Демон. Сказание о ветрах.

На ярко-зелёную траву пала кривая тень. Она извивалась, изгибалась, а после из небольшой и тонкой превратилась в ещё более маленькую, скрюченную и чуть горбатую. Под твёрдой подошвой ботинок мялись и ломались молодые растения, а из трубки струился серо-синий дым, туманом исчезающий в воздухе. — Отвратительный у Вас табак, — протянул мелодичный голос и на последнем слове упал и захрипел, — однако. А позади истерзанное тело догорало чёрно-алым пламенем, не оставляющем лишних следов. Щебетание утренних птиц сплеталось с тихим потрескиванием огня, тяжёлые шаги — с шумом пробуждающейся деревни, а солнце уже во всю силу нависло над горизонтом, поднимаясь всё выше. *** С того дня, как Узумаки впервые встретился с их врагом лицом к лицу прошёл почти месяц. Всё то время шагало невыносимо медленно и играло на нервах. О «мяснике», как убийцу прозвали за глаза шиноби, больше ничего не было слышно. Убийства прекратились, на следующую ночь, после того, как Наруто, нелегально к слову, разыскал его. Сам девятихвостый говорит, что не чувствует больше той тяжёлой чакры, даже слабого намёка на её присутствие. Однако, облака сгущались, погода стремительно портилась, а интуиция не подсказывала ничего хорошего. Итачи уже полностью оправился, и сейчас возвращался с миссии. Его путь лежал как раз через то место, где когда-то сидел тот самый юноша. Остановившись, прикоснулся ладонью к грубой коре дерева. Его птица, связующий ворон, так и не вернулась. Видимо, ей свернули шею. А если нет? Есть же у людей таинственное шестое чувство. Сейчас оно тихо шептало, что нужно постараться, попробовать; в итоге должен быть какой-то результат. Наивно для опытного шиноби? Вполне. Но не попробуешь — не узнаешь. Тем более, чакры сейчас хватит точно больше, чем на минуту. Кроме того, никто абсолютно не отрицал возможность удачного исхода. Медленно, без надежды на успех, сложил печати, присев в тени местного древесного гиганта. Сначала была темнота, затем промелькнул тусклый свет, и картинка стала чётче. Ворон шарился в каких-то кустах — собирал ягоду, и, набрав полный клюв, вспорхнул в небо. Там, внизу, пестрел лес, затем немного сбоку Коноха, с её изобилием красно-жёлтых зданий, потом мелькнула скала с лицами Хокаге. Птица зависла в воздухе, словно хотела убедиться, что её хозяин запомнил сторону, в которую она смотрит. Резко, камнем пикировала меж зданий и пешком, крадучись, побежала по улицам. Величавый квартал Учих она пересекала по самым тёмным закоулкам и затем промыкнула в жутковатый проход — тунель, связывающий храмы клана Учиха, мудрёным переплетением узких коридоров. Ворон несколько раз повернул направо, затем через небольшое отверстие снова вылез наружу. Облетел ещё один храм, старый, практически заброшенный. Итачи узнал его — никому не нужный городской храм. Таких в Сора-ку два. В фасаде были небольшие отверстия, в которые, еле как просунув клюв, ворон бросил ягоды, а затем заглянул вовнутрь: во тьме подвала чуть белела сидящая детская фигура в окружении печатей и, вероятнее всего, сильного барьера. Ягоды кое-как пересекли его границу, и заключённый тяжело, но по-дикому быстро, дотянулся до них ногой, руки его были скованы цепями, двигал он ими очень скованно; с хрупким терпением голодного принялся кусать и без того шуточно маленькие плоды. Повисшая голова чуть повернулась в сторону, откуда сбросили еду и благодарно и кротко кивнула. Иллюзия пропала, только ворон вспорхнул обратно в небо. — Капитан, — перед ним появился один из подчинённых, — Хокаге-сама немедленно Вас вызывает. Поторопитесь в резиденцию, пожалуйста. Краткий кивок заставил шиноби раствориться в облаке белого дыма. Итачи действительно рад, что с вороном всё в порядке. Изначально, как только установил с ним контакт, он запланировал его хорошенько отругать за невозвращение к хозяину, однако стоило ему увидеть, чем помощник занимался — всё простил. Казалось, будто ворон только и ждал, пока дзюцу вновь активируется. И не зря. Немая злость вспыхнула внутри, как в моменты несправедливости вспыхивает искра сопротивления в сердце. Ему клялись… Его убеждали, что клан Учиха отказался от столь зверских, жестоких и неприемлемых «традиционных» методов воспитания юных соклановцев. Итачи всегда ненавидел тайны. Особенно, когда они были от него. Как жаль, что глава вновь пытается обвести вокруг пальца собственного сына. Пришлось просидеть в приемной минут двадцать, прежде, чем Четвёртый смог разъяснить что-то шумным генинам. — Проходите, — объявил секретарь. Хокаге стоял у окна и с минуту не начинал разговора, а после обернулся к посетителю: — Итачи, миссия, которую я собираюсь тебе поручить, чрезвычайно важна, никто другой с ней справиться не сможет, — Минато присел, — Это касается твоего клана, — вздохнув, дополнил он и замолчал, ожидая хоть какой-то реакции от своего подчинённого. Однако в кабинете вновь повисло молчание, лишь неугомонное завывание ветра беспокоило нервную тишину. — Не имеет значение, с каким кланом связана миссия, — четко ответил Учиха, — в чём состоит её суть? — В одном из храмов Учиха, в городе Сора-ку, регулярно появляются члены клана. Боюсь, это связанно с напряжениями отношениями Конохагакуре и Учиха. Что ты об этом знаешь? — Всё храмы, как и Сора-ку давно заброшены. Никто не заходил туда уже лет десять. Используется лишь одно его строение, которое является оружейным складом. Однако, фактически оно не принадлежит городу, лишь его трущобам. — Я так и думал. Наша информация абсолютно идентична, — Хокаге нахмурился, — Ты должен узнать, что там происходит. Если что-то обнаружиться — немедленно доложить об этом мне. Берёшься за эту работу? — Да, Хокаге-сама! Сию минуту вспомнилось событие месячной давности: Это был обычный семейный ужин, казалось бы, не отличающийся от множества предшествующих. Отец кинул на него косой взгляд и заявил: — Сегодня закрытое собрание. Только некоторые члены клана принимают в нём участие, — мужчина немного отпил горячий чай, — безопасность переулка на тебе, Итачи. Это сразу же насторожило. — Почему я не принимаю участие в собрании? — словно невзначай спросил он, — разве наследник не должен присутствовать абсолютно на всех таких сборищах. — Присутствовать могут только глава и старейшины, — в противовес ответил Фугаку, — твоя задача — оберегать свой клан от неприятностей, которые могут произойти, особенно в такое время. Ему оставалось лишь молча кивнуть в знак согласия. «Значит, они мне всё-таки не доверяют», — наконец уяснил для себя Итачи. От этого становилось, мягко говоря, неприятно. Мало того, что родные люди имеют на самом деле ужасные тайны от тебя, так они ещё и юлят. С того ужина, к тому же, наследника не допустили ни на одно собрание, объясняя это тем, что они проводят теперь только закрытые собрания, обычных пока не будет. Но отчего же тогда, стоит Итачи появиться в переулке, где только что некая компания что-то бурно, хоть и тихо, обсуждала, как они резко, неестественно меняют тему. Неужели глава серьёзно настроен отстранить Итачи от дел Учиха да ещё пытается сделать это менее очевидным? — Отлично, — вернул в реальность четвёртый, — можешь приступать к исполнению. Вполне понятно, почему никто другой для этой миссии не подходит. В храмы Учиха вхожи только обладатели шарингана, никто другой физически туда проникнуть не сможет. А у Конохи есть только один Учиха, которому можно доверить «крысятничество» за собственной семьёй. Узумаки уже поджидал у двери. Нетерпеливость — практически его второе имя, так что даже без предварительного приветствия, был задан вопрос: — Капитан, а как вы думаете, он ещё вернётся? Тот парень, я имею ввиду, — чуть смутился юноша и ускорил шаг, чтобы через секунду снова сбавить скорость, — опасный же тип. — Не думаю, что он куда-то уходил, — задумчиво ответил Итачи, — враг может быть ближе, чем мы думаем. «Да он же тебе просто понравился, » — усмехнулся про себя Учиха. Да, врал Наруто скверно, его чуть покрасневшие щёки и неопределённый взгляд сообщали об этом ежесекундно. А ведь его пытались научить искусству вранья. На самом деле, капитана даже забавляло, что будучи таким искусным шиноби, тем более в составе АНБУ, девятихвостый так отвратно и очевидно врал. Даже некоторые дети юлят намного лучше. *** Ни луны, ни звёзд видно не было — всё было затянуто чёрными грозовыми тучами. Вновь сверкнула молния, озаряя холодным светом пустующие и старые городские строения. Заревел гром, подчеркивая одиночество и брошенность Сора-ку. Казалось, будто здесь всегда была гроза, всегда ревел гром и мелькали молнии. За громом, реками слёз хлынул холодный ливень, обнимая и гладя никому не нужные земли и строения. Итачи вошёл в старый храм. С его волос и маски АНБУ изредка капала вода, а ботинки оставляли мокрый след. Глубокий вдох — отвратительный запах затхлого, будто подвального, воздуха. Темная полукруглая комната с её маленькими, мутными оконцами вызвала желание уйти куда подальше. Однако, сильнее ему хотелось спуститься на нижний, самый тёмный и грязный этаж, что освещается лишь длинным, расположенным у самой земли оконцем с решёткой и выбитым стеклом. Наверняка через него уже ручьём льётся дождевая, собравшая всю пыль вода. Узенький коридор, в который вела маленькая дверь, сокрытая в тени, был обнаружен не сразу. Паутина, которой был затянут проход — изорвана. Ладонью коснувшись неприятно шершавой стены и незаметного в тени, а особенно со зрением Итачи, орнамента, измазал пальцы в скупых следах крови. Кто-то был здесь совсем недавно. Скорее всего, он уже ушёл, так как ничьей чакры не ощущалось, а кровь почти засохла. Стена сдвинулась в сторону и захлопнулась за спиной. Полуразрушенные ступеньки буквально сыпались под ногами. Неприятный холод вновь прошёлся по всему телу снизу вверх — последняя ступень уже затоплена. Перед ним была ещё одна, точно такая же дверь. Кунаем чуть уколол палец так, чтобы капля густой алой крови с кончика упала на выгравированный символ клана. Путь был вновь открыт. Итачи шагнул в комнату, морщась от неприятной мысли о том, что буквально ходит по грязной луже, которая ему почти до щиколоток. В скудном свете сверкнувшей на мгновение молнии перед глазами предстал заключенный. Мальчик, не старше двенадцати лет, чьи руки были скованы цепями, которые крепились где-то близ потолка на противоположных стенах. Он почти висел на этом грубом и чуть ржавом металле. Его подогнутые под себя ноги были погружены в ледяную воду, что неумолимо и медленно поднималась выше. Итачи зажёг единственную световую палочку. Светила она, конечно, ужасно, но видимость всё же повысилась. Тельце дёрнулось, стоило плохонькому свету появиться дольше, чем на время молнии. Темная голова тяжело поднялась, и чёрные, измученные и по-детски большие глаза глянули на него с такой безнадёжностью и смертным смирением, что Итачи на секунду показалось, будто это он его здесь держит и издевается. На бледном лице, скорее всего, были ссадины, но Учиха не мог судить об этом точно, слишком темно, для него, по крайней мере. Единственный вариант — использовать шаринган, чтобы разглядеть пленника получше. Только красный огнь сверкнул в глазах, как ребёнок, со скрежетом цепей, шарахнулся назад. В груди тут же сжалось сердце. Мерзко. Всё это было для Итачи мерзко. До тошноты… Нет, до ненависти мерзко, отвратительно и погано. Он знал о методах Фугаку. Этот мальчик лишь жертва воспитательных аспектов главы… И всё же, как можно так наказывать детей?! Даже у преступников, совершивших поистине ужасающие преступления, условия куда терпимее, нежели весь этот кошмар; клан Учиха несколько веков наказывал слишком дерзких или идущих против клана в подобных местах. Недавно от этой традиции отказались… Вернее, уверили в этом наследника. — Тише, — поднял руки Учиха, дабы продемонстрировать, что оружия не держит, — не бойся. Мальчик устало вернулся на прежнюю позицию, с осторожностью наблюдая за незнакомцем. По рукам потекла тоненькая струйка крови — кандалы натёрли. Итачи медленно и плавно снял с лица маску, тут же чуть улыбнувшись. Подошёл ближе. А мальчик всё наблюдал. Однако болезненное его выражение сменилось чем-то похожим на надежду. Он начал что-то говорить своими будто бы синеватыми губами. Только с третьего раза удалось понять пару слов, которые так старательно выговаривал мальчик: — Помоги, нии-сан, — шёпот, казалось, прошёл сквозь него. «Нии-сан? — повторил про себя Итачи, — ты так ждёшь его, что во всём неопасном видишь брата?» Печати на цепях были сильными, но у любой техники есть слабое место и сие удерживающее дзютсу не исключение. Звенья с треском распались, а мальчик так в воду и упал, но тут же чуть поднялся, ему это явно тяжело давалось. — Спасибо, — прохрипел он. — Если бы мог сбежать, как бы ты это сделал? — спросил его Итачи, помогая подняться. — Шёл бы на пролом, — пальцы крепко уцепились за протянутую руку, — разнёс бы здесь всё, будь на то силы, — прокалившись, говорил ребёнок, — в этом месте всё равно давно нет богов. Мальчик, цепко обняв спасителя, пытался устоять на ногах. Учиха сразу же подхватил на руки бедолагу и создал клона, задачей которого было инсценировать побег. Они оставили храм позади, стоило дождю прекратиться. «Зачем? — спросил самого себя Итачи, глядя на спокойно спящего у него в руках мальчишку, — Почему я спас тебя?»