Потерянный рай

Скрывшись в лесу, они продолжали бежать всю оставшуюся ночь. Тэхён не был уверен заметили ли их отсутствие, а если — да, то как скоро, и потому, несмотря на усталость и слабую дрожь в лапах, он упрямо продолжал путь, надеясь уйти от восточных волков как можно дальше. Однако ближе к полудню организм всё же не выдержал, заставив запыхавшихся волков остановиться. Даже не пытаясь найти хоть что-то более-менее подходящее для ночлега, звери просто рухнули в пушистый снег, сразу же заснув. Утомлённый с дороги Субин, привалившись бочком к Чимину, так же вскоре задремал. А вот почти провалившийся в забытье Юнги вдруг резко подскочил. Взъерошенный, он стал озираться по сторонам, пытаясь понять, что именно его разбудило, не дав полностью погрузиться в сон. Было тихо, даже дыхания спящих острый волчий слух едва улавливал. Волки давно спят, Субин спит, маленький комочек меха в виде белки так же не двигался, забившись Чимину под голову, и Чонгук... Юнги замер на месте, удивлённо уперев взгляд на сверкающий снег. Звуком, привлёкшим внимание, и из-за которого парень не успел уснуть, оказался тихий протяжный стон. Будто кому-то было очень плохо, настолько, что не мог держать это в себе. Проморгавшись, беловолосый вновь поднял взгляд на лежащего поверх снега Чонгука. Лёжа на спине с прикрытыми глазами, парень тяжело дышал, всё время хмуря брови. Это он? Чонгук издал тот стон? Не особо думая, Юнги тут же приблизился к человеку, присев рядом с тем на корточки. Грудь Чонгука, высоко приподнималась при вдохах, а на выдохах из едва приоткрытого рта доносился едва различимый хрип. Кожа сильнее побледнела, прибавив к обычному какой-то зеленоватый оттенок. На лбу и висках довольно отчётливо сверкала испарина. — Чонгук? — боясь сделать лишнее, Юнги мягко коснулся чужого плеча, шёпотом обратившись к парню. Человек громко сглотнул, облизал пересохшие губы и сильнее нахмурил брови. Юнги подумалось, что тот мог быть сейчас без сознания, или же Чонгук, как и остальные, успел уснуть, почему толком и не реагирует на своё состояние. Но спустя недолгое время парень приоткрыл глаза. Блуждая по светло-серому небу, он продолжал тяжело дышать, выглядя при этом крайне потерянным. — Чонгук? — вновь позвал Юнги. Зацепившись за голос, человек медленно сместил взгляд, наконец сосредоточившись на обеспокоенном лице Юнги. — Мне нехорошо. — едва слышно проговорил парень. Его глаза обессилено закатились, вновь закрывшись, а Юнги стал лихорадочно пытаться думать, чтобы ему сделать, как бы помочь. Бегло осмотрев чужое тело, взгляд волка остановился на едва заметном на тёмной ткани одежды пятне. Задумавшись, Юнги вспомнил, что раньше его не замечал, а значит пятно появилось недавно. Зацепившись за свою мысль, беловолосый ухватился за края чужой кофты, аккуратно потянув ту вверх. Он надеялся, что это просто грязь или же рисунок, которому сам раньше просто не придавал значения, толком его не рассматривая. Но оттянув ткань до самых ключиц, Юнги тихо ахнул, ошарашено глядя на чужую грудь. На ней, так же как и на лице, явно проступал пот, а в месте, где уже заживала рана от мачете, сейчас проступала кровь, медленно вытекая из тела вместе с жидким гноем. Прикрыв рот ладонью, Юнги без сил уселся прямо на холодный снег. — Что такое? — взволнованно спросил Чонгук. Он снова открыл глаза и теперь наблюдал за Юнги, пытаясь сообразить, что вызвало такую реакцию. — Это... — Юнги запнулся, не став договаривать. Он бегал взглядом от глаз Чонгука к его открывшейся ране и обратно. Когда Юнги был маленьким, ему нравилось наблюдать за мамой, варящей целебные настойки и лекарства. Мальчика тогда так увлекал видимый процесс, что он постоянно просил маму его чему-нибудь научить. Женщина всегда смеялась на такие просьбы, но соглашалась, уча маленького Юнги самому простому, но важному, что в дальнейшем тому могло пригодиться. Мама не успела научить его всему, что знала. Наверное, даже половины не рассказала. Но того, что парень успел узнать из её уроков и книг, которые временами штудировал, оставаясь дома в одиночестве, ему более чем хватало, чтобы начать себя ругать. — Чонгук, твоя рана... — он вновь не смог договорить, просто-напросто не желая произносить это вслух. Блестящими в лихорадке глазами человек непонимающе смотрел на Юнги, а тот, осознавая собственное бессилие, был готов выть от разрывающего чувства негодования. — Ты отравлен, Чонгук, — наконец слабо вымолвил он, не выдержав чужого взгляда, — Должно быть, оружие, которым тебя ранили, было отравлено. — тише добавил он, опустив голову. А ему, несмотря на знания, которые успела передать мама, что он так бережно хранит в своей голове, не хватило навыков, чтобы сразу это понять. Может, осознай он факт отравления раньше, смог бы как-то всё исправить. Тогда, когда он увидел Чонгука впервые в пещере, ещё можно было помочь и попытаться вывести яд из организма. Но сейчас... Прошло уже больше недели, яд давно распространился по всему телу, и несмотря на лечебную мазь, которой Юнги пытался заживить рану, положение парня было крайне плачевным. Настолько, что близилось к летальному. Парень удивлённо хлопал глазами, смотря на расстроенного Юнги. — Прости, мне стоило осмотреть тебя прежде, чем давать Джину ту мазь. Из-за её действия я не понял, что тебя не просто ранили, а отравили, — покачав головой, Юнги шмыгнул, мысленно ругая себя за такую серьёзную оплошность, — Теперь я уже ничего не могу сделать. — едва сдерживая слёзы обиды, волк отвернул взгляд в сторону. Чонгук — человек, который всего за пару недель смог преодолеть невероятный путь. Он не самый сильный из них, не самый умный, но всё равно по-своему бесценный. Но из-за недальновидности Юнги, они все его потеряют. И судя по тому, как рана стала гноиться, это случится довольно-таки скоро. Недовольно покачивая головой, парень вдруг спохватился, оглянувшись. — Надо разбудить остальных. — пробормотал он, намереваясь встать, когда чужая рука заставила его остаться на месте, слабо схватившись за запястье. — Подожди. Не надо, — Чонгук говорил тихо, но весьма отчётливо. Сообразив, что человек просит никого не будить, Юнги недоумённо приподнял брови, не совсем понимая, — Не говори им ничего. — добавил Чонгук немного хриплым голосом. Юнги удивлённого на того уставился. — Но... Чонгук, ты ведь... — Я умираю, — вынес вердикт, едва улыбнувшись, — И это уже не исправить, верно? — он глянул на Юнги, хотя выглядел так, будто уже знал ответ и был прав, ведь волк молча кивнул, подтверждая, — Ну вот и не нужно, — слабо похлопав парня по руке, Чонгук отвёл взгляд в сторону, — Я знаю, как это путешествие для них важно, и больше всего на свете сейчас я желаю, чтобы они дошли до конца, — сглотнув, он снова посмотрел на притихшего парня, — Я бы очень хотел дойти вместе, но если не выйдет — ничего. Правда. Не стоит им пока ничего говорить, не хочу, чтобы все замедлились и начали присматривать за мной. В этом всё равно не будет смысла. Я буду идти дальше столько, сколько выйдет, а когда остановлюсь и уже не смогу двигаться, — вот тогда расскажи. Но пообещай, что присмотришь за тем, чтобы вы все дошли до конца. Пожалуйста. Он выглядел уже не так плохо, каким был, когда Юнги только заметил его состояние. Смотрел моляще, храбрился, а Юнги хотелось кричать, чтобы тот перестал. Не обязательно сейчас было думать об остальных, он же тут одной ногой уже в могиле. Но несмотря на бушевавшие внутри чувства, Юнги понимал. Стараясь игнорировать скатившуюся по чужому виску слезу, он молча кивнул, соглашаясь на условия, с которыми согласен не был. Но раз Чонгук так хочет, раз попросил... Юнги не сможет воспротивиться. Поднявшись наконец со снега, парень, стараясь не шуметь лишний раз, отошёл на несколько секунд. Покопавшись в карманах плаща Субина, он вынул запрятанную туда коробочку с мазью, которую в своё время передавал Джину. Вернувшись к лежащему, Юнги аккуратно протёр рану чистым снегом, а когда чужая кожа очистилась от крови и гноя, — нанёс большой слой оставшейся мази. Она уже не поможет, не залатает разрез, не вылечит. Но с ней рана будет меньше кровоточить и болеть, а значит, хоть немного, Чонгуку будет чуть легче. Кажется, не считая своего молчания, это единственное, что Юнги мог сейчас для него сделать. От осознания этого хотелось кричать.

***

Прежде чем утомлённый переживаниями мозг Юнги всё-таки не выдержал и отключился, парень долго сидел рядом с Чонгуком, тихо переговариваясь с ним о всякой ерунде. Благодаря мази человеку стало лучше, потому, несмотря на очевидную измотанность и дискомфорт, он увлечённо говорил, будто совсем забыл о своём положении. А Юнги не забыл, не мог забыть. У него внутри всё буквально кипело, волк еле сдерживал себя. Каждый раз, как Чонгук улыбался, смеялся и что-то восклицал, — Юнги боролся с собой, чтобы не впасть с истерику. Ему не хотелось смеяться вместе с Чонгуком, хотелось колотить по снегу и выть. То ли Юнги сегодня необычно для себя чрезмерно эмоционален, то ли человек стал чрезвычайно важен. В таком состоянии беловолосый просидел ещё долго. Он неотрывно наблюдал за Чонгуком, слушая его беззаботную болтовню, пока в какой-то момент его наконец не отпустило. Чужой пробившийся румянец и искрящийся взгляд радовали глаз, а забавное хихиканье, которое Чонгук всячески старался скрыть, прикрывая рот ладонью, невольно вызывало улыбку. Прежней бури внутри Юнги уже не чувствовал. Ему всё ещё было грустно, и он всё ещё считал себя частично виноватым в том, что недоглядел, но... Чонгук сейчас рядом, сидит прямо перед ним и улыбается. Волк недолго сможет лицезреть эту улыбку, а потому, пока есть возможность, нужно ценить момент, не позволяя себе погрязнуть в унынии. Ещё успеется. Наконец успокоившись и приняв сложившуюся ситуацию, Юнги стал поддерживать разговор, изредка посмеиваясь, но не от сказанного, а от Чонгука, которого, кажется, могло развеселить даже простое яблоко или кора дерева. Видя человека в приподнятом настроение, Юнги и сам постепенно исправлял свой негативный настрой. Пока в какой-то момент, полностью расслабившись, не уснул, завалившись на бок. Не дав волку рухнуть в снег, Чонгук вовремя придвинулся, дабы помочь тому удобнее улечься, и тогда, только тогда, он наконец отпустил себя, перестав тянуть губы в улыбке. Так быстро принять факт своей скорой кончины не легко. И он на самом деле до конца всё ещё так и не принял. Расстраиваться и грустить не было смысла, ведь ничего поделать со сложившейся ситуацией ни он, ни кто-либо ещё не может. И всё же... Он скоро умрёт. Завтра. Послезавтра. Через пару дней. Сколько ещё осталось? Как перестать об этом думать? Сложно. Пытаться не концентрироваться на депрессии сложно. Хочется поплакать, покричать и обнять кого-нибудь, но от подобного никакого толку всё равно не будет, а значит и нет смысла всё это делать. Ему кое-как удалось исправить подавленное настроение Юнги. Справиться с расстройством всех остальных он уже не сможет. Убедившись, что лежащий рядом спокойно спит, Чонгук выпрямился, поднявшись с земли. Отряхнув мокрую одежду от снега, он медленно побрёл дальше, за деревья. Он ушёл не очень далеко, но достаточно, чтобы его никто не видел. Хотелось побыть в одиночестве и подумать. Опустившись на колени, Чонгук бездумно стал очищать в снегу свою одежду, игнорируя факт неприятного холода. Он прежде никогда не задумывался о смерти. Даже когда слушал историю Хосока про его погибшую невесту. Даже когда умер дедушка Чонгука, подхватив сильную простуду. Почему-то мысли о смерти всё равно его не посещали, пусть он с ней и сталкивался. А теперь... Теперь он и не знает, что думать. Это было неожиданно — узнать, что совсем скоро умрёшь от отравления. И пусть парня это огорчало, ничего более конкретного он так и не испытывал. Может, всему виной то, что в его случае гибель будет неизбежной и предотвратить её никак нельзя. А может, он никогда в принципе сильно не ценил свою жизнь, и потому факт собственной смерти воспринялся относительно легко. У него ведь даже никогда конкретных целей и желаний не было. Да, он хочет, чтобы волки вместе с мальчиком достигли цели, отыскав тот самый рай из легенды, но этот путь больше их, — волков, нежели Чонгука. Если и суждено было кому-то погибнуть в пути, наверное, хорошо, что этим кем-то оказался именно он. Почему-то эта мысль по-своему умиротворяла парня. Погрузившись в непонятные для себя размышления, Чонгук совсем потерялся во времени, просидев в отдалении от остальных больше двух часов. Он всё так же хаотично водил замёрзшими мокрыми руками по ткани штанов, оттирая то, что уже давно смылось, когда его тело вдруг легко распрямилось, упёршись спиной о ствол недалеко стоявшего дерева. Зажмурив на долю секунды глаза, парень в изумлении раскрыл их, почувствовав горячее дыхание на своих ключицах. Плотно прижавшись, Тэхён сильнее вжал чужое тело в кору дерева. Зарывшись лицом в сгиб шеи Чонгука, он резко втянул носом воздух, вдруг разразившись хрипловатым смехом. — Уже столько времени прошло, а ты всё ещё пахнешь бергамотом. Вдохнув приятный аромат ещё раз, парень сильнее прижался, уткнувшись холодным носом в чужую кожу. Тэхён чувствовал, как тело парня мелко дрожит, и это почему-то так сильно взбудоражило его. Издав довольный гортанный рокот, Тэхён запустил пальцы в чужие волосы, схватившись ладонью за макушку парня, после чего слегка оттянул голову Чонгука. Он старался контролировать себя, чтобы зря не пугать и уж тем более не давить, но сдержаться почему-то всё равно до конца не вышло. Раскрыв губы, он коснулся кончиком языка прохладной поверхности чужой кожи на шее и, довольно оскалившись, провёл тонкую линию от сгиба ключиц к скулам. Дрожь Чонгука от этих действий стала более явственной. Кажется, парень совсем не понимал, что происходит. — Не бойся, я ничего не сделаю, — низкий голос раздался прямо у уха, опаляя его горячим дыханием, — Хотел предупредить тебя. Сегодня ночью будет полнолуние, в такие дни мы все немного... Не в себе, — он хрипло усмехнулся, а Чонгук невольно зажмурился, — Просто будь более внимательным. — и закончив фразу, Тэхён вдруг исчез. Чувствуя неприятный холодок на ухе, которое сперва согрели, Чонгук раскрыл веки, удивлённо став таращиться прямо перед собой. Тело всё ещё подрагивало, помня чужие прикосновения и голос, что эхом отдавался в сознании. Избавившись от шока, Чонгук тяжело задышал, скатившись по стволу дерева на снег. Обхватив себя руками, парень не выдержал, вдруг разрыдавшись. Он не хочет сейчас умирать, так не хочет...

***

— Ладно, давай ещё раз. — сложив руки на груди, Джин внимательно следил за стоявшим напротив него Юнги. Покрутив немного головой в разные стороны, беловолосый на мгновение прикрыл веки, сделав глубокий вдох. Он старался расслабиться, пытался очистить разум, чтобы просто взять и облачиться в волчью шкуру. Так же просто, как протянуть руку или сделать шаг вперёд. Однако... — А-а-у-у-у! — Не выходит. — раздосадовано опустив плечи, Юнги хмуро посмотрел на "наставника". — О-о-е-е-е! — Пробуй снова. — спокойно ответил Джин, лишь слабо пожав плечами. — Е-е-у-у-у-у-у! Юнги сжался весь, недовольно скривив лицо. — Да как тут пробовать, — пробурчал парень, вызывая у старшего смешок. Сжав ладони в кулаки, Юнги резко обернулся назад, где в нескольких метрах от них находился Чимин. Парень нарезал круги вокруг небольшой горки собранных ранее орехов, то и дело протяжно завывая какие-то лишь одному ему известные мотивы. Белка, крепко держащаяся за рыжие волосы на чужой макушке, кажется, была на грани обморока. Юнги нервно выдохнул, наблюдая за Чимином. — Ну вот почему он это делает? — задав вопрос на засыпку, парень устало плюхнулся на снег, будучи уверенным, что в такой обстановке даже и пытаться не стоит что-то сделать. Хмыкнув, Джин молча подошёл к парню, сев рядом с ним. — Сегодня ночью будет полнолуние. — размеренно проговорил он, смотря куда-то перед собой. Юнги удивлённо посмотрел на рядом сидящего. — А это... Это для нас что-то значит? — неуверенно спросил он, — Она же не станет багряной, верно? — немного скривив лицо, отшутился он. Джин усмехнулся, покачав головой. — Не станет. Но в такие дни мы более активны. Обостряются инстинкты. Задумавшись, Юнги посмотрел на резвящегося Чимина. Спокойное лицо стало выражать недоумение. — Инстинкты у всех проявляются по-разному, — продолжил Джин, тоже глянув на Чимина, — Кто-то чувствует постоянный голод, кто-то не отлипает от своей пары, кто-то много воет и плачет, а кто-то... Кто-то ведёт себя как пятилетний, которому на голову упал камень. От сказанного Юнги невольно прыснул в подставленную ладонь. — Не надо так. — стараясь сдерживать смех, он замахнулся, чтобы ударить Джина, но в итоге лишь легонько прошёлся по ткани его куртки. Довольно хмыкнув, Джин перевёл взгляд с бесящегося Чимина на спящего возле лежавшего Тэхёна ребёнка. Подложив одну руку под голову, Тэхён не двигаясь, валялся на снегу. Его глаза всё время то открывались, то закрывались, но вид у волка был крайне умиротворённый. Не знай Джин Тэхёна, даже предположил бы, что мечтательный. А рядом, укутавшись в свой светло-серый плащ, по-прежнему спал Субин. Как волки остановились после долгой ночи беготни, так мальчик и не просыпается, мирно посапывая в чужое плечо. Это могло бы напрячь, но Джин понимал, что происходит. Субин готовится к ночи. Волк неуверен, что именно может произойти, но знает, что в полнолуние цветок должен указать волкам путь к раю. По крайней мере так говорится в легенде, а уж как будет на самом деле они не узнают, пока луна не взойдёт над землёй.

***

Постепенно начало смеркаться, когда волки решили двинуться дальше. Они ждали пробуждения Субина, но мальчик по-прежнему сладко спал, ни на что не реагируя. Взяв ребёнка на руки, Джин молча побрёл дальше, стараясь не спешить. Они всё равно пока не знают, куда именно им следует держать путь. Это станет известно ночью, когда Субин проснётся и укажет верное направление. Но долго засиживаться на одном месте им тоже не стоило. Как на их исчезновение отреагировала восточная стая, они не знают, а потому, стоило на всякий случай уйти ещё дальше. Так будет спокойнее. Однако не успели все пройти и пары десятков метров, как вдруг разом замерли, почувствовав витавший в воздухе слабый аромат горящей древесины. В миг став серьёзным, Тэхён сильнее втянул носом воздух. — Костёр, но он находится слишком далеко, не могу понять, кто разжёг и много ли их там. Плотнее сомкнув челюсти, Джин покрепче схватился за ребёнка. — Тогда, не будем узнавать. — тучно прогортанил он, сразу же направившись дальше. С секундной заминкой, остальные так же двинулись вперёд за Джином, по умолчанию с тем соглашаясь. Все, кроме Юнги. Опустив взгляд на снег, парень невидяще смотрел сквозь него. — Юнги, — кротко позвал его Чонгук, заметив заминку, — Ты чего? Пойдём. Но волк не двигался. Сосредоточив все свои обострённые инстинкты, беловолосый глубже вдыхал морозный воздух, сильнее прислушивался к мирной тишине леса, пытаясь понять, почему подсознание так отчаянно кричит ему никуда не уходить. Как вдруг, резко вскинув голову, Юнги сорвался с места, как можно шустрее устремившись в сторону от того пути, по которому изначально пошли остальные. — Юнги! — пробасил Тэхён, но на него не среагировали, исчезнув за деревьями. Заиграв желваками на лице, Джин первым подорвался с места, широким шагом направившись следом. Куда бы не устремился Юнги, отдалился он от них довольно сильно. Тэхён чувствовал взволнованное состояние волка, но причину понять не мог. Это напрягало. Наконец, спустя несколько минут беготни, показавшейся всем вечностью, белая макушка Юнги помелькала рядом, но не успели остальные его нагнать, как волк тут же скрылся за деревьями. Недовольно клацнув зубами, Джин уже намеревался передать Субина Тэхёну, чтобы перейти на бег, как вдруг, совсем недалеко послышался радостный протяжный восклик беловолосого: — Намджун! Застыв на месте, Тэхён с Джином обменялись непонимающими взглядами, тогда как Чонгук спокойно побрёл дальше, шагая туда, откуда только что донёсся голос Юнги. Скрестив ноги, на оторванной коре дерева, прямо напротив костра, сидел удивлённый охотник. Не сразу сообразив, что из-за деревьев к нему с объятиями кинулся младший брат, Намджун так и продолжил сидеть дальше, непонимающе хлопая глазами. — Ю-Юнги? — поражённо вскинув брови, человек отстранил от себя брата за плечи, — Как ты?.. — Я прислушался к инстинктам и почувствовал, что ты рядом. — не дав охотнику договорить, довольно произнёс парень. — Мог предупредить. — устало отозвался вышедший из-за деревьев Джин и, подойдя ближе к огню, аккуратно опустил дремавшего Субина рядом, чтобы до мальчика доходило тепло от костра. Появившийся следом Чимин, как увидел полыхающие поленья, так и подлетел едва ли не вплотную, сразу же выставив ладони вперёд, удовлетворённо улыбаясь. Игнорируя ничего не понимающий взгляд Намджуна, остальные так же приземлились на снег, сев вокруг костра небольшим полукругом. Переместив удивлённое лицо в сторону рядом сидящего Юнги, человек встретился с широкой улыбкой и искрящимися глазами. Прокашлявшись, чтобы хоть немного прийти в себя, охотник бегло оглядел брата с ног до головы, но и этого вполне хватило дабы понять, — Юнги в порядке. — Что ж, — прочистив горло, Намджун вновь откашлялся, неуверенно поглядывая на сидящих вокруг, — Раз уж так вышло, думаю, тебе есть что рассказать. — и добродушно улыбнувшись, он перевёл тёплый взгляд обратно на брата. Растянув губы шире, Юнги вдруг рассмеялся, часто кивая в качестве согласия. Какой он сегодня активный.

***

Стоило пространству вокруг окончательно погрузиться в ночную темноту, как Субин тут же открыл глаза, медленно вставая со своего места у костра. — А не опасно водить слепого ребёнка по лесам? С любопытством охотника Намджун удивлённо разглядывал диковинного мальчика. Юнги тут же постарался объяснить брату, что Субин на самом деле не совсем ребёнок. Даже припомнил мамины истории, чтобы Намджуну было легче сориентироваться. — Но это же сказка. — недоумённо возражал он. — Нет, это легенда. И как видишь вполне себе правдивая. — Ты указываешь на ребёнка. Простого ребёнка. — упрямствовал Намджун. — Я ведь уже сказал, Субин не совсем ребёнок. — терпеливо пытался объяснить Юнги. Однако до охотника туго доходила информация про волшебный цветок, который сделает всех счастливыми. Верилось в такое с трудом. К их спору вскоре присоединился Чимин. С плохо знакомыми людьми или даже вовсе не знакомыми он чувствовал себя вполне комфортно, а потому довольно свободно начал общаться со старшим братом Юнги, пытаясь вместе с тем объяснить суть и важность легенды о лунном цветке. Но Намджун всё равно упрямился, пытаясь убедить волков в том, что верить в сказки не стоит. Это продолжалось ещё какое-то время, пока Субин вдруг не ушёл, размеренно перебирая тонкими ногами. Минутная заминка от шока того, что мальчик пошёл куда-то сам, быстро прошла и, подскочив со своих насиженных мест, все ринулись вслед за ребёнком, боясь, что не видя дороги, тот обязательно обо что-то споткнётся. Но на удивление всех, включая Намджуна, Субин шёл вполне спокойно, уверенно петляя меж деревьев. Будто его кто-то направлял. Юнги аккуратно одёргивал Джина за рукав его куртки, дабы спросить, куда идёт мальчик, но тот лишь пожимал плечами, не зная ответа. Потому они просто шли следом. Шли до тех пор, пока ребёнок не вывел всех из леса на открытую местность. Удивлённо ахнув, Чимин стал бегло оглядываться, боясь усмотреть силуэты палаток и проблески костров. Но ничего такого ни поблизости, ни вдали не было. Единственным источником света служила полная луна. Уже третью ночь подряд, наполненные снегом облака ночью расступались, позволяя бледному светилу озарять пространство вокруг. И именно к её свету так тянулся малыш Субин. Оказавшись за пределами леса, мальчик остановился. Приподняв голову с закрытыми глазами, он подставил лицо серебристому свету, едва заметно улыбаясь уголками губ. Казалось, он не просто чувствует этот свет, — он дышит им. Он простоял так не больше минуты, когда его кожа вдруг стала излучать слабое, едва заметное мерцание. Словно лунный свет теперь горел у него внутри. Он стал казаться таким мягким и воздушным, словно с лёгкостью может оторваться от земли и полететь наверх, туда — прямо к луне. Улыбнувшись шире, Субин опустился на корточки. Положив ладони на снег, он зарылся пальцами под тонкую ледяную корочку, и спустя, может, пары мгновений, вокруг мальчика, прямо из-под снега, стали прорастать и расцветать подснежники. Они появлялись стремительно, один за другим, покрывая собой огромное пространство вокруг ребёнка, а после стали прорастать дальше и ещё дальше, создавая тем самым широкую длинную дорогу. Светлые лепестки нежных цветов светились тёплым золотистым цветом, таким приятном, что хотелось спать, улёгшись прямо на них. Благодаря их сиянию, можно было увидеть, как далеко пролегла цветочная дорога, и куда именно она ведёт. — Там вдали горы, я и не заметил их сперва. — удивлённо смотря вдаль, отозвался Чонгук. — Нам нужно на самую высокую. — довольно кивнул Чимин. — Нет, — тихо отозвался Тэхён, покачав головой, — Это не гора, а вулкан. — спокойно разъяснил он, так же смотря в открывающуюся даль. — Вулкан? — поражённо ахнул рыжеволосый, — Это же неопасно? Тэхён усмехнулся, посмотрев на парня. — Не переживай, он давно дремлет. Почему-то разговор о вулкане взбудоражил всех. Та гористая местность, куда им нужно теперь идти, находилась достаточно далеко, но куда ближе, чем они предполагали изначально. Волки и не думали, что конец пути так близок и уже маячит вдалеке. Размеренно вышагивая по сияющим цветам, Джин лениво осматривался вокруг, как вдруг остановился, заметив промелькнувшую чуть поодаль тень. Она пряталась между крупных камней, перебегая от одного к другому, явно прячась от них. Нахмурившись, Джин сошёл с тропы. Они все толком не передвигались, наслаждаясь видом сверкающей дороги и полной луны, потому волк не стал всех окрикивать, зная, что при случае чего, легко сможет позвать, если не удастся справиться в одиночку. Стараясь не хрустеть снегом под ногами, он аккуратно ступал по земле, медленно передвигаясь меж камней. Сосредоточившись, он прислушался. Странно, но ничего опасного или хотя бы просто чужого он не чувствовал. В эту ночь волчьи инстинкты должны работать на максимуме, так почему же он... Едва успев раскрыть рот в немом удивлении, Джин резко приземлился спиной на землю, столкнувшись взглядом с нависшим над ним Юнги. Довольно ухмыльнувшись, тот сильнее сжал чужие запястья в своих руках, не позволяя шрамированному и шанса на движение. Но тот вообще-то и не пытался. — Я тебя поймал, — походя скорее на кота, нежели волка, проговорил Юнги, — Видишь, необязательно уметь обращаться. Я и так смогу о себе позаботиться. — уверенно кивнув своим словам, беловолосый продолжал нависать над старшим, широко улыбаясь. — Молодец, — на удивление спокойно отозвался Джин, — Ну, а дальше что? Услышав спокойно прозвучавший вопрос, Юнги вдруг завис, став удивлённо хлопать глазами. — Я... — начал он говорить, но тут же замолчал, потому как говорить просто-напросто нечего было. Он хотел застать Джина врасплох, поймать его и показать, что несмотря на его неумение натягивать волчью шкуру, он всё равно сможет постоять за себя. Но по итогу... Да, ему удалось провернуть свой план в действие, но что дальше с этим делать? Упёршись коленями в холодный снег, он нависал над спокойно лежащим под ним Джином, растеряно разглядывая чужое лицо. Он держит того крепко за руки, заломив те над головой, из-за чего Джин теперь не может встать, пусть и не пытается. Поймать — поймал, а дальше?.. — Что? — изогнув одну бровь, вновь заговорил Джин, — Ну вот, ты меня поймал, молодец. А теперь что? — Юнги всё так же молчал, вызывая у старшего ухмылку, — А если бы вот так поймал кого-то другого, чтобы стал делать? Ждать, пока он умрёт от холода и голода? Боюсь, в таком положение это грозит вам обоим. — закончив, он усмехнулся. Плотно сжав губы, Юнги немного обиженно стал блуждать взглядом по чужому лицу. Ну да, он не всё продумал. Не всё учёл. Но зачем же вот так? Он же мог просто указать на ошибки. Мог просто помочь, не ругая и уж тем более не усмехаясь. Мог ведь... — Ну, — растянув губы в самодовольной улыбке, спросил Джин, — Что будешь делать, волчонок? Не выдержав чужого натиска, Юнги резко опустился вперёд. Просто, чтобы сделать хоть что-то. Просто, чтобы Джин, наконец, перестал. То, что он не просто опустился, а нагнулся к чужому лицу, поцеловав, Юнги как-то не подумал. Прикрыл на пару секунд глаза, а после отстранился, с победным выражением лица улыбаясь. — Ну как? — довольно заговорил парень, по-прежнему особо не задумываясь над тем, что именно он сделал. От него просили дальнейших действий. Он услышал, понял и сделал. А уж что именно, казалось, неважным. Сперва. По-прежнему довольно улыбаясь, Юнги смотрел на лицо Джина, который теперь выглядел больше серьёзным, нежели весёлым. Беловолосый подумал, что это победа. Он сделал всё как надо и у Джина просто нет теперь повода над ним глумиться, но тот вдруг снова заговорил. — Молодец, — тихо и как-то трепетно отозвался Джин, — Только больше ни с кем так не делай, пожалуйста. Улыбка медленно сползла с бледного лица. Округлив глаза, Юнги боязливо пялился на Джина, ожидая, когда же рванёт. Он ведь не должен был так делать, от него если чего-то и просили, то точно не этого. Почему он поцеловал? Мог ударить, мог вскочить и убежать. Мог просто отказаться что-либо предпринимать. Дыхание углубилось, он всё ещё ждал, когда его станут ругать и отчитывать, но Джин молчал. Всё так же не двигаясь, спокойно лежал на снегу, смотря в глаза напротив. Он не казался злым или недовольным, скорее... Задумчивым. Пытаясь анализировать чужие эмоции, Юнги не заметил, как стал практически не моргая, пялиться в чужие глаза. Из-за чистого неба, свет луны и редких звёзд отражался в тёмных глазах Джина. Юнги за всю свою жизнь видел звёзды от силы пару раз. И наблюдать их сейчас через чужие глаза казалось... Волнительным. Его всё ещё не ругали, не отчитывали, и парню подумалось, что на него и вовсе не злятся. Что странно, разве подобными поступками не должны быть недовольны? Должны, но только, если против. А если — нет? Юнги непроизвольно стал мять в ладонях чужие запястья, начиная немного нервничать. Из-за полнолуния он весь день был слишком гиперактивным и, не имея возможности эту активность контролировать, теперь он вляпался. Очень серьёзно вляпался. Едва дрогнув от несильного порыва ветра, Юнги вдруг понял, что если хочет всё прекратить, то ему следует встать. Но вместо этого он вновь приблизился к лежавшему под ним Джину, только в этот раз медленнее, внимательно смотря в чужие глаза. Он не разрывал зрительного контакта до того самого момента, пока холодные губы Джина не коснулись его. Лёгкая дрожь вновь прошлась по всему телу, но в этот раз не из-за ветра. Легко высвободив руки, Джин тут же обнял парня над ним, прижимая к себе. Он чувствовал чужое волнение, чувствовал как тело Юнги дрожит, но от этого лишь сильнее сжимал, не позволяя беловолосому разорвать поцелуй. Тот и не пытался. А где-то там, за камнями, плюхнувшись прямо в цветы, Чимин радостно хихикал, пытаясь вить венки. Сидевший рядом с ним Субин довольно улыбался, направляя лицо лунным лучам. Слушая чужие голоса и смех, он, казалось, сам радовался сильнее. Стоя над срывающим цветы Чимином, Намджун сперва нервничал и просил перестать так делать. Он был уверен, что эти цветы нельзя трогать, а уж тем более — рвать. Но его никто не слушал, продолжая заливисто смеяться, нервируя охотника лишь больше. Но несмотря на все опасения Намджуна, Субин был полностью спокоен, никак не реагируя на чужие действия, что немного успокоило человека. А когда продолжающий заливисто смеяться Чимин протянул ему один сорванный цветок, широко улыбнувшись, то и вовсе расслабился. — Откуда ты знаешь, что это вулкан, а не гора? — кротко спросил Чонгук Тэхёна. Они стояли поодаль от остальных, смотря на простирающуюся золотистую дорогу. — Я проходил мимо неё, — спокойно отозвался Тэхён, не отрывая взгляда от очертания гор вдали, — Когда шёл в сторону столицы, то наткнулся на одного старого волка. Он ночевал в пещере, там в горах и позволил на одну ночь остаться и мне. Он и рассказал, что самая высокая гора на самом деле — не гора вовсе. — закончив, он едва изогнул уголки губ в улыбке. Задумчиво кивнув, Чонгук тоже перевёл взгляд на извилистый горизонт. — Дедушка считал, что вулканов уже давно не существует, — вдруг безмятежно заговорил человек, — Он думал, что земля слишком холодная для того, чтобы иметь возможность извергать лаву. Посмотрев на парня, Тэхён заметил, как смотрящие в даль глаза стали сильнее сверкать, наполняясь слезами. Волк напрягся, внимательно наблюдая. — Возможно, он был прав. На эти слова Чонгук улыбнулся. — Спасибо. — вдруг поблагодарил он, вынуждая волка удивлённо вскинуть брови. — За что? — не понимая, уточнил Тэхён. — За то, что предупредил насчёт полнолуния. — едва усмехнувшись, ответил парень. — А, — Тэхён отвёл растерянный взгляд в сторону, стало неловко, — Пожалуйста. — они простояли так в тишине ещё какое-то время, прежде чем волк вновь заговорил, желая уйти от последней темы, — Наверное, твой дедушка был очень умным, раз думал о чём-то подобном. Чонгук тут же улыбнулся шире. — Да, был. Он очень многое мне рассказывал. О вас в том числе, — договорив, парень шмыгнул носом, но скорее от холода, нежели слезящихся глаз. — Ну, с нами познакомился. Скоро и вулкан сможешь изучить. Чонгук вдруг обернулся, посмотрев на Тэхёна. Его глаза были полны слёз, но человек по-прежнему широко улыбался, ставя волка в тупик. — Обязательно изучу. — воодушевлённо ответил он, выдыхая белый пар. Тэхён не был уверен, почему Чонгук сейчас в таком состоянии. Это беспокоило и настораживало. Подумав, что, возможно, зря сам стал и дальше говорить с Чонгуком о его дедушке, Тэхён подошёл ближе, обняв парня за плечи одной рукой. Он надеялся таким образом извиниться и, возможно, поддержать. Даже уже раскрыл рот, чтобы сделать это вслух, но остановился, почувствовав, как его аккуратно обвивают вокруг талии, прижавшись лбом к ключицам. Тэхён не видел его лица, но чувствовал, как человек дрожит. Желая помочь хоть как-то, он обнял парня и второй рукой. Волк лишь надеялся, что тепло собственного тела согреет и Чонгука, и тогда тот наконец перестанет ходить ходуном в чужих объятиях.

***

Устало развалившись на стуле, Хосок задумчиво смотрел на небо через окно. Было утро, когда вместе со своими людьми он остановился в гостинице одного небольшого городка. Сейчас же время перевалило за полночь. Запершись в своём номере, Хосок ни разу так его и не покинул. Мысли... Много-много мыслей бушевали в его голове, не давая покоя. И даже образ прекрасной Элизы не помогал душе прийти в равновесие. Скорее наталкивал на то, с чем ему соглашаться не хотелось. Хосок — Я знаю, что ты хочешь сказать мне. — мягко отозвался он на зов в своей голове. Это не повод не слушать Мужчина усмехнулся. — Ты права, — переместив взгляд с виднеющегося в окне диска луны, он посмотрел на стеклянную колбу, которую поставил ещё днём на подоконник, — А ты всё такая же прекрасная. — влюблённо прошептал он. И всё такая же мёртвая — Не надо, — нахмурившись, он придвинулся на стуле ближе, — Я это исправлю. — глаза загорелись, отражая лунный свет, но горели недобро, скорее маниакально. Ты уже пытался — И попытаюсь ещё, теперь точно всё выйдет. Мне бы только добраться до рая. — сложив ладони вместе, он с неким детским азартом и воодушевлением смотрел на умиротворённое лицо в колбе, жалея лишь о том, что не может к нему прикоснуться. Нет, Хосок, хватит, остановись — Как я могу... Прошу тебя — Нет, — он растеряно покачал головой, непонимающе смотря на Элизу, — Не бывать этому. Хосок... Взгляни на меня — Я смотрю на тебя. Нет — Но... Взгляни Он блуждал взглядом по поверхности стекла, не понимая, что делает не так. Голос Элизы, что мелодичным напевом звучал в его сознании, казался грустным. Он не понимал этого. Пожалуйста, остановись — Я тебя не понимаю. — растерянно смотрел он на закрытые веки. Ты убил мальчика — Я... Ты уничтожил моё тело, пытаясь вернуть его к жизни — Но... Хватит — Элиза... Прошу тебя Опустив взгляд на свои колени, Хосок не стал ничего говорить. После того дня, как к нему в шатёр пришёл Чонгук с намерением поговорить, не проходило ни суток, чтобы Хосок не вспоминал о своём приказе. Тогда он был уверен, что наказывает мальчишку за дело, а позже задумался... За что именно он его наказал? За слова, которые сам Хосок упрямо игнорировал, отвергая и не желая верить в действительность? А ведь парень был прав. Он сошёл с ума. Потеряв любимую, вместо того, чтобы горевать, как все прочие люди, он стал пытаться её вернуть. И к чему же это привело? Лишь голова некогда прекрасной девушки балансировала сейчас в огромной стеклянной колбе, а ради чего? Сколько бы Хосок не пытался, результатов не было и вместо того, чтобы остановиться и принять факт потери, он увяз в своих опытах ещё больше, продолжая упорно сводить самого себя с ума. В итоге, где-то там, среди снега и деревьев, свои последние часы изживает ни в чём неповинный юный парень. А возможно его уже сейчас нет в живых. Тяжко выдохнув, Хосок устало прикрыл веки, подперев лицо руками. Что же он наделал... Хотел вернуть жизнь, что так несправедливо отняли столь рано, а в итоге сам же сделал то же самое, сыграв роль судьи и палача. Элиза права, ему давно стоило остановиться. Я хочу домой Родной нежный голос раздался в голове, исцеляя все печали. Как жаль, что этого голоса нет у Чонгука. Приподняв голову, Хосок устремил взволнованный взгляд на возлюбленную. — В этот раз и правда могло получиться, — шёпотом начал он, — Ты же сама рассказывала мне легенду о цветке и рае, где все счастливы. Оказавшись там, я бы смог тебя вернуть. — он не оправдывался, — просто объяснял, но отчего-то звучал так умоляюще и раздавлено, что самому было мерзко от собственного голоса. Я устала — Элиза... Я всего лишь хотела провести с тобой всё то недолгое время, что было мне отведено, — ни больше ни меньше Хосок замолк, вспоминая. Элиза говорила ему об этом, когда только-только заболела. Первые несколько дней девушка не покидала спальню, силясь справиться с новостью о своём недуге, но после, позвав Хосока, обняла его и попросила всё оставшееся время быть рядом. Только так она соглашалась всё принять и не впадать в печаль. Только так могла умереть со спокойным сердцем и прекрасно это понимала, передавая свои мысли и чувства Хосоку. А Хосок слушал, кивал и принимал чужие условия. Вот только после, оставшись в одиночестве, сломался не выдержав. Он поступил нечестно по отношению к ней. Ведь он обещал, что справится. Всё хорошо Повлажневшими глазами мужчина пристальнее вгляделся в любимые черты. Ещё не поздно повернуть назад Громко выдохнув, Хосок потянулся в карман. Выудив из него небольшую чёрную рацию, он пару раз включал и выключал её, подавая тем самым сигнал. Откинув аппарат куда-то на стол, Чон устало взглянул на колбу. Протянув руки, он снял ту с подоконника, устроив на своих коленях. Обнимать холодное стекло не то же самое, что обнимать любимого человека, но это всё, что у него осталось от Элизы. Больше он не станет измываться над ней, а эту, одну единственную сохранённую частичку, будет хранить и оберегать. Как и драгоценные воспоминания, трепетно хранящиеся в закоулках его памяти. — Сэр? — не стучась, дверь комнаты открыл Хёнджин, впуская немного света из коридора, — Вы хотели меня видеть? — не дождавшись ответа на оклик, солдат прошёл вглубь комнаты, остановившись недалеко от письменного стола, за которым сидел Хосок, обнимая стеклянную колбу. — Да, — тихо отозвался тот, — Хотел сообщить, что мы сворачиваемся. Хёнджин недоумённо приоткрыл рот, не сразу сообразив, что стоит ответить. — Я не совсем понимаю... Чужой вздох, прервал его. — Всё просто, — трепетно погладив поверхность стекла, создавая видимость, будто дотрагивается до чужой щеки, Хосок слабо улыбнулся уголками губ, выглядя при этом крайне уставшим, но умиротворённым, — Мы едем домой.