Чёрные трансплантологи

Утро начиналось вполне традиционно, в привычном стиле последних месяцев их совместной жизни. Джон, вставший раньше и, насколько это возможно при его разукрашенной физиономии, приведший себя в порядок, хлопотал на кухне. Шерлок же был небрит, угрюм, вонюч как настоящий мужик. Он выполз на кухню по синусоиде и плюхнулся на стул. - Доброе утро, – сказал ему Джон. - Утро добрым не бывает, – пробурчал в ответ Шерлок. Джон как заботливая супруга подал мужу чашку с горячим кофе, поставил перед ним на стол тарелку с блинчиками и розетку с мёдом, и начал проводить разъяснительную беседу: - Шерлок, дома бухла столько, что можно месяц не просыхать, а ты опять шлялся по барам! Пришёл вчера не на ногах, а на рогах!.. - На рогах! Так ты рога мне наставляешь?! – пробасил Шерлок. Джон тут же стал это отрицать: - Нет, что ты, это я так, образно говоря… - Джон, у тебя глаза бегают, – Шерлок схватил его за ворот рубашки и подтащил поближе к себе, дыша перегаром ему в лицо. – А ну, не юли, отвечай правду! От такого у Джона на глазах выступили слёзы, ему стало трудно дышать. Если уж Шерлок что-то вбил себе в голову, то отпираться бесполезно, лучше уж шарахнуть его «чистосердечным» признанием, да так, чтоб мало не показалось: - Так получилось, я не нарочно. Ты сам виноват, Шерлок, у нас ведь с тобой уже больше года ничего не было... - Когда, с кем? – порычал, брызжа слюной, Шерлок. – Убью эту мразь! - Это будет затруднительно, она уже давно мертва, – выкрутился Уотсон, чтобы не подставлять ни одну из своих знакомых. - Джон, ты спятил? Ты изменил мне с женщиной?! С мёртвой женщиной?! – на лице Шерлока было искреннее изумление. - У каждого свои недостатки... Ты вон куришь как паровоз... Шерлок отпустил Джона и начал брезгливо встряхивать руками. - Теперь у нас точно ещё год ничего не будет. Сгинь, ты мне противен! Обиженный Джон вышел с кухни, шмыгая носом: - Злой ты, уйду я от тебя… – ну и манеры у муженька вечно сваливать всё с больной головы на здоровую. Шерлок, сидя за кухонным столом, обхватил голову руками, думая: «Действительно всё катится к чёрту, вся наша жизнь! Никогда не предполагал, что Джон может пойти налево, а оказалось, что он такой же, как и я, нет, даже хуже. До чего же мы докатились всего за несколько лет...» Джон же засел в своей старой спальне наверху, сокрушаясь о том, что его экспромт, нацеленный на то, чтобы Шерлок задумался над своим поведением, привёл к прямо противоположному результату, и теперь секс снова откладывался на неопределённый срок. Да что уж говорить о сексе, Шерлок, принявший всё за чистую монету, теперь и говорить-то с ним не захочет. Молли Хупер, проведшая весь предыдущий день и всю ночь в камере предварительного заключения, оказалась в просторном светлом кабинете инспектора Лестрейда, всё впечатление от которого, однако, портилось из-за необъятных стопок различных документов, папок, газетных вырезок, заполонивших письменный стол, полки и даже диванчик для посетителей. Кое-как расчистив место на столе путём объединения трёх стопок в одну крайне шаткую конструкцию и освободив ближайший стул, Лестрейд пригласил девушку присесть. Почему-то он не хотел вести её в комнату для допросов. Возможно, всё дело было в том, что она не выглядела как преступница. Хотя на его веку подобных людей встречалось с избытком: кроткие овечки по итогам расследования запросто могли оказаться лютыми волками. Но именно этой девушке хотелось верить. И он весь вчерашний день сожалел о том, что приехав в Ярд, не смог сразу её допросить: по приезде домой Салли Донован позвонила инспектору Грегсону, заступившему на дежурство, чтобы тот отправил Лестрейда домой в любой ситуации. И Тобиас Грегсон сумел-таки это сделать, а мисс Хупер задержал в камере без предъявления обвинения, пообещав, что Грег сам её допросит, когда выйдет на дежурство на следующий день. Поэтому они сидели сейчас друг напротив друга, напряжённо вглядываясь в глаза. Откашлявшись, Лестрейд принялся за работу: - Итак, мисс Хупер, давайте внесём ясность в ситуацию, – сказал он и включил притаившийся в углу стола диктофон. Молли услышала характерный щелчок. Чуть вздрогнула, но быстро справилась с собой и ответила: - Конечно, инспектор. - Вы знаете Збигнева Сосницкого? – повторил Лестрейд заданный вчера вопрос. - Да. Он поступил в Бартс на скорой около полуночи с приступом острого аппендицита. Однако когда я пришла готовить его к операции, он был чем-то взволнован, а потом и вовсе сбежал перед самой операцией. - Вы знаете, чем это было вызвано? – сухо поинтересовался инспектор. - Не имею понятия, – в тон ему ответила Молли, поражаясь тому, насколько уверенно прозвучала её ложь. - Что ж… Мисс Хупер, вас ведь не должно было быть в больнице в ту ночь, ваше следующее дежурство только через двое суток. Как случилось, что именно вы готовили пациента Сосницкого к операции по удалению аппендицита. Молли почувствовала, как у неё задрожали колени. Если бы она не сидела на стуле, то просто рухнула бы на землю на подогнувшихся ногах. - Нууу… – девушка замялась, она совершенно не знала что сказать, как выкрутиться из создавшейся ситуации. И она вновь приняла решение врать как можно меньше. Её позвал Шерлок, и это давало пространство для манёвра. Оставалось надеяться, что в случае, если его тоже будут допрашивать (а его будут допрашивать – настойчиво добавил внутренний голос), он выберет этот же план действий. – Мне не хочется об этом говорить инспектор. И если бы передо мной сейчас сидел не полицейский, а любой другой человек, я бы никогда не сказала того, что скажу вам. Да, я поменялась сменами специально. Ведь нет ничего проще, чем усложнить себе жизнь. Та ночь обещала быть тихой, и я хотела провести её с любовником. Брови Лестрейда поползли вверх. - Не удивляйтесь инспектор, если вы решите проверить мои ночные дежурства, то обнаружите, что они регулярно переносились, так же, как дежурства хирургов из моего отделения Шерлока Холмса и Джона Уотсона. Они женаты уже пять лет, и всегда работают в паре с тех самых пор, как Уотсон устроился в Бартс. С этим приходится мириться… – с вымученной улыбкой произнесла Молли. Всё, что она сейчас говорила, было правдой. И ей действительно было тяжело делиться своими чувствами с инспектором, но она понимала, что обман хорошо спрятать можно лишь в правде. Шерлок за прошедшие годы стал для неё болезненной зависимостью, от которой невозможно было освободиться. – До того, как Джон пришёл в нашу больницу, я и Шерлок Холмс… Мы встречались. Любили друг друга. А потом… Джон украл его у меня. И они были так счастливы, и поженились. Но Шерлок не забыл того, что было между нами. И мы с ним… Ну, вы понимаете, мы продолжаем встречаться до сих пор. Никто не знает об этом. Джон, само собой, тоже. Поэтому бывает так, что мы одновременно меняемся сменами, когда уже не можем друг без друга. И если ночь действительно спокойная, то мы ждём, когда Джон заснёт в ординаторской, и вдвоём с Шерлоком ищем пустующую палату. Найти кровать в больнице всегда так просто, – зло хохотнула Молли. С этими словами, с этим злым смехом выходила вся боль, скопившаяся за все те мучительные годы, когда она была так близко к Шерлоку, была с ним, была под ним, но он не был её на самом деле… Грегу стало жаль несчастную запутавшуюся женщину. Его собственная личная жизнь, точнее её полное отсутствие, сразу показалась ему благословением свыше, ведь лучше быть одному, чем изо дня в день видеть любимого человека с другим и пытаться вырвать у судьбы ещё одну ночь. - Мисс Хупер, я думаю, вы понимаете, что предоставленные вами факты требуют проверки, а до тех пор вы остаётесь под подозрением по делу о чёрных трансплантологах. Сегодня же я сниму с вас арест, но вам необходимо будет оформить подписку о невыезде. Диктофон щёлкнул, когда Грег выключил его, после чего инспектор продолжил уже явно не для протокола: - Мне очень жаль, что мы познакомились именно при таких обстоятельствах, мисс Хупер. После этого инспектор вызвал по внутренней связи констебля, чтобы тот подготовил документы об освобождении девушки из-под ареста и подписку о невыезде. Молли устало улыбнулась инспектору, мечтая в этот момент только о двух вещах: о горячей ванне с земляничной пеной и о встрече с Шерлоком-мать его-Холмсом, втянувшим её в это дело. Джим Мориарти сидел в своём кабинете и просматривал результаты двухнедельной работы своего лучшего аналитика Мэри Морстен. Обычно он предпочитал не связываться с трансплантацией сердца, поскольку это была операция необычайной сложности, которая затрагивала очень много различных аспектов. Она являлась очень дорогостоящей, и, самое главное, пересадка сердца требовала совместимости тканей реципиента и донора, а это случалось нечасто. Донор должен соответствовать реципиенту по размерам грудной клетки, группе крови и главному комплексу гистосовместимости (HLA)*. Если у донора и реципиента не будет максимального совпадения по HLA, то вскоре может наступить отторжение пересаженного сердца. Не так давно Мориарти получил предложение, от которого он не смог отказаться. К нему обратился Блэйк Филдер-Сивил, получивший в качестве алиментов после развода со своей женой, скандально известной певицей Эми Уайнхаус, шесть миллионов фунтов стерлингов. Он вышел на Мориарти через одного из своих дружбанов, с которым зафрендился во время отсидки в тюрьме. Сейчас Эми находилась в Клинике Харли Стрит с терминальной стадией сердечной недостаточности. Медикаментозное лечение было неэффективным. Врачи сообщили Блэйку, что без операции по пересадке сердца его бывшая жена проживёт не больше двух месяцев. Из-за того, что очередь на операцию составляла около четырёх тысяч пациентов, средний срок ожидания от подачи заявки до трансплантации был не меньше двухсот – двухсот пятидесяти дней. У Эми не было столько времени для ожидания. Блэйк, чувствующий себя виноватым в том, что подсадил Эми на тяжёлые наркотики, что и стало вкупе с алкоголизмом причиной резкого ухудшения её здоровья, теперь хотел любой ценой спасти ей жизнь. Этой ценой стал миллион фунтов, который он предложил Мориарти за то, что тот срочно подыщет подходящее по всем параметрам сердце для пересадки. Для сравнения, обычная стоимость сердца от мертвого донора на чёрном рынке составляла от двухсот тысяч фунтов. Из-за этого предложения люди Мориарти, взломавшие единую медицинскую базу данных страны, тщательно изучали медицинские карты нескольких миллионов британских женщин. И вот сейчас перед глазами Джима был результат их работы – досье идеального донора. Губы Джима расплылись в улыбке, когда он прочёл имя донора и посмотрел на фотографию. Ему представился удобный случай убить двух зайцев одним выстрелом: избавиться от опасного свидетеля и заработать уйму денег одновременно. Он взял телефон и набрал номер Холмса. Шерлок полдня не знал, чем себя занять. Высовываться на улицу среди бела дня со свежеразукрашенной физиономией явно не стоило. Вот и приходилось сидеть дома, даже не имея возможности перемолвиться парой словечек с Джоном, который засел как в засаде в своей бывшей спальне наверху. От скуки Шерлок дошёл до того, что несколько часов кряду клацал пультом телевизора, тупо переключая каналы, потом включил ноутбук и завис в Интернете. Ничего интересного, но это позволяло убить время. Шерлок обрадовался, когда у него зазвонил мобильный, но радость его была недолгой, ибо это был звонок с закрытого номера, не суливший ничего хорошего. - Да, – сказал Шерлок, нажав клавишу ответа. - Слушай сюда, – раздался голос из трубки. – Ты о-очень подвёл меня, но я даю тебе шанс реабилитироваться. Мне нужно, чтобы ты срочно раздобыл мне сердце для пересадки, причём сердце конкретного человека. Я высылаю тебе файл на «мыло». - Но ведь это будет убийство! – возразил Шерлок. - Если ты откажешься, то это будут два убийства: умрёт не только донор, но и твой Джонни. Или он тебя больше не интересует? Я слышал, что в последнее время у тебя изменились пристрастия. В этот момент Шерлок открыл присоединённый к письму файл и чуть не задохнулся от возмущения. С фотографии на экране на него смотрело по-детски непосредственное и немного смущённое личико Молли Хупер. Проклятый Мориарти был прекрасно осведомлён о его походах налево, и теперь издевался над ним по полной программе. И ведь, куда ни кинь, всюду клин. Он не мог своим действием или бездействием убить кого-то из самых дорогих ему людей. Но если он не сделает выбор, то умрут оба. Ужасный выбор, невозможный! - Мне нужно время, – чуть хриплым голосом произнёс Шерлок. - Даю тебе сутки. Состояние реципиента резко ухудшилось, сейчас она подключена к аппарату искусственное сердце, но это не может продолжаться долго. Она нуждается в срочной трансплантации, – сказал, как отрезал, Мориарти и отключился. Шерлок ещё какое-то время стоял, застыв с телефоном у уха, глядя расфокусированным взглядом на лицо Молли. «Бедная девочка, за что же тебе всё это? – подумал он. – Я приношу тем, кто оказывается рядом со мной, одни лишь неприятности». Шерлок взглянул в окно, за которым уже сгущались сумерки, и стал одеваться. Когда он уже спускался к выходу из квартиры, сзади донеслось: - Шерлок, ты куда? - В жопу труда! – ответ Холмса, как всегда, был ярким и исчерпывающим. Джон застыл на верхней ступеньке лестницы. А ведь он только что решился поговорить с Шерлоком, чтобы объяснить ему всё, а тот ушел. Не оставалось никаких сомнений, куда он направился: конечно же, в бар, заливать грусть-тоску. Но, Уотсон ошибся. Сначала Шерлок действительно зашёл в бар и пропустил пару стаканчиков для храбрости, но потом поймал такси и поехал в Сохо, к Молли. Молли едва успела принять ванну и слегка перекусить, как раздался звонок в дверь. Она посмотрела в глазок и увидела Шерлока. Ну, всё, теперь она точно скажет ему всё, что думает по этому поводу! Открывая дверь, она заранее набрала побольше воздуха в грудь для длинной гневной тирады и начала: - Какого!.. Ой! Что с твоим лицом, Шерлок? - Это авангардизм, детка, – ответил он, проходя внутрь. Увидев, в каком виде к ней пришёл Холмс, Молли почти пожалела его, но потом быстро взяла себя в руки и сказала себе: «Хватит быть белой и пушистой для всех – растащат на воротник!». Ей надоело быть жилеткой и прочими предметами первой необходимости для Шерлока, она не будет больше его мягкой ласковой игрушкой, о которой он сразу же забывает, как только выходит за порог её квартиры. Когда она приняла это решение, ей сразу стало легче. - По твоей милости я почти сутки провела в «обезьяннике» Скотленд-Ярда вместе со шлюхами и наркоманками! Ты втянул меня в свои тёмные дела и подставил по полной программе! И ты ещё имеешь наглость являться ко мне, как ни в чём не бывало! Ты так уверен в себе, что всегда приходишь ко мне без звонка, а ведь у меня мог быть другой мужчина. Шерлок не ожидал такого приёма. Он приехал к Молли по привычке, поплакаться и потрахаться, чтобы снять напряжение, а получалось наоборот. Но он не собирался так просто отступать, и попытался обнять девушку, чтобы таким образом успокоить её и добиться желаемого. Но Молли увернулась от его объятий. - Убери от меня свои руки, мерзавец! И вообще, проваливай, пока я не вызвала полицию. Думаю, им было бы интересно с тобой пообщаться, – с этими словами Молли открыла входную дверь, которую Шерлок только что закрыл за собой. - Так что, даже о минете не может быть и речи? – поинтересовался в своей обычной манере «by Скальпель» Шерлок, и тут же получил вместо ответа ощутимый пинок под зад коленом от разъярённой Молли. - Убирайся! – завопила Молли, будоража воображение соседей с четырёх ближайших этажей. Шерлоку не осталось ничего, кроме как ретироваться, пока на крики Молли не сбежался весь дом, любопытствуя, кто, кого, за что, и как именно прогоняет. «Поделом тебе. А на что ты рассчитывал, придя к человеку, которого, возможно, завтра собираешься убить?» – говорил его внутренний голос.