***
Я подскочила среди ночи от оглушительного хлопка двери в комнату, которая от напора врезалась в стену. Осоловело моргаю, пытаясь понять что происходит, и успеваю заметить в слабом свете из коридора крупную тень. Потом дверь срикошетила от стены и захлопнулась. Комната наполнилась звуками шуршания, легким грохотом и бормотанием, от которого я окончательно проснулась и стала нащупывать на тумбочке что-то, что можно применить для самообороны. Особенно громкий вздох и сдавленное чертыхание показались мне очень знакомыми. — Чанёль? — Шебуршание прикратилось и вдруг на кровать приземлилось тяжелое тело, заставив меня с тихим визгом подпрыгнуть и завалиться в его сторону. Длинные руки мигом заграбастали меня в объятия. Он перевернулся на спину таща за собой, и быстро я оказалась распластанной на широкой груди. — Ты назвала меня по имени? — От него слегка пахло каким-то дымом, резковатым собственным запахом кожи и крепким алкоголем. Мне стало невероятно жарко, уши и лицо тут же начали гореть, и дыхание застряло где-то в глотке. Такая близость просто раскалённого тела заставляла внутренности сжиматься от смущения, напряжения и чего-то ещё, о чем я даже думать не хочу. К тому же тонкое одеяло сбилось непонятно куда, и широкие ладони вовсю гуляют по спине и ягодицам, так словно их хозяин имеет на это полное право. Я тут же задергалась, пытаясь освободиться, но добилась только того, что оказалась буквально впечатанной в грудь пациента. И как только его не беспокоит ножевая рана, интересно, пока он совершает такие кульбиты. — Отпусти меня, пожалуйста. — Я решила пойти путем конструктивного диалога, но не была услышана. Парень завозился, устраиваясь поудобнее и опустил обе руки мне пониже поясницы, а потом сжал, что-то довольно мыча — из чего было понятно только «Спи». Я решила попробовать договориться с ним максимально спокойно, помня разные случаи диалогов с пьяными мужчинами. — Чанёль, отпусти, пожалуйста. Так неудобно спать, да и холодно… — И я совсем не ожидала, что он с такой прытью повернется, подминая меня под себя. Даже пискнуть не успела. Теперь одеяло окончательно сбилось, и мне захотелось провалиться сквозь матрац от осознания, что одежды на пациенте оказалось катастрофически мало. Совершенно не хотелось прикидывать, снял он брюки или нет. Его горячее дыхание с алкогольными парами я ощутила прямо у своего рта, и даже моя спина начала гореть от крайнего смущения. Так, ИнСон, главное не раззадоривать его ещё больше, так что не шевелись. — Так удобнее? — Его голос совсем не был похож на прежнее пьяное бормотание. Казалось, интонация отдает сталью, словно он зол на меня. Киваю, забывая, что в темноте это вряд ли различимо. Мне и самой виден только его темный силуэт на фоне такого же тёмного потолка. Подушка чуть шуршит от того, что он сдвигает руки так, чтобы дотронуться до меня. Сначала проводит по щеке, а потом спускается к шее, вызывая во мне дрожь. Я не боюсь, думаю нет. Странно и волнующе, то, что он делает. Даже не смотря на то, что мы едва знакомы с ним, и он очевидно очень плохой парень — я чувствую себя маленькой и хрупкой под его горячим телом и дрожу от этого тяжелого дыхания в темноте. Он приближается и я застываю не дыша, потому что чувствую его губы над своими буквально в жалком сантиметре. Я не знаю, что будет, если этого расстояния не останется. Правда, совершенно не отдаю себе отчёт. И даже думать не хочется о том, какое отношение теперь у меня будет к этому человеку, если тело предательски горит огнем от его прикосновений, а мозг подло отключается. Но ничего не происходит. А потом я слышу тихое, слегка издевательское хмыканье. — Ты такая хорошая актриса Чон ИнСон. Видимо — это семейное. Замечательно впишешься в наши круги. — Я замерла, чувствуя себя так, словно водой окатили. Его тон был таким холодным, словно вовсе не его тяжелое дыхание пару мгновений назад выдавало желания с головой. Я открыла рот, но мне снова не дали ответить. Да и вряд ли я сказала бы что-то стоящее. — Заткнись и спи. Я слишком зол, чтобы разговаривать. И если не хочешь быть оттраханой — молчи. — Мурашки побежали. После такого даже дышать стало трудно. Парень скатился с меня и улегся рядом, по-прежнему не отпуская. Тяжелая ладонь легла мне на живот, словно намертво придавливая к кровати. Я лежала как статуя еще некоторое время и смогла расслабиться и уснуть только тогда, когда дыхание парня стало ровным.***
Проснулась первой. Наверное, опять первой во всем доме. Часы на прикроватной тумбочке показывают шесть утра, тело прижато к кровати практически намертво тяжелой нижней конечностью пациента. Аккуратно поворачиваю голову — спит, безмятежно, и как-то по-детски, надув губы. На голове взрыв, одеяло сбилось, поэтому мне очень хорошо видно, что из одежды на нем только трусы. Хвала всем богам, что я в своей строгой пижаме, а то бы вышло совсем черт знает что. Отвернулась. Сна ни в одном глазу. А значит, нужно выбираться из постели и, наконец, по-человечески принять душ. Опускаю взгляд вниз. И что мне с этим делать? Огромная согнутая ножища пересекает мои бедра и упирается ступней в мою же голень. Странное ощущение прикосновения ледяных пальцев на коже вроде хочется прекратить и в то же время — совсем не хочется… Чудно. Сама себя не понимаю. После вчерашнего концерта я должна бежать отсюда, да так, что пятки будут сверкать, но лежать здесь рядом с ним почему-то так тепло и уютно. Он имеет полное право злиться, но всё-таки — сам первым подставился. Я, можно сказать, подыграла. Тихонько вздыхаю и начинаю аккуратно выбираться из-под гнёта, но не выходит. К ноге прибавляется ещё и рука, которая почти выдавливает из меня воздух, крепко обвивая за талию. Словно я чертов плюшевый мишка. — Ещё пять минут, Юра. — Вздрагиваю. Юра? Послав к чертям на всю конспирацию, яростно вырываюсь из объятий, наплевав на то, проснется он или нет. Ходок, блин. Хотя чего еще ожидать от бандита? Прийти пьяным к одной девушке, зажать её в кровати, угрожая непристойностями, и при этом думать о другой. Пфф… Не обращая внимания на завозившегося Чанёля и свою неожиданную злость, хватаю полотенце, халат и иду в ванную. На сей раз, запирая её дверь на замок.***
Нет, я вовсе не был пьян. Зато запах свежевыпитого виски смог легко одурачить нашу высокую гостью. Если б я знал, на чей порог попал в ту злосчастную ночь — сдох бы там по-тихому лучше. Нет, я был зол не на неё. Она не врала о своем неведении, это было ясно, хоть и держалась очень невозмутимо. Я был зол на себя. За то, что в моей голове полная каша. За то, что вломился к ней среди ночи, притворяясь пьяным, чтобы просто почувствовать… Что? За то, что повелся у своих непонятных желаний и подвёл всю команду под монастырь. Мягко сказано, конечно. Я и понятия не имел тогда, во что мы вляпаемся. А теперь уже слишком поздно. По разработанной версии, в тот вечер у клуба меня подрезали парни Ву. Этот китаец со своими алхимиками заправлял в Гонконге и решил навострить лыжи в Сеул, для пробы внедрив новую дурь на наш рынок через подставных. Тем самым он перешел дорожку Сухо, после того как в Сиянии откинула коньки та девчонка. Глупо они подставились в таком случае, напав на меня — спалились по-полной. Но не думаю, что китайцы такие тупые… В общем, якобы Ифань отправил людей наперерез, зачем-то, и они покоцали меня, а потом установили слежку за ИнСон в надежде выйти через неё на Сухо и довершить начатое. История, на мой взгляд, шита белыми нитками. Зачем тогда было внедряться на рынок через подставных? Если, раз уж такие смелые, могли бы сразу накрыть клуб. Сухо тоже не понравилась эта версия, только вот зачем кому-то нужно пытаться обвести всех вокруг пальца? Решено было по-тихому копать дальше. Ву точно не такой дурак, каким его выставляет ситуация. На собрании кроме новой информации обсудили и сложившуюся ситуацию о родстве ИнСон с главарем Дэшань. Сошлись на том, что девушка действительно была не в курсе того, за кого вышла замуж её сестра. По наведенным Ченом справкам оказалось, что родственницы действительно не поддерживают связь уже много лет. Потому, вдвойне удивительно желание Лау взять медсестру под свою опеку. И, кажется, она не очень-то спутала ему планы своим отказом — иначе он не отпустил бы, и сидеть ИнСон в пентхаусе зятя до самого победного конца. Мы решили понаблюдать за происходящим, придерживаясь легенды, которую девушка любезно создала для нас. Только вот теперь я совсем не уверен, что это такая уж неправда. Возвращаясь к вчерашнему вечеру… Да, я не был пьян. Мне просто зачем-то стало нужно почувствовать её рядом. Какое-то родство душ, как бы оно не звучало. Да, ИнСон — привлекательная девушка, а еще твердость характера, невозмутимость… Все это притягивает. Я чувствую себя связанным с ней из-за череды этих нерядовых событий. Как ни крути, быть спасенным и спасти чью-то жизнь — дорогого стоит. Мне начало казаться, что теперь есть физическая необходимость в том, чтобы знать, что моя Сон цела и невредима. И поэтому я пришел к ней под утро. Злой как собака из-за открывшихся неприятных новостей и стойкого чувства подступающей беды. И чуть не сошел с ума, от того, насколько правильным мне показалось быть с ней и просто прижимать её к себе. И не сказать, что я не почувствовал того, что обычно чувствую к красивым женщинам лежа с ними в одной постели. Просто это по какой-то неясной причине отошло на второй план и меня хватило только на угрозу. Бэкхён сказал бы сейчас, что дело плохо и снарядил ко мне парочку своих лучших девочек. Но ему и остальным об этом знать не следует. Я проснулся от того, что мне опять приснилась Юра. Это был один из приятных снов про время до того, как они с родителями уехали в Канаду, оставив меня разгребаться с дерьмом, в которое я влез. Тем и лучше. Там им, по крайней мере, ничего не угрожает. В этом сне мне явилось одно из старых воспоминаний о том, как она поднимала меня в школу. И то были времена, когда я спал в обнимку с подушкой пуская на неё слюни. Юра всегда смеялась, но любезно разрешала мне полежать ещё пять минут. Но в этот раз сестра меня пнула. А потом я понял, что это вовсе не сестра, а ИнСон, которая вскочила как подстреленная в такую рань… И чего ей понадобилось в шесть утра? Сам я лег спать, по моим подсчетам, дай бог два с половиной часа назад, поэтому нагло откинулся на подушку, закрывая глаза снова. Придется гостье потерпеть мое присутствие. Кутаюсь в одеяло поудобнее, а потом меня прошибает: я назвал её именем сестры во сне. Стало одновременно и досадно и приятно. Ревнует меня? Захотелось идиотски улыбаться, и я не отказал себе в этом удовольствии. Прикрыл глаза и уснул всего на мгновение, как мне показалось, но при следующем пробуждении часы показали двенадцать дня. В комнате оказалось пусто, и я потянулся, намереваясь облениться до конца и даже не идти к себе, а сходить в душ прямо в соседней ванной комнате. Отправился по назначению, даже не собрав шмотки с пола комнаты ИнСон. Вытащил из шкафа в ванной чистое полотенце и, наконец, залез под горячие струи, которые приятно расслабили напряженные мышцы. Дверка душевой кабины сразу запотела, а мысли понесло не в том направлении… Я вдруг вспомнил сегодняшнюю ночь и то, как приятно было чувствовать вес её тела на своём, а также как приятно было трогать всё, что хочется. Пусть даже через пижаму, но всё-таки. Воспоминание, о том, как замечательно вписалась определенная часть её тела в мои ладони, пустило волну мурашек вдоль позвоночника, и с некоторым удивлением я понял, что возбуждаюсь. Как чертов школьник, который мечтает в душе о красивой однокласснице. Ну, приплыли, Чан. Без помощи Бэкхёна тут теперь точно не обойтись. Опускаю руку вниз и, не отдавая себе отчета, продолжаю вспоминать…***
Черт знает, что заставило меня зайти в ванную. При том, что оттуда наверняка был явственно слышен звук льющейся воды. Только вот я была слишком глубоко в своих мыслях, чтобы услышать это. Мне хотелось умыться после разговора с Кенсу и Ченом, которые изложили мне обстановку. Конечно, им всем явно тоже показалось странным, что Лау так просто меня отпустил. Чувствовалось наличие несостыковки — здесь явно было что-то еще. У ребят проблемы, которые касаются не только моего родства с Арын. Но, вполне возможно, что у всех этих неприятностей один источник. Да я бы на их месте вообще заперла себя в подвале, чтобы устранить риск утечки информации. Нет, вовсе не было у меня намерений сливать инфу о делах Сухо в стан конкурентов, но ведь есть же жучки или старые добрые пытки. Короче, возвращалась в растрепанных чувствах. Вот и зашла на огонёк. То, что в помещении кто-то есть и этот кто-то моется в душевой кабинке, я поняла только, дай бог, на середине ванной комнаты. Испуганно замираю на месте, даже забывая дышать. Господи, как неловко то. Хочу аккуратно выйти, в надежде остаться незамеченной и делаю шажок назад, случайно бросив взгляд в сторону душа. И замираю. Он стоит, прислонившись к кафельной стене, запрокинув голову. Даже через запотевшее стекло, благодаря душевой подсветке, мне прекрасно видно как тяжело поднимается его грудь. По мощному торсу с поджившей раной на боку стекает мыло, одна рука расслабленно висит вдоль тела, а вторая, на которой есть парочка неярких татуировок, занята совсем другим делом. В горле пересыхает напрочь, и я заворожено опускаю взгляд всё ниже, следя за уверенными движениями. Возникает ощущение, что это моё дыхание сбито также как его сейчас. Низкий тихий стон приводит меня в чувство, и я вылетаю за дверь как ошпаренная, стараясь унять дрожь. По пути сшибаю дверной косяк, а в комнате — табурет, спотыкаюсь об чужую одежду на полу и падаю. Чёрт, ИнСон, ну ты и идиотка. Лежу на полу и смотрю в потолок, стараясь прогнать увиденное из головы, но чем больше пытаюсь, тем больше мозг выдает подробностей. Щеки горят, и я в панике прикладываю к ним прохладные ладони. Закрыть глаза страшно, потому что тогда для моей фантазии не останется никаких препятствий. Поэтому просто лежу. Спустя пять минут, а может и больше, мне удается немного прийти в себя путем техники дыхания из йоги, но звук открывающейся двери заставляет запаниковать вновь. Я скашиваю глаза на вошедшего, и хочется просто умереть на месте. Ну неужели была хоть маленькая надежда на то, что он не вернется за своими шмотками? И нельзя было угадать, что, раз эти самые шмотки не надеты на него, то, очевидно, он придет немного раздетым? Например, в одном полотенце. Ведь он был в душе… Отвожу взгляд, крепко прикусив язык, чтобы не завыть от стыда и другого неуместного чувства. — Доброе утро, ИнСон. — Киваю, даже не смотря, надеясь, что он просто свалит. Надежда умирает последней. — А ты чего на полу? — Не удерживаюсь от тяжкого вздоха. — Споткнулась об твою одежду и упала. И вот решила полежать. Устала что-то. — Ответом мне стало молчание. Ушел? Но голос пациента раздался совсем близко. — Тебе помочь встать? — Краем глаза вижу его довольное лицо, растрепанную мокрую шевелюру и широкие голые плечи в капельках воды. Взгляд предусмотрительно не опускаю, ибо мало ли что. — Нет, спасибо. Я ещё полежу. — Хмыкает и пропадает из поля зрения. Начинает шуршать вещами. Надеюсь, точно сваливает. Шуршит долго. Скашиваю взгляд снова. И вот же черт! Надо же мне было уловить момент, как крепкие ягодицы скрываются под тканью джинсов. Он что будет ходить в них без белья? Блин, лучше мне этого никогда не знать. Снова тяжело вздыхаю, переводя взгляд в потолок. — И всё-таки. — Самовольно хватает меня под руки как ребенка и поднимает на ноги. Лицо довольное, как у сытого кота. Наигрался в моей ванной и радуется. Боже, как я там теперь мыться то должна? Смотрю на него недовольно. Слишком красиво выглядит. И, конечно, не удосужился надеть ничего кроме джинсов. Но меня-то этим уже не удивить. Еле сдерживаюсь от истерического смеха и высвобождаюсь от объятий. Отхожу к окну и отворачиваюсь, всем своим видом указывая на то, что непрошеному гостю пора бы уйти. Но это ведь пациент, у которого совсем отсутствует чувство такта. Я не улавливаю момент, когда он успел подойти, но его голос звучит очень близко: — Понравилось зрелище?