say yes to heaven, say yes to me

      Лютик потянулся на кровати и потер глаза. Ламберта рядом с ним не было. Вероятно, он проснулся многим раньше Лютика.       Лютик заснуть долго не мог, сначала пытаясь как-то переварить всю новую информацию, а потом на него напал такой дикий прилив вдохновения, что он тихо выскользнул из комнаты и принялся писать. Выходило, к сожалению, не так хорошо, как в его голове, но он сделал несколько неплохих черновиков.       Он встал с кровати и, одевшись, спустился вниз. Стол был накрыт, Ламберт стоял к нему спиной, смотря в окно.       Лютик улыбнулся и тихо проскользнул к нему, крепко обняв со спины. Ламберт вздрогнул, а после мягко положил ладонь на руки Лютика.       — С добрым утром.       — С добрым, — мурлыкнул довольно Лютик, прижимаясь щекой к его спине. Он тихо добавил: — и большое спасибо, что доверился мне… Я могу представить, как тяжело открыть такие вещи.       Ламберт медленно повернулся к нему и улыбнулся. Он взял его лицо в свои ладони и, ласково поглаживая его щеки, сказал:       — Я просто хочу быть честным с тобой.       И склонился над ним, поцеловав в лоб.       Лютик тихо, будто бы пораженно выдохнул.       Такое отеческое касание.       Он улыбнулся и прильнул к Ламберту еще ближе, желая растянуть этот момент.       Но отстраниться друг от друга все-таки пришлось.       За завтраком Ламберт спросил, не хотел бы он наведаться к Йеннифер. Лютик опомнился и ему пришлось кивнуть. Да, надо бы было… Хотя не то чтобы он видел в этом необходимость или нужду. Его все устраивало и так.       В доме у Йеннифер уже было привычно, но все еще не так уютно как у Ламберта. Лютик проигнорировал это чувство.       Обед прошел очень даже мило и спокойно. К тому же, Лютик чувствовал себя многим лучше, чем в прошлый раз. Да, он вспомнил этот эпизод своей жизни, но ему успешно получалось о нем не думать, отмахивать от него, будто, на самом деле, все это на самом деле было не с ним. И вообще, ему приснилось.       Так что он спокойно улыбался и ел. И лишь изредка ловил на себе выжидающие взгляды Геральта, но стоило посмотреть на него в ответ, как Геральт резко отводил взгляд.       Лютик хмыкнул и повернулся обратно к своей тарелке.       Ламберт с ним не пошел. Лютик прекрасно понял, почему: ему все еще требовалось побыть одному.       Вчера они так и не смогли оторваться друг от друга, так что пойти Лютику на обед к Йеннифер было целесообразным решением.       На него резко посмотрела Цири, а после спросила:       — А ты сейчас снова к Ламберту пойдешь?       Лютик на миг замешкался, а после рвано кивнул:       — Да. А что?       Цири грустно вздохнула, продолжая тыкать вилкой свою еду:       — Я думала, ты задержишься.       Геральт как-то виновато улыбнулся, кинув быстрый взгляд в ее сторону.       — Я… Пока не могу. Как только отец ответит, я смогу больше времени проводить здесь, а пока…       — Если твой отец ответит положительно? — прервала его Йеннифер, уточнив.       Лютик поджал губы и медленно кивнул. Он ощутил себя виноватым.       Йеннифер улыбнулась и сказала:       — В любом случае, наслаждайся обществом Ламберта, пока это возможно.       — Но!.. — надулась Цири.       Йеннифер качнула головой.       — Цири, когда-нибудь ты поймешь.       Лютик грустно выдохнул и опустил взгляд к своей тарелке, кивнув.       Когда-нибудь она поймет, да.       А Лютик старался не думать об этом «старайся наслаждаться обществом Ламберта». Пока есть возможность.       Он продолжил ковырять свою еду, обнаружив, что резко потерял аппетит, ощутив острое желание крепко обнять Ламберта.       После обеда Геральт попросил Лютика немного прогуляться. Лютик растерялся и отложил некоторые вещи, которые хотел перенести к Ламберту. Он кивнул и встал.       — Что-то случилось?       — Нет, — Геральт покачал головой. — Просто хотел поговорить с тобой. Если пока есть такая возможность.       Лютик улыбнулся и кивнул, вставая.       Они вышли на улицу, и Лютик поправил на себе рубашку, которую Ламберт недавно забрал у портного. Он все еще ощущал себя немного скованно, хоть, формально, это и не было нижним бельем, но в такую жару ходить в рубашке было куда приятнее и проще.       Он вспомнил первые здесь дни, и улыбнулся мысли о том, как может многое поменяется. К тому же в хорошую сторону. Для жизни Лютика это было целой роскошью.       — Я хотел извиниться, — резко начал Геральт, и Лютик удивленно на него посмотрел.       — За что?       — Как-то мы говорили с тобой… и я обвинял тебя в легкомыслии, сказал, что не у всех такая сладкая жизнь, как у тебя. Теперь я понял, что ты тоже пережил свой ад. Прости.       Лютик замер, медленно моргая. Сначала он вообще не понял, о чем он, все никак не припоминая этого момента.       Потом опомнился и рвано кивнул.       — Ничего страшного, Геральт. Ты ошибся, со всеми бывает. Кроме того, я в самом деле произвожу впечатление человека, который живет простой и легкой жизнью.       Геральт внимательно его осмотрел и кивнул.       — Да, это, пожалуй, мне и непонятно… — задумчиво протянул он.       — Почему? По Цири тоже не скажешь, что она что-то пережила.       — Цири все-таки ребенок. То, что она пережила, было с ней в том возрасте, когда все наступает и проходит ураганом. Это ее травмировало наверняка, но пока она об этом не знает.       Лютик рассеяно кивнул, вспоминая свое прошлое. Те события, которые аукнулись ему сразу же, а не через год.       Он покачал головой.       — Возможно, аукнулись уже?.. Просто ты об этом не знаешь.              Геральт как-то странно улыбнулся.       — Нет. Она пока уверена, что все идет своим чередом. В конце концов, рядом с ней был я. Я не самый хороший человек, но поддержать и помочь ребенку в такой ситуации додумался.       — Так что с ней произошло? Теперь я могу знать?       Геральт резко остановился, держа руки позади в замке. Он внимательно оглядел Лютика, будто о чем-то задумался.       — Я не знаю. Все-таки, это ее прошлое, а не мое.       Лютик тяжело выдохнул и кивнул.       — Что ж, я понимаю. Тогда не стоит.       Геральт кивнул и как-то облегчено улыбнулся, будто бы все это время до этого он искренне считал, что своими словами серьезно задел Лютика.              — Как у вас все с Ламбертом?       — Отлично, — Лютик улыбнулся. — У Ламберта доброе сердце, пусть он таким и не кажется. Мне очень повезло с ним.       Едва он закончил эту фразу, как тут же помрачнел, поджав губы.       — Пока… пока везет.       — Ты про отца?       — Да, — Лютик кивнул. — Я часто его злил. И очень сильно. У него есть право сделать мне это назло.       Геральт тихо, недовольно фыркнул.       — Глупость. Ни у кого нет права ограничивать других людей.       Лютик смолчал про то, что сам ограничил другого человека в его праве на жизнь. Так что где-то глубоко внутри он в самом деле считал, что все это заслужил. Но это не означало, что он не хотел скорее сбежать из этого ада.       — Мой отец, в любом случае, никого не спрашивает.       Геральт поджал губы, а потом сказал:       — Я уверен, что ты найдешь способ выбраться в любом случае.              Лютик поднял на него взгляд.       — А я вот не уверен… Плохо представляю, что делать, если мой отец откажет. Только если… бежать с Ламбертом? Но ведь у моего отца много денег, много влияния, он может назначить за меня награду, и рано или поздно меня найдут.       — Есть менее грубые способы, чем побег, — сказал Геральт спокойным голосом. — Я просто уверен, что ты найдешь способ.       — Ага, как и все те разы до этого, — едва не через зубы сказал Лютик. — Но так больше нельзя.       Геральт внезапно улыбнулся ему вместо ответа. Лютик не знал, как расшифровать эту улыбку, поэтому он просто отвернулся, продолжая верить, что его отец решит, что быть под опекой у Йеннифер — хорошая идея.       Ведь по репутации она строгая и у нее особо не разгуляешься.       Оставалось верить, что он сам так решит.       В доме Ламберта не оказалось. Лютик проскользнул на задний двор и покачал головой, увидев Ламберта за работой.       Он прошел в виноградник, говоря:       — У меня в уме не укладывается, что, работая, ты в самом деле отдыхаешь.       Ламберт дернулся и резко повернулся к нему, едва не выронив корзину. Он тут же улыбнулся, отставляя корзину с виноградом в сторону и подозвал к себе. Не касаясь Лютика руками, испачканными в виноградном соке, он мягко поцеловал Лютика в лоб.       — Как прошел обед?       Лютик скомкано улыбнулся. Ламберт уходил от ответа.       В любом случае, заставлять Лютик его не хотел.       — Спокойно. Цири расстроилась, что я пока… не провожу с ней время.       — У Цири вроде… есть какие-то друзья.       — Я почти уверен, что она ощущает себя старше их.       Ламберт пожал плечами.       — Понятия не имею.       Лютик изумленно вскинул брови.       — Правда? Мне казалось, что вы с ней близки.       Ламберт покачал головой.       — И с Йеннифер, и с Геральтом мы просто приятели. С Геральтом чуть ближе, он больше меня понимает. Йеннифер, какой бы путь она не прошла, все еще дама из высшего общества. А Геральт… он ближе к таким, как я.       Лютик недовольно сморщил нос.       — Вообще-то, я тоже омега из высшего общества.       Ламберт снисходительно на него посмотрел и улыбнулся.       — Ты? В тебе столько же высшего, что и во мне.       Лютик фыркнул, а после, взяв его лицо в свои ладони, заставив наклониться к себе, сказал:       — Вот за это я тебя и люблю.       И поцеловал, довольно прикрыв глаза.       Ламберт улыбнулся в поцелуй, тут же на него отвечая.       Лютику нравилось проводить время с Ламбертом. Нравилось разговаривать с ним или молчать. Смотреть на него, трогать его и слушать его дыхание. Проводя с ним больше и больше времени Лютик про себя понимал, что никого более близкого он просто бы не смог найти.       И был рад, что все-таки судьба их свела.       И старался не думать о том, что у них был шанс того, что у них ничего не выйдет.       Что им придется расстаться.       Каждый раз, думая об этом, его сердце болезненно сжималось, но у него не выходило легко откинуть эту мысль.       Зато он вполне хорошо отвлекался от нее в Ламберте. В его руках, в его голосе и глазах. И иногда в чем-то большем. Когда момент был подходящим, а Лютик находил в себе достаточно смелости и желания.       — Снова у тебя это лицо, — Ламберт навис над ним и убрал пару прядей с его лба.       Лютик медленно открыл глаза, потянувшись на песке.              — Какое лицо? Лицо человека, который валяется без дела на песке под теплым солнышком?       — Лицо человека, который идет на собственную казнь.       Лютик тяжело выдохнул и присел на песок, отряхнув руки.       — Все в порядке.       — Я вижу, — фыркнул недовольно Ламберт, а после крепко сжал руку Лютика в своей ладони. Склонился и расцеловал его костяшки. — Что тебя мучает?       Лютик тяжело выдохнул.       — Ожидание ответа моего отца.       Ламберт тут же помрачнел и поджал губы. Теперь у него было то же самое лицо. Он рвано кивнул.       — Ясно… Веришь в лучшее?       — Не знаю, — тяжело выдохнул Лютик. — Я так напряжен, что с трудом понимаю, что вообще чувствую кроме напряжения… Я не знаю, Ламберт, не знаю, — он прильнул к нему ближе, ища утешения в его руках. Ламберт тут же обнял его и крепче прижал к себе.       — Знаешь… Даже если он откажется, мы что-нибудь придумаем. Сбежим, например.       Пару моментов Лютик молчал и смотрел на воду, слушал ее шепот.       — Он сможет найти. Мой отец очень влиятельный человек. Найти другого человека, на самом деле, легче, чем нам кажется.       Ламберт задумался. И в итоге он только сказал:       — Что-нибудь придумаем… я не знаю, как мне жить, если я отпущу тебя…       — А ты меня и не отпустишь, — хмыкнул Лютик. — Меня просто отберут.       — От этого еще хуже, — недовольно сказал Ламберт, мягко поглаживая его по волосам.       Лютик тяжело выдохнул.       — Может искупаемся? — предложил Ламберт.       Лютик удивленно на него посмотрел.       — Но… но…       Он захлопал глазами, смотря то на море, то на Ламберта.       — Но мне придется раздеться!       — Я знаю. Мне тоже.       Лютик возмущено раскрыл рот, а потом так же закрыл его, осознав. Ведь Ламберту было что скрывать за своей рубашкой, и это можно было назвать что-то вроде… обмена.       Ламберт тоже для него обнажится. И далеко не только телом.       Но Лютик все равно посмотрел на него полным нерешительности взгляда.       — Я не знаю…       — Я не буду давить на тебя, — заверил его Ламберт, мягко поглаживая его лицо. — Просто предложил. А ты решай, хочешь ты того или нет.              Лютик снова посмотрел на воду.       — Ну… Если я не буду снимать сорочку…       Ламберт улыбнулся и поцеловал его в нос.       — Идет.       Лютик ощутил, как начали краснеть щеки.       Ламберт отпрянул от него и встал с песка, снимая с себя штаны. Лютик замер, растеряно на него глядя, а после тоже принялся раздеваться. Он пока не понимал, что вызвало в нем больше трепета: факт того, что он раздевался или то, что раздевался Ламберт.       Он внимательно поглядывал на него.       Тело Ламберта было абсолютно другим.       Да, он помнил его с того, с самого первого дня, но сейчас, видя его так близко...       Сильные ноги, мышцы на них, он был словно статуей.       Сглотнув, Лютик стащил с себя рубаху и потянулся к штанам.       Ламберт расстегивал пуговицы на своей рубашке крайне медленно, и к тому моменту, когда Лютик снял штаны, он все еще расстегивал ее.       Лютик обхватил колени руками и вскинул голову, сидя перед ним в нижнем белье и сорочке. То есть, фактически, в одном нижнем белье.       Ламберт расстегнул рубашку и улыбнулся Лютику. Лютик видел, что Ламберту сложно это давалось. Многим сложнее, чем самому Лютику.       Ламберт медленно стащил рубашку и та повисла на ее руках. Лютик прибодрил его:       — Эти шрамы на твоей спине никак не уродуют тебя. Они совсем ничего не значат для меня. Не бойся. Видишь, я же разделся.       — Разделся и сжался, — улыбнулся Ламберт.       Лютик недовольно фыркнул, а после резко встал, выпрямляясь.       Ламберт тут же опустил свой взгляд вниз, бесстыдно разглядывая его ноги, а после тут же поднял взгляд вверх, и с улыбкой посмотрел в его глаза.       — У тебя ноги, как произведение искусства.       Лютик смущенно потупил взгляд.       — Надо же, то же самое я подумал и о твоем теле.       И в этот момент в ноги Ламберта упала его рубашка.       Лютик поднял взгляд, впившись им в его тело. Красивое, сильное, подкаченное. Оглядел жадно его загорелую кожу, рельеф мышц, разглядывая каждую, как завороженный.       Он так засмотрелся, что вообще забылся, ради чего это все затевалось.       Ламберт был настоящим искусством.       А потом Ламберт повернулся к нему спиной и Лютик рассеяно моргнул. И посмотрел на спину, полностью испещренную шрамами. Их было настолько много, что это выглядело так, будто Ламберт просто никогда не подставлял спину лучам солнца.       На его спине было белое полотно из шрамов, лишь кое-где проглядывали рваные смуглые линии кожи, которой не успел коснуться кнут или другие вещи.       Лютик рвано выдохнул и неуверенно подошел ближе, коснувшись пальцами его спины.       Сейчас это просто белый след на его спине.       Но когда-то — ужасная боль и унижение.       Лютик мягко поцеловал его в позвонок и прижался к Ламберту теснее, крепко обняв со спины. Он даже вздрогнул.       — Это ведь не шрамы, — тихо прошептал Лютик. — Это всего лишь карта твоего пути. Это просто объяснение некоторым твоим поступкам, — он снова поцеловал в один из бесконечных шрамов.       Ламберт крепко сжал его ладони в своей руке, будто показав свои шрамы он в самом деле обнажил свое сердце.       Возможно, так и было.       И это определенно было прекрасно.       — Ты великолепен, — прошептал Лютик, целуя его шрамы. — Чувствую себя обманутым, что уча искусству мне не показали самое совершенное. Тебя.              Ламберт молчал, мышцы его спины хоть и были напряжены до сих пор, но незаметно расслаблялись под поцелуями Лютика и его словами.       Поцеловав в затылок, Лютик прошептал:       — Я думал, что это невозможно, но почему-то сейчас я ощущаю, что все мои чувства к тебе стали сильнее. Я даже не думал, что столько всего может в самом деле уместиться в моем теле…       Лютик крепко обнял Ламберта со спины и так и застыл, вдыхая в себя запах его кожи. Немного солоноватый, от пота, а еще от него несло теплом. Кожа у Ламберта была очень горячей.       Ламберт мягко положил свою руку на тыльную сторону ладони Лютика, погладив.       Его плечи совсем расслабились, будто он перестал ждать подвоха, и Лютик мягко улыбнулся.       Ему казалось это таким глупым — бояться показать эти шрамы. Они даже не уродовали его!       Для Лютика это было мелочью, но он не сказал об этом вслух. По себе знал, что порой едва заметные другим детали для тебя становятся целой трагедией.       Так что Лютик просто обнимал его. Сильно, крепко, тесно, показывая, что между ними ничего не могло поменяться.       — Ну, идем? — он улыбнулся и легонько пнул его вперед, к морю. Ламберт усмехнулся и кивнул, пройдя вперед и ласково взяв руку Лютика в свою.       Вода была теплой, приятной, и Лютик довольно поежился, а потом, выпустив руку Ламберта, просто ринулся вперед, грохнулся в море и поплыл. Ламберт замер, удивленный, а после повторил то же самое, и проследил за Лютиком.       В воде было легче. Лютик считал, что она каким то чудом могла вычистить все сомнения и боль.       Он повернулся к Ламберту и широко улыбнулся. Ткань сорочки неприятно липла к телу, но это было такой мелочью по сравнению с тем, как на него смотрел Ламберт. Он подплыл к нему совсем близко и притянул к себе за талию, а после крепко поцеловал. Лютик пораженно ахнул в его рот, но на поцелуй ответил. По непонятным причинам целоваться он особенно любил.       Было что-то в этом моменте, в моменте такой близости и откровенность, что-то особенное, будто этим поцелуем они могли сказать друг другу все, что нельзя было оформить словами.       Будто целуясь они признавались друг другу в любви. По своему, как-то по-особенному. Как-то так, как никогда бы не смогли сказать словами.       Лютик отстранился от него с чувством трепета, идущего откуда-то изнутри. Что-то в его груди, даже в его животе. В каждом сантиметре его кожи.       Это было чем-то абсолютно особенным.       Все те чувства, что порождал в нем Ламберт были новыми. Волшебными.       Лютику нравилось быть тут. С Ламбертом. Порой ему казалось, что он в каком-то новом мире. Мире, в котором не бывает больно, а вся пережитая боль кажется такой неважной и эфемерной.       Лютик провел ногтями по его затылку, из-за чего Ламберт вздрогнул, и отстранился.       Посмотрел в глаза и широко-широко улыбнулся. Ламберт улыбнулся в ответ, тихо спросив:       — Ну, на перегонки?       Лютику довольно прищурился, оттолкнулся от него и бросился вперёд, уплывая. Ламберт бросился за ним.       Они скорее дурачились, чем плавали на самом деле, и Лютик никогда не ощущал себя таким счастливым, как сейчас. Таким свободным и лёгким. Жить, как оказалось, было так легко.       Из моря Ламберт выносил его на руках, сказав, что им надо хоть немного на солнце погреться. Лютик обнимал его за шею, болтал ногами и смотрел на Ламберта, как на Бога. Ламберт аккуратно уложил его на горячий песок и прилёг рядом, поцеловав в лоб и погладив по животу сквозь ткань сорочки.       Лютик улыбнулся ещё шире.       — Нет, я не смогу покинуть это место, — прошептал он еле слышно, прикрывая глаза и подставляя лицо солнцу.       — Не покидай.       Лютик тоскливо улыбнулся и тихо спросил:       — Украдешь меня?       — Если ты попросишь.       — И далеко?       Ламберт хмыкнул.       — Вот и увидим. Куда-нибудь, где тоже есть солнце и море. Не люблю ни холода, ни пасмурную погоду.       — Ну, тогда нам в Египет. Там всегда солнце.       — И очень жарко.       Лютик цыкнул.       — Вот не угодишь тебе!       Ламберт пожал плечами, улыбнулся и снова поцеловал его, продолжая гладить плечи, грудь, живот.       Лютик нежился в его руках, подставляя лицо для быстрых поцелуев и ласк. Касания губ Ламберта были то нежными и медленными, то снова набирали силу и желание. Лютику нравилось все. Он вылавливал его губы и целовал: жарко и требовательно, чувствуя жар внизу живота, который стекал ниже, меж его ног.       Лютик привычно сжал ноги, стараясь сбить это чувство, но добился снова противоположного эффекта.       Ламберт сначала замер ладонью на его животе, а после мягко положил её на его бедро. Лютик вздрогнул, но останавливать его не стал. Ему нравилось, кроме того, он ощущал в себе живой интерес, а ещё азарт — как далеко он сможет зайти? И что при этом почувствует сам Лютик?       Потому что он прекрасно чувствовал себя и свои желания.       А он хотел.       Просто… Не решался.       Поэтому он позволил Ламберту все, что он делал.       Ламберт накрыл его рот своим, втягивая в глубокий поцелуй, в котором Лютик тут же забылся, крепко обняв Ламберта за шею, отвечая на поцелуй, пока тот нежно ласкал его бедра — мягко поглаживал и легонько проводил лишь кончиками пальцев, дразня.       Провел ладонью ниже и сжал коленку, погладил её, и снова медленным, осторожным движением спустился ниже. На этот раз он действовал куда аккуратнее, так что когда Ламберт мягким движением попытался раздвинуть его ноги, Лютик даже не вздрогнул, лишь послушался, разводя бедра в стороны.       Лютик шумно выдохнул в его рот, когда ладонь Ламберта легла меж его ног сквозь ткань мокрого белья. От этого движения по спине прошлись мурашки, и Лютик невольно выгнулся в спине — ох, это было совсем не так, как когда Лютик трогал сам себя!       Ламберт замер, будто бы в нерешительности, и Лютик, находясь как в тумане, потерся о его ладонь. Ламберт пришёл в себя, легонько укусил его за губу и огладил чуть более интенсивно. Лютик едва не заскулил от того, как обжигали эти касания, и сжал ноги, зажав руку Ламберта меж своих ног. Давление усилилось, Лютик чаще задышал и поерзал, потираясь о ладонь Ламберта.       Ламберт отстранился от его губ, и тут же припал к шее, расцеловывая её и вылизывая, пока ладонью неторопливо гладил его меж ног, почти издеваясь.       Он снова раздвинул его ноги в стороны, а после медленно потянул за завязки на белье. Лютик вздрогнул, и Ламберт тут же замер, тяжело дыша в его шею. Лютик погладил его по мокрым волосам, и Ламберт снова поцеловала его под подбородком, развязывая завязки.       Лютик едва не задрожал от всех чувств, которые бушевали в нем от того, что сейчас между ними происходило. Он боялся, он не решался, но как же он всего этого хотел, и то, как его тело отзывалось жаром на каждое касание, даже на тяжёлое дыхание Ламберта. Лютик чувствовал, что хотел этого всем своим существом.       Хотел, чтобы Ламберт доставил ему удовольствие.       Даже если для этого нужно было обнажиться до такой степени.       Не снимая с него белья, Ламберт медленно забрался рукой за полоску белья. Лютик снова вздрогнул и судорожно выдохнул, ощутив касание грубой, натруженной ладони к настолько нежной коже. Ламберт замер, будто в нерешительности, а после сжал в ладони его член.       Лютик так глубоко вдохнул, что едва не задохнулся, и выгнулся в спине, откинув голову назад, ещё больше открывая шею для ласк.       Ламберт впился в нежную кожу на горле, продолжая мягко оглаживать его, провел рукой вверх и вниз, помассировал головку, а после спустился ещё ниже. Его пальцы прошлись меж влажных ягодиц и плавно, аккуратно вошли.       Лютик судорожно вдохнул и замер, невольно сжавшись на пальцах. Проникновение, по ощущениям, значительно отличались от того, что было с самим собой, но Лютику нравилось.       Он плавно двинул бёдрами, и Ламберт аккуратно начал двигать в нем пальцами, оглаживая и лаская.       Лютик часто задышал и едва улыбнулся, чувствуя, сколько всего сразу в нем мешалось. Трепет, интерес, желание, возбуждение и удовольствие. Этого было так много, что едва в нем помещалось, а при особо приятных движениях вырывалось из него тихими стонами.       Ламберт ласкал его меж ног, целовал его шею и обнимал за спину, прижимая к себе теснее, гладя его изогнутую в пояснице спину. А Лютик таял в его руках, не находил себе места, прижимаясь к нему все ближе и теснее, ища губами его губы, и целуя исступленно, тихо постанывая в его рот.       Его бедра дрожали, руками он цеплялся за Ламберта, сжимая и царапая его кожу, все не находя себе места, ерзая по песку, и то насаживаясь на его пальцы глубже, то едва не соскальзывая с них.       Наконец, он напрягся всем телом, будто бы удивлённо вскрикнул и зажурился, впившись ногтями в его спину и прижавшись так тесно, как это было возможно.       Ламберт замер, только аккуратно массируя его изнутри, а после медленно вынул свои пальцы.       Лютик судорожно выдохнул в его шею, чувствуя, как колотилось собственное сердце, и какой дикой хваткой он схватился за плечи Ламберта.       Ламберт тихо усмехнулся в его висок и погладил его плечо. Всё ещё не отошедший от того, что с ним только что сделал Ламберт, Лютик отстранился от него и уставился мутным взглядом в небо.       Ламберт поцеловал его в приоткрытые губы.       — Ну вот, а ты боялся.       Лютик тихо фыркнул.       — Я совсем не боялся, — он, все ещё смущенный и до конца не отошедший, посмотрел на Ламберта.       — Хорошо? — уточнил он.              Лютик кивнул и прильнул к нему ближе. Ламберт крепко его обнял и погладил по спине.       — Ну… Кажется сегодня мы оба достаточно сильно обнажились друг перед другом?       Лютик лукаво улыбнулся и кивнул.       — Даже не верится, что в моем обществе такое удовольствие могли превратить в какой-то ужасный грех. Это же даже не пошло и не развращенно как-то… Почти как поцелуй.       — Интересное сравнение, — Ламберт поцеловал Лютика в лоб, а после перевернулся на спину. Лютик лёг к нему под бок, положив голову на его грудь и посмотрев на небо.       Рядом тихо шумело море.       Лютик ощущал себя как никогда отдохнувшим.