Женщина с Темным Копьем

— Кхем-кхем... Я рад приветствовать вас всех сегодня здесь! Так как я вижу, с какой опаской буравит меня взглядом уважаемый Геджутель К. Ландегре, то перехожу сразу к делу, — Лорд еще раз откашливается и добавляет в голос побольше торжественности. — Объявляю открытым состязание силы, ума и доблести этого десятилетия!       Благородные важно кивают, подозрительно поглядывая при этом на подло ухмыляющуюся Франкенштейн. — Я обмозговал предыдущую игру и решил внести несколько поправок в правила, — переходя на свою обычную манеру разговора, заявил Лорд (где-то на заднем фоне обреченно вздохнул Геджутель). — И вот, что получилось:       Во-первых, запрещается проносить и использовать какие-либо средства, замедляющие и/или отключающие реакции организма. Франкенштейн с сожалением отстегнула плащ, в складках которого мелькнули бесчисленные колбочки и скляночки, и отбросила его в сторону. Главы кланов многозначительно переглянулись.       Во-вторых, не разрешается использовать — как, впрочем, и раньше — не только оружие духа, но и посторонние предметы, носящий колюще-режущий характер. Женщина обреченно вдохнула и вытащила длинные иголки из волос, кинжалы из рукавов, два небольших топорика из сапогов, секиру откуда-то из-за спины и кастеты из... воротника, хм. Благородные взирали на это со священным ужасом.       В-третьих, нельзя отравить и навредить каким-либо образом соперникам заранее. Франкенштейн с улыбкой протянула противоядие Геджутелю К. Ландегре и попросила снять обувь Рагара Кертье, из которой посыпались мелкие иголки. Благородные отпрянули в сторону и начали лихорадочно шарить руками по одежде.       В-четвертых, запрещено привлекать на свою сторону для помощи посторонних существ. Слова «всем отбой, повторяю, всем отбой» громким шепотом разлетелись в тишине зала. Некоторые Благородные подумывали сдаться… во избежание всякого, так сказать. — Ну, вроде я все учел, — с сомнением протянул Лорд, оглядывая трясущуюся от страха толпу. Подперев царственный лик рукой, Лорд с материнской нежностью обратился к Благородным: — Ребят, вы уж постарайтесь там выжить.       Франкенштейн все еще подленько ухмылялась.