«…решеньем остались довольны, а так как они очень любили друг друга, то порешили жить в доме все вместе». Братья Гримм, «Три брата»
— Уверена, все пройдет как надо, — сказала Беда, в очередной раз проверив заточку своих ножей и любовно убирая их в ножны. — Разумеется. — Ник недоуменно посмотрел на нее. У него не было и тени сомнения в исходе встречи. Разумеется, все будет, как надо, он лично проследит за этим. За прошедшие дни Ник кое-что почитал о взаимоотношениях Гриммов с членами королевских семей, и у него сложилось впечатление, что они могли быть либо хорошими, либо никакими. В большинстве случаев Гриммы и знать придерживались вежливого нейтралитета: семьи не мешали Гриммам охотиться, а Гриммы за определенную плату могли выполнить какое-либо поручение высокопоставленной особы. Однако встречались и иные рассказы: о Гриммах, ставших телохранителями королей либо кого-то из их родственников. Ник не мог не заметить, что чаще всего такие истории заканчивались смертью — либо Гримма, либо обоих участников сделки. Смутно он уже догадывался о причине: связь, возникавшая между Гриммами и членами королевских семей, определенно носила необычный характер. Была ли тут виной магия или видовые особенности, но рассказы о Гриммах, погибших, защищая своих подопечных, вскоре набили Нику оскомину. Причем, сообщая о произошедшем в деталях, приводя подробности кровавых расправ, предки, все как один, упорно молчали о личных контактах Гриммов и людей королевской крови, и Ник не мог понять, является ли его ситуация рядовой либо исключительной. Он знал только, что прежде сам бездыханным ляжет у ног Ренарда, чем позволит кому-либо коснуться того с недобрыми намерениями. Это не было обдуманным решением — это было требованием, которое предъявлялось Гримму самой его сущностью. Ник не возражал, более того, его человеческая часть вполне понимала и разделяла чувства гриммовской. Он не волновался, потому что знал: либо он исполнит свой долг, либо они погибнут вместе. С точки зрения Гримма, это был совершенно логичный расклад. — Ну, и чему ты улыбаешься? — спросила Беда. — Потом объясню, — пообещал Ник. Беде, как Гримму, стоило знать о таких вещах, но будет лучше, если она узнает об этом после того, как все закончится. Ренард еще не вышел на работу. Ник звонил ему каждый день, задавал стандартные вопросы о здоровье и нестандартные — относительно их гостей, Сопротивления, Адалинды и нюансов организации прикрытия. Больше он старался ни о чем не спрашивать. Он знал, что для остального еще будет время.* * *
День, назначенный для встречи, выдался ветреным, но солнечным. Июнь был в разгаре, и кустарники на Маунт-Худ разрослись густо и буйно — лучше некуда, чтобы спрятать три-четыре человека со снайперскими винтовками. Ник лично заехал за Ренардом и настоял на том, что будет за рулем. — Отлично выглядите, — сказал он, заводя мотор и не глядя на капитана. В этом не было необходимости — ему хватило мгновения, когда Ренард вышел, чтобы отметить и посвежевшее лицо, и почти полностью сошедшие следы нападения, и уверенность походки. — Спасибо. — Ренард тоже был немногословен. Ник чувствовал, как внутри будто натягивается тетива лука — туго-натуго, оставаясь на взводе, чуть подрагивая. Казалось, он превратился в многоглазое существо с поразительным слухом и мгновенной реакцией: настолько расширилось его восприятие. Моментально замечая, оценивая и контролируя любую опасность, он вел машину уверенно и быстро. На место они прибыли, когда на часах высветилось два идеальных нуля — секунда в секунду. Как и было договорено, Келли и Адалинда подъехали раньше и дожидались остальных в охотничьем домике. Бейли тоже уже прибыл и спешил навстречу. Это оказался небольшой круглый человечек с темными гладкими волосами, в невыразительном темном костюме. Ник подумал, что мог бы раз пятнадцать пройти мимо него по улице, не заподозрив, что тот состоит в тайной полувоенной организации. Запоминались у Бейли только глаза — неожиданно большие, карие, с цепким взглядом. Едва увидев эти глаза, Ник проникся уважением к их обладателю. — Все на месте? — спросил Ренард. Бейли кивнул. Рядом с ним стояли еще двое, которых Бейли представил, как Смита и Джонса, даже не пытаясь скрывать, что эти имена вымышленные. Можно было только догадываться, в какой еще роли, кроме совещательной, выступают эти молчаливые фигуры — телохранителей, наблюдателей или вооруженной силы на случай, если к ней понадобится прибегнуть. Остальные трое участников Сопротивления, прибывших из Денвера, сейчас находились в засаде, вместе с портлендцами. От домика к ним уже направлялись четверо — Розали, Келли с ребенком на руках, Адалинда и еще один человек, которого Ник не знал. Он насторожился, однако тут же успокоился при виде Ренарда, протянувшего незнакомцу руку. — Приятная неожиданность, Мейснер. Рад тебя видеть. — И это взаимно, сэр. Да, неожиданность, а приятная ли — там видно будет. — Не думаю, что нам нужен здесь еще один участник Сопротивления, — вмешался Бейли. — Мистер Мейснер, не следует ли вам присоединиться к тем, кто нас охраняет? Лишний человек им отнюдь не помешает. Ник заметил, как встревожилась Адалинда при этих словах. — Извините. — Мейснер был совершенно спокоен. — Я хотел бы остаться. У меня в этом деле есть определенная личная заинтересованность. Адалинда посмотрела на него с благодарностью. Ник не помнил у нее такого выражения лица. События принимали любопытный оборот. Он бросил взгляд на Ренарда. Чуть приподнятая бровь говорила о том, что тот тоже не оставил без внимания переглядывания и обмен репликами. Адалинду била противная мелкая дрожь. Она знала, что добиться решения в ее пользу невозможно, и старалась не надеяться на чудо, трезво рассчитывая, на чем она может настаивать и какие аргументы привести. Присутствие рядом Мейснера словно давало ей невидимую поддержку, хотя он почти ничего не говорил и даже не смотрел в ее сторону. Адалинда пробежалась глазами по лицам стоявших перед ней людей, пытаясь понять, на чье снисхождение либо равнодушие она может рассчитывать. Ее взгляд наткнулся на Ренарда. Вот уж от кого не стоило ожидать ни поддержки, ни помощи. Как же, ведь она посмела покуситься на его любимого Гримма! Гримм стоял тут же, в шаге от Ренарда, и что-то в этом положении вещей смутило Адалинду. Ник и раньше действовал со своим капитаном в одной связке, и все же, чувствовала она, что-то поменялось. Пожалуй… пожалуй, раньше готовность Ника перехватить предназначенную для Ренарда пулю или взмах косы не так бросалась в глаза. Теперь же это ощущение было почти зримым. Келли обладала большим, чем ведьма, опытом и куда больше знала о Гриммах. Она тоже заметила отличие теперешнего Ника от того, которого оставила в Портленде около месяца назад. Но она догадалась и о причине такой перемены — ее трудно было не заметить. «Проклятье рода Гриммов», — проговорила она беззвучно, скорее с ритуальной досадой, чем с ненавистью. Угораздило же ее Ника связаться с единственным представителем королевских семей в Новом свете. Но, положа руку на сердце, Келли должна была признать, что Шон Ренард — не худший вариант из возможных. — Итак, — Ренард обвел собравшихся взглядом, — я должен озвучить цель нашей встречи. Сегодня здесь собрались представители Сопротивления, Гриммы, наблюдатель от совета существ и Адалинда Шейд — мать девочки, судьбу которой мы должны решить. Девочка обладает некими уникальными качествами, из-за которых Феррат ведет охоту за ней. Должен также сказать, что я в каком-то смысле представляю здесь семьи, поскольку во мне есть королевская кровь. Однако, боюсь, мои цели не совпадают с целями моих кровных родственников, а точнее — прямо противоположны им. Поэтому я бы предпочел говорить здесь не от имени семей, а как отец Дианы. Для участников американского Сопротивления это признание явно стало сюрпризом. Бейли переглянулся со спутниками. — Полагаю, от этого ваше право голоса не становится решающим, мистер Ренард, — заметил он. — Если бы вопрос о девочке решался в законном порядке, вы бы выступали перед судьей, а нас при этом вообще бы не было. — Совершенно верно. Однако я счел необходимым выложить карты на стол, поскольку считаю, что сегодня должны быть озвучены все факты, касающиеся жизни Дианы. В том числе и история материнства мисс Шейд. — Ренард нарочно не давал никаких оценок: из его лаконичного, но достаточно детального рассказа и так становилось ясно, что для Адалинды ребенок был прежде всего козырной картой, разменной монетой в борьбе за место под солнцем. Он не забыл ни о контактах с фрау Пеш, ни о договоре со Стефанией, ни о венско-берлинских торгах за младенца королевской крови. — Мы забрали Диану из рук принца Виктора и передали Гримму, которая все это время прекрасно справлялась со своей задачей, предоставляя ребенку безопасность и комфорт. И теперь, представив вам факты, я хочу спросить: неужели мы решим передать ребенка матери, которая готова была его продать? И даже если теперь она изменила свое отношение к дочери, остается актуальным ее сотрудничество с семьями, наличие слежки со стороны Феррат. О какой безопасности в этом случае может идти речь? — Так за что же вы выступаете, мистер Ренард? — спросил Бейли. На его лице не отражалось ничего, словно он выслушал скучнейший доклад по неважной и не относящейся к делу теме. — Я считаю, нужно оставить все, как есть. Пусть Диана находится на попечении миссис Беркхардт. Мисс Шейд же следует оставить попытки вернуть дочь, по крайней мере — на ближайшие годы. — Будь ты проклят, — не сдержалась Адалинда. Ренард сумел представить беспристрастные факты так, что она выглядела чудовищем без сердца и сострадания. Она не представляла, как сможет теперь доказать обратное. — Вы хотите что-то добавить, мисс Шейд? — обратился к ней Бейли. — Да. — Адалинда перевела дыхание и постаралась собраться. — Факты, приведенные мистером Ренардом, достоверны, но неполны. Я люблю дочь. Я полюбила ее не с момента зачатия — это правда. Но когда она родилась, я поняла, что на самом деле имеет для меня значение. Не деньги, не власть и даже не сила ведьмы. Я готова пойти на все, чтобы быть рядом с дочерью. На все, что вы мне предложите. Не сомневаюсь, что миссис Беркхардт прекрасный человек. Но я мать, и я требую, чтобы это учитывалось! — Она замолчала, понимая, насколько неубедительно прозвучала ее речь. Повисла тишина, потом слово взял Бейли. — Этот ребенок — не простой ребенок, — повторил он значительно. — И мы не можем подходить к ее судьбе с обычными критериями. Семьи охотятся за ней — и мать, как никто, должна понимать, как важно обеспечить девочке надежную защиту. Смирите ваш эгоизм, мисс Шейд, — это лучшее, что вы можете сейчас дать дочери. Вы представляете угрозу для нее — вас будут искать, на вас откроют охоту. Я считаю, что сейчас настоящую защиту девочке может дать только Сопротивление — мощная организация, несколько веков противостоящая семьям и Феррат. При всем уважении к остальным, больше никто с этой задачей не справится. — При всем уважении к Сопротивлению, у него есть свои интересы относительно девочки, — неожиданно вмешался Ник. — И Сопротивление, и совет существ должны быть в курсе того, что я всегда стремился поддерживать в Портленде порядок и справедливость независимо от того, кто был передо мной. Простите, что напоминаю, но некоторые мои поступки и решения имели значительное влияние на положение дел, и вы не можете не признать, что я всегда был беспристрастен. И сейчас я считаю, что Диана должна остаться у миссис Беркхардт вовсе не потому, что она моя мать, а потому, что она уже доказала, что может справиться с этим. Сотрудники Феррат не смогли бы найти ее без помощи Адалинды, так что именно Адалинда является главной угрозой для своей дочери… простите, мисс Шейд. — Он чуть улыбнулся, взглянув на кипящую от злости ведьму. Впрочем, представители Сопротивления также встретили его выступление без энтузиазма. Бейли явно рассчитывал, что победа будет за ним. — Позвольте и мне сказать несколько слов, — проговорил незнакомый Нику голос. Он обернулся. Это был Мейснер — человек, положение которого на сегодняшнем совете Ник никак не мог уяснить. Он был членом Сопротивления и, однако, не общался с остальными, стоя рядом с Адалиндой. — Думаю, я имею право голоса, потому что провел с мисс Шейд самое сложное время — время рождения Дианы, — продолжил тот. — И могу засвидетельствовать следующее: мисс Шейд безусловно любит свою дочь. Да, она беспринципна в политических взглядах — как и многие ведьмы, позволю себе заметить, — но это не повод лишать ее возможности общения с девочкой. Его настороженно слушали. Кажется, это был единственный участник встречи, поддерживавший Адалинду — и к тому же представлявший европейское Сопротивление. Ник видел, что в Бейли борются два противоположных чувства: доверие к соратнику и подозрительность к его точке зрения. Ник лучше понимал Мейснера — он немного знал Адалинду, знал ее способность к сильным эмоциям и допускал внезапные перемены в ней, не настолько, впрочем, глубокие, чтобы счел возможным доверить ей ребенка. Что думает Ренард, он не мог понять — капитан казался совершенно невозмутимым, маска, за которой тот обычно прятал подлинные чувства, сейчас словно закаменела. На долю секунды Ник вспомнил недавний вечер, в очередной раз поразившись контрасту между привычной уравновешенностью капитана и тем ураганом, что скрывался за ней и был способен сбить с ног любого, даже Гримма. — В то же время, — продолжал Мейснер, — из всех позиций мне наиболее близка та, что высказал мистер Беркхардт. Если миссис Беркхардт сумела найти общий язык с Дианой — это дорогого стоит, потому что, могу вас заверить, этот ребенок подпустит к себе не всякого. Я считаю, девочке следует остаться с миссис Беркхардт, однако Адалинда должна иметь возможность регулярно видеться с дочерью. — Что приведет к блестящему провалу вашего блестящего плана, — оборвал его Ренард. — Все меры предосторожности пойдут прахом, если слежка за Адалиндой выведет Феррат к убежищу Келли, а так непременно случится, вы должны это понимать, Мейснер! — А вы не можете отобрать ребенка у матери! — возразил Мейснер. — Вернее, как раз можете, но чем тогда вы будете отличаться от других представителей вашей семьи, которые считают, что могут творить, что хотят, на основании того, что в их жилах течет королевская кровь? Я думал, вы пошли на сотрудничество с Сопротивлением именно потому, что не разделяете подобных заблуждений! — Я отличаюсь от них тем, что принимаю решения не на основании принадлежности к семье, а исходя из реальной ситуации. — Голос Ренарда ощутимо похолодел. — Не стоит приписывать мне того, что я не делал. — Господа! — вмешался Бейли. — Этот спор ни к чему не приведет. С точки зрения разумности, верно именно предлагаемое нами решение. Давайте остановимся на нем. — Нет, — в один голос возразили Мейснер и Ренард. Ник смотрел на спорящих, чувствуя, как бесполезно утекает время, и не находя верного ответа, способного примирить их. Порыв ветра вдруг коснулся его лица — ветра, вызванного вовсе не естественными причинами. — Она начинает злиться, — сказала Келли, укачивая Диану. Мужчины замолчали. — Мы не о том думаем, — проговорила Келли негромко, но отчетливо. — Нам не нужно спорить, кто, где и как будет воспитывать Диану. Нам нужно только придумать надежный способ, позволяющей матери навещать дочь, за которую я буду в ответе. Собравшиеся переглянулись. В голосе Келли была спокойная убедительность и уверенность, словно она точно знала, какой выход будет наилучшим для всех. Это производило сильное впечатление. Спорившие заколебались. Лицо Адалинды осветила надежда. — Но, миссис Беркхардт, — заговорил Ренард, — не таит ли такая ситуация возможную опасность для вас? Бесспорно, я полностью доверяю вам, как Гримму, но я хорошо знаю Адалинду. В отсутствие иных дел и вблизи от дочери она употребит все свободное время на то, чтобы придумать, каким способом вернуть ее себе. Она перепробует все и однажды добьется успеха — по той же причине, по которой заключенным, несмотря на всю бдительность охранников, удаются долго подготавливаемые побеги. Мне бы не хотелось потерять дочь и в неменьшей степени не хотелось бы потерять вас. — Пожалуйста. — Адалинда почувствовала, что чаша весов, благодаря Келли, начинает склоняться в ее пользу. — Пожалуйста, послушайте ее! Я поклянусь кровью, что никогда не попытаюсь причинить хоть малейшее зло Келли Беркхардт. А еще я могу умереть! — Что? — спросили сразу несколько голосов. — Я могу умереть, — ликующе повторила Адалинда. — Если Феррат обнаружит мой труп, если это будет убедительно обставлено, семьи поверят в мою смерть, и никто не станет меня преследовать. Я не буду появляться в Портленде, в Вене — нигде, где меня могут случайно узнать. Это снимает все вопросы! Пожалуйста, послушайте меня! Адалинда говорила совершенно искренне. Это не значило, что когда-нибудь, в будущем, когда Диана подрастет, Адалинда не попробует вернуться в большую игру. Она вовсе не собиралась всю жизнь прожить под чужим именем где-нибудь в захолустье. Да с Дианой это и не вышло бы — судьба девочки явно предназначала ее для чего-то большего, нежели прозябание в глуши. Однако, пока Диана еще не вышла из младенческого возраста, затаиться вместе с ней было оптимальным решением, и Адалинда удивлялась, почему это не пришло ей в голову прежде. Ренард переглянулся с Ником, Бейли — со своими сторонниками. — Мне кажется, это допустимый вариант, — осторожно произнес Бейли. — Согласен, — кивнул Ренард. — Розали? — Я, как наблюдатель, не имею права голоса, — напомнила та. — Мое дело сообщить совету, как все прошло. Думаю, информации о том, что дело улажено миром и принятое решение не несет никакой угрозы существам, им будет достаточно. — Покончим с этим сейчас же, — предложил Бейли. — Нужен текст договора… — Я могу набросать его, — предложил Ренард. — Я не так давно составлял подобную бумагу и прекрасно помню формулировки. Адалинда недовольно поджала губы, услышав намек на свое недавнее поражение. Ничего, рано или поздно она отомстит им всем. Каждому. Эта мысль вызвала легкую улыбку на ее губах. Пока Ренард писал, а Ник, стоя у него за плечом, смотрел одним глазом в договор, а другим — по сторонам, Мейснер подошел к Адалинде. — Ты довольна? — негромко спросил он. — Да, — призналась она. — Это больше, чем я мечтала получить. Спасибо за помощь. — Не за что. Я ведь обещал, что буду тебя поддерживать в том, в чем ты права. Адалинда благодарно улыбнулась. — Ты теперь вернешься в Европу? — Да. Моя миссия выполнена. — Жаль. — Адалинда смотрела в сторону и постаралась произнести это короткое слово легко, будто говорила о сломавшейся расческе, но голос подвел ее. — Я приеду, — сказал Мейснер. — Если будет хоть малейшая возможность, я приеду. Адалинда обернулась к нему. — Мне нужно во что-то верить, — сказала она, оглядывая его лицо, будто старалась запомнить до мелочей. — Мне нужно чего-то ждать и на что-то надеяться. Я на многое способна — даже на то, чтобы не убивать и быть терпеливой, но мне нужна цель, ради которой я бы терпела и смирялась. — Для меня твоя любовь к дочери стоит всех бед, что ты натворила. — Он стоял так близко, что Адалинда чувствовала запах его одеколона. — В конце концов, на моих руках немало крови, хотя и пролитой во имя дела, которое я считаю правым. В общем, не мне тебя судить. — Я выбрала сторону, — Адалинда вскинула голову, — и надеюсь, это мне зачтется. — Ты неисправима, — рассмеялся Мейснер. — Требуешь награды, еще ничего не сделав, а лишь собираясь сделать. — Иначе можно вообще ничего не дождаться. — Адалинда тоже засмеялась. Она была почти счастлива в эту минуту. — Прошу вас, мисс Шейд. — Бейли вмешался в беседу, словно голос суровой реальности, окружавшей их. — Требуется ваша подпись. Он поднес ей договор, положенный на большую папку для бумаг, нашедшуюся в машине Ренарда. Келли вытащила из набедренного кармана небольшой, словно игрушечный, серебряный нож. — Давай, девочка, — сказала она без неприязни. — Сделай это. Адалинда быстро чиркнула лезвием по ладони, сжала ее лодочкой и, окуная перо в эту импровизированную чернильницу, поставила свое имя под договором. Дождавшись, пока кровь впитается в бумагу, Ренард передал документ Келли. — Теперь стоит поговорить о том, каким образом мы будем тебя убивать, не так ли? — обратился он к Адалинде. — Проблем быть не должно — у тебя в этом большой опыт, — не осталась в долгу она. — Пожалуй, я унесу Диану в дом, — заметила Келли. — Что-то она беспокойна. Ника тоже охватило странное чувство. Казалось, легкие сумерки окутали поляну. Он огляделся. Солнце сияло по-прежнему, облаков не было, ничто не тревожило покоя Маунт-Худ. И все же беспокойство не отпускало его. Ник еще раз обвел взглядом заросли дикой ежевики и барбариса, обступавшие поляну колючей изгородью, и тут до его ушей донесся звук далекого выстрела. В этот же момент зазвонил телефон Ренарда. — Феррат, — бросил он после секундного разговора, в котором только слушал собеседника. — Бейли, вы и ваши люди — к северной засаде, остальные — к южной. Келли, следуйте за мной. Он схватил Адалинду за руку и потащил за собой. — Куда вы? — крикнул Бейли. — Не беспокойтесь, — обернулся Ренард. — Я предусмотрел возможность нападения. Келли и Диана будут в безопасности через несколько минут. Только дайте нам эти минуты. Бейли кивнул, доверяясь ему, и поспешил вслед за спутниками. Розали, схлынув, направилась в другую сторону, вниз по тропе, Мейснер побежал за ней. Ник не пошел ни с теми, ни с другими. Он бросился за Ренардом, тащившим Адалинду к густым зарослям. Келли с Дианой на руках быстро шагала следом. Ник не мог понять, что делает Ренард, и только когда тот отбросил в сторону несколько колючих побегов, увидел, что они маскируют узкую, но вполне проходимую тропу. Келли подмигнула ему, ныряя в этот колючий туннель. Диана у нее на руках смотрела на происходящее с живым интересом. Когда они исчезли из виду, Ник еще раз осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, тоже скрылся в кустарнике. В конце тропы обнаружилась поляна, не более тридцати футов в диаметре, расчищенная, видимо, накануне, а на ней — «Хьюз», пилот которого уже ждал пассажиров, открыв дверь. Ник не стал подходить близко — он наблюдал за тропой, готовый выстрелить в первого, кто появится на ней. Краем глаза он видел, что Адалинда забралась в салон. Келли передала ей Диану и задержалась, чтобы обменяться парой слов с Ренардом. Прощаясь, они пожали друг другу руки с одинаковыми усмешками на лицах, и Келли захлопнула за собой дверь. Ренард отступил и махнул рукой, отдавая команду взлетать. Винт закружился, рябь пробежала по листве, потом кусты стали гнуться к земле под напором воздушного потока. Ренард подбежал к Нику, они присели, закрывая головы руками, пережидая бурю. Наконец вертолет поднялся в воздух, качнулся, словно выбирая направление, и, как подброшенный мяч, прыгнул вверх. Накренившись, он плавно развернулся и взял курс на север. Ник и Ренард проводили его взглядами. Едва шум лопастей стих, до них донеслись звуки выстрелов. На подступах к домику шло сражение. — Давай вниз, — указал Ренард на южную дорогу. — Сопротивление как-нибудь справится, у них же «многовековой опыт борьбы». Ник фыркнул. — Вы бы вообще остались здесь, — сказал он. — Честное слово, хватит с вас уже больниц. Сами разберемся. Ренард схлынул — нарочно, чтобы Ник полюбовался на его истинное лицо. — Молчать и слушаться, Гримм. Забыл, с кем имеешь дело? — С вами забудешь, как же, — усмехнулся Ник, пересекая поляну вслед за Ренардом.* * *
Они оказались на месте через три-четыре минуты. Выстрелов уже не звучало — схватка продолжалась врукопашную. Ник заметил, что в рядах агентов Феррат преобладают Ищейки, и порадовался, что не Сокрушители. Он сбил с ног одного из нападавших, ударом глока в висок убрал с пути другого и оказался перед высоким жилистым мужчиной, в котором узнал Жнеца. Коса мгновенно описала сверкающий круг, и Ник едва успел избежать роли колоса в кровавой жатве. Противник был серьезный, и Ник не имел возможности бросить даже беглый взгляд по сторонам, стремясь лишь не попасть под удар тяжелого лезвия. Он надеялся, что Ренард справится без него и, судя по тому, что предчувствия молчали, так оно и было. Жнец сражался как зомби — без тени эмоций на лице, нанося отточенные, выверенные удары своим страшным оружием. Ник увидел шанс в этой заученности. Когда коса в очередном смертельном взмахе пошла вперед, он перекатился по земле прямо под ноги Жнецу. Острая сталь просвистела в доле дюйма от плеча. Вся тяжесть удара пришлась Жнецу под колени, и тот не удержался на ногах, рухнул лицом вниз, переваливаясь через противника. Ник вскочил, вскидывая свой арбалет, но стрела не понадобилась: роковая случайность решила исход этого боя. Жнецу не повезло: его шея при падении пришлась как раз на изгиб лезвия, и теперь голова держалась только на лоскуте мышц и кожи. Кровь обильно заливала землю. Бегло оценив обстановку, Ник помог Хэнку уложить лицом вниз доставшегося тому мощного Потрошителя. Беда связывала руки еще одному агенту, придавив коленом поясницу. Монро предупреждающе рычал на Ищейку, на которой Розали застегивала взятые, видимо, у Хэнка наручники. Ренард словно и не участвовал в схватке, но в паре футов от него Ник обнаружил труп, которого не было при их появлении. Еще два трупа, не считая Жнеца, показали, что семьи подошли к ситуации с должным уважением, бросив в дело значительные резервы. — Куда их? — обыденно спросил Хэнк, словно участвовал в обычной полицейской операции. Зури спустилась со своей снайперской высотки и теперь стояла рядом. — Отдадим Сопротивлению, — чуть подумав, решил Ренард. — Может, они обладают какой-нибудь важной информацией. А портлендской полиции лишняя головная боль ни к чему. Связанные попарно агенты неохотно пошли к дороге, подгоняемые Хэнком и Монро. Ренард держался позади, и Ник тоже отстал, не понимая причины. Капитан дружески положил руку ему на плечо и вдруг сжал так, что, казалось, кость треснула. — Ты зачем полез под косу? — спросил он ровным злым голосом. — Тебя что, не учили сражаться с Жнецами? — Меня учили действовать по обстоятельствам, — спокойно ответил Ник. Злость Ренарда была ему странно приятна. — Я увидел шанс победить и воспользовался им. — Не оценив риск. А риск был выше допустимого. — Но ведь обошлось. — А если в следующий раз не обойдется? — спросил Ренард, останавливаясь и удерживая его взгляд. — Ник… Больше он ничего не добавил, и Нику стало неудобно за собственное легкомыслие и браваду. Он опустил голову и только теперь заметил, что в правом рукаве куртки зияет прореха. Коса Жнеца прошла ближе, чем показалось в горячке боя. Ник убрал руку за спину, надеясь, что Ренард ничего не видел. — Беда! — неожиданно вскрикнула Розали. Ник бросил взгляд вперед — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Беда оседает на каменистую горную дорогу. Они с капитаном подхватили ее одновременно, с обеих сторон. — Что случилось? — спросил Ренард. — Хэнк, Зури, не останавливайтесь, мы разберемся. Группа двинулась дальше. Розали поспешно рылась в своей сумке, отыскивая то, что, по ее мнению, могло понадобиться. Беда криво улыбнулась, прижимая к боку ладонь. — Ножом зацепило. Я думала, обойдется. Под ее плотной курткой обнаружилась пропитанная кровью майка, а под майкой — ровный, достаточно глубокий и длинный надрез по нижней границе ребер. — Обойдется, как же. Думала она… — Розали уже лила на рану пузырящуюся жидкость. — Ник, поищи в моей сумке пластырь и шприц. — Шприц зачем? — насторожилась Беда. — Не надо уколов! — Это мне решать, — отрезала Розали. Заклеив рану, она уверенным движением воткнула иголку и надавила на плунжер. — Обезболивающее, — пояснила она.— Монро, помоги ей. — Я сама, — запротестовала Беда, пытаясь встать, но Монро легко подхватил ее на руки. — Ты можешь меня потом убить, но если я тебе не помогу, Розали убьет меня прямо сейчас. — Если станут говорить, что я была ранена в пустяковой драке, а потом меня тащил на руках Потрошитель, моей репутации конец, — констатировала Беда. — Мы все поклянемся, что это выдумки Феррат и ничего подобного никогда не было, — пообещала Розали, внимательно наблюдая за Бедой, которая вскоре уронила голову на плечо Монро. — Снотворное, — пояснила Розали. — Иначе ее не заставишь лежать спокойно. А даже с гриммовской регенерацией нужно некоторое время для восстановления сил. Люди Бейли уже ждали их возле охотничьего домика. На северной точке не обошлось без жертв — погиб один из участников Сопротивления. Ник не помнил, представили его как Джонса или Смита — да это и не имело значения. Он надеялся, что похоронят погибшего под его собственным именем. — Вы заберете всех? — спросил Ренард. Бейли кивнул. — Даже если они не знают ничего важного, пригодятся в качестве заложников. Минивэн уже едет. — Удачной дороги, — пожелал Ренард. — Было приятно иметь с вами дело. — Вы бы так не говорили, прими сегодня большинство решение в нашу пользу, — проницательно заметил Бейли. — Но в целом вы оставляете хорошее впечатление… принц. — Капитан, — поправил Ренард, протягивая Бейли руку. Хэнк и Зури уехали первыми, за ними тронулась машина Монро — на ее заднем сиденье Розали присматривала за мирно спавшей Бедой. — Нам тоже пора, — обыденно сказал Ренард, направляясь к своему «юкону». Ник проследил за ним взглядом — и его будто переключили из одного режима в другой. Внутри стало легко и жарко, как перед прыжком с парашютом. «Нам, — повторил он про себя. — Нам пора. Нам». Это короткое словечко вдруг стало значить так много, что Ник не смог бы произнести его вслух. Воздух нагрелся, и дышать стало намного труднее — но все еще возможно. Ренард сел за руль. Ник собирался обойти машину и занять пассажирское сиденье, но вместо этого придержал закрывающуюся дверцу и склонился к капитану. — Забыл спросить, — сказал он. — О чем вы говорили с моей матерью перед отлетом? И да, это мое дело. Вы оба мне не чужие. Ренард отвел глаза, пряча усмешку. — Ничего особенного. Я попросил Келли заботиться о моей дочери. И в ответ пообещал позаботиться о ее сыне. Он поднял на Ника откровенно смеющиеся глаза. — Сговорились, — констатировал Ник. — Договорились, — поправил Ренард. — Договорились, значит, — процедил Ник. — Договорились. Нужно было что-то сделать. Прямо сейчас, немедленно. Терпение Гриммов было отнюдь не легендарным, скорей уж наоборот. Чернота залила глаза. Ник наклонился еще ниже, одной рукой упираясь в приборную панель. Другая легла на затылок Ренарда, не позволяя отстраниться, если вдруг надумает. Поцелуй был коротким — так показалось Нику. Когда он вынырнул — словно из омута, нуждаясь в воздухе и передышке, деревья вокруг покачивались и горизонт был явно завален. — Денверцы еще не уехали, — равнодушно сказал Ренард, глядя на него. — И черт с ними, — не оборачиваясь к машинам гостей, ответил Ник. — Шон… — Да садись уже! — рявкнул Ренард. — Нам еще ехать минут сорок. Ни один из них не раскрыл рта за это время. Говорить было уже не о чем. Ник следил, как палочки на часах складываются то в одну, то в другую цифру, и машинально крутил в руках телефон, пока в нем что-то не треснуло. К концу пути в машине было нечем дышать — должно быть, климат-контроль сломался. Ник с трудом втягивал в себя тяжелый, душный воздух и жалел, что они не остались на Маунт-Худ. Домик был вполне подходящим, и кровать там имелась —а больше ничего и не требовалось. Ренард припарковался — неудачно, зацепив боком ограждение. На дверце, должно быть, осталась длиннющая царапина. — Еще раз такое себе позволишь — лично горло выгрызу, — пообещал он, встряхнув располосованный косой рукав Ника. Потом вышел, хлопнув дверцей, и легко взбежал по широким ступеням. Ник не отставал. Сейчас его не остановило бы ничто. Дверь лифта плавно закрылась за ними, и Ник повернулся к своему капитану.