***
"Немыслимо..." — одно единственное слово, которое всё неустанно продолжало мелькать в голове Намджуна. Когда Юнги вернулся, было ещё темно. Сейчас же тусклый серый цвет наполнял казавшееся сонным небольшое здание бара. Намджун не знал, сколько именно он так просидел в одиночестве, слушая едва уловимое дыхание спящих постояльцев. Он всё обдумывал ту речь, которую произнёс ему Юнги. Немыслимо. Как он может в такое поверить? Он был там, как и сам Юнги. Но если брату тогда было девять, то Намджун был в разы старше и явно помнил всё гораздо лучше. Он собственными глазами наблюдал, как из небольшого горящего дома выбегала волчья стая. Он тогда запомнил каждого, словно момент побега был запечатлён в его сознании и постоянно прокручивался в замедленном темпе. Десять лет скитаний. Десять лет поисков и выслеживаний. Десять лет жизни Юнги. И всё это Намджун отдал зря? Ему не хотелось в это верить, просто не хотелось. Не сдержавшись, он с силой ударил кулаком по колену. Надеялся немного выпустить пар, а заодно думал, что сможет лучше мыслить. Но боль не помогла, скорее всё усугубила. Опомнившись от переживаний и давних воспоминаний, он стал яснее размышлять, и те мысли, которые настойчиво напрашивались в голову, ему не нравились. Слова того волка — Намджуну хотелось им возразить. Хотелось рассмеяться ему в лицо и зло выплюнуть, что он там был, он всё видел и всё прекрасно помнит. Но что именно он помнит? То, что сказал Юнги вожак, более чем вписывается в ту картину, которая до сих пор жаром на лице хранится в сознании. При всём желании Намджуну нечем оспорить, а банальное: "не хочу верить и не буду" — детское ребячество. К тому же... Намджун оглянулся через плечо. Позади него открывался вид на лестницу, что вела на второй этаж. Там наверху его ждёт Юнги. Едва ли он спит, скорее сидит и ногти грызёт от нетерпения и беспокойства, а Намджун и рад бы подняться, но заставить себя всё никак не может. Кажется, волк, действительно, рассказал брату правду. То, как именно он описал их мать... Намджун не сомневается, что именно так она бы и поступила. Рассказывая детям истории, она всегда говорила о волках, как о разумных существах, которых не стоит бояться, а уж тем более бездумно причинять им вред. После её гибели Намджун был уверен, что все те истории были лишь сказками, наотрез отказываясь признавать, что живущий с ним под боком маленький волчонок никогда не был кровожадным зверем, так почему его сородичи должны быть все такими? Ему хотелось найти виновного — он нашёл, уцепился и не отпускает до сих пор. Он всё ещё тоскует по ней, всё ещё скучает и горюет, и с этой тяжестью на сердце он не позволял себе отказаться от своей мести, таская за собой и Юнги. А ведь из-за зацикленности Намджуна тот даже не подозревал о том, кем является на самом деле, так растерялся, когда услышал чужие мысли в голове. И наверняка сильно перепугался, когда впервые обратился. Издав тяжёлый вздох, Намджун устало потёр глаза. Хватит тут сидеть. Юнги всё ещё его брат, он обязан подняться и поговорить с ним. Через недолгие две минуты в съёмную небольшую комнату вошла сгорбленная фигура. Тусклый свет, наполнив собой всё открывшееся пространство, создавал иллюзию лёгкой туманности. Атмосфера была холодной и сонной, но один обеспокоенный волк неустанно маячил перед окном живой тенью, с обеспокоенным видом о чём-то размышляя. Среагировав на открывшуюся дверь, Юнги тут же притормозил, с широко распахнутыми глазами став рассматривать брата. Было тихо, но Намджун отчего-то не сомневался, что в этой глухой тиши Юнги довольно отчётливо слышит биение собственного сердца. Он казался взволнованным, немного напуганным. Стоял там у окна, загораживая собой его небольшую часть, — лохматый, невысокий, словно ребёнок. На миг Намджун вновь увидел перед собой маленького девятилетнего Юнги, но моргнув раз, наваждение спало, и перед ним снова стоял вытянувшийся, повзрослевший брат. Тяжело вздохнув, Намджун молча прошёл вглубь комнаты, прикрыв за собой дверь. Ковыляя как восьмидесятилетний старик, он подошёл ближе к окну, но не задержавшись у него, свернул в бок, сев на заправленную кровать, в которой ему так и не удалось уснуть этой ночью. Подняв взгляд на Юнги, он кивком указал на место рядом, прося того присесть. Брат всё ещё выглядел так, будто ожидал услышать нечто плохое, но не сопротивляясь и секунды, тут же уселся рядом с Намджуном, выжидающе на того посмотрев. Кажется, братишка хотел узнать вердикт. Но эта тема сейчас уже мало волновала самого Намджуна, поговорить он хотел о другом. Направив уставший взгляд на стену напротив, он погрузился в настолько давние воспоминания, что наверняка бы забыл их спустя время, если бы те не были столь яркими. К тому же они связаны с Юнги. — Будучи совсем юным, я часто просился, чтобы отец взял меня с собой на охоту, — начал он, всё так же не отвозя глаз от стены, — Он многому учил меня, но брать с собой отказывался, — он вздохнул, прервавшись, — Однако, когда мне стукнуло тринадцать, отец наконец-то дал добро, и я стал каждый раз выходить с ним на охоту, — Намджун замолк, ему не очень-то хотелось вспоминать то, что тогда случилось и рассказывать об их глупой оплошности тем более, но Юнги должен знать, уже давно должен, — Помню, это случилось летом. Собравшись, мы в очередной раз пошли в лес. За день до того, отец уже ходил туда, приготавливал небольшие ловушки, ставил капканы, — он задумался, вспоминая, — Стоило войти в лес, как мы оба уловили какой-то приглушённый звук, похожий на скулёж собаки. Отец догадался, что кто-то попался в одну из его ловушек, и мы побежали на звук, — он тяжело выдохнул, сглотнув, — Но сработала не ловушка, а капкан. В неё попался волк. Мы не стали близко приближаться, но зверь заметил нас. Помню, меня удивило, что он тогда не шелохнулся с места. Просто стоял и смотрел в нашу сторону, будто специально выжидал, когда в него выстрелят. Я ещё задумался, как при таком внешнем спокойствии он может издавать такие жалобные звуки, но размышлять как следует об этом не стал, — он горько усмехнулся, — А стоило бы. Я хотел тогда выстрелить, но отец не дал, сделал это сам, — он рассмеялся из-за чего-то, а потом замолчал на какое-то время. Дурак. Он ведь и правда хотел тогда выстрелить. Ещё сперва расстроился, что отец не позволил. Какой же дурак. Как бы он тогда смог потом смотреть Юнги в глаза? — Волк упал, не издав ни звука, а скулёж давно к тому моменту прекратился, — он поднял взгляд немного выше, смотря всё на ту же стену, но уже в другую точку, — Только там оказался не волк, а волчица, — он прикрыл веки от бессилия, — И она не попадала в капкан и наверняка видела, что в неё целятся, но не уходила, потому что закрывала собой попавшего в капкан волчонка, — он прервался, наконец посмотрев на сидящего рядом Юнги, — Зверёк был совсем крохотным. К тому моменту как мы подбежали, он лежал без сознания. Отцу не понравилась эта ситуация, он сильно тогда разозлился на себя. Волчицу мы закопали под деревом, возле которого она умерла, а малыша забрали с собой. Мама не ругалась, но было видно, как сильно она тогда расстроилась. Она попросила больше никаких ловушек не ставить, и пока волк был без сознания, старалась залечить его рану на передней лапе, — не сводя взгляда с лица брата, он уголком глаза заметил, как тот по инерции схватился ладонью за запястье левой руки, — Волчонок долго не приходил в себя, а когда наконец очнулся, то обратился в человеческий облик и больше никогда его не менял, — руки Намджуна непроизвольно сжались в кулаки, — Мы не знали, когда он родился и сколько точно ему было лет, но на вид он выглядел как двухлетний. Мама дала ему имя, отец решил, что день, когда малыш пришёл в себя и стал человеком, будет его днём рождения, а я принял решение больше никогда не браться за оружие, — он сглотнул вязкий ком, наблюдая как глаза напротив блестят от застывших в них слёз, — Прости, что всё-таки взялся и прости, что всё это время молчал, — не выдержав, Намджун отвёл взгляд в сторону, не в силах больше смотреть на Юнги, — Когда мы жили с родителями, рассказывать обо всём этом не было нужды. Ты был ещё мал, да и мы все воспринимали тебя как родного. А потом... Потом я просто не мог. Всё. Он дальше не в силах. Закончив наконец, Намджун обессилено опустил голову, будто больше был не в состоянии её держать. Юнги беспокоился о том, к чему в итоге придёт Намджун, обдумывая их недавний разговор. Намджун принял решение, но едва ли оно теперь волновало Юнги. Намджун был уверен, что тот просто встанет и молча уйдёт. Ну, он имел на то право. Называясь старшим братом, Намджун годами умалчивал правду, заставляя Юнги охотиться на своих сородичей. И пусть Юнги ничего не знал. Пусть Намджун делал это не со злым умыслом, но факт оставался фактом — вся эта ситуация отвратительна. Прежде он не думал об этом, но сейчас вдруг осознал, насколько же извращённой всё это время была жизнь Юнги. И это он виноват, но он не хотел... Зажмурившись на пару секунд, Намджун сидел в ожидании, когда останется в одиночестве. Но вместо тихих шагов и скрипа открывающейся двери, он уловил прикосновение тёплых рук, что аккуратно легли на его собственные. Вздрогнув от неожиданности, Намджун вскинул взгляд, посмотрев на всё ещё сидящего рядом Юнги. — Не надо, ладно? — шмыгнув носом, он улыбнулся, — Не ругай себя за все грехи на свете. Ты не плохой человек, я тебя таким не считаю, а ведь знаю лучше всех, — улыбка стала шире, пусть и была немного грустной, — Я не... Я и не думал, что всё произошло вот так, — он вдруг усмехнулся, быстро смахнул капельку слезы, что застыла в уголке глаза, — Если честно, то даже не задумался, а ведь это очевидно. Раз я волк, а ты человек, то родители у нас должны быть разными. Всё так просто, а я и не подумал, — он вновь усмехнулся, опустив голову. Намджун молчал. Он не знал, что говорить, а голова оказалась приятно пустой. Кажется, впервые за десять лет, его мозг не обременён ничем. Они сидели в тишине, не двигаясь, наверное, несколько минут. А может и полчаса. А может и час. Сложно было сказать наверняка. Крепко сжав ладони Юнги в одной своей, вторую руку Намджун чуть вытянул, дабы поглаживать светлую макушку брата, таким образом подбадривая. Кажется, он всё ещё мог звать Юнги братом. Для себя, по крайней мере, он всё ещё его таковым считает. Поднимать головы Юнги так и не стал. Наклонившись вперёд, он уткнулся лбом в плечо Намджуна, продолжая слушать чужое размеренное дыхание. Не всё ли равно, сколько прошло времени? Главное, чтобы его было достаточно для принятия всего того, что они сегодня друг другу наговорили. Просидев в тишине ещё сколько-то, Намджун вдруг заговорил, на удивление звуча не грубо или устало, а скорее, — спокойно. Давно он не замечал за собой такой размеренно-умиротворяющей речи. — Тебе стоит найти его. Чуть затормозив, Юнги резко вскинул голову вверх, вопросительно посмотрев на едва улыбающегося брата. — Я про того волка. Вожака, — улыбнувшись ещё чуть шире, Намджун перевёл взгляд на Юнги, тот всё ещё выглядел озадаченным, — Ты ведь теперь знаешь, кем являешься. Как человек ты прожил достаточно, теперь поживи как волк. Глаза Юнги сильнее расширились. — Я не брошу тебя! Намджун усмехнулся, тут же прерывая чужое возмущение. — Успокойся, — он ласково похлопал парня по ладони, — Я отнял у тебя слишком много лет ни на что. Тебе стоит восполнить их. Самостоятельно. Юнги явно хотел снова воспротивиться, но чужая доброжелательная улыбка вынудила парня замереть. С чуть раскрытым ртом он смотрел, как брат улыбается ему, удивлённо рассматривая ямочки, образовавшиеся на щеках Намджуна. Он медленно прикрыл рот. Плечи опустились, а погрустневший взгляд наконец оторвался от чужих ямочек. — Но как же ты? Что ты будешь делать? — Охотиться, — как ни в чём не бывало ответил Намджун. У Юнги брови поползли вверх. — Н-но... Намджун хрипло рассмеялся: — Да успокойся ты, — он отвёл взгляд в сторону окна, — Я не намерен больше выслеживать волков, чтобы убить, — он горько усмехнулся, — У меня перед ними должок, надо бы вернуть, — брови Юнги опустились обратно, теперь едва нахмурившись, — Продолжу и дальше путешествовать из города в город, буду выслеживать волков и при возможности помогать им, если потребуется, — он едва заметно выдохнул, — Всё равно я больше ничего не умею. Намджун хорошо помнил прошлое, в особенности — детство. Отлично помнил маму, отца, их дом. Но вот самого себя помнил плохо. Кажется, когда-то он умел неплохо вырезать по дереву. Да, точно, он делал из поленьев игрушки для Юнги и самую простую кухонную утварь для мамы. Ещё ему, вроде, нравилось изучать. Возможно, он мог бы углубиться в какую-нибудь науку, став полезным для общества. Но всё это лишь слабые отголоски в памяти о том юном Намджуне, которым нынешний не помнит как быть. Всё, что он умеет — охота. Ею и продолжит заниматься, только теперь постарается направить её во благо. Смотря на ясный свет, что исходил от окна, Намджун улыбался уголками губ. Давно он не чувствовал себя таким спокойным, словно до сих пор, все десять лет, он пребывал в одном нескончаемом ночном кошмаре. И вот он наконец завершился. Где-то рядом послышалось, как кто-то всхлипнул. Намджун хотел повернуться лицом обратно к Юнги, но не успел. Брат лихо налетел на старшего, крепко обняв. Юнги не плакал, когда они с Намджуном хранили маму. Он не плакал, когда в пути через леса ранился. Если подумать, то Намджун вообще не вспомнит, когда последний раз видел слёзы Юнги. Но, кажется, плотину наконец прорвало и вместо одной скупой слезы, на плечо Намджуна обрушился солёный водопад вызванный рыданиями брата. Как же долго он в себе всё это копил... Приобняв Юнги в ответ, Намджун стал едва покачиваться, как бы убаюкивая. Когда Юнги был совсем маленьким, точно так же делала мама, чтобы тот не боялся монстров под кроватью и спокойнее засыпал. Только она обычно ещё и пела. Намджун не умеет петь, но поглаживая спину брата по тёплой ткани белого свитера, он еле слышно стал мычать, напевая одну из почти забытых маминых колыбельных.***
Изначально настроенный Намджуном Юнги шёл уверено и даже чутка подгонял себя. Но забыв преодолеть последние десять метров до входа в пещеру, парень остановился. Сколько именно он так топчется на одном месте Юнги не считал, но сделать хотя бы ещё шаг навстречу упрямо не желал. Ему вдруг стало страшно. Зачем он Джину? Что собирается ему сказать? Хочет попросить помощи? А согласится ли тот? На что ему сдался ученик, который ещё несколько часов назад намеревался его убить? Но если честно, беспокоил Юнги вовсе не Джин. Тот рассказал, что он не один, когда объяснял, зачем выискивал лекарства. Пусть и искал для человека, но помимо него там и незнакомые Юнги волки есть. Примут ли они его... Да с чего бы? Учитывая тот факт, что Юнги большую часть своей жизни посвятил охоте на... На себе подобных. Юнги бы не принял. Побоялся бы. Парень отрывисто выдохнул, опустив голову. Может, стоит вернуться к Намджуну? В сознании тут же всплыл образ улыбающегося брата, а его слова приятным басистым эхом раздавались внутри. Не получится вернуться, Намджун не одобрит, что Юнги даже не попробовал. А Юнги попробует, обязательно попробует. Только... Он может сделать это и сам. Так, наверное, даже эффективнее. Отличный план! Обернётся волком, будет бродить по лесам, охотиться на крыс, прятаться от людей. Будет спать в каких-нибудь пещерках или кустах. Станет изучать собственные животные инстинкты. Идеально! Вот только, чтобы реализовать всё это, необходимо стать волком... А Юнги не знает как. Юное лицо скукожилось, глаза зажмурились. Первое превращение было таким спонтанным, он его даже не заметил. Не понял, как всё случилось, пока не обратил внимание, что вместо обычных бледных рук от него тянутся длинные лапы, покрытые белой шерстью. И как это повторить, он не знает. Издав короткий всхлипывающий звук, парень резко втянул носом морозный воздух и вновь посмотрел на пещеру, приподняв обратно голову. Он трусит. Просто банально трусит, ничего такого. Вот только ему не бояться и переживать о всяком надо, а двигаться вперёд, пока окончательно не замёрз, превратившись в ледяную статую. Однако он всё так же продолжал стоять. Едва жмуря веки от яркого полуденного света, Юнги с печальным видом продолжал тоскливо вглядываться в темноту пещеры, так и не решаясь приблизиться к той хотя бы на несколько шагов. Глупый он всё-таки. Как жаль, что осознание этого страх собственной неуместности не уменьшает. В приятной тишине леса послышался грустный вздох. Кажется, он застрял. Сколько бы ещё он так простоял было неизвестно, скорее всего и правда продолжил бы терпеливо дожидаться собственного обморожения, но этого, благо, удалось избежать. Размеренно потягиваясь, из недр пещеры выполз парень. Широко зевая, он прикрыл глаза, не сразу заметив переставшего дышать Юнги. Да и после не замечал. Причмокнув пару раз, он сонным взглядом стал оглядываться вокруг, не фокусируясь ни на чём конкретном. Лохматое рыжее гнездо на его голове забавно покачивалось, а сам парень, казалось, был чуть младше самого Юнги, однако пугал своим присутствием второго так сильно, что тот даже мысленно пищать перестал, молча выжидая, когда его наконец заметят. И его заметили. Окинув пару раз открывающийся вид взглядом, паренёк всё же обратил внимание на стоявшего поодаль Юнги. Сонные глаза стали смотреть более пристально. Едва прищурившись и внимательно оглядев Юнги с головы до ног, тот вдруг заговорил, довольно мелодичным голосом спросив: — Это ты Юнги? Голос звучал без злобы или упрёка, даже любопытство едва прослушивалось. Парень был настолько спокоен и размерен в своей речи, что казалось, ещё чуть-чуть и тот рухнет прямо в снег досыпать то, что не успел. Однако у Юнги не вышло заставить себя открыть рот и ответить. Он был сейчас настолько взволнован, что, кажется, и вовсе забыл как это делается, а потому лишь слабо кивнул. Паренёк с понимающим видом стал кивать в ответ. Смешной. Юнги вдруг резко стал хлопать веками, пытаясь проморгаться. Ему же не мерещится... Рыжеволосому пареньку на плечо из-за спины залезла белка? — Ты такой... — как ни в чём не бывало продолжил парень, задумавшись, — Белый. Почти с фоном сливаешься, я тебя еле заметил. — хмыкнул закончив. Поводив носиком туда-сюда, белка повернулась мордочкой к парню, став водить лапками по его лицу. Рыжеволосый вдруг протяжно застонал. — Да, я помню-помню. Лес, орехи, идём-идём... — и бормоча что-то невнятное, он лениво потопал в сторону леса, более не обращая на Юнги никакого внимания. Приклеив к пареньку удивлённый взгляд, Юнги ещё долго провожал рыжеволосого, не заметив, когда из пещеры показалось новое лицо. Это был достаточно высокий юноша со светлыми волосами, что едва ли не закрывали чёлкой глаза. Облокотившись о каменную стену, он внимательно смотрел на Юнги. Не рассматривал, не всматривался, а просто смотрел. В его взгляде тоже не было и следа озлобленности или же недовольства, парень казался задумчивым и каким-то отстранённым. Он молча смотрел на Юнги где-то несколько минут, когда наконец вдруг раскрыл рот и произнёс: — Спасибо, — приятный низкий голос звучал размеренно и немного устало, однако он всё равно вынудил Юнги слегка нахмуриться в удивлении от услышанного, — Спасибо за лекарство. — уточнил он и, спрятав ладони в карманах брюк, медленно побрёл куда-то, не заинтересованно смотря впереди себя. Юнги всё ещё волновался и всё ещё не был в состоянии разговаривать. Но от услышанного внутри распространилась приятная волна тепла. Пусть он и не свой для них, но ему, кажется, удалось помочь тому человеку. Провожая и второго незнакомца взглядом, Юнги вновь норовил пропустить вышедшего из пещеры человека, но вовремя обернулся обратно. У выхода показался Джин. Поглядев на смотрящего в его сторону Юнги, тот кивнул внутрь пещеры. — Хватит стоять там, заходи. — спокойно произнёс он и вновь скрылся в темноте. Парень не запомнил, о чём думал, когда преодолевал оставшееся расстояние и думал ли вообще. Оказавшись внутри, он на секунду даже удивился, что очутился там. Кажется, он послушался Джина, даже не обратив на то внимания. Неуверенно теребя край свитера, Юнги медленно оглядел всё вокруг. Пространство пещеры было не очень большим. Где-то в середине, на полу, тлели останки давно обуглившихся веток, а в самом конце, у дальней стены, лежит размеренно дышащий парень, кажется, он спит. Рядом с ним дремал мальчик. Сидя на коленях, он прислонил голову к стене, и пока одна его ладошка лежала на ногах, вторая покоилась на чужом лбу. Засмотревшись на спящих, Юнги на мгновение позабыл о Джине. Сев на пол, недалеко от входа, тот вытянул ноги, скрестив и их и руки на груди. Он не обращал на парня больше внимания, а тот стал топтаться на месте, не зная куда себя деть и что стоит сделать. В итоге он просто сел. Опустившись рядом с Джином, Юнги невольно стал того разглядывать. Ну как разглядывать... Он пялился конкретно на шрам, при том даже не задумываясь, что делает это уже на протяжении нескольких минут. Прикрывший до этого глаза Джин вдруг размеренно вздохнул, приподняв веки. — Хочешь что-то сказать? Юнги резко вздрогнул от внезапно прозвучавших слов. — Этот шрам, — тут же отозвался парень, вынуждая волка посмотреть на себя, — Он остался от раны, которую ты получил в тот день, да? Джин ответил не сразу. Какое-то время он внимательно смотрел на пытливый взгляд напротив. — Да, тогда. — наконец молвил он, не став уточнять, о каком дне шла речь, снова отводя взгляд в сторону. Юнги пару раз кивнул, выглядя крайне серьёзным. — Я должен извиниться, — задумчиво проговорил он, едва хмуря брови. Джин вновь посмотрел на него, в уставшем взгляде промелькнуло любопытство. — И за что же? — с едва различимой усмешкой в тоне спросил он. — Как? — Юнги поднял на волка серьёзный взгляд, — За то что намеревался тебя убить. Минуло, должно быть, где-то около пятнадцати секунд, прежде чем Джин не выдержал и едва прыснул, глухо рассмеявшись. Брови Юнги удивлённо поползли вверх. — Брось, волчонок. У тебя бы ничего не вышло, даже если бы ты попытался, — сказал, всё ещё улыбаясь. Парень возмущённо насупился. — Почему? — А ты разве прежде уже убивал? — лицо Юнги едва заметно стало на тон бледнее, — Хотя бы раз? — ухмыльнувшись, уточнил Джин. Парень молчал, растерянно опустив глаза к полу, вызвав у старшего ещё один глухой смешок. Как-то неловко. Ни то чтобы Юнги стремился убивать, вообще-то он был благодарен брату, что тот никогда не заставлял младшего делать это. Но когда над тобой так откровенно смеются, заверяя в том, что руки никогда не пачкались в крови, даже не уточняя этого, как-то... Неловко. И немного обидно. Он же десять лет жил будучи охотником. Неужели вообще нисколько не внушает страх и ужас? Совсем никак?.. — И не пробуй, — вдруг донеслось до Юнги, заставляя того резко вскинуть голову, — Не нужно. — ещё более размеренно добавил Джин, посмотрев на парня едва улыбаясь уголками губ. Застыв на мгновение, Юнги вдруг обернулся. Позади них, из глуби пещеры послышалось шуршание и возня. Спящий до этого темноволосый парень, едва промычал сквозь зубы, видимо всё ещё ощущая боль. Он не сразу открыл глаза, помотав сперва голову то в одну сторону, то в другую. А когда очи наконец слабо приоткрылись, их хозяин стал медленно оглядываться по сторонам, пока не остановился на Юнги. — Привет, — слабо, почти неразличимо проговорил, и когда волк приветственно кивнул в ответ, добавил: — А ты кто? Юнги уже хотел было открыть рот, чтобы сказать, что он Юнги. Парень не уточнял, что именно ему было интересно, да и самому Юнги было всё ещё в новинку осознавать себя не человеком и даже не охотником. А так, хотя бы представится. Но его прервали, ответив раньше. — Он с нами. — твёрдо ответил Джин, внимательно смотря на пробудившегося человека. А Юнги как открыл рот, намереваясь ответить, так и не закрыл его, взволновавшись от чужого ответа. — А-а, — едва слышно, вяло протянул темноволосый, — Ну хорошо. — расслабленно добавил и, кажется, снова уснул. Так и не закрыв рот до конца, Юнги обернулся к Джину. Тот снова прикрыл глаза, прислонившись затылком к каменной стене. И это всё? Вот так просто? Юнги огляделся вокруг ожидая подвоха. Вот сейчас кто-то из них откроет очи, рассмеётся ему в лицо и прогонит, сказав, что пошутили. Отчасти он и правда ждал этого, но ничего подобного не произошло. В пещере стояла сонная спокойная тишина. Чужое дыхание звучало умиротворяюще и сосредоточившись на нём Юнги наконец успокоился, став осматривать снежный пейзаж за пределами небольшого каменного убежища.