романтичный букет из любимых пар

Hard to say things could be better Трудно признаться, что все могло бы быть лучше. Darling don't get away right now Милая, не уходи прямо сейчас…¹

За окном ветер хлестал хлопья мокрого снега в окно с такой неимоверной силой, что Монике казалось-вот-вот стекло не выдержит и впустит в их с Сайори маленький мирок комья холода и болезни. Через вой метели прорывалась дрожащая мелодия пианино.Моника сквозь пелену слёз с трудом различала клавиши, сливавшиеся в одно непонятное чёрнобелое нечто. Много лет назад такая ситуация уже повторялась, и скорее даже не ситуация, а страшный ночной кошмар.Тоже за окном выла буря, тоже за спиной умирал кто-то настолько важный для Мо, что её сердце от осознания этого разрывалась на мельчайшие кусочки. Только вот это был милый хомячок по имени Фифи-очаровательный пушистый комочек, обладающий неимоверной харизмой и проблемами с лёгкими.Только вот вместо белого пианино (ещё от мамы достался, -заметила как-то Сай) был четырёхклавишных синтезатор. Только Сай вовсе не хомяк.Она самый прекрасный человек на этой чертовой планете, ради которой Моника готова была сделать все: пустить пулю в висок или купить те пончики с ванильной глазурью из «711». Сай обладает своей удивительной аурой; и пусть ей достаточно сложно коммуницировать с людьми, и после долгого дня девушка долго плачет на плече Моники из-за истощения, само общество к ней тянулось. Сайори-хрупкий маленький подснежник, только начавший тянуться к свету и солнцу, которого он любил больше своей жизни. И этот цветочек Моника не сберегла. …Рыжеволосая чуть ли не взяла неправильную ноту и тут же поругала себя за это-Сай не достоина такой бездарной игры.Несмотря на то, что голубоглазая готова была слушать всё в исполнении Моники-начиная с банального первоклассного «хо-дит -ко-от у во-рот мур-мур-мур он по-ёт» до сложных вариаций и рондо-всегда, когда Мо бралась за что-либо, она должна была быть уверена, что сделает она это великолепно. Сай часто засыпала у изголовья фортепиано, закутавшись в плед, и изредка на её потрескавшихся губах появлялась улыбка. Эти посиделки с фортепиано, легким фруктовым чаем и карамельными корзиночками были частью чего-то необыкновенного и самого ценного в жизни Мо. Пусть они сейчас даже и почти прекратились из-за болезни Сай. Болезнь Сайори представлялась Монике сравнением с осенью.Кашель девушки напоминал шорох листьев, её слабая улыбка после куриного бульона напоминала лучи умирающего осеннего солнца, а сама Сайори съёжилась, уменьшилась в размерах, как хрустящий осенний листочек, подхваченный ветром. В маленькой квартирке частыми гостями стали лекарства.Вместо аромата свежих ягод в воздухе разливался противный аромат непонятных сиропов, а сама Сай слегла в постель. Моника не могла потерять единственного человека, который понимал и любил её. Она даже и не допускала мысли о летальном исходе болезни; но и сам врач неоднократно это повторял-слабый иммунит, нулёвая устойчивость, хрупкие лёгкие… Вероятно, поэтому он не так спешил к девушке. Но Мо старалась об этом не думать Сейчас она была сфокусирована на том, чтобы выполнить желание Сайори, озвученное слабым голосом несколько минут назад. — Мо… — Что такое? -встрепенулась рыжеволосая, сжимая горячую руку Сай. — Сыграй мне…на фортепиано. Она не умрёт. Никогда. Ни за что на свете.Столько всего ещё не сделано-они не ходили рыбачить, не ночевали под звёздным небом, не приготовили, на худой конец, те макаруны «как из кафе». От этого Монике стало легче, и она изо всех сил начала играть торжественный марш, настолько сильно вдавливая клавиши, что складывалась ощущение того, что рыжеволосая хочет окончательно сломать несчастный инструмент. Сайори не умрёт.Нет, нет, это ведь бред! Придет доктор, послушает её; а через неделю они пойдут на каток, и будут кружиться по ледяной поверхности. Только почему-то пальцы сильно заледенели, а сердце билось все быстрее и быстрее. Моника сыграла последнюю ноту.Она зазвенела в воздухе, разрезая сферу. — Я могу и твою любимую песню сыграть, Сай! -проговорила Мо и замерла от ужасной тишины. Хриплого дыхания Сай не было слышно. Девушка отвернулась, пытаясь осознать, что происходит. Мо дышала через раз, задерживала дыхание на тридцать, сорок, сорок пять секунд.Ничего.Никакого намёка на сбитое дыхание Сай. Пальцы девушки дрожали, когда она дотронулась до плеча Сайори, отвернувшейся к стенке. — Сай? Нет ответа. — С-сайори!..-голос Моники сорвался, она схватила Сай за руку и тут же замерла. По ощущениям, рука девушки была настоящим льдом, хотя недавно Сайори слабо сжимала тонкое запястье Мо и улыбалась.А её голубые глаза были похожи на два тлеющих уголька в костре. Подул сильный ветер, и угольки окончательно погасли. Соседка- аристократическая старушка-гейша, обожающая все странные вещи и красивые шкатулочки -любила слушать красивую музыку из квартиры вечно здоровающейся и милой голубоглазой шатенки. По ее наблюдением, шатенку звали Сайори, и играла на пианино её девушка Моника. Ладно, какая разница, хоть птеродактиль, но играла она очень даже неплохо. Вот и сегодня, несмотря на вьюгу за окном, Моника удосужилась сыграть пару этюдов. Старушка с наслаждением покачивалась в кресле-качалке, слушая удивительную музыку. Внезапно все стихло. Ветер за окном тоже замер, словно ожидал, что же будет дальше. И тут раздался леденящий душу женский крик, полный боли и отчаяния.Не такой крик, когда на тебя идут с ножом или ты вот-вот упадёшь с окна двадцать четвертого этажа, а… Соседка никогда не слышала такого. Поэтому она вскочила, подобрала шарф и бросилась в квартиру Сайори. Что-то на подсознательном уровне- а она никогда не ошибалась- подсказывало ей, что больше звуки чудных песен раздаваться не будут.