Глава 23 "Искусство быть"
4 марта 2022 г. в 16:10
Солнце уже село, и Лютик рассеяно посмотрел в окно. Когда… когда он потерял остатки самообладания, солнце ещё даже не начинало садится! Но за окном было так темно…
— Сколько сейчас? — спросил он немного сиплым голосом.
— Три ночи.
Лютик вздрогнул и во все глаза посмотрел на Ламберта. Он плакал… Он плакал больше четырёх часов?! Но он ведь даже не заметил, как прошло время… Он, по правде говоря, вообще ничего не замечал.
Ламберт как мысли его прочитал:
— Да, ты плакал, не прекращая, с десяти вечера.
Лютик покачал головой.
— Быть не может… Я, наверное, терял сознание.
— Нет. Ты плакал. Не переставая, — он снова тяжело выдохнул и, заправив русую прядь за ухо, сказал: — Прости, что пришлось тебе говорить такое… Но это было нужно.
Лютик рассеяно на него посмотрел. В голове было так туманно, но это был приятный туман.
— В смысле? Я думал… Ты серьёзно.
— В каком-то смысле, — признался Ламберт. — Я говорил с Йеннифер на досуге. Мы оба видели, что с тобой было что-то не так. Совсем не так. Она сказал, что видела такое, что потом человек внезапно срывается и становится будто не собой. А потом вообще исчезает. Не реагирует, не говорит… Я думал об этом, и мне казалось, что это так похоже на то, что происходило с тобой сейчас. То, каким холодным ты казался, как будто эта тема тебя не волновала, хотя это было так. И она… предложила это. Дать тебе сорваться и все выплакать. Дать тебе… расслабиться. Она говорила, что ты все это держишь внутри, и без лёгкого пинка не сможешь сам это отпустить. Поэтому мы решили, что мне надо будет с тобой поговорить.
Лютик слушал его с удивительным пониманием. Не было ни страха, ни напряжения. Немое понимание, что ему надо дослушать, а потом говорить и делать выводы.
— Она сказала мне придумать что-то, что сможет… Надломить тебя. Что-то, в чем ты не сможешь сдержаться. Я не знаю, насколько правильные слова подобрал, но они сработали. Все, что ты скрывал внутри — ты выпустил сейчас. Тебе легче?
Лютик не ответил. Он отвёл взгляд, смотря на пол.
Вспомнил, как будто бы перенёсся в прошлое. Он испытал такие похожие чувства… Только в этот раз его никто не бросал. Ламберт даже не договорил. Ему хватило так мало огня, чтобы случился пожар в его воспоминаниях. Чтобы такая старая боль запульсировала внутри него.
Будто… Лютик должен был изначально пользоваться этим путем. Бить и бежать. Но, в конце концов, он выбрал оцепенение, в котором жил последние года.
А сейчас этот ступор будто бы треснул, и из него появилась такая на удивление здоровая реакция. Такое желание кричать и драться за свое.
Ламберт сжал его руку и прошептал:
— Прости меня, если сможешь. Ты… Вправе на меня обижаться. Ведь я… Я вздумал играться с твоими чувствами. Но ведь по-другому ты не слушал. По-другому, сам, ты даже не думал о том, чтобы выпустить эту боль. Прости… Прости.
— Нет, — Лютик покачал головой и сжал его руку в ответ. — Я не злюсь. В конце концов… Ты ведь не сказал, что в самом деле бросаешь меня. Ты просто сказал, что тебе… Сложно что-то почувствовать ко мне, когда ты видишь, что я ничего не чувствую, — он посмотрел ему в глаза, уголки его губ дернулись. Он был совсем слаб даже для улыбок. Так хотелось спать… — Но… Господи, мне в самом деле было это нужно. Просто выплакаться. Я… До этого я будто в самом деле смотрел на мир через мутное стекло. Я не могу сказать, что я теперь все понимаю и все сразу чувствую. На самом деле я все ещё ничего не чувствую. Но это… Это приятное ничего. Это правильное ничего. И я… И все-таки я чувствую, что люблю тебя больше жизни. Я всегда это знал.
— Знал. Но не чувствовал, — Ламберт мягко коснулся его губ своими. — Прости, что заставил тебя это сделать с собой… Просто тебе нужно было отпустить это. И если тебе больно — позволь этой боли пройти через себя. Если хочешь плакать, то плачь. Наедине с собой или перед другими. Иногда слезы — это единственный способ справиться с болью.
Лютик почти что удивлённо на него посмотрел.
И вправду… Может поэтому он и не давал себе признавать это, потому что он просто не знал, как с ней бороться?
— Я так устал… — еле слышно прошептал Лютик и подался ближе к Ламберту, положив голову ему на плечо.
Ламберт крепко обнял, прижал к себе и прошептал, целуя его лоб:
— Я знаю, душа моя, я знаю. Засыпай.
И Лютик заснул в его руках, чувствуя правильное спокойствие. Верное.
Это было настоящее спокойствие данного момента. Не то, что он раньше выставлял за это. Не оттягивание момента и мыслях о «если». Нет, это было спокойствие настоящего момента. Того, как тепло рук Ламберта соприкасалось с его собственным, и этим успокаивало.
Лютик открыл сонные глаза и огляделся. Он был в кровати, хоть и во вчерашней одежде. Кажется, Ламберт смутился того, чтобы переодеть его без разрешения Лютика... Ламберт!
Лютик подскочил на кровати и огляделся. Его не было с ним в кровати! Перепуганный, он, не причесываясь и не умываясь, в мятой одежде, вскочил с кровати и быстро выбежал их комнаты. К счастью, Ламберт был в столовой. Лютик облегчённо выдохнул. Ламберт вскинул голову и поспешил встать:
— Я попросил отложить для тебя завтрак, сейчас подо…
Он не успел договорить. Лютик стрелой кинулся к нему и крепко обнял. Ламберт на миг замер, будто бы растерялся, а после обнял в ответ и погладил его по спине. Он поцеловал его волосы и принялся укачивать в свои руках. Лютик просто замер, дыша его запахом и наслаждаясь теплом его рук.
Господи, все было хорошо.
— Я подумал… Что ты в самом деле ушёл…
— Из собственного дома? — искренне удивился Ламберт. Лютик не ответил. — Прости. Теперь мне страшно, что я ничем не лучше твоего отца… Так напугал тебя.
— Нет, я сам себя напугал, — прошептал Лютик. — Ты же не сказал мне, что бросаешь меня. То, что твои чувства могли измениться вместе с моей холодностью — нормально. Я это в штыки воспринял, вспомнил всякое плохое… Ты все правильно говорил. Знаешь... Да, ты нашёл правильные слова.
— И теперь ты боишься меня отпустить.
Лютик тяжело выдохнул.
— Я и до этого боялся. Просто… Не хотел признаваться самому в себе в том, насколько был велик этот страх.
Ламберт чуть отстранил его от себя, взяв за плечи и уверенно посмотрев в глаза. Лютик неловко вскинул брови, чтобы посмотреть в ответ, и так и замер в его руках.
— Ну вот, глаза живого, а главное — чувствующего человека.
— Но мне страшно, — прошептал Лютик. Он понимал, почему они хотели, чтобы Лютик перестал обманывать хотя бы себя, но он не понимал, зачем ему это чувствовать… Зачем? — Почему вам так важно, чтобы я это чувствовал? Мне так было хорошо…
— Мы не хотели, чтобы ты чувствовал именно страх. Просто… Я знаю по себе, что когда ты запрещаешь себе чувствовать отрицательные чувства, со временем ты не можешь чувствовать ничего. Ни счастья, ни радости. Ты уже даже не понимаешь, что должен чувствовать.
— Ты проходил через такое же?
Ламберт поджал губы и молчал долгие полминуты. Но потом он заговорил:
— Я… Я узнал, что если отпустить вообще все, впасть в ступор, то можно… Не чувствовать боль. Физическую. Я готов был пойти на все, лишь бы не чувствовать её. Но вместе с этим приходила постоянная пустота. Это… в каком-то смысле это была спасительная пустота, но я чувствовал немой ужас, исходящий от неё. Полагаю, невольно ты делал то же самое. Впал в ступор, чтобы не чувствовать ничего. Но если бы я сказал тебе все это сразу, то ничего бы не поменялось. Когда я находился в таком состоянии, я понимал, что теряю что-то важное в себе, но мысль, чтобы снова чувствовать боль была отвратительна.
— Но как ты справляешься с этим сейчас?
Лютик понятия не имел, откуда в нем было это знание, но он просто был уверен, что люди, подобные Ламберту, которые жили в таком аду, живут в нем, на самом деле, всю свою жизнь. Они больше не могут оттуда выбраться. Тело и разум привыкли страдать, привыкли к бесконечному адреналину, поэтому в нормальной жизни они все-таки замирают, а живыми они себя чувствуют только когда вспоминают о пережитом.
Но Ламберт казался живым.
— Работой, — сказал он. — Пробежками, упражнениями и музыкой. Я не знаю, как, но ритмичные занятия всегда выводили меня из трансового состояния, в котором я находился.
— Музыка… Но ты не мог больше играть на гитаре.
— Да. Гитара возвращала меня в те времена. Но можно просто ритмично по чему-то стучать. Есть другие струнные инструменты. Можно было писать стихи. Это так странно, но все, что имело ритм и цикличность каким-то образом придавало и ритм моей жизни.
— Мне тоже… Стоит играть?..
— Если сможешь. Ты ведь сам чувствовал, что игра тебя выводила обратно.
— Не только она, но и ты… Наверное, в тебе тоже есть какой-то ритм, — он улыбнулся и прижался к нему ближе.
— Не знаю… На самом деле это чудо, что ты ко мне что-то чувствуешь. Тем более… такое. Я уверен, что твои чувства искренние и сильные. Но сам я… Сам я после ничего ни к кому не чувствовал. Рядом с людьми я чувствовал пустоту, будто я, сам того не зная, пытался от них отгородиться. Поэтому я… Кхм, менял омег одну за другой. Пытался найти ту самую. Но проблема была не в них. Проблема была во мне.
— Я понимаю, о чем ты.
Господи, Лютик в самом деле понимал, о чем он.
Даже к отцу все его чувства были скорее воспоминанием, чем реальностью
— Вероятно… Ты просто… Не знаю, как объяснить. Помнишь, я тебе рассказывал? Что ты заменил мне отца. Там, где всегда была пустота, было тепло, когда рядом был ты.
— Ну вот, выходит, что я для тебя — такая же травма, — горько улыбнулся Ламберт.
— Нет! — недовольно вскрикнул Лютик. — А даже если и да… То ты правильная травма. Мне кажется, люди, как мы, уже неспособны жить какую-то мистическую жизнь здорового человека. Но… Но мы можем… Прорабатывать их наиболее безопасным способом. Не знаю, как объяснить. Но с тобой все правильно и хорошо. Ведь только с тобой я смог начать писать тексты и петь. Это же значит, что ты влияешь на меня самым наилучшим способом.
Ламберт улыбнулся ему и кивнул.
Лютик внимательно посмотрел на его лицо. Интересно, каким человеком он был до всего этого? Йеннифер говорила, что Лютик, так или иначе, поменял его, что с ним Ламберт смягчился. А каким он был раньше? Как Лютик в прошедшие дни: закрытым? Или он, сам того не понимая, использовал какие-то защитные маски? Был излишне радостным или наоборот, злым?
Лютик не знал.
Но он узнал, что сейчас с ним был лучший Ламберт из всех возможных.
Он подался вперёд и игриво его укусил за место между подбородком и шеей. Ламберт довольно хихикнул и погладил его широкими ладонями по пояснице.
— Миленько. Твои укусы можно считать как за привязанность, как у животных?
— Не знаю. Наверное, — пожал плечами Лютик, крепко его обнимая. — Как думаешь, я смогу сделать все так, чтобы вернуться?
Ламберт тяжело выдохнул и уткнулся подбородком в его макушку, рассеяно гладя его по пояснице.
— Я не знаю, Лютик. Я совсем не знаю твоего отца, какой он человек. Не знаю, как он относится к тебе и что ты будешь делать… Не знаю, но я буду тебя ждать здесь.
— Ты… Не жди больше года. Вряд ли год я смогу удерживать своего отца. К этому моменту все должно быть решено. Либо я буду здесь, либо… Уже никогда не буду.
Лютик сглотнул. Слова запульсировали томительной болью в самой груди, которую игнорировать было почти невозможно. Он сморгнул слезы, которые каким-то чудом ещё остались в нем.
— Я… Это как-то неправильно. Будто уехав отсюда, я оставлю любую надежду.
— Ты должен будешь так сделать, — уверенно кивнул Лютик. — Ты не можешь жить одной лишь надеждой. Ты должен будешь начать новую жизнь, без меня. Ведь должны быть в этом мире ещё омеги, которые сделают тебя счастливым?
Ламберт покачал головой.
— Не знаю.
— Просто пообещай мне, что не будешь ждать больше года и начнёшь новую жизнь. И что… Что ты не будешь пить. Ради меня.
Ламберт какое-то время молчал, но в итоге сказал:
— Хорошо. Я обещаю.
— А я ребёнка в твою честь назову, — хихикнул Лютик, хоть и сам считал шутку неуместной и глупой.
— Хм, у тебя будет возможность выбрать самому имя для ребёнка?
— Ламберт, там же не тюрьма. У меня будет почётный статус, и тем более я могу выбрать имя для собственного ребёнка! Поверь, каким бы муженек тот не был, я сумею заткнуть его за пояс. Нужно будет только немного времени, — он хмыкнул.
Ламберт чуть отстранился и посмотрел ему в глаза с довольной улыбкой.
— Да, я тебе верю. Учитывая, какие трюки ты можешь выделывать.
Лютик пожал плечами, улыбнувшись.
— Давай все-таки пока не будем об этом думать? — попросил он. — Мы не изменим неизбежного, но хоть сейчас будем жить. Неважно, как много, главное, что рядом.
Ламберт уверенно кивнул, а после наклонился к нему и крепко поцеловал, сильнее его обнимая. Лютик любил, когда он так его целовал и обнимал. В такие моменты он чувствовал себя таким маленьким, таким страстно-любимым и желанным.
В конце концов, это вышло спонтанно. Для Ламберта.
Лютик же не мог позволить, чтобы такая вещь случилась… Вот так просто! То, что он привык к всякого рода близости с Ламбертом еще не означало, что он был готов к этому в любой момент!
Пока Ламберт мылся Лютик расставил побольше свечей, потушив керосиновые лампы. Он разделся и неловко посмотрел на то нижнее белье, что он купил. Лютик с трудом мог назвать это нижним бельем, скорее тряпочкой. Это просто какая-то сорочка без рукавов, с голой спиной и чудом прикрывающая хоть что-то, что было у него между ног!
Но в целом… В целом Ламберту должно было понравиться.
Глубоко внутри Лютик признался себе, что и ему она нравится.
Когда он надел её и посмотрел на себя в зеркало, то сначала хотел в смущении завернуться в одеяло, но силой остался стоять напротив зеркала и уверенно посмотрел на своё отражение.
Да, он выглядел максимально вульгарно. Почти все его тело было открыто. А если смотреть со спины…
Лютик повернулся спиной и удивлённо округлил глаза. Да со спины он вообще голый! Его спина была полностью открыта, а ягодицы лишь кое-как прикрыты! Неужели такое кто-то в самом деле носит?!
Но ведь… Это только перед Ламбертом.
Едва он подумал об этом, то тут же успокоился и почувствовал себя таким уверенным.
Да, это в отрыве от происходящего Лютик выглядел постыдно.
Но зная, что таким его увидит Ламберт… Это было приятно. То доверие, что формировалось между ними и уважение давали уверенность в том, что в глазах Ламберта Лютик никогда бы не выглядел, как омега лёгкого поведения.
Для него, для Ламберта, Лютик всегда будет самым прекрасным и нежным.
Внезапно, полный уверенности, он присел на кровать, закинув ногу на ногу, и принялся ждать.
Мысли и ситуация согревали все его тело. Жар прокатывался от самых щёк до его бёдер. Знакомое чувство приятного напряжения внизу его живота, из-за которого Лютик чуть поерзал.
Он невольно погладил себя по бедру, думая о том, что совсем скоро это будет рука Ламберта.
Услышав шаги он весь встрепнулся. Ему казалось, что ожидание гуляло по его телу этим самым приятным теплом, заставляя его ерзать.
Дверь открылась. Лютик постарался принять самую непринуждённую позу, какую вообще мог принять, будучи одетым… Точнее не одетым, а прикрытым такой… Тканью. Иначе это не назовешь.
Ламберт замер в проходе и уставился на Лютика огромными глазами, раскрыв рот. Лютик видел, как краснели его щеки, и это почему-то придало ему уверенности. Он смущённо ему улыбнулся, невольно поиграв ногой в воздухе.
— Ох… Я… Я не ожидал, — проговорил смущённо Ламберт, закрывая за собой дверь, и снова замер, не сводя глаз с Лютика.
— Я тоже, — тихо сказал Лютик. — Просто понял, что не могу больше ждать. Тебе нравится?
— Я… Очень! Ты же… Ты же просто… Ох, я… Блять.
Лютик удивлённо вскинул брови и тихо хихикнул. Ламберт при нем, вроде как, впервые сматерился, так что, вероятно, Лютик произвёл правильное впечатление. Он стоял, смущенный и сбитый с толку, смотря на Лютика, не сводя глаз и не моргая.
— Ты невероятно выглядишь. Совсем не пошло.
— Спасибо, — Лютик смущённо опустил взгляд, а после, подняв его, поманил Ламберта к себе пальцем.
Тот сглотнул, замер, но двинулся к нему, не сводя с него взгляда. Лютик почему-то, с появлением в комнате Ламберта, ощутил себя совершенно одетым. Не было неловкости, не было чувства, что он раздет. Каким-то образом Ламберт своим присутствием будто бы укрывал его от всего, и Лютику становилось так тепло и хорошо…
Словно в объятьях.
От макушки до кончиков пальцев.
Ламберт опустился рядом с ним, смотря ему в глаза. Лютик придвинулся к нему чуть ближе, закусив губу.
— Я ощущаю себя так, будто я впервые с омегой, — сбивчиво прошептал Ламберт, выглядя так, будто в самом деле плохо понимал, что ему делать.
— Я вижу, — Лютик улыбнулся. — Главное будь нежным и аккуратным.
— Разумеется, — прошептал Ламберт и, наконец, чуть опустил взгляд, оглядывая Лютика.
А после, подняв снова взгляд, он подался вперёд. Целуя, Ламберт уложил руку на его бедро и нежно погладил. Лютик прильнул к нему ближе и обнял за шею, показывая тем самым, что он не против близости и касаний. Ламберт, взяв его за талию, притянул его к себе ближе, а после и вовсе усадил к себе на колени. Продолжая целовать, он огладил его талию, сжав бока. Спустился к бедрам, нежно погладив, и снова поднялся к талии.
Лютик продолжал его целовать, гладя по мокрым волосам.
От их близости, от собственной обнаженности, Лютик не находил себе места, он весь трепетал, и это… Это, отчего-то, было очень приятно. Какое тепло разрасталось в его теле, которого хотелось больше, и он прижался к Ламберту сильнее.
Неловкости не было. Никакого смущения. Только новые чувства и новое желание.
Ламберт, взяв его за талию, аккуратно уложил на кровать и спешно навис над ним сам. Лютик судорожно выдохнул, ощутив, как напряжение меж его бёдер снова усилилось, будто бы кольнуло, и он поспешил сжать их и чуть поерзал. Напряжение усилилось, и Лютик закусил губу, смотря Ламберту в глаза, чувствуя, как краснели щеки.
Ламберт улыбнулся — кажется, он был доволен происходящим — и снова склонился, целуя его. Лютик закрыл глаза и погладил его по плечам, отвечая. Ламберт, однако, не задержался на его губах, он спешно спустился вниз, целуя его шею. Лютик шумно выдохнул и откинул голову назад, открывая шею для ласк.
Он улыбнулся, тяжело дыша. Господи, это было так правильно и так хорошо! То, как Ламберт целовал его и гладил. Лютик… Он думал, что будет смущаться, будет ерзать, но нет, он ощущал себя более, чем комфортно, ему было так хорошо и он хотел большего.
Он погладил Ламберта по волосам и закусил губу. Ламберт спустился ниже. Он расцеловал его грудь сквозь ткань, и даже это было приятно, и продолжал гладить его бока и бедра. И целовал. Невесомо и тонко, почти не касаясь, на самом деле, это помогало им двоим настроиться на нужный ритм и настроение без лишнего смущения. Тело Лютика, частично скрытое одеждой, и поцелуи Ламберта сквозь ткань, его руки, касающиеся его обнажённых бёдер… Лютик ощущал себя как на небесах. В чем-то таком мягком и безопасном, в чем-то вездесущем.
Эта ласка распаляла, желала хотеть большего и Ламберт, наконец, постарался нащупать со спины завязки, но нащупал только нежную кожу. Он пораженно выдохнул и Лютик, улыбнувшись, немного смущенный, перевернулся грациозно и красиво на живот, изогнувшись в спине.
Ламберт пораженно выдохнул.
— Ох… Я знал, что под одеждой скрывается шедевр, но такой…
Лютик, смущенный, не нашёл сил повернуться к нему. Ламберт видел его обнаженную спину, его ягодицы, бедра, ноги… Он видел все! Но все же эта открытость заставляла Лютика гореть ещё больше. Ему было хорошо в таком положении, потому что он был уверен в Ламберте, и он знал: он видит не его голую кожу. Он видит его в целом, видит так же, как Лютик видел Ламберта: как целое искусство.
Ламберт провел пальцами по изгибу спину, и Лютик вздрогнул от мурашек из-за этого касания. Так… нежно. Лютик прикрыл глаза.
Как можно быть таким раздетым, но, при этом, таким одетым? Собственная обнаженность показалось простой красотой тела, которой Ламберт был зачарован.
Когда Лютик нашёл силы посмотреть на него через плечо, то встретился с взглядом мужчины, полностью поражённого и восхищенного тобой и твоим телом. Ламберт смотрел на его голую спину, на его бедра и ноги с такой же любовь, нежностью и восхищением, как и на его лицо.
Это такая же часть Лютика, как и его руки или лицо, которое Ламберт целовал и гладил.
И, Господи, в этом нет никакой пошлости.
Теперь Лютик убедился: все это время ему врали. Рядом с любящим человеком нагота это не более, чем необходимая часть доверия.
Ламберт склонился над ним, принявшись выцеловывать позвонки, нежно гладя его бока. Когда широкие ладони легли на открытые ягодицы, Лютик вздрогнул и шумно выдохнул. Почти на каждое касание он реагировал смущением, но внутри него пульсировало желание большего. Он не знал, как его выразить, поэтому просто надеялся, что Ламберта не спугнет его смущение.
Ламберт целовал и гладил его. Поднялся вверх и поцеловал его в шею, шумно выдыхая. Лютик чуть поерзал, выгнулся в спине и прижался ягодицами к его паху. Ламберт шумно выдохнул.
Он мягко взял его за бока и снова помог перевернуться, а после, аккуратно зацепив вверх белья, потянул его вниз, открывая узкую грудь. Лютику закусил губу, замер, смотря на Ламберта, который не отрывал взгляда от обнажавшейся кожи. Ламберт не снимал все белье, он дошел до пупка и остановился, и Лютик был ему за это благодарен. Он ещё… не совсем решился на то, чтобы так сильно перед ним обнажаться.
Ламберт облизнулся и склонился к его груди, обхватывая губами бледно-розовой сосок, мягко посасывая. Лютик шумно выдохнул и откинул голову назад, а после тихо простонал. Губами это было ещё приятнее!
Ламберт ласкал его грудь, то мягко посасывая и полизывая, то легонько покусывая, и Лютик выгнулся в спине, довольно прикрыв глаза, тихо постанывая.
Ламберт гладил его бока и живот, проскальзывал к спине, прижимая то ближе к себе, то снова сменяя движения на ласковые поглаживания. Проходился кончиками пальцев по позвонкам, ласкал раскрыто ладонью, и от каждого движения Лютик чувствовал, как его пробивало на мурашки.
Ламберт был таким удивительно ласковым, таким… нежным.
Лютик не думал, что можно было быть ещё нежнее. Должно быть, вместо двух лёгких у него было два сердца — теперь Лютик понял, как это ощущается.
Сколько нежности могло быть в самых простых касаниях и поцелуях, сколько любви могло быть в каждом мимолетном взгляде. Лютик чувствовал, как сильно его любили всем сердцем. И эту любовь можно было выразить каждым касанием и жестом.
Лютик пытался отвечать тем же. Он гладил плечи и спину Ламберта, целовал его волосы, его лицо, переплел их пальцы, сжимая его руку в своей, но ему все равно казалось, что это не могло сравниться с нежностью поцелуев Ламберта.
Так, наверное, больше никто не мог. Только Ламберт.
И Лютик отдавался ему всем своим существом. Его тело расслаблялось, становилось мягким, податливым и послушным. Касания Ламберта, его поцелуи уже не смущали, а казались такими же естественными как и дыхание.
Так что когда Ламберт целовал его живот, лаская бедра, Лютик совсем перестал вздрагивать или судорожно дышать. Его дыхание было тяжёлым, иногда он тихо постанывал, и уверенно подавался к Ламберту ближе, желая ещё больше его касаний, поцелуев, его всего.
Поцеловав около пупка, Ламберт замер и поднял взгляд вверх. Лютик тяжело дышал, чувствуя, как от возбуждения, желания и трепета у него быстро билось сердце. Он посмотрел на Ламберта в ответ, а после, сам не ожидая себя, мягко нажал на его макушку. Ламберт улыбнулся и стал спускаться поцелуями ниже. Когда он приспустил ткань и поцеловал ниже пупка, Лютик судорожно выдохнул от того что, чем ниже, тем нежнее была кожа. И ему, конечно, хотелось больше.
Ламберт аккуратно приспустил ткань ещё ниже и, подобравшийся к лобку, Лютик снова напрягся и вздрогнул от смущения. Ламберт поцеловал его, продолжая гладить его бедра, а после накрыл возбужденный член губами сквозь ткань белья. Лютик взвизгнул, дёрнулся и бешеными глазами посмотрел на Ламберта, чувствуя, как загорелось лицо.
Ламберт чуть отстранился и посмотрел Лютику в глаза.
— Я могу остановиться, если происходящее для тебя все-таки слишком.
Лютик ответил не сразу. Он замер, смотря Ламберту в глаза, а после прошептал:.
— Нет, я… Просто я не ожидал… Что ты будешь… Даже там… Там так целовать…
— Я буду целовать тебя везде и по-всякому. Но ты можешь остановиться меня, если к чему-то ты ещё… не готов.
— Я… Пока не надо таких поцелуев…
Ламберт понимающе усмехнулся и снова чмокнул в лобок.
— Пальцы-то хоть можно использовать?
Лютик, смущенный, кивнул.
Ламберт шумно выдохнул и сел на колени, аккуратно до конца стаскивая белье. Он откинул его в сторону, а Лютик тут же поспешил свести колени и согнуть их, прикрываясь и прячась. Ламберт покачал головой, погладил его по худой коленке и склонился к нему, целуя, ладонью гладя его живот. Сначала мягко и едва заметно, а после проскользнул ей меж ног. Лютик шумно выдохнул и застонал, когда теплая, немного грубоватая ладонь накрыла его член, и он невольно дёрнулся бёдрами вперёд, потеревшись о неё и простонал.
Тут же замер, почти испуганно. Ламберт тихо усмехнулся, поцеловал его в шею и принялся гладить его меж ног. Он мягко сжал его член в своей ладони и помассировал головку. Лютик сильно закусил губу и зажмурился от удовольствия. Тот странный импульс удовольствие меж бёдер будто бы куда-то исчез, а после снова появился и стал таким интенсивным, горячим, как пламя.
Лютик чаще задышал, заерзал, двигая бёдрами в такт ласкам Ламберта, и, когда он убрал руку, Лютик даже разочарованно простонал.
Ламберт накрыл его рот своим, целуя, и кое-как протиснул руку меж крепко стиснутых бёдер. Его запястье прижалась к напряженному члену, и Лютик вздрогнул. Это было так приятно! Он снова поерзал, потираясь о запястье Ламберта.
Пальцы Ламберта проскользнули меж ягодиц, и Лютик смущённо замер. Ламберт довольно промычал у уха.
— Ну вот, я зря боялся, — он тихо усмехнулся, гладя пальцами меж ягодиц. Даже то, как он проходился меж них, было приятно, хоть и было похоже на приятное издевательство.
— Ч… Чего ты боялся? — прошептал Лютик дрожащим голосом. Меж ног было так хорошо и этого было так много! Ему казалось, что он скоро сознание потеряет!
— Что ты перепугался и нормально не возбудился. Теперь мне можно перестать бояться, — тихо рассмеялся Ламберт.
Лютик удивленно вскинул брови. Ламберт боялся?! А казался таким уверенным в каждом своем движении!
В любом случае, Лютик вскоре снова перестал думать. Ламберт поцеловал его в шею и проскользнули в него пальцем. Лютик шумно выдохнул, прикрыв глаза и откинув голову назад. Было… приятно. Ламберт не стал медлить, добавив тут же второй, решив, что Лютик достаточно расслаблен, чтобы принять сразу два пальца.
Чужие пальцы были не то же самое, что свои собственные — и по ощущениям, и по удовольствию от этого. Но было хорошо. Это было очень хорошо.
Лютик обнял Ламберта одной рукой, чуть расслабился хватку своих бёдер и положил ладонь на его запястье, будто хотел удержать его подольше. Ламберт, впрочем, явно не собирался останавливаться.
Целуя его шею и плечи, он ласкал его меж ног, плавно двигая пальцами, оглаживая его изнутри. Лютик рвано и тяжело дышал, а после, не выдержав этой муки, тихо застонал, прикрыв глаза и выгнувшись в спине.
Ламберт плавно добавил третий палец, и Лютик судорожно выдохнул. Он… он никогда не добавлял больше двух!
Лютик тихо промычал, но абсолютно точно от удовольствия, и чуть поерзал.
Его пальцев было много, он так наполнял его, Лютик чувствовал растяжение, но это было приятно. Ему нравилось это чувство. Нравилось быть… Наполненным.
Ламберт поцеловал его и плавно начал углублять движения пальцами, пока не вошёл в него до костяшек. Лютик пискнул в его рот от удовольствия и широко раскрыл глаза, так и замерев, тяжело дыша в его рот. Ламберт чуть отстранился и посмотрел ему в глаза, замерев.
— Всё хорошо?
— Я… Ох, да… Просто тебя так… Так много.
Ламберт усмехнулся.
— Скажешь, когда привыкнешь, — и снова поцеловал, продолжая растягивать его.
Ламберт двигался плавно и аккуратно, хоть и глубоко. Он аккуратно оглаживал его изнутри, и на одном из касаний Лютика пробило. Он шумно выдохнул и выгнулся в спине. Из его рта вырвался рваный, почти гортанный стон. Ламберт жадно поцеловал его шею и принялся мягко массировать эту точку. Лютику показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Этого было так много, так сильно!
Его дыхание сбилось, он заерзал, извиваясь под Ламбертом, то насаживаясь глубже на пальцы Ламберта, то едва не соскальзывая с них, но Ламберт снова проталкивал пальцы глубже, начиная массировать его.
Лютик с тихим вскриком соскользнул с пальцев Ламберта и, откинув голову, сильно зажмурился, сжав сильно колени.
Ламберт посмотрел на свои мокрые, в смазке пальцы и усмехнулся. Оглядел Лютика, и тот посмотрел на него сконфуженным взглядом, весь красный, тяжело дышащий. Волосы стали прилипать ко лбу и немного виться. Он выглядел… Невозможно-мило, но даже в этой невинности таилась какая-то вызывающая откровенность.
Лютик ошалело заморгал, закусив губу. Удовольствие было таким интенсивным, что Лютик чувствовал себя так, будто готов был вот-вот потерять сознание. Но соскользнув с них, внутри стало так неприятно-пусто, что ему снова хотелось срочно почувствовать его внутри.
Смущённо отведя взгляд, он аккуратно взял Ламберта за запястье и чуть развёл свои бедра. Ламберт улыбнулся, все поняв, и сам мягко вошёл в него тремя пальцами. Лютик, не убирая руки с его запястья, выгнулся в спине и простонал. Схватившись свободой рукой за подушку, он подался к пальцам Ламберта, насаживаясь на них глубже.
Возбужденный, желающий, он уже не думал о том, как развращенно и открыто выглядел с расставленными ногами, с выгнутой спиной, такой открытый для Ламберта. Это уже было неважно, важно было лишь то удовольствие, которое Ламберт дарил ему своими пальцами.
Но Ламберт снова медленно вынул пальцы, несмотря на недовольный стон Лютика и на то, как он попытался удержать Ламберта за запястье.
— Тшш, сейчас все будет.
Лютик закусил губу, поерзав, и опустил взгляд, когда Ламберт принялся снимать с себя белье. В отличии от высшего света, Ламберт спал не в ночных рубашках, а в одном нижнем белье. В смысле… В совсем нижнем. И сейчас Лютик стыдливо поглядывал за тем, как он стаскивая его с себя.
Изначально Лютик как-то про себя решил, что просто не будет на него смотреть! Ему вовсе не обязательно видеть его… член. Он был слишком смущен, чтобы даже думать об этом. Но сейчас, возбужденный и красный, с нестерпимым давлением меж ног, он хотел его видеть в том числе.
Ламберт спустил белье, и Лютик уставился на его член. Да, он, определённо, отличался от его собственного. Достаточно длинный и толстый, с чуть выпирающим узлом у основания… Лютик все-таки не решился смотреть. Он отвёл взгляд, решив, что пока просто не готов.
Ламберт навис над ним, и Лютик поднял взгляд, смотря на его лицо.
— Хорошо? — уточнил Ламберт.
— Да… Да, мне очень хорошо. Пожалуйста, продолжай…
Ламберт кивнул и прижался к нему теснее. Лютик прокряхтел от тяжести его тела, а после обнял его ногами и руками. Это было так хорошо… Обниматься полностью обнаженными, такой невероятный контакт их кожи… Горячей, пахнущей чем-то настолько родным. Ощущать каждый напряжённый мускул на нем. Это было восхитительно.
Он уткнулся носом в место между плечом и шеей, глубоко выдыхая в себя смесь из пота, мыла и естественного запаха Ламберта. Потом он почувствовал, как Ламберт проскользнул головкой меж его ягодиц и напрягся.
— Тссс, я не сделаю тебе больно. Расслабься. Ты здесь, рядом со мной, ты в полной безопасности, — Ламберт начал шептать на его ухо всякий милый бред. О том, какой Лютик красивый и милый, как вкусно он пахнет, как невероятно его тело.
Он гладил бока Лютика, успокаиваю его, целовал его плечи и шею, а потом, помогая себе рукой и одновременно целуя Лютика, он вошёл в него плавно и аккуратно. Лютик судорожно выдохнул в его рот, раскрыв глаза и замерев. Ламберт продолжал в него входить, пока не оказался в нем наполовину.
Это были… очень необычные ощущения. Такая странная, абсолютная заполненность, давление… Но боли не было. Может быть, чуточку неприятно, но только из-за того, что для него это были новые ощущения.
Дыхание Ламберта, его запах и тяжесть его тела успокаивали.
— Как ты? — хрипло спросил Ламберт. Лютик чувствовал, что он дрожал от возбуждения.
— Очень…непривычно. Тебя так много… — тяжело дыша, прошептал Лютик, сильнее зажимая его меж своих бёдер. — Но это приятное давление… Ты можешь двигаться, мне совсем не больно.
Ламберт что-то промычал, теснее прижал Лютика к себе и снова начал мелко толкаться, входя до основания. Лютик шумно выдохнул, раскрыв рот в беззвучном стоне, когда почувствовал, что Ламберт вошёл в него полностью. Это чувство наполненности было таким непривычным, таким… приятным. Лютик ощущал, что все было правильно, все было как надо, и он крепче обнимал Ламберта, будто моля этими жестами не останавливаться.
Ламберт замер на миг, давая Лютику привыкнуть, а после медленно начал двигаться. Его движения были плавными, ритмичными и глубокими, но это совсем не приносило Лютику никакого дискомфорта.
Было только очень хорошо.
Он целовал шею Ламберта, его плечи, зарываля пальцами в его волосы, массируя, и Ламберт плавно двигался в нем, тяжело и сбито дыша.
Лютик прижимался к нему, привыкая все больше и больше, и с каждой секундой ощущения становились не просто привычными, а приятными. Он стал плавно двигать бедрами навстречу движениям Ламберта, сжимая его при особо глубоких толчках внутри, и Ламберт тихо, гортанно рычал.
Он увеличивал скорость, и Лютик зажмурился от ощущений, то сжимаясь, то расслабляясь. Боже, да как же так хорошо вообще может быть?!
Он взял лицо Ламберта в свои ладони и поцеловал его, страстно и горячо, тихо выстанывая в его рот. Бедра начали дрожать от удовольствия, и Лютик чувствовал, что хотел больше… и больше… и больше.
Ламберт, внезапно, взял его за бока и аккуратно сам перевернулся на спину, усаживая Лютика на себя. Во время переворота, он почти выскользнул из Лютика, так что когда он снова насадился на него глубже, оба синхронно застонали.
Лютик поудобнее устроился на его бедрах, обнял за шею, прижимая к себе, и плавно задвигал бедрами в такт, который понравился ему больше всего.
Его движения сначала были плавными и глубокими, но чем дольше это длилось, чем сильнее нарастало удовольствие, тем интенсивнее и быстрее двигался Лютик.
Ламберт шумно дышал в его шею, тихо постанывая, пока Лютик крепко обнимал его и то стонал, то скулил от удовольствия. Сверху быть ему понравилось даже больше. Они обнимались, тесно прижимаясь друг к другу, проникновение выходило не слишком глубоким, а Лютик мог сам выбирать нужный ритм! Ламберт целовал его шею, плечи и грудь, и Лютику казалось, что он таял в его руках, от его губ и тяжелого дыхания.
Ламберт крепко держал его за бока, прижимая к себе.
У Лютика дрожали бедра и колени, ноги разъезжались, и он лишь сильнее стремился прижать к себе Ламберта, хотя теснее было просто некуда.
А потом…
Потом он явно вышел из своего тела, потерял сознание, и снова вернулся, совершенно дезориентированный, тяжело дышащий и с приятной пульсацией меж ног. Он повалился всем телом на Ламберта, тяжело выдыхая в его макушку, пытаясь прийти в себя.
Ламберт плавно вышел из него, и даже от ощущения того, как член выскользнул из него, Лютик вздрогнул.
Какое-то время он даже не двигался. Замер в одной позе, глубоко выдыхая в себя запах Ламберта, и только чуть позже Ламберт, аккуратно держа его за бока, уложил рядом с собой на спину. Лютик посмотрел мутным взглядом в потолок и с трудом нашёл взглядом Ламберта. Он улыбнулся ему ошалелой улыбкой и сонно прикрыл глаза.
Ламберт поцеловал его в лоб, а потом, кажется, встал.
Из-за оргазма Лютик так сильно потерялся в пространстве, что теперь совсем не соображал, а ещё он был таким уставшим, что даже открыть глаза было тяжело.
Ламберт вскоре вернулся в кровать и прижал Лютика к себе, обняв его и принявшийся целовать его лицо. Поцелуи, на удивление, стали возвращать Лютика к реальности. Он проморгался и огляделся, а потом посмотрел на Ламберта. Тот улыбнулся ему, спросив:
— Ты как? Нормально?
— Я… Нет, я не нормально. Я очень хорошо. Такое расслабление, словами не передать…
— Хм… А сам процесс тебе как?
Лютик смущённо отвёл взгляд и улыбнулся, проведя плечом.
— Было очень хорошо. Очень. Мне даже больше понравилось, когда я был… сверху. Не знаю, почему.
Ламберт довольно улыбнулся и склонился над ним, целуя. Лютик взял его лицо в свои ладони, наслаждаясь моментом их близости. Ламберт будто теперь стал ему ещё ближе, ещё прекраснее и желаннее.
Лютик устроился на его груди и прикрыл глаза, гладя его живот, слушая ритм сердца и дыхания Ламберта. Эти ритмы так сильно его успокаивали, были такими уютными и знакомыми. Ламберт будто бы успокаивал самим фактом своего присутствия.
Полностью придя в себя, Лютик наконец заговорил:
— Честно говоря, учитывая, как занятие любовью до свадьбы порицалось, я ожидал, что начнётся землетрясение или что-то такое… Но ничего не произошло, я почти разочарован.
Ламберт рассмеялся, гладя его спину.
— Но это… Да, это было так хорошо. Дело даже… Не совсем в физическом удовольствии, хотя со мной, определённо, никогда такого не было прежде! Просто… — он закусил губу, принявшись вырисовывать что-то на груди Ламберта. — Вот эти объятья, когда мы так обнажены, кожа к коже, когда я мог чувствовать твой каждый мускул… Эта было так интимно. Я был в таком восторге, когда мы обнимались!
— Приятно знать, что для тебя этот процесс тоже был не просто… оргазмом.
Лютик тихо фыркнул и оперся на локти, посмотрев Ламберту в глаза:
— Это было очень многим. Всё, что я чувствовал.
Лютик улыбнулся, подался к нему ближе и прошептал:
— Я люблю тебя, свет очей моих.
Ламберт поцеловал его кратко в губы, ответив:
— Я тоже люблю тебя.
Лютик мягко положил голову на его плечо и закрыл глаза. Он так и заснул, не найдя сил, чтобы встать и помыться. Ему было так тепло, хорошо и уютно, что не хотелось совсем ничего. Только лежать вот так, рядом с Ламбертом, и слушать его дыхание, чувствуя, как на тело наваливалась тяжесть настигающего его сна.