Все ради любви

Дейнерис

Невидимый тихий дождь намочил гудящие от усталости ноги, и одернув платье, Дейнерис подтянула колени. Тучи совсем заволокли небо, стало зябко и одиноко, и, казалось, целая вечность прошла с тех пор, как Джон скрылся в пещере. Она посмотрела на камни, от дождя ставшие блестящими: там, у леса, они видели, как черные валуны закручивались в огромную спираль, здесь же казались были натыканы в землю без всякого смысла. Холодок снова прошел по плечам, и потерев их, Дени обняла сама себя, сжав ноющую грудь. «Словно черные стражники окружили меня». Отгоняя глупые мысли, она осторожно, опираясь на корни, встала и подошла к привязанным коням. Ее серая лошадка понуро опустила голову, а Вороной Джона фыркнул и дернул ушами, когда она погладила черную лоснящуюся морду. «Ты не будешь против? — Дени прижалась к крепкой шее коня, легко поглаживая казалось готового вот-вот сорваться с места животного. — Тихо… Тихо…» Длинная грива путалась в ее пальцах, пахло сеном и тонко-терпко потом. Наконец дребезжащая под шкурой плоть успокоилась, и тяжело вздохнув, Вороной расслабился. Чтобы достать плащ Джона, ей пришлось встать на цыпочки, но наконец тугой сверток был вытащен, и тяжелая шерсть чуть не упала ей под ноги, повиснув на оставленном в сбруе мече. Конь снова забеспокоился, уминая и так истоптанную траву, тяжело двигая веком, и тень грусти, тягучей и далекой, сдавила в груди. «Дрогон», — словно эхо чужого голоса пропело внутри. «Я не должна, не должна об этом думать. Прости», — она прижала руку к животу, старательно поглаживая вздрогнувшее чрево, успокаивая саму себя. Грубая ткань тяжело покрыла ее спину, то и дело норовя соскользнуть с плеч, и Дейнерис крепко вцепилась в края плаща. Густой колкий мех обдал ее диким животным запахом, и она потерлась щекой, утопая в этом большом плаще и окутавшей ее жизнью Джона. Теперь у них будет общая жизнь. Она так боялась, боялась, что все изменится, что здесь он станет другим, что все ушло безвозвратно, но Джон встретил ее, как ни в чем не бывало, лишь смутившись немного. «Все будет хорошо. Так и должно быть». Ребенок снова толкнул ее, словно говоря: «Подожди. Подожди мечтать и загадывать». Улыбка на ее лице мгновенно стала чужой, и губы сковало, как холодом. «Бран обещал, что с тобой все будет в порядке, он видел это. Он обещал. Он почти погубил меня и тебя. Он убил Дрогона. И не может больше солгать». Она снова выглянула из-за своего укрытия: пелена бесшумного дождя размывала вечные камни и далекий лес, а озеро почернело водами, сливаясь с низким небом. Высокая трава покачивалась у входа в пещеру, путая дикие колоски с тонкими молодыми белыми корнями, а Джон все не возвращался. Ей отчаянно захотелось увидеть его. Прямо сейчас и ждать не хотелось. Но она поборола нахлынувшее желание встать и самой пойти к нему навстречу. «Мы подождем. Пусть все идет своим чередом», — решила она, снова прячась в тяжесть его плаща и колючий мех. Дейнерис закрыла глаза и сильно вдохнув пряный аромат, едва прикоснувшись пальцами к животу, ощутила на себе его руку. Дрожащие нежные пальцы касались ее, и она осторожно, боясь спугнуть видение, положила свою ладонь сверху. «Теперь ты со мной, ты всегда со мной». Дени склонила голову ближе к его теплому дыханию, почти реально ощущая, как губы едва касаются волос рядом с ухом. Сейчас в ее мире больше никого не было, только он и она, а вокруг, она была в этом уверена, светило солнце и пели райские птицы, наполняя сладким счастьем каждый сочный колосок и трепещущий цветок, каждую улыбку ребенка, касаясь добротой и надеждой каждого сердца. Легкая тревога затрепетала внутри. «Просто не будет, я совсем чужая здесь. И так уже было». Голос внутри, сильный и уверенный, развеял все сомнения: «Но теперь все по-другому. Ты просто женщина, которая носит под сердцем дитя, которая жаждет любви, и Джон — твой Король». Это окончательно успокоило, и Дени подумала, что парочка советов от нее, как управлять этими землями, все же будут кстати. В следующий миг громко заржали лошади, а затем вибрирующий грохот словно ударил ее. Это был гром — раскатистый, сильный, и следом за ним море упало с небес. Все, что было дальше кроны чардрева, заволокло одним сплошным потоком, беспощадно поглощая и траву, и камни. Она едва разглядела бьющихся в истерике лошадей и поспешила встать, чтобы помочь им. Плащ Джона соскользнул с нее, и холодный сырой воздух окутал до дрожи. Из пелены дождя белым пятном вынырнул Призрак, и оскал его несущейся навстречу красной пасти пугал. Раздался свист, а затем вой. Тело отбросило назад, плечи вывернуло, будто бы кто-то схватил ее за руки. Отбросив боль в спине и сосредоточив взгляд, она поняла, что это именно так — запястья были крепко прикованы к белым корням.  — Что происходит?! — ее возмущенный голос потонул в шуме дождя. Перед глазами мелькали красные листья и чьи-то руки в черных перчатках. Дени охнула от боли, когда веревки затянулись туже. — Отпусти! Джон! Джон! — вход в пещеру казался безжизненным, и все внутри похолодело от страха. Она не чувствовала теперь холода и боли, только этот всепоглощающий ужас, беспомощность, за которой есть лишь пустота. Опираясь на локти, она привстала, и вгляделась поверх своего живота. Вокруг стояли люди, и она узнала их. Безупречный, назвавшийся Змеиным Цветком, сжимал копье в своей руке и бесстрастно глядел сквозь нее, и Красная жрица с корабля — ее улыбающийся яркий рот на треугольном лице казался насмешкой. Еще двое людей, высокие, в промокших серых грубых рясах, были ей совсем не знакомы, по крайней мере пока их лица скрывали глубокие капюшоны. Кроме людей она увидела Детей Леса, это были точно они, Дени не могла ошибиться: землисто-зеленые узкие лица и длинные острые уши, маленькие жители северных лесов, которых Бран считал исчезнувшими. Поодаль, тихо скуля и рыча, все еще живой, пытался встать на лапы Призрак. Несколько стрел торчали из его хребта и шеи, а вся шкура теперь была красной от крови.  — Что вы наделали? — крикнула Дейнерис, и собственный голос показался ей слабым. — Вы знаете, кому принадлежат эти земли? Он скоро придет, Джон Сноу, и вряд ли ему понравится что вы сделали с его лютоволком. И со мной. Отпустите меня! Мой муж — Брандон Старк, Трехглазый Ворон. — «Но ведь они и так знают это, — тут же поняла она. — Знают, но все равно это сделали». Мысль о том, что Бран имеет к этому отношение, казалась невыносимой. Она сама пришла к врагу. «А они враги?» Безупречный молча смотрел вдаль, Красная жрица по-прежнему улыбалась, сжимая в каком-то предвкушении маленькие кулачки, а эти люди в капюшонах, даже не видя их глаз, Дени знала, что в их взгляде нет ничего доброго. И Джон, что же будет с ним? «Или уже все случилось? Ты не мог умереть, не мог. Не сейчас. Никогда». Страшные мысли неизвестности путали ее разум так сильно, что в глазах поплыло, а тело само задергалось, желая освободиться. Но все было тщетно, она была в клетке, и весь мир словно отгородился от нее этой пеленой дождя.  — Я вернула вам одну из вас. Дитя Леса. Грибочка, — обратилась она к лесным существам. — Что вы с ней сделали? Одно из существ вышло вперед, и к своему ужасу Дени узнала ее.  — Дени, — прострекотала она хрипло. — Тебе не надо противиться. Она не могла поверить — та, с которой она проделала весь этот путь от Асшая, та, что она спасала от колдунов, та, что сама спасала не раз, предала ее? Быть может, все это лишь притворство, и в этом кроется хитрый план их спасения? Или все, что было раньше, — это и есть одна лишь ложь? Дейнерис сосредоточилась на ее узком лице, на больших золотых глазах под выступающими изгибами бровей. «Скажи мне, дай поверить…»  — Прости Дейнерис, мне правда жаль, — Грибочек сказала это так скорбно, будто бы и вправду сожалеет.  — Она никогда не была с тобой, — провела с каким-то странным весельем Красная жрица. — Разве ты еще не поняла этого? Великий Рглор вел тебя сюда, только он, а не ты, Дейнерис Таргариен, и не Дитя Леса. Он спас тебя от кинжала, он же спас тебя от огня. А мы лишь позволили сбежать тебе на твоем драконе. Все было ложью. Так она сказала. Тогда, в Асшае, жрецы спасли ее лишь затем, чтобы снова убить, но не в том жертвенном костре, а позже. Здесь и сейчас. Вот как все должно было случиться, вот ее наказание за грехи. Судьба ли, боги ли настигли ее, когда, казалось, она все печали и зло оставила в прошлом, когда перед ней открылась новая жизнь. Дейнерис снова попыталась вырваться, но от этих усилий только больно ударилась спиной о твердые корни, и живот болезненно пошел волнами. Она замерла, мысленно пытаясь успокоиться, почти приказывая своему телу не спешить. Слезы застлали глаза, и до нее едва доносился слабый скулеж Призрака и шум дождя. Что-то прикоснулось к ее животу, и присмотревшись, она увидела, что это Грибочек. Ее длинные тонкие пальцы посмели трогать ее. Дени попыталась отползти назад.  — Мне жаль Дейнерис. Но у нас не было выбора.  — Выбор есть всегда.  — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Наш мир так устроен и люди не смогут этого изменить. Таким он должен быть — дракон в небе, древовидец в дереве и Тот, Кто Охраняет Врата. Иначе все исчезнет, разве ты этого не видишь?  — Дрогона больше нет! — крикнула она сквозь слезы.  — Нет. Но быть может, он просто пока спит? Так уже было, твои драконы спали в каменных яйцах. А пока мы должны сделать то малое, на что способны. Мы — те, кто знает тайны, кто может заглянуть по ту сторону жизни. Мы вернули Брана туда, где он должен быть, и теперь должны вернуть к жизни Того, Кто Охраняет Врата. Вы называете его Королем Ночи. Иначе вся магия исчезнет навсегда. Весь мир исчезнет. Ты же видела, видела, как Королевская Гавань обратилась в пыль, когда твой дракон умер. Видела пожары на побережье, пока мы плыли сюда. Все гибнет, люди гибнут. Спаси их, Королева Драконов. «Спаси их… Королева…» — донеслось до Дейнерис. Красные губы жрицы уже не смеялись, шепча: «Спаси их…» Из-под серых капюшонов доносилось громогласно: «Спаси…» Все это было похоже на безумие, то что они говорили. Эти смешивающиеся в шуме острого дождя голоса, шелест листьев чардрева, ржание лошадей и стук ее сердца — все смешалось, наполняясь странной невидимой силой, против которой невозможно противостоять. Дети Леса и люди, окружавшие ее, подходили ближе, тянули к ней свои руки, желая прикоснуться к животу. Но ей не хотелось никого спасать, все, о чем она думала — как уберечь своего ребенка. Если бы не связанные руки, она бы растерзала их всех когтями, вгрызлась бы в их глотки, сожгла бы своей ненавистью, но не дала причинить им вреда.  — Джо-о-он! — ее крик потонул в раскате грома. И он появился. Она видела, как растерянность быстро исчезла на его лице, а серый взгляд, быстро оценив обстановку, сосредоточился на ней. Время стало медленным, в голове ухало и гудело. Его рука машинально метнулась к поясу, и Дени с ужасом вспомнила, что меч его остался в сбруе коня. Пальцы Джона сдавили воздух. Красные и серые тени неумолимо плыли ближе к ней. Змеиный Цветок еще не успел поднять свое копье, но она уже знала, что будет дальше.  — Джон, осторожно! — он едва успел увернуться, острие копья громко вонзилось в выпуклый корень. В следующий миг его кинжал пронзил шею безупречного, заливая кожаные доспехи густой красной кровью. Змеиный Цветок даже не пытался остановить кровь, а просто упал на колени, смиренно улыбаясь. Когда его тело рухнуло к ее ногам, Джон с копьем безупречного в руках уже был рядом. Раздался дикий крик — забытый всеми Призрак подполз ближе и рвал теперь за ногу одного из Детей Леса. Маленькое тельце вырвалось, взмахивая обрубком, разливая вокруг себя черный фонтан.  — Все бесполезно, Джон Сноу, — звонкий голос жрицы залил все вокруг. — Это все боги, все боги… — она хрипло засмеялась, и Дени в каком-то странном упоении увидела, как рвется ее алый рот, обнажая челюсть. Серые одежды на высоких людях упали в траву, но тел их не было видно, лишь белые прозрачные тени туманом замелькали вокруг. Копье, которым орудовал Джон, лишь разрезал воздух, не причиняя никому вреда, а от каждого нового туманного облака разлетались красные брызги. «Это кровь. Его кровь», — поняла она, ощутив на своем лице горячее. Сердце сжалось камнем. Она дернула руки и чувствуя, что узлы одной ослабли, дернула сильней, уже почти не чувствуя запястья. Одна рука была свободна, и Дени перекатилась, встав на колени. В это мгновение Джона сбили с ног. Все лицо его, грудь, руки блестели от крови, качаясь на коленях и опираясь одной рукой, он смотрел на нее. Его веки прикрылись, пряча боль в глазах, и Дени испугалась, что больше никогда не увидит его взгляда. Но он снова посмотрел на нее.  — Прости, — хрипло прошептал он, сожалея. Вторая ее рука оказалась свободна, и она бросилась к Джону. Белые тени кружили вокруг них, тихо завывая ветром, но больше не трогали. Жрица, перестав смеяться и склонив голову, внимательно и серьезно смотрела. Замерли лесные жители.  — Джон, — Дени склонилась над ним. Его окровавленные губы едва шевелились, а глаза словно боялись потерять ее взгляд. — Сейчас, — прикасаясь к его груди, руки липли к горячим доспехам, а она все не могла понять откуда столько крови. — Сейчас, — Скользя, пальцы стали расстегивать ремешки. Ей надо было видеть его раны, чтобы как-то помочь. Липкая от крови рука Джона сжала ее ладонь, не давая ей сделать то, что она хочет. — Что? — Дени склонилась ближе, к хрипу, слетавшему с губ. От слез она уже едва видела.  — Уходи. В пещеру.  — Нет. Нет. Мы уйдем вместе, — она попыталась поднять его за плечи. — Бран поможет тебе. Или я увезу тебя, твой Вороной еще здесь, — все ее попытки поставить его на ноги были тщетны. — Помогите же мне! — крикнула она в пустоту, сама не понимая, что здесь нет тех, кто мог помочь. Глаза Джона закатились, и раздался хрип. Призрак протяжно взвыл. И в этом вое, отдаваемом сейчас небесам, была заключена вся жизнь Джона, все тепло, что так стремительно таяло в эти секунды под ее руками.  — Джон, очнись! — трясла она его за плечи. — Ты не можешь! Не сейчас! — но только хрип и слабеющий вой в шуме дождя отвечали ей.  — …Дени, — окликнул ее голос позади. Это была Грибочек. Складки ее зеленоватого лица зло хмурились. — Ты не сможешь ему помочь, не сможешь сдвинуть его с места, и он умрет скоро. Ты слаба.  — Я убью тебя. Грибочек протянула к ней руку, в которой был зажат черный толстый клинок.  — Но ты можешь еще спасти его. Обрати Джона Сноу в Короля Ночи. «Обрати… Обрати…» — зашумела листва над ее головой тысячью голосами, и в виски словно вонзились тысячи игл, а от взрывов ослепительных молний слепило глаза.  — Нет!  — Тогда он умрет. И ты умрешь, и ваш ребенок тоже. Не будет никого.  — Нет…  — Такова воля богов, старых богов Севера и старых богов Юга, таково предназначение… Но Дени не хотела этого, она желала другого будущего, она хотела войти в тот замок, что Джон построил над обрывом реки, в красные двери ее нового дома. Она прижимала его голову к своей груди, целовала его окровавленное холодеющее лицо, пытаясь вдохнуть в него жизнь, пытаясь согреть своими горячими слезами, не обращая внимание на ноющую боль и толчки в животе. И тут он открыл глаза, свои серые теплые глаза, и они улыбались. Она почувствовала, что его слабая рука легла на живот и кровь мигом просочилась сквозь одежды. «Ну вот, ты очнулся. Все будет хорошо… Все наладится…» — шептала она, гладя его лицо, но другая часть внутри нее, та что все знает без лжи и прикрас, уже все видела, и просто ждала неизбежного.  — Сделай это, Дени, — он взял ее руку в свою, и Дейнерис увидела, что в ее ладони уже зажат черный, переливающийся теперь кровавыми гранями нож. — Спаси его… или ее, — он болезненно улыбнулся.  — Я не хочу этого, не хочу! — слезы душили рыданиями. — Я люблю тебя… Я так люблю тебя… Его лицо было таким спокойным, а ее слова, казалось, делали его счастливым, лишь в глубине потемневших глаз, в самой черной мгле он прятал страх — это она тоже видела. Но если она этого не сделает, то и он умрет. Но не умрет ли он, превратившись в чудовище? Они все могут лгать, все они, что стоят за спиной, всегда лгали. И Джон не в себе, он потерял слишком много крови, а магия и боги спутали его разум. Пока он жив, у них есть шанс. Дени обняла его за плечи и подтянула выше, но резкая боль в животе скрутила ее, заставив упасть на окровавленную грудь. Каждое движение отдавалось горящим прутом сквозь все ее тело, и даже каждый вздох пронзал насквозь. Она не могла пошевелиться и сквозь затуманенный взгляд видела лишь пряжку его куртки, редеющий уже дождь и далекие горы в сером тумане. Вой грома и призывные завывания Красной жрицы стали далекими и тусклыми. А еще она слышала стук. Стук его сердца. «Раз…два…три…», — посчитала она и каждый следующий удар был дальше от предыдущего. Потом стало тихо. И эта безысходная черная тишина стремительно оглушила ее, не оставив места для иного выбора. Не думая, не чувствуя себя, она привстала над его телом и, нащупав нож, приставила к его бездыханной груди. Он вошел словно в масло, так легко и быстро, что ей не успела овладеть даже тень сомнения, а потом силы окончательно покинули ее, и все накрыла тяжелая холодная мгла.