***
Прежде чем подумать, я ввалился в комнату к ИнСон. Стучать я не привык, хотя от сестры в прошлой жизни мне порой за такое прилетало капитально. Но ничего неприличного я не увидел, а поэтому извиняться не стал. А жаль, что не увидел. Девушка как раз наливала воду в высокий стеклянный стакан, стоя посреди своих хором в строгой мужской пижаме. А мне нужно было сообщить ей новость, в которой приятного ну очень мало. Так что водичка пригодится. Она что-то спросила, но я пропустил мимо ушей, раздумывая как сказать помягче. Эх, была не была. — ИнСон, я пришел сказать, что твой дом сгорел. — В этот раз она даже не дрогнула. От моего прихода чуть не выронила стакан, а от таких новостей даже не моргнула. Только лицо странно застыло. Я настороженно пригляделся к ней. Не дай бог может ее инсульт сейчас бахнет. Что-то она заторможенная какая-то… Надо проверить. То-олько делаю шаг, как девушка превращается в фурию. Спасибо реакции: успел увернуться от летящего в меня стакана с водой, который вдребезги разбился об стену. Очевидно, бросок был довольно сильным. Очуметь просто! Смотрю на неё, а она уже поднимает тяжеленный хрустальный графин из которого эту воду в стакан и наливала. Хватаю её за руки прежде чем она уничтожит образец коллекционного хрусталя Чондэ и графин падает на мягкий ковер без повреждений. А девушка в моих руках бьется как раненая птица. Господи, нервишки у нее сдали капитально. — Это всё из-за тебя. — Она даже не кричит, но мне становится жутко и гадко. Желудок сжался от того каким горьким тоном она это сказала. Словно рада бы видеть меня в гробу и очень сожалеет, что своими руками отсрочила этот момент. Это даже не злобно у нее звучало, а с каким-то трагическим сожалением. И я согласен. Это все из-за меня. Когда на шум прибегают парни, она начинает плакать и перестает дергаться совсем, даже даёт прижать себя к груди, цепляется побелевшими пальцами за мою куртку. Тихо плачет, крупно вздрагивая. Сухо качает головой, а Чен недовольно смотрит на осколки и разлитую воду. Только Кенсу куда-то отходит и догадывается принести ещё воды, новый стакан и какие-то успокоительные капли. Да, я виноват. Бедная моя девочка.***
Проснулась тяжело. Голова трещит, словно там засела мартышка с отбойным молотком и таранит то, что осталось от меня. Вспоминаю, что осталось до обидного мало. Мой дом. Его больше нет. Тяжело вздыхаю, садясь на кровати. Я не была привязана к материальным благам, ведь их никогда особых и не было — я научилась радоваться тому, что имею. Но Дом. Последнее, что осталось от моей семьи после продажи старого дома — всё было там. Альбомы с фотографиями, папины книги, мамины картины, кое-какая мебель… Особенно жаль было мое любимое старое кресло и торшер — эти вещи были папины. Ничего не осталось. И с семьей меня соединяет теперь только генетическая связь с сестрой, которая, впрочем, слишком слаба, чтобы на что-то повлиять. Осматриваюсь и замечаю стакан воды. Как только беру его в руки и желанная жидкость попадает в горло, вспоминаю свой вчерашний срыв. Становится стыдно. Такого не было со дня смерти родителей. Тогда я увидела их искореженные аварией обугленные тела и заорала так, словно меня режут. Не помню, что было. Только после того, как пришла в себя, смогла различить презрительный взгляд Арын, которая молча ушла потом. Дальше мы виделись всего два раза: на похоронах и при оглашении завещания. Для диагностирования истерии этого приступа было мало, ведь в остальные моменты я всегда отличалась абсолютным спокойствием, часто даже некоторой меланхоличностью. При моей работе медсестрой сталкиваться приходилось с разными трудностями, но природная выдержка всегда помогала. И вот она подвела во второй раз. Было вдвойне неприятно, что это случилось перед незнакомыми людьми. Перед шайкой бандитов, из-за которых всё и произошло. Точнее из-за одного конкретного человека, чью жизнь я так необдуманно спасла. Трясу головой из стороны в сторону, отгоняя нехорошие мысли. Нет, ИнСон. То был твой человеческий долг. А теперь вот получай проценты. Нестерпимо захотелось всё это с себя смыть и, прихватив полотенце, я направилась в комнату напротив. Набрала полную ванну воды и засыпала туда добрую горсть морской соли. Белизна стен неимоверно раздражает… Всё еще не могу понять, кому пришло в голову использовать столько белого. Поэтому принимаю решение погасить верхний свет и оставляю только тусклую подсветку у зеркала, а потом погружаюсь в горячую воду. Тело расслабляется сразу, следом перестает назойливо дергать нерв у глаза. Откидываю голову на бортик и прикрываю глаза. И до чего я дошла?***
Иду на второй этаж, чтобы уже в который раз проверить ИнСон. После этого жуткого срыва она так и не просыпалась всю ночь и полдня. До сих пор мурашки противно бегут по спине, когда вспоминаю её глаза, полные боли и сожаления. Я всё понимаю, конечно, но совсем не ожидал от обычно спокойной девушки такого. Парни тоже недоумевали, но не слишком. Сухо сразу начал напрягать людей, чтобы выяснить кто стоит за поджогом — результатов пока не было. Зато стало известно кое-что другое: кто-то тоже копает в этом направлении — интересуется жизнью Чон ИнСон, а также фактом пожара. И очень может быть, что этот кто-то связан и с покушением на меня. В комнате девушки все также темно и тихо, только в этот раз не слышно её дыхания. Черт. Подхожу и вижу, что в кровати никого нет. Тут же возникает закономерный вопрос: куда она подевалась? Вылетаю из комнаты и пробегаю весь этаж, заглядывая во все помещения, но везде пусто. На первом этаже её нет, ведь я только что оттуда. На улицу просто так не выйти… Да где же она, черт возьми! Возвращаюсь к её комнате, всерьёз собираясь поднимать на уши парней — могло быть, что в дом пробрались посторонние и забрали нашу гостью? И вдруг замечаю, что дверь в ванную приоткрыта. Тьфу ты, Чан! Всполошился, как всегда, напридумывал фантастических версий, а очевидное как-то в голову не пришло. Конечно, после такого долгого сна любой захочет освежиться. Стучу, но ответа не получаю. Может не слышит… Но назойливое желание узнать, что с девушкой всё в порядке не оставляет. Приоткрываю дверь как раз в тот момент, когда крепко спящая ИнСон плавно съезжает с бортика ванны под воду с головой.***
Сознание приходит вместе с резью в горле и жутким желанием кашлять. В носу все режет, глаза режет. Судорожно вздыхаю и начинаю жутко хрипеть, перекатываясь на бок. Твердая поверхность, на которой лежу, почему-то сырая. Наконец, становится легче, начинаю медленно вспоминать, что принимала ванну. Господи, неужели уснула? Безмозглая идиотка. Приоткрываю глаза и в поле зрения попадают чьи-то колени в промокших серых джинсах. — ИнСон? Ты слышишь меня? — Какая ирония. Это он. Человек, из-за которого я оказалась в такой ситуации. Человек, который только что, похоже, спас мне жизнь. — Что ж, теперь мы с тобой квиты. — Голос звучит ужасно, словно скрежет пенопластом по стеклу, но фраза выходит чёткой и до ужаса ехидной. Слышу, как он хмыкает. — Не думал, что заслужу твое прощение таким образом. — Фыркаю в ответ и пытаюсь подняться, потому что тело начинает замерзать на холодном полу. Запоздало понимаю, что лежу перед ним совсем голая, но почему-то это меня совсем не смущает в данный момент. Мне жутко хочется, наконец, согреться. — Дай мне что-нибудь из одежды. — Поднимаю на парня взгляд, и он как-то теряется, хотя сложно было ожидать подобного от бандита. Даже кажется, что щеки его чуть розовеют и он быстро отворачивается, хватает банный халат и быстро накидывает его мне на плечи. Киваю, наконец сажусь, и протягиваю руки в рукава. Пациент всё также продолжает стоять рядом на коленях в луже воды и выглядит очень растерянным. Тихонько усмехаюсь, глядя на него. Дылда с взъерошенными волосами, оттопыренными ушами и красными щеками — ничуть не похож на члена бандитской группировки, скорее, на смущенного подростка. — Не хочешь подняться? Твоя одежда уже совсем сырая. — Он растерянно смотрит на мокрые джинсы, разводя в стороны своими огромными ладонями, а потом на меня и кивает. Сначала поднимается сам, а потом тянет руки ко мне и обхватывает пальцами плечи. Поднимает так легко, словно я ничего не вешу. А силы в моих ногах совсем нет, и они предательски подкашиваются, вынуждая меня завалиться на парня. — Давай-ка я помогу тебе. — Да, без помощи мне сегодня явно не справиться. Поэтому просто киваю, и пациент поднимает меня на руки, а затем несет в комнату. Проскальзывает мысль, что у него в боку ещё совсем свеженькая дыра от ножа. Но сказать ничего не успеваю — я засыпаю, даже не коснувшись головой подушки.***
— Что тут произошло? Почему в ванной потоп? — Чондэ, наш хозяйственный друг, залетает в комнату к ИнСон, как раз когда я кладу её на постель. Она уже спит, видимо переживания совсем доконали. Я тихо шикаю на Чена и тяну его на выход из комнаты. — ИнСон уснула там и чуть не захлебнулась в воде. Только чудом я оказался поблизости. — Чен удивленно ахнул. — Да ты что?! — Вдвоем мы принялись ликвидировать последствия неудачного купания. — Вообще, я пришел сказать, что Сухо нашел кое-что по интересующему нас делу. — Я пристально посмотрел на друга. — И что же ты молчал? Пошли скорее.