***
Чондэ закрыл ноутбук, устало массируя глаза пальцами. Он чертовски устал от этих бесполезных попыток что-то узнать. Истина предательски ускользала от него, но Чена было не провести — он профессионал. В деле добычи информации этому парню почти не было равных во всей стране. Точнее их нет, но некоторые особенные люди, даже с того света умудрялись указать «зелёному сопляку», что он не самый лучший и учиться ему ещё долгие и долгие годы. Именно так, «сопляком», хвалил — ругал его старый учитель. Он умудрялся использовать это нелестное слово с разной интонацией, и каждый раз Чен понимал, что именно скрывается под простым обзывательством. Никто толком не знал, откуда взялся Чондэ, и вначале многие не доверяли ему, но в мире мафии все быстро привыкают к тому, что каждому есть что скрывать. Его приняли, и дела парня быстро пошли в гору. Он добывал за хорошую плату для каждого желающего нужную информацию, и эти секреты бывали очень и очень примечательными. Почему с такой обширной базой опасных знаний Чондэ всё еще жив? Потому что он был, есть и будет лучшим учеником старика. Что бы тот не говорил. Любой из клиентов Чондэ сразу же осведомлялся о «мерах безопасности» принятых парнем в отношении защиты собственной жизни от чужих грязных тайн. В свою очередь он обязывался не использовать информацию в личных целях. С таким имиджем Чондэ быстро окрестили «Честным информатором» и люди повалили к нему валом. Учитель гордился бы. Хотя… Скорее, обругал бы за пустое использование таланта. «С такими навыками тебе пора идти в политику, а не сидеть в этом притоне» — это была последняя сомнительная похвала от старика, который потом бесследно исчез. Через год семья, в лице единственной племянницы, признала его умершим, а Чондэ в отчаянии перестал искать ниточки. Парень был уверен, что учитель жив, но если тот не пожелал «остаться в живых» — никто не сможет это изменить. И теперешняя ситуация ещё одно возможное доказательство тому, что учитель в добром здравии или хотя бы приложил к делу свою руку. Иначе как объяснить, что вездесущий Ким Чондэ не может добыть никаких самых ничтожных намеков на ту информацию, речь о которой шла в голосовом послании для ИнСон? А в том, что это именно информация, сомнений не было. Они с Чунмёном построили даже вполне себе твердое предположение о природе этих данных. И всё же — не пойман не вор. Чондэ встал из-за стола и убрал ноутбук в сейф, к двум другим абсолютно идентичным. Нужно выбраться в город и попробовать другие, более традиционные и действенные способы добычи сведений. От сборов его отвлёк тихий стук в дверь. — Войди. — Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, кто решил нарушить покой главного информатора мафии Сеула. На пороге, отвечая ожиданиям, показался растрепанный парень в белом халате. При взгляде на хозяина кабинета, он ещё больше стушевался и взъерошил отливающие изумрудной зеленью волосы. — Уже уходишь? — Чондэ кивнул, неосознанно стараясь обойти собеседника по широкой дуге, хотя миновать дверь таким образом точно бы не получилось. Новоприбывший словно чувствовал намерения парня и не делал ни шага, так и оставаясь стоять у выхода. Игнорировать его было бы как минимум глупо, поэтому Чондэ решил поскорее выяснить причину прихода, и поскорее покончить с этим. — Ты что-то хотел? — Парень поднял глаза и его щеки покрылись румянцем в ответ на строгий взгляд старшего. Он еще раз взъерошил волосы, делая гнездо на голове совсем невообразимым, и вздохнул. — Чондэ, я… Ты… — Чен даже не потрудился дать визитеру возможность высказаться. Всё и так было ясно. После того случая в ванной другого ожидать и не приходилось. — Слушай, не нужно ничего объяснять. Лучше будет, если это останется досадной случайностью. Нам обоим не стоит всё усложнять. — За своей рассудительной речью Чен не заметил, как сверкнули яростью глаза стоящего в дверях парня. — С чего ты взял, что я о чем-то жалею? — Тон был настолько нетипично грубым для обычно застенчивого и молчаливого парнишки, что Чондэ невольно вздрогнул, поворачиваясь к собеседнику. — Что, прости? — Зеленоволосый сделал два твердых шага вперед, и этого ему вполне хватило, чтобы заключить хозяина кабинета в ловушку между массивным столом и собственным телом. — Ты всё слышал, Чондэ, но я могу повторить: мне не о чем жалеть, потому что ты мне нравишься. И я хочу повторить это с тобой. — Чен почувствовал, как сердце встревоженной птицей заколотилось где-то в глотке. Он, кажется, совсем забыл, что собеседник выше на полголовы, шире в плечах и сильнее. А ещё мужественнее. Не то что сам Чондэ, который предпочитал коротать вечера за компьютером и не отдавал предпочтение физическим нагрузкам. Теперь этот парень, от которого веет угрозой и ещё чем-то, о чём Чен старается не задумываться, почти что припер дотошного хёна к столу, ожидая нужной реакции. Но Чондэ решил, что никакого повторения не будет. Не будет же? Последняя мысль пронеслась в голове смазанной тенью, когда уставший ждать ответа парень с зелеными волосами склонился и захватил чужие губы своими, грубо и собственнически сжимая рукой челюсть растерявшегося Чондэ. Сил не хватило даже на то, чтобы протестующе промычать, не то что оттолкнуть от себя сильное молодое тело. И Чондэ пропал, словно растворился в ощущении этой сносящей с ног страсти.***
Бэкхён довольно улыбнулся, откладывая в сторону отчёты по борделям за последний месяц. Сухо просмотрит их и нужно будет уничтожить бумажки, оставляя информацию только на закодированном жестком диске. Бэк устало потянулся и вдохнул. Причины быть довольным у него были. Заведения стабильно приносили прибыль, а ещё ревнивое сердце наконец-то успокоилось, зная, что соперников у него нет. Не хорошо было так думать, да и за девчонку он переживал, старательно проверяя информацию о новом «товаре» на вверенном ему рынке. Никого похожего на ИнСон не мелькало, но это вовсе не говорило о том, что девушка в безопасности. Блондин снова вздохнул. Их короткие шуточные перепалки всегда бодрили, а ещё добавляли огоньку в отношения, которые до её появления не спешили продвигаться с мертвой точки. Ведь его возлюбленный проявил себя только после сцены приставаний со стороны Бэка в отношении ИнСон. В тот далёкий вечер в его маленьком кабинете в клубе он готов был сойти с ума от счастья, ощущая желанные руки на своем теле. Тогда дело так и не дошло до нужного этапа, а после долго не представлялось возможности, ведь они жили в разных ритмах: Бэкхён пропадал на работе ночами, в то время как его драгоценный спал перед напряженным днём. Бэк никогда не был романтиком, что с успехом доказывал, распекая своих девочек, за непрофессиональные связи с клиентами. Но ему было важно видеть каждое утро, что под любимыми глазами нет серых кругов от недосыпа, видеть как тот изредка, но так тепло, улыбается и принимать из любимых рук чашку с утренним кофе. Нет, это вовсе не романтично. Блондин хмыкнул, собирая бумаги со стола и направился в комнату к Сухо. Разговор с лидером занял привычные пятнадцать минут и тот быстро отпустил парня, обещая уничтожить бумаги самостоятельно. Бэкхён двинулся дальше по коридору к двери собственной комнаты, но вдруг застопорился у соседней, такой знакомой, которую никогда не решался толкнуть без приглашения. Что же изменилось сегодня? Сложно сказать. Просто так нестерпимо захотелось хотя бы взглянуть на него. Кажется, вечность прошла с их торопливых и жадных поцелуев на кухне и Бэк затосковал. Как наивная сопливая девчонка. Мужчина вздохнул и осторожно повернул ручку, задержав дыхание. Дверь даже не скрипнула и тут же позволила услышать то, что не предназначалось для чужих ушей. Низкий стон запустил по позвоночнику блондина тучу мурашек от возбуждения и страха от того, что он позволил своим отсутствием кому-то другому приблизиться к любимому человеку. Бэкхён не стал более таиться и открыл дверь шире, проскальзывая внутрь. Но полумраке комнаты, освещённой только слабым утренним светом, он увидел только его. И никого больше. И теперь совершенно не знал, как оправдать своё поведение, встретившись с тёмным взглядом. Он не мог оторваться от лица лежащего на постели человека, и хотел уже отвести взгляд, шепча сдавленные извинения, но был властно остановлен: — Смотри на меня, Бэкхён. — От звука собственного имени, произнесенного красивым баритоном, подкосились колени, и Бэк прислонился к косяку двери, даже не пытаясь отвернуться от открывшегося зрелища. Он лежит на смятых простынях, смотря в упор на неожиданного визитера. Одеяло откинуто в сторону ногой согнутой в колене, в то время как вторая спокойно лежит открывая вид на полностью обнажённое тело. Крепкая грудь высоко поднимается в тяжелом дыхании, не оставляя сомнений в том, чем занимался мужчина до прихода Бэка. И блондин заворожено наблюдает, ощущая как щёки начинают гореть, за сильной рукой, ладонь которой уверенно скользит ниже пояса. Новый стон и закатившиеся в удовольствии тёмные глаза будто срывают все ограничители и Бэкхён подается вперед на нетвёрдых ногах. — Давай же, Бэк. Помоги мне. — Рука двигается все быстрее, имитируя мощные толчки и Бэк сглатывает вязкую слюну, подходя ещё ближе. Оказываясь у кровати, он опускается на колени между широко раздвинутых ног и облизывает губы, неуверенно смотря на лежащего мужчину. Неужели сегодня он позволит ему быть чуточку ближе? Короткий кивок и взгляд из-под ресниц заставляют Бэкхёна задрожать в предвкушении, и он решительно подается вперед, лаская чужие напряженные бедра ладонями. Опускает голову и целует крепко сжатые на горячей плоти пальцы. Этот жар опаляет и Бэку становится неимоверно душно. Он дёргает ворот рубашки, избавляясь от давления двух верхних пуговиц, и припадает ртом к покрасневшей влажной головке, обхватывая её губами, лаская языком. Новый глубокий стон сверху дает понять, что всё делается правильно. Бэкхён отводит в сторону чужую ладонь и накрывает ртом всю плоть, спускаясь к основанию. С непривычки хочется закашляться, но он не хочет нарушать идеальность момента и сосредоточенно расслабляет горло. Собственное возбуждение трется об ширинку тесных кожаных брюк — Бэкхён стонет от болезненного удовольствия. И любовник слышит это. Через секунду он отрывает Бэка от его занятия и заставляет выпрямиться. Несколько долгих секунд смотрит в шальные глаза, ласкает взглядом припухшие влажные губы и растрепанные волосы, а затем опрокидывает на кровать. Крепкие пальцы растягивают полы рубашки, отрывая пуговицы, а затем наступает черед брюк, которые еле-еле поддаются нетерпеливым движениям. Бэкхён замирает, чуть подрагивая, когда остается абсолютно обнаженным под обжигающим взглядом любовника. Тот слегка усмехается, чуть растягивая полные губы, и опускает руку вниз, не разрывая зрительного контакта. Бэкхён широко раскрывает глаза и жадно ловит воздух приоткрывшимися губами, когда чувствует шероховатую ладонь на своем члене. Ладонь сжимается у основания, а затем скользит чуть вверх и большой палец медленно массирует нежную головку, заставляя Бэкхёна сдавленно заскулить. И снова скупая усмешка. Бэк прикрывает глаза и выгибается, стараясь толкнуться в чужую ладонь, но ничего не происходит. Мужчина решается открыть глаза но успевает увидеть только, как любовник наклоняется вниз, в противоположную от лица сторону и касается горячим языком чувствительной кожи. Бэк от неожиданности вскрикивает и громко стонет, когда его плоть погружается в чужой рот целиком. Это невозможно сравнить ни с чем испытанным им ранее, и он даже благодарен за то, что крепкая рука чуть пережимает его орган у основания, не давая позорно кончить в первые же секунды. Бэкхен открывает глаза и его вздёргивает от прошибающего током нового желания. Рядом с его лицом чужие сильные бёдра и напряженная подрагивающая плоть. Мыслей в голове больше не остается и Бэк аккуратно сдвигается ниже, поворачиваясь на бок, чтобы дать простор своим действиям. Он снова втягивает в рот член любовника, и ощущает неповторимую вибрацию от стона удовольствия партнера на своем собственном органе. Движения становятся резче, Бэкхён не может сдержать протяжных вскриков, когда вбирает чужую плоть до основания широко открытым ртом. Приближающийся оргазм заставляет его выпустить изо рта горячий член, который тут же бьёт тугой струей семени куда-то в шею, пока Бэк протяжно стонет, изливаясь в чужой рот. Они приходят в себя спустя минуты, но дыхание никак не желает выравниваться, хотя с лица Бэкхёна не сходит блаженная улыбка. Рядом шуршит простынь, и свет от окна закрывает фигура любимого. Грубоватые пальцы ведут ласково по линии челюсти и красным припухшим губам, чуть проникая во влажный рот. — Ты в порядке, Бэк? — Сам себе Бэкхён сейчас кажется сумасшедшим, который только и может, что широко улыбаться, восторженно глядя в любимое лицо. — Лучше даже быть не может, Кенсу.***
Я знал, что рано или поздно бессонные ночи, психи и бесчисленное количество выпитого в одинокого вискаря дадут свои плоды. В одну из таких ночей, на исходе месяца отсутствия ИнСон, я поехал в Сингапур и шатался там в окрестностях Чанги около двух недель как бомж. В итоге это помогло. На улицах я сблизился с шайкой молодых карманников, которые, к слову, попытались меня в начале обчистить, но, естественно, не вышло. Они любезно согласились отвести меня к своему боссу, а там уж пошло — поехало. Старик Ихабод оказался свойским человеком и вник в мою проблему уже после второго стакана. Сухо потом говорил, что в кои-то веки мой желудок, закаленный юношескими пьянками, принес хоть какую-то пользу делу. В общем, по моей просьбе он напряг своих людей, которые тихо — мирно вызнавали информацию о пропавшей в аэропорту девушке. Сложно и долго шло дело, потому как аэропорт хоть и хлебное место, но блюстители порядка четко следили за тем, чтобы уличным шайкам доступ туда был закрыт. За всем бы они так следили. В итоге только спустя почти две недели нашелся человек, который видел, на чём увезли ИнСон. И, отблагодарив всех помощников как следует, я начал искать машину. Абсолютно не удивительно было найти тачку на одной из свалок, хозяин которой любезно (под угрозой пушки) рассказал, что «совершенно случайно» видел, как перед сдачей машины в металлолом, водитель передал бессознательную девушку в руки какому-то мужику в дорогих шмотках. И даже любезно указал направление, в котором они потом скрылись. Беда в том, что в той стороне из объектов был только уже печально известный всем аэропорт Чанги. Я готов был рвать на себе волосы от досады, потому что аэропорт мы перетряхнули в первую же неделю и ничего толкового не нашли. И все бы опять зашло в тупик, если бы вновь не объявился святой старик Ихабод. Он то и рассказал, что они нашли ещё одного парнишку, который видел подходящую по описанию девчонку, но на взлётно-посадочной полосе. Сначала они не придали этому значения, но паренёк слишком уж убедительно говорил о времени: четыре часа вечера. А самолёт ИнСон прибыл в Сингапур в одиннадцать утра по местному времени. И зацепка сработала. Оказалось, что ИнСон покинула Чанги на частном грузовом самолёте, принадлежащем Сончжун Групп. Разборки с последними отняли ещё три дня драгоценного времени и след привел нас туда, откуда всё началось. По данным перевозчика самолет с ИнСон и похитителем на борту, которые конечно среди груза не значились, вернулся в аэропорт Инчхон. И это значит, что всё это время Сон была здесь, в Корее, прямо у меня под носом.***
— Я не верю, что вы не можете найти девчонку. Что за чушь? Она — единственная ниточка, которая ведет к бумагам МинДже. — В просторном зале ресторана несколько представительных мужчин в дорогих костюмах пытались решить проблему, не теряя лица. Но не каждый мог выдержать. Здесь собрались многие: от представителей депутатов и министров — до владельцев крупных холдингов. Можно было посмеяться над тем, как всех этих серьёзных людей заставила бегать и рвать жопы пропажа одной маленькой медсестры. Каждый из них, разумеется, знал о том, где могут находиться документы и все грешили на госпожу Чон — старшую. Но та уже была прибрана к рукам вездесущим китайцем Лау и все присутствующие были вынуждены постоянно лебезить перед ним. Чтобы ему не пришло в голову обнародовать имеющуюся информацию частично, скрыв свое собственное участие в этом деле. И это сыграло Лау на руку — его бизнес быстро вырос на подачках подлизывающихся бизнесменов и политиков, которые оказались под колпаком. Только вот сам ТакВа знал точно, что у его жены никаких документов не было. Всё началось почти шесть лет назад. В тот памятный день к успешному владельцу отелей американской сети Хилтон пришел на неформальную встречу очень важный человек. Кто-то знал его как министра иностранных дел, другие имели представление и о второй его должности — глава Теневого правительства. В общем Лау не понял, почему ему оказана такая честь и напрягся — оказалось не зря. Полоз явился не один. Он привел с собой юную племянницу и предложил выгодную сделку, если так можно назвать бракосочетание. В обмен на свадьбу и гарантию безопасности драгоценной племянницы Лау получал не только репутацию родственника такого важного человека, но и пакет интересных документов, связанных с законностью его бизнеса. Документов, которые существовали в единственном экземпляре. Кроме того умный дядюшка подстраховался, намекнув на наличие других документов, в которых упоминаются дела его компании. Он пообещал исчезнуть вместе с бумагами, но при этом приглядывать за счастьем дорогой племянницы. И если ему что-то не понравится… За время всего разговора Лау бросил на свою новоиспеченную невесту только два взгляда: когда она вошла и когда её дядя предложил сделку. Решение было принято быстро. И не только потому, что обмен оказался выгодным (отчасти безвыходным) и жениться было бы хорошо для репутации и бизнеса. Взглянув на девушку во второй раз, Лау ТакВа пропал. Он просто утонул в огне непокорности, гордости, что сквозила в поднятом на секунды взгляде Чон Арын. Свадьба случилась уже через месяц, за который Лау вынес на обозрение общественности свой якобы тайный многолетний роман с племянницей министра иностранных дел Ли МинДже. Строптивая красавица показала свой нрав на первом же официальном свидании, но так филигранно, что никто кроме Лау ничего не понял. Тогда мужчина рассмеялся, приведя девушку в лёгкое замешательство, и выразил своё восхищение её характером. А спустя несколько месяцев совместной жизни Лау понял, что лучшей кандидатуры на брак было, пожалуй, не сыскать в целой Корее и он был благодарен старику Ли за эту наглую выходку до настоящего времени. Документы всё же всплыли. Не они сами, но информация о них. Пошли слухи, что старик Ли давно умер и все свои дела передал покойному шурину, который умело припрятал важную информацию, но и последнего тоже в живых не осталось. Дом продали. И последняя связующая нить с делами Полоза, получается, вовсе не его племянница, а её неизвестная никому до этого времени единокровная сестра. Простая сотрудница городской больницы. Которая пропала с радаров почти полгода назад прямо перед пожаром в её собственном доме, где могли скрываться последние зацепки по делам Ли. И если ранее она находилась под колпаком Лау, то теперь девчонка исчезла совсем. Так чисто, что найти её не мог никто. Лау рассматривал мельтешащих по залу ресторана мужчин и напряженно размышлял, прикусив кончик мизинца на правой руке. Куда могла деться девчонка? Кто мог настолько сравниться по влиянию с самыми крупными дельцами Кореи? Никто. И либо кто-то из этих людей врет, либо есть те, кто близок к ним настолько, что и заподозрить нельзя. Лау моргнул и перевел взгляд на жену, которая сидела по левую руку от него. Женщина выглядела как всегда безупречно, хотя в уголках губ уже можно было заметить морщинки из-за постоянно хмурого выражения на лице. Не было ни единого намека на то, что это она укрывает где-то сестру. Однако на лицо мотив — родственная связь. Лау задумался и чуть не пропустил то, что жена давно смотрит на него, подняв бровь в немом вопросе. Мужчина мягко улыбнулся и протянул руку, заправляя за ушко длинный темный локон. Арын привычно дернула уголком губ в кривоватой полуулыбке. Лау ТакВа не добился бы своего положения, если бы не прорабатывал даже самые невозможные версии. И теперь его прекрасная жена Чон Арын грозила стать одной из них.