За тенью страха

Изумление Снейпа прорывается лишь на мгновение, но Невилл успевает запомнить это, как часть своего Патронуса. Затем Снейп берет себя в руки, недоверчиво качает головой. — Я найду это место, если потребуется. — Сходите еще раз и объедините вещи тем-то своим материальным. Это не позволит увидеть их другому, — судя по инструкции Снейп знает, что за место выбрано для хранения хоркруксов. Невилл кивает. — Пора решить с мечом. Зайдете завтра в директорский кабинет, — Снейп барабанит пальцами по подлокотнику. Морщины на лбу снова углубляются. — Отдельной связи с выдрой вы не проговаривали? — Я нет, но думаю, что кошка может… — Невилл задумывается, и Снейп щурится на него. — Может, я лучше изображу ожидание встречи? — Вам знаком «Гамлет»? Неожиданный вопрос заставляет растеряться и отрицательно покачать головой. Тонкая книга, повинуясь безмолвному призыву, плавно спускается с дальней полки ему на колени. На обложке готическими буквами выдавлено «Шекспир». — Почитайте, будет полезно. Невилл аккуратно открывает книгу, скользит взглядом по столбцам строф, не вчитываясь, затем кивает: — Хорошо. — А теперь, прежде чем вы начнете явно изображать ожидание… — воздух становится вязким, заставляя дышать ртом. — То, что хуже. Лепестки свечей высокие, ровные, так же ярко и жарко горит камин, без треска и шороха. Снейп смотрит в глаза, и в черном взгляде Невилл видит тот же страх, который терзает его самого. — Лорд не знает, что есть седьмой кусок души. Страх ползет змеей по коленям, опустошает желудок. — Он создал его тридцать первого октября восемьдесят первого года, когда направил третье Непростительное на ребенка… Невилла начинает трясти. — …который подпадал под условие пророчества, — голос Снейпа звучит тихо-тихо, безэмоционально, словно пересказ чужих слов. — Заклинание ударило в созданный из жизни матери щит и раскололось на две части. Одна отрикошетила в Лорда, уничтожая его физическое тело, а вторая достигла ребенка и оставила шрам. Спазм сжимает грудь, Невилл выдыхает, как собака: — Вам… не… страшно… От горько-желчной улыбки Снейпа становится легче. — Думаете, у меня был выбор не бояться? Мать… была самым близким для меня человеком… ради которого я бы, не задумываясь, отдал жизнь, — под тяжелым омертвевшим взглядом Невилл сползает с кресла на пол, сжимает до хруста тонкую книгу, прячет в ней лицо. — И я лично передал Лорду то пророчество. Камин опаляет бок своим огнем, но Невилл продолжает дрожать. — Перед всем этим было еще одно пророчество. О приходе Лорда. О владениях смерти. О мертвом небе и живом страхе, — слова Снейпа словно разумные существа, они яркие, полные, заползают в рот, в уши, в нос, несут с собой страшные образы, ощущения, и Невилл вскидывает голову, впивается взглядом в маску человека в кресле. Так легче, так спокойнее. Снейп смотрит на него и кажется старше всех в этом замке вместе взятых. — Была крохотная надежда, образ, намек. Феникс потянул за нее, создал план, — два пальца касаются виска под черными волосами. — Вы, ваши родители, Шрам, его родители, все те, кто родились после, все, кто умерли после — все они часть плана Феникса. Феникс и свою смерть включил в него, как узел. Моя тоже там есть. Как и смерть Шрама. Плетеные Люди шевелятся, расступаются перед черными образами, текущими из взгляда Снейпа. — Лорд должен убить Шрама сам, чтобы уничтожить последний хоркрукс. Но самое страшное в этом то, что Шрам должен согласиться на свою смерть, не бояться умереть. Голову Невилл почти не ощущает, поэтому даже не знает, получилось кивнуть или же нет. — Феникс планировал успеть рассказать ему это. Теперь это моя задача. Язык плохо слушается, приходится ткнуть его пальцем, чтобы заставить дернуться. — Наша. Выдох Снейпа не слышен, но виден — черный сюртук на груди опадает. Молчание тянется, но Невиллу не нужны слова. Он осязает страхом все сказанное, все неозвученное. Он будет проводником между Снейпом и выдрой. Тем, кому поверят там, около Шрама. Его кивки мелкие, частые, словно на возражения, которые остаются во взглядах. Наконец, кивает сам Снейп, прикрывает глаза: — Идите. — Почему вы? — Невилл не двигается, смотрит снизу вверх. — Почему именно вы? — Потому что я был самым близким другом матери Шрама, — Снейп тоже неподвижен, руки безвольно лежат на подлокотниках. — И потому, что я сам предложил Фениксу свою помощь, когда узнал. Невилл по-настоящему тяжело поднимается, прижимает книгу к груди, по-настоящему шаркает по полу, идя к двери. Страх укутывает его уютным покрывалом, оставляя внутри теплое ощущение судьбы. Он баюкает это чувство, как первый побег ядовитого плюща-санника. Безмерно прекрасного и бесконечно смертельного. Он ощущает себя звеном длинной цепи, тяжелой, изъеденной огнем. Огонь позади, огонь впереди, и сойти с цепи невозможно. И нельзя. «Гамлет» читается легко, Невилл узнает в принце и себя, и Снейпа, впитывает каждое слово, запоминает пробелы между. Быть или не быть. Молчит на уроках, тихо улыбается Макгонагалл, когда та встревоженно заглядывает в лицо, спрашивает: все ли в порядке, мистер Лонгботтом? В порядке, декан. Просто мне надо к директору. Горгулья пропускает его беспрепятственно. Ступенька за ступенькой — звено за звеном. Цепь шагов — цепь событий. На столе лежит Распределяющая Шляпа, Снейп стоит перед своим креслом, прямой, замерший. Невилл кладет на стол Шекспира и молча запускает руку в Шляпу. Он знает, что там должно быть, что должно ждать — его. Молча улыбающегося, сжимающего пальцы на теплой рубчатой рукояти меча. Рубин горит в оголовье, клинок тихо-интимно звенит серебристой сталью. Снейп одобрительно кивает, когда Невилл на мгновение прижимает, как крест, рукоять меча ко лбу, затем бережно прячет наследие Гриффиндора в Шляпу. Им обоим не нужны слова. Сказано достаточно.