Все ради любви

Арья

Она все оставила позади: первый шторм, погибших товарищей, кровавые ритуалы дикарей, голод и страх, и бесконечно-тягучие безветренные дни под палящим солнцем. Мир на той стороне, на своей второй половине, превратился словно в длинный сон Арьи Старк, словно кто-то столкнул ее в бушующую бездну событий, и она просто выживала, как могла, как умела. Теперь же на этой стороне, проплывая мимо хоть и не знакомых мест, но она чувствовала внутри себя, что дом близко — это звонкое, радостно-щемящее ощущение в груди, что еще чуть-чуть и там, за поворотом, она увидит стены родного Винтерфелла... В общем-то, это было все не так. До Винтерфелла было не намного ближе, чем если бы она сейчас развернулась и поплыла домой обратным путем. И она никогда не видела Эссос, но он казался ей намного ближе к дому, чем те неизведанные земли, которые ей пришлось познать. Похоже, что это же чувствовали и члены ее команды: они заметно оживились, а, казалось, навсегда проевшее их чувство подозрительности и злобности исчезло, и даже вечно хмурый Джордан улыбнулся Арье однажды утром и отвесил поклон. Ром почти закончился, но веселые песни все чаще и чаще стали звучать по вечерам и на палубе, и из кубрика.  — Я сейчас упаду! Матис! — Матис помог Арье спуститься с реи, подставив свою спину и когда она обхватила его за плечи, закружил ее, заставив непроизвольно обнять его сзади еще и ногами. В круговерти заплясали паруса и море, небеса и солнце, плотный зеленый лес Ультоса сменялся туманами Края Теней. Арья смеялась и в мельтешении всего вокруг увидела рыжую голову Олдри и крупную фигуру Лью, как всегда в драном синем халате с обнаженной волосатой грудью, они тоже остановились и смеялись, показывая на нее пальцем.  — Матис, что подумают мои люди! — притворно зашипела Арья ему в ухо. Он ловко захватил ее маленькое тело рукой и, сняв со спины, опрокинул навзничь, поддерживая за спину, словно в танце. Она едва увернулась от поцелуя. Уже какой день «Нимерия» шла вдоль берега Ультоса в Шафрановом проливе, зажатая с одной стороны непроходимой чащей лесов, а с другой сизой дымкой Края Теней, спускающейся до самого моря, плотной завесой прячущий самый восточный берег Эссоса. Лишь острые пики черных гор, толстыми иглами выступали иногда из тумана.  — Арья, смотри, — Матис поднял ее, смеющуюся, и, резко развернув, обнял за плечи. — Остров. Впереди, со стороны Эссоса, и вправду зеленел небольшой остров. Меж пушистых, приземистых деревьев виднелись белые камни, слишком правильной формы, чтоб быть просто горой. Это было похоже на разрушенный город, забытый и заброшенный на сотни лет. Арье непременно захотелось исследовать его, и она приказала поставить корабль на якорь. Песчаный берег встретил их шелестом склоненных гибких ветвей с узкими листьями. Было тихо и спокойно. Земля меж тонких гладких стволов деревьев и стелющихся кустов была почти без травы, мягкая от пыли, по которой много лет не ступала нога человека. Редкий стрекот тихих птиц и шум прибоя — вот и все, что было живое на этом острове. Впереди раскинулось плато разрушенного города, как поняла Арья. Огромные куски стен и расколотая арка, упавшая, и так и оставшаяся лежать на земле своей полукруглой формой, разделенная на несколько кусков широкими трещинами. Редкие кустики и те же деревья, что и в лесу, пробивались сквозь камни и щели, сквозь куски барельефа с изысканным узором и что-то отдаленно напоминающее человеческий торс без головы. Все выглядело так, словно огромный великан в гневе разрушал весь город своими огромными кулаками, швыряя, круша и ломая все вокруг. Большая, выше человеческого роста чаша, в лепестках и цветах, вырезанных давно умершим каменотесом, осталась целой и возвышалась посреди общего хаоса единственным напоминанием о былом величии. Вдалеке, зияя дырами, все еще стояла часть стены, неровными краями устремляясь в небо. — Что тут случилось? — задала сама себе вопрос Арья. — Это остров Улос, — тихо сказал Матис. — Никто не знает и не помнит, что здесь произошло. — Грустное зрелище. Рука Матиса легла ей на плечо и притянула к себе. Он склонил свою высокую, по сравнению с самой Арьей, фигуру и потерся об ее короткие волосы щекой.  — Не грусти, Арья. Это было очень давно. Матис прижал ее к себе, и Арья поняла, к чему он клонит: руки его всегда становились особенными, когда Матис рассчитывал получить нечто большее, чем невинные поцелуи. Пальцы мягко изучали ее маленькое тело под туникой, которую она сегодня надела. Его, ставшее глубоким, дрожащее дыхание пробуждало в ней ответные чувства, заставляя сильней прижиматься, а руки словно сами желали ощутить кожей его обнаженное тело. Арья нашла его губы, крепко обняв за шею; внутри все уже клокотало, вибрировало, желало получить свое здесь и сейчас. Спиной, прижатая Матисом, Арья уперлась во что-то твердое, а его рука уже была на ее бедре, а другая боролась с тесемками на ее штанах. Глубокий свист с шипением, донесшийся откуда-то сверху, заставил их губы оторваться друг от друга. «Что это?» Матис прижал ее сильней, выгибая шею, пытаясь рассмотреть источник шума.  — Стой здесь. Он оставил ее у камня между деревьями, а сам осторожно, крадучись как кошка, вышел на то место, с которого было видно развалины. Выражение его лица явно говорило, что он увидел что-то особенное. И страшное. Арья выбежала вслед. В голубом небе огромной черной птицей кружил дракон. Затмевая солнце, погружая белые камни во тьму. Его огромные перепончатые крылья тяжело взмывали, направляя на землю потоки воздуха от которого пыль взмывала ввысь и долетала до Матиса с Арьей. Толстое темно-серое брюхо и черная, словно металл кожа, отливающая на солнце. Дракон немного опустил нижнюю часть тела, вытянув крепкие ноги с когтями и плавно приземлился за разрушенной стеной. И тут раздался рев, громкий, раздирающий все вокруг и из-за стены вырвалось пламя, сжигая воздух красно-желтыми клубами. Изрыгнув огонь, дракон успокоился и хоть до него было далеко, они слышали его шевеление и шумное, пыхтящее дыхание. Сквозь прорехи в стене его черное тело двигалось, словно волнами, и иногда прижималось слишком сильно к стене, отчего казалось, что сейчас камень не выдержит и развалится.  — Уходим, Матис, — прошептала Арья. Ей стало страшно, почти так же, как в Королевской Гавани. Как бы она не храбрилась, ни у одного безликого не было шансов противостоять такому чудовищу. А превращаться в обугленный труп и пепел ей не хотелось. Только не сейчас, когда она так близка к дому.  — Да, сейчас, — все еще поглядывая на занятого своими делами дракона, Матис, крепко удерживаемый рукой Арьи, пошел за ней. И тут дракон взмыл из-за стены. Махнув крыльями, он завис над землей, словно оттолкнувшись ими от воздуха, поднялся в небеса и сделав круг над плато стал удаляться в сторону Эссоса. Совсем скоро он стал не больше птицы и исчез в туманах Края Теней. Арья облегченно вздохнула. «Надо как можно быстрее покинуть пролив». Когда они вышли к берегу, Нивен, совсем молодой матрос, с выпученными от ужаса глазами бросился к ней с криком: — Арья, ты видела?! — Видела, Нивен. Вы набрали воды? Поймали хоть что-то? Им удалось подстрелить пару кроликов и найти гнездование каких-то птиц в прибрежных скалах. «Не густо». Но это лучше, чем быть сожженным заживо. Открытое окно в ее каюте черным пятном ночи сияло над ее головой. А свет двух свечей едва освещал пространство. Матис все продолжал путать пальцами ее брови. Арья в который раз уже отстраняла его руку, а он, посмеиваясь и целуя ее в нос, все равно тянул свои руки к ее лицу.  — У тебя красивые брови.  — Издеваешься? — хмыкнула Арья. — У моего отца они были тоньше.  — Мне нравится. Он спустился ниже на их постели, оставив в покое ее брови и переключившись на остальные части тела.  — Ты поправилась, — его рука приятно сжала ее грудь. — Это мне тоже нравится.  — Благодаря тебе мы больше не голодаем.  — Вы бы и сами справились. У тебя отличная команда, Арья, — рука легла на талию, спускаясь ниже, к бедру. Арья перехватила его пальцы и сжала. Ей было хорошо с Матисом. Он веселил ее, когда было грустно, во всем помогал в пути; он так же, как и она, был увлечен морем и приключениями, именно с ним она познала, что такое настоящая страсть, и теперь понимала, почему люди, не принадлежащие одной семье, не знавшие друг друга с детства, хотят быть вместе. Теперь она чувствовала это сама, ей хотелось быть с Матисом, но она не могла. Ведь быть с кем-то настолько близкой — это не только иметь общие дела и постель, это и думать по одинаковому. Если полностью пустить человека в свою жизнь, то придется доверить ему всю себя. Тут нет места для лжи, а она не могла рассказать о себе всю правду. Ее отец никогда не лгал матери, Джон никогда не лгал ей, а это были самые любимые ее люди, люди, с которых стоило брать пример. Арья не могла сказать Матису, что она безликая, что она убийца. Она знала, что и он не сказал ей всей правды, но знала, была уверена, что его настоящая история не так напугает ее, как ее заставит отвернутся его.  — Скоро мы прибудем в Асшай. Потом через Нефритовое море, мимо всех этих островов, через Нефритовые врата в Летнее море… — Арья проговаривала весь свой оставшийся путь и теперь до дома казалось так далеко. — Мимо старой Валирии, через Ступени в Узкое море… Она повернулась к Матису. Он внимательно смотрел на нее, облокотившись на руку.  — Когда ты покинешь меня, Матис? — «Ты должен меня покинуть, ты должен сказать».  — Нам не обязательно расставаться, Арья, — он убрал волосы у нее со лба. — Мы можем вместе пройти все эти места.  — В конце я должна попасть домой. В Винтерфелл.  — Говорят, в Винтерфелле есть теплые чистые источники. Это лучше, чем грязный заросший пруд, — он прижался к ее обнаженному плечу лбом, и она чувствовала, что его голос, как и пальцы дрожат, но не от страсти.  — С чего ты взял, что я возьму тебя с собой? — сказала она нарочито грубо. Он мог обидеться, разозлиться, что она говорит так, словно он не достоин ее, дочери лорда, сестры Королевы и Короля (она совсем перестала об этом вспоминать), но он словно не обратил на тон ее слов никакого внимания.  — Но ты же не вечно будешь сидеть в своем Винтерфелле. Скоро тебе это наскучит. И тогда мы сможем снова встретиться где-нибудь в море, — весело сказал он. «Ты лжешь. Притворяешься. Как и я». Но Арье стало легче, от того, что он поддержал ее игру.  — Да, верно, — в море правда не имеет значения, важно лишь выжить и плыть вперед. — Мы можем встретиться в море.  — Знаешь, у меня и самого есть дела. Старые, незаконченные дела. Займусь ими, пока ты будешь скучать в Винтерфелле. И хватит об этом болтать, — он навалился на нее всем телом и закрыл ей рот поцелуем. Асшай встретил их сумерками и мелким дождем. Лодка медленно причалила к малолюдному порту. Впереди чернели каменные низенькие дома и стены. Все здесь было мрачное, серое и черное, а солнце, казалось, никогда не проникало сквозь плотную завесу туч. Редкие обветшалые деревянные постройки в порту казались заброшенными. Арья с Олдри и Матисом, оглядываясь по сторонам, прошли вглубь, к черное стене, в которой виднелась дверь. Не успели они дойти, как из проема вышел человек в сером плаще и с капюшоном, скрывающим лицо. Он словно не шел, а плыл по воздуху, и, поравнявшись с Арьей, чуть поднял руку в черной перчатке, и она услышала слова, которые давно не касались ее слуха: «Валар моргулис». «Валар дохаэрис», — почти беззвучно прошептала она, даже не оглядываясь. Дикси был категорически против высадки в Асшае: город не славился добром, и лишь ведьмы и чернокнижники населяли его, по словам капитана. Вода же была ядовита, а от его воздуха Арье непременно должны были почудиться призраки, которые заведут ее в ад. Возможно, в здешнем воздухе действительно что-то было: слегка попахивало серой и помоями, как показалось Арье. Здесь не росло ни травинки, не было обычных для порта худых собак и грязных, разъевшихся кошек. Арья хотела пойти одна, но Матис категорически отверг эту идею, и теперь он и Олдри шли за ней, как гвардейцы, зорко смотря по сторонам, чтобы, очевидно, ее не похитили и не съели. Но Арья не боялась ведьм; более того, одна из них и была ей нужна. Пару недель назад Арью стало тошнить: это было странно, она давно привыкла к морской качке. Ей отчего-то постоянно хотелось яблок, а запах оставшейся единственной ароматной свечи, которую она зажгла, поняв, что скоро сможет купить их вдоволь, маслянисто-сладкий запах этой свечи просто сводил с ума, и хотелось не то что вдыхать и вдыхать струйку слабого дыма от ее огонька, а просто взять и откусить грязно-желтый кусочек воска. Что она и сделала однажды и тут же выплюнула его — на вкус это было похоже на мыло. Ее грудь словно опухла, а с утра ее еще и ломило изнутри. «Я беременная», — с ужасом поняла Арья. Ее лунные дни шли не регулярно, иногда их не было по три месяца, и она не сразу обратила на это внимание. Но после всех ночей с Матисом это было более, чем очевидно. «Я глупая, глупая, глупая. Попалась на ту же удочку, что и сотни деревенских дурех». Раньше Арья никогда не думала о детях. И не хотела думать теперь. «Я и какой-то младенец — это несовместимо» Но все же ей было жаль, жаль чего-то, и глаза начинало щипать, когда она думала о том, что должна сделать. А как она покажется, уже с младенцем на руках, в Винтерфелле? Санса явно не будет рада. Не оставлять же его в Волчьем лесу, на съедение диким зверям, как поступают некстати забеременевшие служанки. Матис не должен узнать о ее положении, ей не нужен его виноватый взгляд, не нужны оправдания и слова о том, что все это делают. И она вовсе не ощущала тех умильных чувств, о которых говорили брюхатые девушки, поглаживая свои распухшие безобразные животы. О том, что нет ничего лучше, чем чувствовать движение ребенка внутри себя и знать, что ты принесешь скоро новую жизнь в этот мир. О маленьких ручках и ножках, о выбранном имени для будущего малыша. Мир жесток, знала Арья, жесток к беззащитным и слабым, и ей не хотелось производить на свет еще одну его жертву. Арья потрогала свой живот. Он немного выступал, мягкий и гладкий. «Я просто стала лучше есть». Ей нужен лунный чай, или бог знает что, но это надо прекратить немедленно. Она шла между полупустых торговых рядов, сжимая в кармане золотые монеты и думала, как ей добыть то, что нужно, чтобы при этом ее спутники ничего не заподозрили. Арья оглянулась. Матис и Олдри склонились над очередным прилавком, где в лотке, кучками лежали цветные камни: черные, как драконье стекло, желто-смолистыми, синими и голубыми. Торговец безучастно смотрел на них, полный, обрюзгший, сложив руки в длинные рукава грязно-цветастого халата у себя на обвисшем животе. Он был лыс, а под глазами с набрякшими бледными веками были черные круги. Город ведьм и колдунов убивал своих жителей, давая взамен лишь драгоценные камни и иллюзорную возможность прикоснуться к волшебству. Желающих что-то продать было мало: толстяк с самоцветами, что привлекли Матиса с Олдри, двое в черных балахонах — их лица были скрыты под грубой холщовой тряпицей с прорезями для глаз, похожими на грубо сделанные маски. Под их навесом из старых потрескавшихся досок, на черном блоке гладкого камня стояли всевозможные склянки и пузырьки, а также лежало множество мешочков, наполненных, очевидно, какими-то волшебными снадобьями. Дальше алел пятном плащ Красной Жрицы. Приезжие, их сразу было заметно — даже черный плащ какого-то желающего приобрести снадобья колдунов в масках, казался не таким черным, как их балахоны или камни, из которых было построено все вокруг. Розовощекие лица и блестящие глаза чужих для этого города казались особенно яркими среди общего мрака и гнетущей странной тишины. Мужчина в тюрбане с голубыми маленькими кистями и ярких многослойных одеждах, с синей аккуратной бородкой и взглядом свысока, вальяжно прошел мимо. За ним семенили двое слуг или рабов — Арья так и не поняла, — в потрепанных, расшитых красным по белому, жилетах и широких штанах, таща на своих спинах плетеные из прутьев короба. Черный шатер раскинулся у стены: никаких надписей, лишь бледный человек с синевой вокруг тонкого рта, с почти прозрачной кожей. На плечи его был накинут серый плащ, с большим капюшоном, покрывающим голову. Он внимательно посмотрел на Арью, странно повернув голову, не шелохнувшись при этом телом. Потом приподнял руку и указал всей своей серой ладонью на шатер, явно предлагая зайти. Полы входа заколыхались, но ветра не было. Арье стало интересно, что внутри, а вокруг было достаточно много народа, для того чтобы причинить ей вред. Она обернулась на Матиса, улыбнулась и смело шагнула к шатру.  — Что там?  — Предсказатели, читающие судьбу, миледи, — плавный голос явно принадлежал женщине.  — Вы можете задать лишь один вопрос… — донеслось вслед Арье, шагающей в шатер. Внутри горели свечи, причем Арья не могла понять, на чем они стоят. Казалось, они зависли у черных стен прямо в воздухе. На полу, скрестив ноги, сидели двое — таких же высоких, угловатых и в серых плащах, но лица у этих людей были скрыты под капюшонами. Между ними был рассыпан золотой песок, излучающий свет.  — Задавай вопрос Пишущей Слова Судьбы, — не глядя на нее, медленно сказала одна женщина, как догадалась Арья по голосу.  — Когда я вернусь домой? — слова вырвались сами. Другая выставила свою руку, и узловатый длинный серый палец с желто-сизым шершавым ногтем легко затанцевал по золотому песку, оставляя путанные линии. Замер, словно что-то забыл. Рука размахнулась, ветром стерла начертанное и снова стала чертить на песке. Читающая Слова Судьбы склонилась над рисунком на песке.  — Кто ты? Как зовут тебя? — спросил осторожный голос из-под капюшона.  — Арья. Танец руки продолжился, а тонкая фигура склонилась к песку еще ниже, пытаясь прочесть.  — Арья… Прошла путь на юг, чтобы остаться одной, на север, чтобы обрести ненависть, на восток, чтобы исчезнуть, на запад, чтобы убить своих врагов…  — Но все это прошлое, — поняла Арья. А Читающая Слова словно не слышала ее.  — …слабая девочка обрела большую силу… Убила всех своих врагов, убила королеву с золотыми волосами… «Не я убила Серсею!»  — Я убила Короля Ночи! Сгорбленная пишущая фигура замерла, и ее голова медленно повернулась к Арье. Чернота в капюшоне была такой глубокой, что Арья решила, что там нет лица. Вглядываясь в эту пустоту холодный шуршащий страх стремительно стал наполнять ее всю, и Арья резко отвернулась. Когда же она посмотрела снова, Пишущая Слова Судьбы все так же продолжала водить пальцем, склонив к земле голову.  — … В судьбе Арьи нет Короля Ночи… Короля Ночи уничтожили на Севере… а Арья не вернулась домой…  — Вы все путаете и врете, — ей было даже обидно. — Все в Вестеросе знают, что я убила Короля Ночи, а королеву Серсею убила Дейнерис Таргариен.  — Не ругайся, славная Арья, — голос Читающей Слова Судьбы был нежен и спокоен, ее прозрачные губы едва шевелились. — Мы лишь читаем то, что было записано задолго до нас. Судьбу свою ты можешь изменить, но лишь на время, и от нее не убежать. Ведь все, в этом мире и том, стремится к равновесию.  — Так когда я вернусь домой? Читающая Слова поднял свои руки к небу, если бы оно там было — тонкие, бледные, с черными длинными изогнутыми ногтями.  — Слова твои спутались так, что их не прочесть даже самому Богу Судьбы… Серый рукав взмахнул, подняв золотую пыл и песок исчез. Предсказательницы склонили головы, сложили руки в широкие рукава и замерли, став похожими на серые большие камни.  — Это все? Предсказательницы молчали. Выйдя из шатра, Арья бросила самую мелкую монетку, что была у нее в кармане, даже не думая, поймают ее или нет. «Я бы тоже могла быть предсказательницей», — с внутренним смешком решила она. А с ее умением менять внешность и лица она бы пугала всех до чертиков, и можно бы было нести любой бред. «Но я тут по делу все же…», — заставила она вспомнить себя. Она подошла к колдунам, как назвала их про себя, в холщовых масках.  — Что желаете, странница? — вполне буднично и обычно спросил один из них, учтиво склонив свою голову в маске. — Яд василиска, сладкий сон, душитель — все что желаете, — указывал он рукой на мешочки и пузырьки. — Есть порошок из призрак-травы, — тихо, словно боясь, что его услышат, прошелестел колдун. — совсем немного — и любой становится словно кукла в ваших умелых руках. Матис с Олдри уже были близко, и Арья быстро выпалила:  — Мне чтобы ребенок не родился. И хоть лица были скрыты, ей все же показалось, что колдун усмехнулся.  — Не родился у вас, или у вашей подруги, когда еще живот не видно? Тогда вот, самое простое — лунный чай, или когда соперница вот-вот разродится? А мать? Та, что должна стать матерью, оставлять ли ее в живых? — вариантов была масса.  — Арья, решила прикупить приворотное зелье? — Матис уже прикоснулся к ее руке. Арья сжала его теплую руку и потянула дальше, прочь от прилавка с ядами и своим спасением. Матис обнял ее за плечо и прижал к себе, улыбаясь и заглядывая в глаза. Она прижалась к нему на мгновенье, чувствуя тепло, исходящее от его тела, такое приятное в этом промозглом, тусклом городе с зависшей в воздухе водой.  — Вон твои свечи! — Олдри увидел их на прилавке Красной Жрицы. «Может, это не те…» Но это были те самые свечи: подойдя к жрице, Арья почувствовала их сладко-кисловатый аромат, даже у не зажжённых, лежащих на прилавке грязно-желтыми тусклыми брусками.  — Три свечи за грош, — алый рот молодой жрицы изрек цену глубоким красивым голосом. Девушка была красива, как все жрицы, которые встречались Арье: с черными глазами и бледной кожей, она словно еще не впитала в себя яд окружающего ее воздуха.  — Да, мне вот, на все… — Арья рассеянно протянула ей золотой. Девушка, тихо, приятно засмеялась, откинув голову.  — Но у меня нет столько свечей. Во всем городе вряд ли сыщется столько. Может желаете еще что-то? — жрица внимательно посмотрела Арье в глаза, а затем глянула куда-то вдаль, сощурив свои красивые глаза. Арья обернулась, перестав чувствовать руку Матиса, и одновременно услышала голос. Голос пел, переливаясь, словно вода в чудном фонтанчике, на непонятном языке. Всматриваясь сквозь остановившихся, привлеченных пением посетителей рынка, Арья увидела и саму певицу. Невысокого роста, с лысой, необычной, словно вытянутой, головой. Руки и ноги обвешаны золотом, а вместо платья или костюма вокруг тела как будто небрежно обернута пестрая ткань, перекинутая одним концом через плечо, складками свисающая с ее полноватой фигуры. Певица, словно актриса прикладывала руку ко лбу, прикасалась ладошками к щекам и качала головой в такт своей странной песни.  — Красиво поет. Жаль, что не понятно, о чем, — Арья пожала плечами. Жрица по-девичьи закатила глаза, задумавшись и с улыбкой, заговорщицки посмотрела на Арью.  — Я, конечно, плохо понимаю язык лунных певиц, но кажется, она поет о том, что скоро. Все. Мы. Умрем. Глупые песни, — вздохнула жрица, запаковывая свечи в вощеную бумагу и связывая их бечевкой аккуратным бантиком. — Но, кажется, девочка хотела еще что-то, кроме свечей?  — Я? Э-э…  — Держи, — жрица протянула маленький мешочек, и перегнувшись через прилавок вложила его в Арьину руку. — Просто проглоти, и все пройдет, — она посмотрела на опешившую Арью и, снова закатив глаза, глубоко вздохнула, не переставая улыбаться. — Чтобы не было мерзкого визжащего младенчика.  — Арья! — услышала она зовущий ее голос Матиса, и тут же рука жрицы снова вцепилась в нее.  — Не ходи туда! Не ходи! — улыбка сползла с ее вмиг ставшим серьезным лица.  — Арья! — она отдернула руку и пошла к Матису. Но его уже не было рядом с лунной певицей. А голос все звал ее. Она посмотрела по сторонам, поверх голов редких посетителей рынка, вдоль прилавков. Толстяк, колдуны, жрица, какой-то карлик, высокие фигуры в сером, словно тени плывущие по черным камням. Певица, красиво открывающая свой розовый рот, калека без рук и ног на дощечке с колесиками, черные стены, черные закоулки, в которых ничего не видно.  — Арья! — взволнованный голос слышался из узкого прохода меж высоких стен. Арья бросилась в проход, сжимая Иглу, как всегда в минуты опасности. Попав между стен, она поняла, что звуки сразу пропали, а черный, блестящий, словно намазанный маслом камень, возвышался так высоко, что было не понятно, где он оканчивается и где начинаются серые небеса. Она побежала вперед, под звонкий стук подошвы своих сапогов, по брусчатой темно-серой дорожке. Туннель быстро кончился и Арья оказалась на широкой пустынной улице, вдоль которой стояли каменные дома из того же черного камня. Вдалеке клубился то ли туман, то ли дым, он же тонким покрывалом застилал все вокруг, подергиваясь от потоков воздуха и выпуская в разные стороны словно маленьких змей, тут же исчезающих и растворяющихся. Она услышала скрип доносящийся сверху, как будто кто-то открыл старую дверь. Посмотрела наверх — открытая створка окна, скрипя, едва покачивалась. За ней приоткрылась еще одна. И на другой стороне. Скрип и шепот прошлись вдоль улицы. Шепот, который, казалось, витал в воздухе, происходил ниоткуда, не из-за открытых ставен, он проникал ей в уши, раздражал, неприятно щекоча все внутри.  — Не ходи… Не ходи…  — Арья!  — Ходи… Ходи… У Арьи закружилась голова, черные блоки домов, ставни, брусчатка, все запрыгало у нее перед глазами, путаясь в тумане. К горлу подкатила тошнота, а в ноги стали словно ватными и бесчувственными. Она рухнула наземь, упершись руками в камни, и болезненные спазмы волной прошлись по желудку. Ее вырвало. Стало немного легче. «Это какой-то морок. Колдовской обман. Надо уходить». Она встала на дрожащие ноги. Вдалеке, окутанный пеленой дымки, стоял человек. Арья не могла разглядеть лица, но звук ее собственного бьющегося сердца, отдающий горячей изморозью в грудь и затылок, сказал ей, что это лицо ей хорошо знакомо, и она сделала два шага вперед. Потом пошла быстрей, побежала и встала, как вкопанная. Рыжие волосы, добрые глаза и скупая улыбка. Она не видела свою мать около десяти лет, и вот она, стоит перед Арьей. В своем любимом зеленом платье, с распущенными волосами, привычно сцепив руки на животе. Ее образ такой же, в точь-точь как она запомнила его, когда видела мать в последний раз в Винтерфелле. «Тебя нет здесь, ты просто обман», — говорила себе Арья, но ноги сами несли ее к матери, а та просто стояла и грустно смотрела, склонив голову.  — Мама… — прошептала Арья и из глаз, помимо ее воли, брызнули слезы. Арья вытирала их грязной рукой, а они все текли и текли. — Мама, столько всего случилось… А тебя не было… Прости меня… — ей отчего-то стало стыдно перед ней, уже давно не существующей. Арья почти дошла до Кейтилин Старк и теперь хорошо могла рассмотреть цвет ее светлых глаз и каждую морщинку на ее лице. Теперь Арья видела, что образ ее матери не имеет плоти, он словно просвечивает, дребезжит вместе с туманом. Наваждение медленно протянуло свою прозрачную руку и Арья, хлюпая носом, протянула свою навстречу. «Я только коснусь, ведь ее нет, и ничего не может случиться». Она почти прикоснулась к тонким, узловатым пальцам, ей даже на мгновенье почудилось исходящее от призрака тепло.  — Арья! — неожиданно кто-то дернул ее за руку. Она обернулась и увидела обеспокоенного Матиса.  — Куда ты пропала? Мы везде обыскались тебя! Арья снова повернулась к Кейтилин Старк, но та исчезла, как и туман, и одновременно по верху прошелся звук с треском захлопнувшихся ставен.  — Да что с тобой? — он встряхнул ее за плечи.  — Все хорошо, — она одернула куртку, стараясь не смотреть на Матиса, чтобы он не заметил ее красных глаз. Позже, на корабле, Арья достала этот маленький мешочек, что дала ей молодая Красная жрица, развязала черные тесемки, и на ладонь ей выпал желтый комочек похожий на кусок смолы. И пахло так же. И немного травами. Она откусила кусочек. «И правда, смола». Больше ей ничего не удалось достать, и она, зажмурившись, быстро разжевала липнущее к зубам снадобье, и проглотила. Арья прошлась по каюте, прислушиваясь к ощущениям своего тела. Остановилась у стола с картами. Оставленные ею пометки радовали ее: это было доказательство того, что она не зря проделала весь этот путь. Она гордилась собой, ее семья тоже будет гордиться, ее мать и отец были бы рады за нее, несмотря на то, что она так и не стала леди. В низу живота болезненно сжалось и отпустило. В дверь каюту раздался стук. Это пришел Матис, но Арья даже не открыла ему дверь, сославшись на плохое женское самочувствие. Она упала на кровать, на волчью шкуру, долго рассматривала балки на потолке, перевела взгляд на покачивающийся от качки фонарь с горящей свечой. В животе опять кольнуло. Еще раз. Арья прижала руки к животу, чтобы унять боль, но она становилась сильнее, тянущая, горячая. Слезы сами брызнули из ее глаз, и она сжала зубы, прижала подушку к голове, словно это поможет. «Вряд ли такое происходило бы без боли». Арья покачивалась на кровати, сжавшись, как младенец, и уже не понимала, сколько прошло времени, и только по темноте в окне и пьяным выкрикам матросов, наконец-то дорвавшихся до вина, закупленного в Асшае, до нее дошло, что уже ночь. К утру все было кончено. И боль почти прошла. Матис сошел в одном из портов Нефритового моря.  — Прощай, Арья Старк из Винтерфелла.  — Прощай, Матис из Вольных городов, — «Уходи же, быстрей». Они смотрели друг на друга какое-то время, каждый думая о своем. Матис скупо улыбнулся, и его сережка блеснула на солнце, когда он перемахнул за борт, чтобы спуститься к лодке.