ВИКИ
Что? Часть его силы? О чем он говорит? Пытаюсь собрать мысли воедино, но меня всю трясет. От страха, возбуждения, адреналина. Мальбонте резко отстраняется и отходит от меня на несколько шагов, и я наконец могу вздохнуть свободно. — У меня ничего для тебя нет, — на выдохе тихо говорю я, быстрее поправляя платье и скрещивая ноги. Чувствую, что мои щеки горят от унижения, растрепанные волосы откидываю назад, проклиная себя за то, что не собрала их в хвост. — Ошибаешься, Вики, — беспристрастно отвечает он. Я поднимаю на него глаза: он скрестил руки на груди, пристально впившись в меня взглядом. Полностью игнорируя собственную твердость ниже пояса, он серьезен и невозмутим. Словно произошедшее между нами не стоящее внимания недоразумение. Мимолетный факт. — Ты серьезно думаешь, что ты сама убила Сатану? Собственноручно? Обыкновенная Непризнанная, не имеющая особых талантов? Я хмурюсь в недоумении. Сосредотачиваюсь на его вопросе, на теме разговора, которую он завел. Он ведет себя так с каждой пленницей? О, Шепфа, сосредоточься-сосредоточься… То, что я убила Сатану, для меня было невероятно, не говоря о том, как на меня стали смотреть другие бессмертные. Все говорили, что я не простая Непризнанная, и я в это тоже поверила. Ведь у каждого есть свой дар. Я думала, что моя сила, раскрывшаяся в сложной ситуации — мой дар. — Какое ты к этому можешь иметь отношение? — Самое прямое. Подумай сама. Когда это случилось? О, я определенно знаю, когда это случилось. Роковой день, роковая ночь, когда меня и Люцифера приковали к древу и свершился страшный ритуал, который выпустил Мальбонте на свободу. Главную опасность Небес. — Это случилось сразу после ритуала, — уже собраннее отвечаю я. Я сползаю со стола и становлюсь напротив него. Что бы он обо мне ни думал, как бы ни реагировало мое тело, я — Вики Уокер. И я сильнее и умнее, чем он думает. — Верно, — кивает он и его губы изгибаются в кривой усмешке. Той, которой он встретил меня в своем лагере. И он молчит. Смотрит на меня своими черными глазами и молчит, дает мне время самой озвучить то, что он хочет мне сказать. Неуместные игры. — Хочешь сказать, что благодаря ритуалу я впитала часть твоей силы? — Именно. — Но почему я? Почему не Люцифер? Он делает шаг вперед и я инстинктивно подаюсь назад, но упираюсь спиной в стол. Шепфа, пожалуйста, нет. Только не приближайся. На меня накатывает дрожь, я сглатываю, пытаясь от нее избавиться. «Не подходи» кричу про себя, но сама не отвожу взгляд, держу стойко удар, и в довершение вскидываю подбородок. Мальбонте протягивает руку к моему лицу и я резко отстраняюсь, но он все равно дотрагивается до моей нижней губы большим пальцем и проводит по ней, слегка оттягивая. — Наверное потому, что ты особенная, — то ли вопрос, то ли утверждение. Я не понимаю, вновь сбитая с толку его жестом. Он следит взглядом за своим пальцем, проводит им вниз к шее. — Тогда получается, — говорю я, — если часть твоей силы у меня, то ты уже не так… Всемогущ? Его глаза сверкнули в отблеске свечей, а желваки на скулах дернулись. О, я вступила на опасную тропу. Думай, что говоришь, Уокер, если хочешь жить. Зачем я это ляпнула?! — Я все также силен, даже более, чем необходимо для моего замысла, — серьезно отвечает Мальбонте, положив палец мне на яремную впадину. Не сдавливает, но предупреждает. О, можешь не стараться. Сама знаю, что лишнее сказала! — Но я хочу, чтобы моя сила была рядом со мной. — Что ты имеешь в виду? — я хмурюсь. — Тебе говорили, что я монстр во плоти. Сын демона и ангела, разрушитель Небес. Но на самом деле не я начал войну и гонения. Я вдруг вспомнила те видения, что приходили мне во снах. Маленький мальчик, окруженный ангелами. Он кричал, а они пытались его поймать… Это был он. Мальбонте. Я прикусила щеки изнутри, не выдавая свое осознание. — Ты знаешь, о чем я говорю, — продолжает Мальбонте. — Ты была там, я видел. Ты была той, кто успокаивал меня. И ты знаешь мою историю. Разве я изначальный монстр в этой истории? Я хотела выкрикнуть «да», но я помню его чувства: испуганный мальчик, потерявший родителей на своих глазах. Он был жертвой. Мальчик, оказавшийся жертвой обстоятельств. Разве я могла винить его за это? — Нет. Но ты становишься им. Мальбонте хмурится. Ему мой ответ не по нраву, но я говорю честно. — Я докажу тебе, что это не так. — Зачем тебе это? Зачем хочешь мне что-то доказать? Зачем тебе я? — Потому что хочу, чтобы ты присоединилась ко мне. В тебе моя сила, ты особенная, так как смогла впитать часть моей силы в себя. Твой дар — сосуд. Ты можешь поглощать силу, воздействующую на тебя. И этот навык я хотел бы использовать в своих целях. Я на мгновение перестала дышать. Что? Поглощать чужую силу? Я? Не может быть. Но даже если это так, неужели он действительно думает, что я присоединюсь к нему? — Этому не бывать, — я издаю короткий нервный смешок, хватаю его за запястье и убираю от своего горла. Нет, меня все также обуревает страх перед этим мужчиной, но ярость от его слов — что, якобы, я могу использовать свой дар в его целях ДЛЯ НЕГО — подавила оцепенение. Я вскидываю подбородок и смотрю прямо ему в глаза, чеканя каждое слово: — Это. Никогда. Не случится. Я ни за что не стану тебе помогать. Из-за тебя погибло много невинных ангелов и демонов. Ты — воплощение истинного зла, и я молю Шепфа о твоей смерти. Мое сердце отбивает двести ударов в минуту, я чувствую, что перешла черту, за которой непременно меня встретит смерть от его руки, но вместо этого Мальбонте… Делает шаг назад, почти равнодушно хмыкнув. — Я ожидал такого ответа. — Незачем тогда было меня спрашивать. — А ты должна была ожидать, что я не тот, кто такой ответ примет. Ты многого не знаешь, Вики. Ты достаточно умна, чтобы понимать: нельзя судить о ситуации, не видя полную картину. — О чем ты говоришь? — Если присоединишься ко мне, ты все узнаешь. Я открываю рот, чтобы уже ответить, но тут же его захлопываю, застигнутая врасплох. Первым порывом было сказать, что меня не интересует его видение, но с другой стороны я сама знаю, что ангелы, порой ведут себя не так благоразумно, как им полагается. Что в Совете давно нет стороны демонов и это несправедливо. Что, если все, к чему я привыкла, и все, что знаю о Небесах — есть полуправда, а может и вовсе неправда? Я чувствую, что хочу разобраться. Не верю, что он невиновен, никогда не прощу ему смерти Сэмми, Лоры и других, но я определенно хочу знать правду. — Твои друзья, с которыми тебя схватили, находятся сейчас в камерах. В бетонных комнатах метр на метр. Без еды, без воды, гигиенических условий. Они даже не могут лечь спать, потому что не хватает пространства, — спокойным, размеренным тоном продолжает Мальбонте. Он отворачивается от меня и садится в кресло. — А еще, когда пройдет пару-тройку дней, за вами непременно вышлют еще один отряд, который также будет пойман моими солдатами. И, пожалуй, с ними я уже церемониться не буду. Наверняка за тобой отправятся твои друзья… — Мальбонте вскинул одну бровь, словно он говорит о погоде. — Люцифер наверняка тоже там будет. Ты ведь о нем беспокоишься больше всех? Больше, чем о Бонте беспокоилась? — он растягивается в маниакально широкой улыбке. Ненастоящей, злой, безумной. Он запугивает меня. Я представляю все, что он рассказывает и мне становится тошно. Почему я не с ними? Лучше бы я сидела в тюрьме с остальными. Я чувствую себя предательницей, а не особенной. Вакуум отчаяния становится практически ощутимым, мое дыхание горячее и прерывистое, но я делаю усилие над собой и сглатываю образовавшийся ком в горле. — Не смог завлечь меня секретами, так перешел на шантаж? Как низко, — кривлюсь я в неприязненном жесте. — Всего лишь стратегия ведения переговоров. Я сделал тебе предложение, ты отказалась, я привожу тебе веские доводы. ФЕНЦИО, — кричит Мальбонте, и спустя несколько секунд открывается дверь. — Да, Мальбонте? — Отведи Вики Уокер в ее комнату, — Мальбонте не сводит с меня взгляда. — Нашей гостье нужно время все обдумать. Фенцио молча кивает и подходит ко мне, беря меня за локоть. Я резко вырываю руку: — Не трогай меня, мерзкий предатель, — огрызаюсь я. Смотря в его лицо, я вспоминаю убитое горем лицо Дино. Никогда не прощу его. — Я пойду сама. Гордо выпрямившись, прохожу мимо Мальбонте, даже не взглянув на него. Не знаю кого хотела поразить больше: его или себя, но знаю точно, что это помогло мне. Что бы он ни говорил, как бы ни унижал, я не позволю себя сломать. Он не мужчина, с которым я играю в флирт. Он настоящий враг, противник. И мне придется крепко подумать о том, как поступить, хотя я уже подсознательно знала свой ответ. Фенцио ведет меня по узким, плохо освещенным коридорам. Мы несколько раз поворачиваем, проходим мимо совсем неосвещенных участков, и я, честно сказать, совсем запутываюсь. Голова полностью забита словами Мальбонте, а душа — отчаянием, которому я старательно не поддаюсь, и на запоминание дороги совсем нет сил. — Что с Дино? Он в порядке? — вдруг слышу омерзительный голос Фенцио и меня вновь начинает выворачивать. — С ним все хорошо. Кроме страдания и почти физического разочарования в своем отце-предателе. Ты не достоин быть отцом Дино. Он презирает тебя, — с удовольствием произношу я. Чувствую внезапный толчок под ребра и сгибаюсь от резкой боли. Этот сукин сын ударил меня. — Как ты смеешь, дрянь?! Я оборачиваюсь и вижу перекошенное от злости лицо бывшего ангела. Он пытался отбить мне почку? Пусть идет к черту. Кривлю губы в довольной усмешке. Конечно я знала, что ему будет больно слышать это. Если он спросил про Дино, очевидно, что ему не все равно. Но другого он не заслужил. — Ты спросил — я ответила. Он быстро и часто дышит, явно сдерживаясь от очередного удара. Плевать. Мальбонте унизил меня сильнее, чем пытается сделать этот червь. — Надеюсь Мальбонте найдет для тебя самую медленную и мучительную смерть, — выплевывает Фенцио. Меня слегка передернуло от такой перспективы. — Надеюсь, мне удастся сначала предоставить тебе такую. За Сэмми и Лору, — уже тише произношу я. Фенцио открывает дверь и специально грубо толкает меня в комнату. Я спотыкаюсь, по инерции ковыляю несколько шагов, но умудряюсь удержать равновесие. — Я сделаю все, чтобы твое пребывание лагере оказалось худшим из мест в аду, — Фенцио громко захлопывает дверь и слышу, как поворачивается ключ в замочной скважине. Смотрю в закрытую дверь и пытаюсь отдышаться. Меня одолевает целая какофония чувств и эмоций. Страх, злость, отчаяние, желание закричать во все пересохшее горло и разодрать лицо тому, из-за кого все это происходит. И я не сдерживаюсь. Оглядываюсь в поисках того, что можно разрушить. Мой взгляд падает на торшер, и я хватаю его и бросаю в закрытую дверь. Лампочка бьется вдребезги, разлетаясь во все стороны, а кружевной абажур ломается. Испытываю садистское удовольствие от сломанной вещи, принадлежащей хозяину этого места. Стою посередине комнаты, тяжело дыша. Мне плевать на Фенцио, плевать на то, что он ударил, я злюсь и ненавижу Мальбонте. Совершенно не знаю, как себя вести с ним. Вики, успокойся. Нужно хорошо подумать, а не выплескивать эмоции. Эмоции ничему не помогут. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю. И еще раз успокаиваю себя. Открываю глаза и вновь оглядываюсь уже более остывшей. Мне нужна трезвая голова. Я нахожусь в обычной комнате с довольно скудной обстановкой: кровать около окна, шкаф, стол и стул. Торшер, похоже, единственный источник света. Поджимаю губы. Видимо ночью буду в темноте. Хотя кто знает сколько времени мне дал Мальбонте. Может, всего час? Сажусь на кровать и обхватываю голову руками, зарываясь пальцами в светлые волосы. Мальбонте хочет, чтобы я сражалась в войне Небес против своих друзей, на его стороне. Шепфа, немыслимо. Как я могу? Это как низко нужно пасть, чтобы переметнуться на сторону Мальбонте? Если я вновь откажу ему, что он сделает? От него можно ожидать что угодно. Начнет убивать друзей на моих глазах? Нет, я не могу ими рисковать. Энди… Я поднимаю голову и сильно тру пальцами глаза, вдавливая. Что он имел в виду, когда говорил, что я не все знаю? В целом, это естественно. Советники не вводят в курс дела обычных Непризнанных, даже если это их собственная дочь. А вдруг нет никакого второго дна? Блефует? Возможно. Во мне сила Мальбонте и он хочет, чтобы я была на его стороне. Что я имею? Часть его силы — это уже несомненный плюс. Я могу постараться дать ему отпор. Но выиграю ли? Сомнительно. Я даже не знаю, как ею пользоваться. Придется действовать хитрее: вступлю в его ряды и сделаю вид, что согласна. Он не так глуп, чтобы пытаться обвести его вокруг пальца. Если сделаю вид, что верю в его идеи, он может не поверить. Он будет знать, что я делаю это только ради друзей. Но что, если он будет требовать от меня вещи, которые я не смогу сделать? Убить кого-то… Нет, мне нужно сделать вид, что я постепенно проникаюсь его идеями. Сделать так, чтобы он поверил в мою лояльность. Похоже это новый уровень лицемерия, который мне только предстоит постичь. Я упала на бок на кровать, свернувшись калачиком. К моменту, когда придет Мальбонте, у меня уже будет готов ответ. Знал ли он, что мой ответ будет противоположным? Черт побери, это же очевидно. Не нужно быть стратегом, чтобы понять, что любой ради своих друзей согласится встать на его сторону. Но неужели он не понимает, что я буду ненадежным звеном в его цепи? Он должен это знать. Наверняка у него есть свои планы на это. Будет ли он контролировать меня? Безусловно. Я должна стать умнее и хитрее. И, возможно, мне придется делать вещи, за которые меня будет грызть совесть по ночам. Но в стане врага я точно смогу сделать больше, чем в тюрьме или мертвая. Останется найти способ убедить этого монстра в своей преданности. Надеюсь, у меня хватит сил.МАЛЬБОНТЕ
Иду быстрым, размашистым шагом по темному коридору, ведущему к ней. За это время успел прокрутить множество вариантов развития предстоящего разговора, но исход остается неизменным: ее ответ будет «да». Ни в одной вселенной я не видел, чтобы ради друзей и близких кто-либо отвечал в такой ситуации «нет», а я четко нарисовал картину их будущего в случае ее отказа. Ее вспыльчивость — очередное доказательство того, что она обрела бессмертие недавно. Такая живая, эмоциональная… Сидя взаперти я мог лишь наблюдать энергию эмоций, от нее я все это чувствую. Ее эмоции, чувства проходят сквозь меня, наполняют и позволяют ощущать себя… таким же гребанным живым существом, а не бесформенной оболочкой — сосредоточением злости и ненависти. Я соврал. Соврал, сказав, что ее дар — впитывать чужую силу. На самом деле ее дар — исключительно мой. Он принадлежит мне. Она может впитать только мою силу, и ничью другую. И она принадлежит мне вместе с моей силой. Наглая, дерзкая, развязная девчонка, которая еще не научилась жить бессмертной жизнью. Перед глазами вновь всплыли образы наших встреч, когда я еще был только Бонтом, и вместо приятных воспоминаний меня вновь накрывает злость. Дрянь. Я заставлю ее поплатиться за игры не с тем. Ее же методом. Подхожу к нужной двери и, вставив ключ, открываю ее. Комната окутана предрассветным мраком. Делаю шаг вперед и чувствую, как под ногами что-то хрустит. Осколки? Чертовка разнесла торшер в щепки. Не знаю почему, у меня на губах расплывается улыбка. Девчонка злилась и выместила злость на несчастной лампе. Но ее злость не сравнится с той, что беспробудно живет во мне. Бросаю взгляд на кровать. В свете едва восходящего солнца вижу тонкий силуэт. Ничего удивительного, что она еще спит. Но уже почти утро, и нам нужно расставить точки над «i». Подхожу ближе к кровати и окидываю ее взглядом. Черт побери, как хороша чертовка… И ведь знает об этом. Позволяю себе насладиться недолгим моментом любования женской красотой: большие миндалевидные глаза, маленький носик, полные розовые губы, которые я только вчера зло кусал. Разметавшиеся длинные светлые волосы… Чувствую, как желание прикоснуться к ней, провести рукой по ее волосам вновь охватывает меня, но сдерживаю себя. Отхожу обратно к двери и громко шаркаю ногой по осколкам лампы, и чертовка зашевелилась. А спустя секунду уже вскакивает с кровати и смотрит на меня большими испуганными глазами. Страх — чувство, что она испытывает ко мне постоянно. Но я знаю точно, что есть куда более яркое чувство, что она может испытывать со мной. И однажды она придет ко мне за этим. Сама. — Доброе утро, — приподнимаю один уголок губы, имитируя улыбку. Знаю, что выходит она у меня устрашающе, но это именно тот эффект, что я хочу произвести на нее. Вижу, как часто вздымается ее грудь, как часто она дышит сквозь свои прикрытые чертовы пухлые губы. — Испугалась? — Нет. Недоверчиво вскидываю бровь, перестав ухмыляться: — Да неужели. — Ты ошибаешься. Снова дерзит. Я не собираюсь позволять ей так вести себя. Вмиг преодолеваю расстояние между нами, встаю прямо перед ней. Она пытается отступить назад, но я хватаю ее за руку и возвращаю на место, прямиком к своей груди. Нависаю над ней, заставляю вскинуть голову наверх, чувствую, как она сдержала неожиданный вздох, а затем задержала дыхание. — Я никогда не ошибаюсь, — и сейчас позволяю себе по-настоящему улыбнуться. На ее красивом лице отражается целый калейдоскоп эмоций, которые я жадно поглощаю. Какой сладостный эффект. Вики словно инструмент в моих руках: любое слово, прикосновение, движение — все вызывает в ней реакцию, заставляет чувствовать себя наполненным. Такая эмоциональная, живая… Слишком живая для бессмертной. Непризнанная, что и говорить. Подавляю порыв поднять руку и прикоснуться к ее лицу, на мгновение прикрываю глаза, прогоняя наваждение. — Может перейдем к более продуктивному разговору? — предлагает она, и я спустя секунду отпускаю ее руку. Она делает шаг назад, потирая запястье. — Ты знаешь, зачем я пришел. Что ты решила? — Я согласна, — не раздумывая, произносит чертовка. Ее взгляд серьезен и сосредоточен. В глазах ни капли сна, видимо, от испуга. — Но у меня есть условие. Я вновь вскидываю бровь. Пытается со мной торговаться? Бессмысленно. Но интересно. Я делаю жест рукой, позволяя ей продолжить. — Ты отпустишь всех, кто был захвачен вместе со мной. Я ожидал чего-то подобного. Хотя, откровенно говоря, надеялся, что она будет более любопытна в плане секретов Небес. Она чертовски предсказуема, но должна знать, что я не пойду на это. — Ты отпустишь всех, — вновь заговаривает она, не позволяя мне ответить, — а я сделаю все ради твоей победы над Небесами. Буду рядом с тобой, буду исполнять твои приказы, расскажу все, что знаю о слабых местах школы. — Школа мне неинтересна. — Но она может представлять для тебя опасность, — возражает Вики. Интересно. То же самое говорит и Фенцио. — Мне нужна Цитадель, — говорю я. — Я не собираюсь захватывать школу. — Но моя мать может сама выйти на тебя. Ух, как же она наивна… Даже мило. Я отворачиваюсь от нее и сажусь в кресло, закинув голень на колено. — А что мне может сделать Ребекка Уокер? — Моя мать прошла путь от обычной Непризнанной до старейшины. Думаю, она может еще тебя удивить. Как ты? Ты меня уже удивляешь. И забавляешь. Я думал, ты будешь менее дальновидна. А ты… Ты другая. — Своей матерью ты меня не напугаешь. И школой тоже. Я могу разнести ее к чертовой матери в два счета, но это не моя цель. У тебя есть что еще предложить? Молчит. Я не вижу, но чувствую, как она крепко задумалась. На самом деле мне даже не нужен ответ. Я усмехаюсь про себя, а внешне остаюсь беспристрастен. Каменная маска, никаких эмоций. Мне плевать на тех, кто сидит сейчас в тюрьме. Я могу их освободить в любой момент и отпустить так, что они никогда не узнают, где были. Мне нужно, чтобы ты меня… Снова удивила. — Что ты хочешь? — вдруг спрашивает она. И не так требовательно, как вчера в кабинете. Не испуганно, не из позиции жертвы. Сейчас она говорит как равная и я чувствую, как теплое чувство необычного интереса зарождается во мне. Я заинтригован. — А что ты можешь мне предложить такого, в чем я буду заинтересован? Она вновь молчит. Давай, ты не глупая, Вики. Ты знаешь. — Преданность, — спустя несколько долгих мгновений отвечает она. — Преданность я ценю. Уверена, что справишься? — А ты обещаешь, что отпустишь их? — Разве я давал повод сомневаться? Вики молчит несколько мгновений. «Думаешь, что ответить? Правильно, думай». Она делает шаг назад и садится на кровать. Тяжело вздыхает. — Я хочу быть уверена, что не продаю себя напрасно. Качаю головой: — Ты еще слишком мало знаешь, Вики, и мыслишь узко, — я разочарован, что она готова пожертвовать собой ради каких-то рядовых бессмертных, вместо того, чтобы преисполниться желания узнать тайны, которые я готов ей рассказать. Может, она не далеко ушла от моих первых представлений. — Хорошо. Я отпущу их, — говорю я. — Но скажи мне одну вещь: неужели тебе не интересно узнать тайны, которыми я готов с тобой поделиться? Это касается всего мира бессмертных. — Когда на кону стоит жизнь невинных людей, особенно моих друзей, я не хочу выбирать между тайнами и ними. Для меня всегда выбор будет очевиден. Чертовски похвально, Уокер… Чертовски. Это раскрывает тебя с определенной стороны. Еще не решил, нравится ли мне это. Я окидываю девчонку пристальным взглядом. Она стойко выдерживает, не опуская голову. Ты не была такая стойкая вчера в кабинете, сидя на столе с раздвинутыми ногами. Перед глазами всплыли воспоминания ее блядски упругой груди и влажности между ног. С трудом сдерживаюсь, чтобы сохранить беспристрастный вид. Я сдвигаю брови на переносице и пристальнее вглядываюсь в чертовку: четкий профиль завораживает, а красота пленяет… И не только меня, но и всех мужчин. Любого мужчину, падкого на красоту женщины. Я слегка веду плечом, отмахиваясь от неприятной мысли о других, которые были у нее. Я намерен тебе отомстить за грязную игру, вернуть должок сполна, и даже больше. Знаешь ли ты, как страдал Бонт, когда ты пришла спасать его с сыном Сатаны? Я еще тогда понял, что между вами двоими. После тех невинных поцелуев, что ты дарила Бонту, как ошметки с барского стола, сыну Сатаны ты дарила намного больше. Но я возьму свое. Даже несмотря на то, что Вики выглядит испуганной, немного сонной, растрепанной, даже несмотря на то, что я знаю, какая она — она продолжает оставаться притягательной. Это все из-за моей силы в ней, безусловно. Как только я свершу свою месть, разорву эту связь к чертовой матери. Когда-то она была для меня всего лишь пешкой в игре. Сейчас же я чувствую, что я заинтересован в ней не меньше, чем в своей миссии. Не проклинал ли я сам себя этим неудержимым желанием мести ей? Но она слишком привыкла к тому, что ее все хотят. Я же собираюсь пойти совершенно другим путем. Стать для нее другим. Особенным. Запомниться, врезаться в сердце и память, а потом разбить первое и заставить болеть второе. Я поднимаюсь с кресла, выпрямляясь во весь рост. — Тогда у меня тоже есть условие. Она тоже поднимается, явно не хочет быть в низшей позиции. «Ты итак в ней, чертовка, хотя мне нравится, как ты стараешься». — Я введу тебя в курс дела и хода нашей войны. Ты будешь под постоянным присмотром моих людей, пока не докажешь свою преданность. — Слежка? Какое неоценимое доверие. — Ты предлагаешь преданность, я лишь хочу убедиться в чистоте твоих намерений, — отвечаю я, и подхожу к ней ближе. Вижу, что хотела сделать шаг назад, но заставила себя стоять на месте. Я встаю вплотную к ней, как в самом начале, но не дотрагиваюсь до нее. Чувствую жар ее тела, и ее вибрирующий страх между нами. Почему меня это так заводит? — Ты ведь не разочаруешь меня? — мой голос слегка сел, выдавая грязные мысли. Вопрос получился угрожающим, но так даже лучше. Пусть чертовка боится оступиться. Будет послушной и покладистой. Я хочу, чтобы она сломалась и вместо условий были мольбы. Я наклоняюсь к ее губам и ощутимо прикусываю ее нижнюю губу, слегка оттянув. Как закрепление договора. Понимаю, это было и не нужно, но я так хочу. Ее ответ утопает в наших сомкнутых губах. Оторвавшись от нее, я выпрямляюсь. — Будь готова через двадцать минут. Шкаф и ванная комната справа по коридору в твоем распоряжении. Твои будни преданного соратника начинаются, — приподнимаю уголок губы в подобие улыбки и, развернувшись, выхожу из комнаты. — Встретимся на крылоборстве.ВИКИ
Дверь за Мальбонте закрылась, а я продолжаю неподвижно стоять посреди комнаты. Запах сосновых елок и речки все еще витает в воздухе, заполняя мои легкие. Будоражит мое нутро. Губы горят, голова тяжелая, а тело ощущается одеревеневшим. Напряжение тонкой нитью окутывает мое тело, жар от недавней близости прожигает одежду. Мне безумно душно. Смогу ли я вести себя с ним более легко? Ужасно. Он само воплощение опасности. Главное другое: он отпустит их. Мне непременно нужно встретиться с ними до освобождения, чтобы предупредить других не возвращаться за мной. Это мой выбор, я не хочу рисковать Люцифером, Дино или Мими. Подхожу к шкафу и открываю дверцу: несколько видов формы разного размера, но тут мой взгляд падает на серую одежду. Я достаю ее из шкафа и в удивлении открываю рот. Это же вещи Бонта. Он был в этой одежде, когда нас поймали для ритуала… Меня охватывает жгучее чувство ностальгии по светлому, доброму парню, которому я так нравилась. Конечно же я знала, что Бонт неравнодушен ко мне. Я видела это по безумно красивым светло-серым глазам. Жаль, что его больше нет. При взгляде на Мальбонте я совершенно не вижу того Бонта, с которым была знакома. Разве что черты лица издалека напоминают о нем… Но то, что излучает Мальбонте, напрочь стирает в нем то малое, что осталось от Бонта. Я прижимаю к груди серую одежду, сдерживая колючее чувство в носу и глазах. Сейчас не время плакать и горевать, нужно действовать. Позволив себе с минуту предаться ностальгии, вешаю обратно одежду и беру черный костюм примерно моего размера. Быстро приняв ванну, собрала волосы в хвост и стала ждать в комнате. Спустя некоторое время дверь открывает и на пороге вновь появляется Фенцио. — Ты готова? — без приветствия спрашивает он. — Помимо совести ты еще и манеры растерял? — встаю с кровати и прохожу мимо Фенцио в коридор. Чувствую, как бешу его, но он сдерживается. — Приказа церемониться с тобой не поступало. Иди! Он вновь толкает меня в спину. Это уже входит у ублюдка в привычку. Игнорирую нападку, и с высоко поднятой головой пропускаю его вперед. Он хватает меня за локоть и больно сжимает руку. — Помню тебя на крылоборстве. Всегда была одной из худших учеников, — с маниакальным удовольствием проговаривает Фенцио. — До сих пор не понимаю, как тебя выбрали в соревнование с ящером. Я всем говорил, что ты недостойна, и не пройдешь даже до середины. — Они играли нечестно! — с чего это вдруг я оправдываюсь? Наверное потому что я действительно тогда была не готова. К моменту, как я добралась до финиша, белобрысый придурок уже убил ящера. — Тем более я бессмертная всего пару месяцев, а они уже долгое время обучались в школе. Силы были не равны. — Если бы ты обладала хоть какими-то талантами, помимо наличия матери-старейшины, у тебя был бы шанс. — Моя мать — не мой талант, — огрызаюсь я. Как они достали вечно притягивать за уши мою мать, которая уже почти двадцать лет умерла для меня. Не случилось прекрасного воссоединения между нами. Я ей не нужна, а она мне… Уже тоже. — Слабая и бесполезная, зачем вообще ты Мальбонте сдалась. — Я хотя бы не вонзаю нож в спины своим соратникам. Интересно зачем ты нужен Мальбонте, — отвечаю я и успеваю перехватить руку бывшего преподавателя, который вновь замахнулся на меня. Во мне поднялась волна гнева и я что было мочи стискиваю его запястье. — Еще раз поднимешь на меня руку, я тебе ее сломаю, предатель, — сквозь зубы шиплю я. Меня обуревает такая ненависть, что я не контролирую себя. Глаза Фенцио вдруг округляются и он в шоке открывает рот. Посчитав, что достаточно, откидываю его руку от себя, толкая неожиданно далеко. Он спиной ударяется об стену коридора. Я не ожидала, что у меня хватит сил его так откинуть. Похоже, что и Фенцио этого не ожидал. Может, Мальбонте не врал о моей силе? Недоуменный испуг пропадает с его лица и он, потирая запястье, нарочито небрежно произносит: — Иди вперед! Мы выходим на центральную улицу лагеря и идем в другое здание, как я понимаю потом — столовая. Передо мной поставили тарелку какой-то похлебки. На вид выглядит как отрава, но я не думаю, что Мальбонте хотел бы меня отравить. Поднимаю взгляд на своего охранника. А вот он бы хотел. Но вряд ли он пойдет против слова хозяина, а я пока под его защитой. Хватаю ложку, пока не успела себя накрутить, и быстро съедаю кашу. Мне нужны силы, чтобы бороться и выжить. Предстоят нелегкие времена. — Мальбонте велел привести тебя на крылоборства. Иди за мной. Молча встаю из-за стола и иду следом за Фенцио, по пути стараясь внимательно запомнить дорогу и местность. Лагерь довольно большой: центральная улица имеет несколько ответвлений на соседние улицы. Я пытаюсь всмотреться в переулки, понять, что там находится. В какой части тюрьмы? Я хочу разведать местность, чтобы иметь понимание схемы лагеря. В одном из переулков я вижу клетку с непонятным мне содержимым. Что это может быть? Пытаюсь разглядеть движение в ней, но не понимаю. Нужно будет узнать. Палатки разных размеров стоят вдоль вымощенной центральной дороги. Мой взгляд падает на группу демонов, сидящих у костра. На вертеле у них жарится тушка какого-то дикого животного. Один из демонов слегка выпрямляется и я удивленно округляю глаза. Это Ади. Рыжие волосы, веснушки на бледном лице. Он слегка осунулся, его скулы стали четче, а взгляд — более злым, но я точно знаю, что это он. Я смотрю прямо на него, и в этот момент его взгляд встречается с моим. Еще один предатель. Не могу поверить, что он ушел с Мальбонте, ведь Сэми умер из-за него. Я прищуриваю взгляд, давая понять, что узнала его, и демонстративно отворачиваюсь. Если нам удастся пересечься, очень хочу послушать его веские доводы предательству. Мы подходим к небольшому полю, усеянному высокой зеленой травой. По периметру на лавочках сидят ангелы и демоны — в большинстве демоны — а в воздухе уже во всю идет тренировка по крылоборству. Еще один предмет, который всегда давался мне чертовски плохо. Чего ожидает от меня Мальбонте? Что я внезапно всех тут выиграю? Надеюсь, от этого не будет зависеть жизнь тех, с кем меня схватили. — Твой выход! — этот придурок снова меня толкнул в спину, подталкивая на поле. Я бросаю злой взгляд на него, но выхожу вперед. Мне в пару становится незнакомый демон с кривой улыбкой на лице. В глазах взбудораженный блеск, а сам он переступает с ноги на ногу, явно в нетерпении. О, Шепфа, ну и противник же мне попался. Я сосредотачиваюсь, и отталкиваясь от земли, взлетаю. Демон следом за мной. Он летает быстрее меня, а может в силу большего веса он лучше оттолкнулся, но нагнал он меня враз, очутился за спиной и, схватив за правое крыло, дернул вниз. Потеряв равновесие, я полетела мешком наземь. Резкой болью отзывается удар головой, и я морщусь, потирая затылок. — Какого хрена разлеглась, взлетай! — кричит мне Фенцио, и я вспомнила его слова о том, что он превратит мое пребывание здесь в ад. Я поднимаюсь на ноги и вновь взлетаю. Играешь грязно, да? Тогда жди такого же. Беру направление к демону, пытаюсь заставить его думать, что я лечу к его лицу, но в последний момент я делаю кувырок и хватаю его за волосы. Пытаюсь дернуть его назад, но он рукой отбивает мою руку, а следом его кулак припечатывается в мою скулу. Я хватаюсь за лицо, но тут же отбрасываю свою руку. Меня обуревает злость. Боль вперемешку со злостью побуждает меня придумать новый ход. Я разворачиваюсь и улетаю в другую сторону, демон летит за мной, набирая скорость. Затем резко останавливаюсь и выставляю руку, сжатую в кулак, вперед. Демон не успевает остановиться и на всем ходу впечатываю кулак ему в губу. Его по инерции откидывает назад, он теряет равновесие и спиной летит на землю. Падает, ударяясь так же, как ударилась я, только с еще большей высоты. Надеюсь, он разбился к чертям. Беру направление вниз, неотрывно смотря на поверженного демона, но вдруг начинаю чувствовать странное будоражащее чувство внутри. В горле начало пересыхать и я неосознанно начинаю искать глазами в толпе его. Конечно, тело не могло ошибиться. Он здесь. Смотрит беспристрастно своими черными глазами на меня. Руки скрещены на груди, а в лице — ни капли эмоций. Он равнодушно бросает взгляд на валяющегося на земле демона, а затем резко срывается с земли в мою сторону. Первым порывом было развернуться и лететь в другую от него сторону, но до чего глупо это будет выглядеть. И бессмысленно. Задерживаюсь в воздухе, жду, когда он поравняется. — Ты меня удивила, — говорит он, бросая взгляд вниз. — Разбила парню лицо таким маленьким кулачком. И не жаль его? — А тебе? Уголок губы Мальбонте слегка тянется вверх, давая легкий намек на усмешку. — Очевидно, твоя сторона — демон. — Возможно, но я еще не определилась. — Ты слишком кровожадна для ангела. — Не тебе это решать. — Во мне есть ангельская часть, я знаю, о чем говорю, — Мальбонте ведет плечом, якобы говорит о чем-то очевидном, но меня это только сильнее накаляет. Я вдруг вспомнила вновь светловолосого, голубоглазого парня с чистым сердцем и безгрешной душой. — В тебе нет ни капли от Бонта. Ты убил его в ночь ритуала, и все, что я вижу в тебе - это беспросветная тьма, отражающаяся в твоих глазах, — отвечаю я, и вижу, как глаза Мальбонте слегка сузились. Чувствую исходящее от него звонкое напряжение. Он спокоен и беспристрастен, но это похоже на бомбу замедленного действия, пока ее… Не тронули. Мальбонте резко подается ко мне и хватает за шею. Слегка перекрыв кислород, но так, что продолжаю коротко дышать. Он берет курс наверх и возносится со мной все выше и выше. Мои крылья опали в невозможности самим действовать, я руками хватаюсь за запястье мужчины, впиваясь ногтями в его плоть, но мои попытки оторвать его от себя тщетны. Ветер бьет меня по лицу, мне становится холодно, я полностью в его власти, и кажется, он сейчас убьет меня за эту реплику. Почему его это так задело? Не успеваю развить свою мысль, как он резко разворачивает нас головами вниз и мы несемся прямо к твердой земле. Я в оцепенении, перед глазами промелькнула вся моя жизнь: смертная и бессмертная — неоконченная учеба, отец, оставшийся один на Земле, милая Мими, Дино, Люцифер… Закрываю глаза, приготовившись к удару и последующей тьме. Но меня обхватывают сильные руки под плечи и талию и я зависаю в воздухе. Меня окутывает до боли знакомый и уже становящийся привычным хвойный запах. Открываю глаза: передо мной в нескольких сантиметрах от лица он. Боюсь дышать. Краем глаза вижу, что вокруг нас собираются ангелы и демоны, а он не отпускает мой взгляд. В его черных глазах я вижу что-то, что не могу описать, но это не злость и не желание убить. Что-то другое, непонятное мне, но будоражащее нутро и заставляющее чувствовать… Что-то особенное. Он наклоняется ближе к моему уху и шепчет: — Если бы я не был Бонтом, ты бы сейчас уже лежала с разбитой головой, сломанными костями, в луже своей крови. Я — это он. И наша с тобой история началась задолго до твоего появления здесь. Прими это. Он на удивление аккуратно кладет меня на землю, а сам выпрямляется. Не могу сорвать с себя оцепенение от пережитого. Но больше меня поразил он сам. Какие чувства ко мне скрывают эти глаза? Не умею читать мысли, но я всегда доверяла своей интуиции. Он не желает мне смерти, и точно не сделает этого. Это осознание приносит облегчение и очередные вопросы. — Идем, я хочу тебе кое-что показать, — словно ничего и не произошло, беспристрастно говорит Мальбонте. Он протягивает мне руку и я, больше не колеблясь, вкладываю в нее свою.