180 дней и 3 года

Телефон Ибо звонит в два часа ночи. Парень в этот момент видит десятый сон, а потому пробуждение его выходит слишком резким. Он даже не сразу понимает, где он и от чего проснулся. Но мобильник затыкаться не собирается. Ибо тянется к телефону, смотрит на экран, пытаясь прочитать, кто это. И, не сдерживаясь, матерится, когда на экране отображается неожиданное «Даг». — Слушаю, — выдыхает он в трубку, пугаясь своего голоса спросонья и пытаясь откашляться. — Ибо! Привет! — горлопанит в трубку Даглас. — Ты спишь что ли? — Да, блять, Даг. У меня два ночи, — рычит Ван Ибо. — И если ты прямо сейчас не висишь на одной руке над пропастью, то я тебя убью. — Бля, бро, я забыл про разницу во времени, — виновато тянет парень на том конце провода. — Так что случилось-то? — смягчается Ибо, садясь на кровати и протягивая руку, чтобы включить свет. — Я женюсь! — выпаливает Даглас, ожидая, что новость должна поразить друга до глубины души. Однако тот на самом деле едва ли удивлен. — Вау! — не слишком успешно отыгрывает изумление Ван Ибо. — Я рад за вас с Лив. Вторая часть звучит уже куда более искренно. — Я в шоке, что она согласилась, — захлебывается своим восторгом Даг. — Я так волновался. Никому не говорил, чтобы ей никто не проболтался. — Вы с ней встречаетесь со старшей школы, — фыркает Ибо. — У нее в инстаграме каждая третья фотография с тобой, а каждая четвертая — планы с тобой на будущее. Ты в принципе мог и не звонить сейчас, я бы завтра увидел фотоотчет и восторженные комментарии ее подруг. — Наверное, ты прав, — посмеивается Даг уже спокойнее. — Она прямо сейчас убежала фотографировать кольцо и цветы. — Что и требовалось доказать, — пожимает плечами Ибо. — В любом случае, ты молодец. Поздравляю. Поздравлял бы еще больше, не разбуди ты меня посреди ночи. — Прости, — смеется Даг. — Ты же знаешь, что обязательно должен прилететь на нашу свадьбу? — Я постараюсь, — честно говорит Ван Ибо. — Когда вы планируете? — В августе, скорее всего, — отзывается Даглас. — У меня как раз будет межсезонье. Да и на подготовку есть время. Так что у тебя есть время, чтобы найти себе подружку или друга. — Бегу и падаю, — закатывает глаза Ибо. — Приду один и буду раздражать вас там своим холостяцким счастьем. Джейк меня поддержит, если что. — А вот я бы не был так уверен на твоем месте, — хихикает собеседник, а Ван Ибо чувствует подвох. — В смысле? — Джейкоб сам уточнил, может ли он привести с собой девушку, — гогочет Даглас под немое удивление своего приятеля. — Вот засранец, — выдыхает, наконец, Ибо. — А мне ничего не сказал. — Мне тоже, — успокаивает друга Даг. — Я начал у него выспрашивать. Он сказал: «Потом». Это цитата. — Ясно, — зевает Ибо, сон упорно не хочет уходить. А у самого Ван Ибо нет никакого желания гнать его от себя. — Ладно, спи иди, — сжаливается Даглас. — Пойду составлю компанию своей будущей жене на фотографиях. Бля, как звучит, а? Будущая жена? Охуенно. Да? — Охуенно, — соглашается Ибо. В принципе, он способен понять восторг друга, пусть и не в полной мере разделяет его. Уже чуть позже, когда перевозбужденный Даглас все же отпускает Ибо поспать, тот какое-то время лежит без сна, размышляя над тем, что было бы неплохо однажды надеть кольцо на палец Сяо Чжаня. Конечно, это всего лишь мечта, глупая фантазия, потому что Чжань пусть и относится мягче, это не значит, что он хочет чего-то большего, чем легкий флирт. Да и узаконенные отношения не дают никакой гарантии, что человек будет твоим до конца дней, но почему-то прямо сейчас Ибо очень хочется увидеть Сяо Чжаня улыбающимся широко-широко, в окружении цветов или еще чего-то типично свадебного. Ибо неосознанно улыбается самому себе. Скорее всего, утром об этих фантазиях он не вспомнит, а потому почему бы сейчас не позволить себе немного подобных глупостей. Следующим утром Ибо пишет Джейкобу сообщение, в котором требует объяснений и раскрытия личности драгоценной зазнобы. Однако, ожидаемо, друг не отвечает, потому что спит, когда Ибо седлает своего Ниндзя, чтобы отправиться на работу. Задания на день от Чжаня начинают сыпаться в рабочий приват еще до начала рабочего дня, Ибо пролистывает их, пока ждет готовности кофе в кофейне рядом с офисом. Все это надо успеть сделать буквально за два часа, потому что потом они снова поедут на производство. По такому графику Ибо и Чжань живут последние две недели. До открытия два дня, а потому Сяо Чжань психует с каждым днем все сильнее. Все идет относительно гладко, но чем ближе к непосредственному открытию, тем сильнее ощущаются даже мелкие проблемы. На самом деле, Ибо молится на открытие этого завода, потому что после будет пусть небольшая, но все же передышка, которая в первую очередь нужна Чжаню. Ибо берет два стаканчика и выходит из кофейни, направляясь в офис. В общем зале царит почти идеальная тишина: напряжение с Сяо Чжаня перекидывается практически на каждого сотрудника. За исключением, пожалуй, новых, местных, которых набрала Дженкинс пару недель назад. Новые лица в коллективе, кстати, тоже работу не облегчают. Конечно, с объемом они здорово помогают, но разница в менталитете и подходе к работе ощутима. Ван Ибо быстро здоровается со всеми, прямиком направляясь в кабинет Сяо Чжаня, который на телефоне с самого утра. Взъерошенный, с засученными рукавами, стоит на фоне окна. Говорит что-то про параллельные линии на производстве. Ибо ставит перед ним его капучино, получая короткую улыбку и кивок в ответ, и садится в кресло для посетителей, залипая на деловую переписку в планшете. В целом все идет нормально, насколько Ван Ибо может судить со своей колокольни. Он отвечает на несколько писем, высылает напоминание об открытии всем заинтересованным лицам, когда Сяо Чжань вешает трубку и, наконец, опускается в свое кресло, зарываясь пальцами в волосы и делая глоток из своего стакана. — Хоть не уезжай оттуда, — вздыхает он. — Что-то случилось? — приподнимает бровь Ибо, нажимая в очередной раз кнопку «Отправить». — Ничего непоправимого, — отзывается Сяо Чжань, залипая в экран компьютера. — Поедем туда, покажу им, как поправить. — Господин Сяо, конечно, всё знает, — расплывается в улыбке Ибо, пытаясь поймать взгляд своего босса. — Конечно, знаю, — смеется тот, бросая на секретаря быстрый взгляд. — Я единственный человек во всей Европе, который знает весь цикл производства, каждый этап. Поторопись с делами. Поедем туда сегодня пораньше. — Я в процессе, — откликается Ибо, снова возвращая внимание к планшету. — Твои родители ответили, кстати, сегодня ночью официальным письмом, что будут присутствовать на открытии. — Да, я знаю, — кивает Сяо Чжань, отпивая еще немного кофе. — Мама еще на той неделе сказала. Завтра вечером прибывают. И у Ибо чешется язык сказать «Давно я их не видел», но он вовремя прикусывает его, потому что очень хорошо помнит их последнюю беседу с Сяо Инь. И не уверен, что готов к встрече. Нет, конечно, она знает, что они с Чжанем работают вместе, но вряд ли это одобряет. Да и в принципе вряд ли она будет в восторге от встречи. С другой стороны, между ним и Чжанем сейчас, кроме рабочих отношений и периодического невинного флирта в переписках, нет ничего, а значит Сяо Инь и придраться не к чему. Что, однако, Ибо все равно не радует. Это, к слову, еще одна причина, по которой парень ждет окончания критического периода: он надеется, что хотя бы тогда он сможет найти день или несколько часов, чтобы провести их с Сяо Чжанем наедине. Чжань же обещал ему отпуск, а еще то, что их отпуски совпадут, а значит вполне вероятно, что они смогут провести их вместе. Хотя, конечно, последнее больше вероятно в голове Ибо. Сяо Чжань засыпает в машине по дороге на завод, открывая глаза уже тогда, когда Сью паркует машину возле административного здания. На самом деле, то время, которое было им проспано, парень собирался потратить на что-то более полезное, но… Но Ибо никогда не будит его, если вдруг он засыпает в дороге. Они уже не раз разговаривали на эту тему. И каждый раз Ван Ибо кивает на его требование в следующий раз не давать ему спать в рабочее время, но в каждый чертов раз, как только это происходит, он и не думает исполнять приказа босса. — Ты должен был меня разбудить, — ворчит Сяо Чжань, выбираясь из машины и потягивая затекшие конечности. — Сейчас совершенно не то время, когда можно просто дрыхнуть. И время правда не подходящее, потому что через два дня у него самое ответственное событие в жизни. БигПич разворачивает свой производственный комплекс в Европе под его руководством. Сюда съедется вся администрация, все ведущие инвесторы, главы других отделов и итальянское телевидение. От одной только мысли о том, что здесь будет так много людей, перед которыми он просто не имеет права облажаться, Чжаня в очередной раз начинает мелко потряхивать внутренней паникой. От нее спасает только одно — по сто пятому кругу проверить, действительно ли все работает так, как надо. — И что бы ты успел сделать за эти сорок минут, пока мы сюда добирались? — привычно упирается Ибо. — Как минимум проверил бы программу на послезавтра, — не собирается легко сдаваться Сяо Чжань. — Если тебе так нужно, давай я зачитаю ее тебе прямо сейчас, — предлагает Ван Ибо. — Я почти наизусть ее выучил. Уверен, ты тоже. — Ибо, ну как ты не понимаешь? — вздыхает Сяо Чжань, направляясь к проходной. — Я все понимаю, — Ибо догоняет своего босса. — Я знаю, что это очень важно, но ты так с ума сойдешь, если будешь проверять одно и то же по сто раз. — Мне так спокойнее, — отмахивается Чжань. — Если что-то пойдет не так послезавтра, это будет катастрофа. И я не преувеличиваю сейчас ни капли. — Я знаю, — повторяет Ибо, просовывая свой пропуск в турникет. — Но все же идет неплохо. Расслабься хоть немного. — Это не так легко, как кажется, — качает головой Сяо Чжань, заходя в здание цеха и сворачивая в сторону раздевалки. Переодеваются они в рабочую одежду минут пятнадцать. А потом сразу направляются в сторону финального отрезка производства, где и находятся дозировочно-наполнительные машины. И здесь Сяо Чжань с облегчением выдыхает, потому что то, что ему описывали по телефону, звучало как начало конца света, на деле же проблема оказалась в элементарной калибровке. Конечно, на это уходит время, но это далеко не критичная поломка. Самый большой убыток — одна разбитая банка, в которую плюхается неожиданно много сиропа так, что ту сносит с конвейера. Сейчас производство работает в половину своей мощности, чтобы вот такие накладки можно было легко выявить и исправить. Конечно, завтра ночью его полностью остановят, чтобы торжественно запустить после перерезания ленточки. — Я же говорил, что все нормально, — с довольным видом пихает его плечом Ван Ибо. — А ты торопился. — Не умничай, — улыбается Сяо Чжань своему секретарю. На самом деле, Чжань чувствует благодарность. Он рад, что рядом с ним есть человек, на которого можно положиться, когда сам он ничерта не успевает. И что этот человек, пожалуй, единственный, кто хотя бы немного сдерживает его панику. Сяо Чжань еще с пару минут наблюдает за тем, как отмывают разлившийся за время калибровки сироп, а затем еще столько же любуется исправно работающей линией. Все идет по плану. Это радует, но расслабляться еще слишком рано. На его отделе сейчас сосредоточено все внимание управляющего сегмента компании. Цена именно его ошибки слишком велика: колоссальные убытки, потери инвестиций и рабочих мест, отрицательный рост и много-много других показателей, которые, однако, резюмируются одним вполне конкретным словом «пиздец». — Ты выглядишь так, будто пытаешься в уме посчитать логарифм трехсот шестидесяти пяти, — негромко посмеивается Ибо, легко касаясь кончиками пальцев руки Чжаня. Этого никто не видит, однако по телу последнего все равно табунами бегут мурашки. — Расслабься немного. — Расслаблюсь послезавтра вечером, — мягко улыбается Сяо Чжань, упорно не глядя на Ибо, просто наслаждаясь тем, как он его касается. Каждое прикосновение этого парня — всегда нечто особенное, нечто нежное и теплое. Иногда горячее. Но этого допускать нельзя. Во всяком случае, еще слишком рано. Так думается Сяо Чжаню, а еще через мгновение он трясет головой, как будто невзначай убирая свою руку. Ибо из его головы может выгнать только работа, но и та проигрывает бескомпромиссно, когда тот оказывается в непосредственной близости. Сейчас надо думать только о том, как все пройдет послезавтра, и о том, как бы ничего не упустить. — Я могу составить тебе компанию? — интересуется Ван Ибо. Он больше не тянется к нему, чтобы коснуться. За это Сяо Чжань благодарен тоже. — Не думаю, что это хорошая идея, — если честно, Чжань не хочет отказывать, потому что то, чего просит Ван Ибо — это не много и не сложно. Это в принципе то, как бы он скорее всего провел этот вечер, если бы родители не приехали на открытие производства. Скорее всего, он бы действительно позвал Ибо куда-то. Нет, не как парня, в которого он влюблен, а просто как человека, которому многим обязан. И можно хоть сотню раз повторить, что это обязанность Ибо, прописанная в его должностной инструкции, но на самом деле Сяо Чжань знает, как он пашет и сколько времени проводит на работе. Совсем не столько, сколько должен. — Другие планы, или дело во мне? — спрашивает Ибо, а у Сяо Чжаня внутри всё сжимается и звенит отзывчиво-нежно. Конечно, дело сразу в обеих этих причинах. У Чжаня другие планы, в которых фигурируют его родители, и именно потому, что это Ибо, он не может провести вечер и с родными, и со своим переводчиком. И Сяо Чжань честно хочет все так и объяснить, хотя зарекся разговаривать о личном, пока они не откроют завод, но он не успевает. Сзади слышится грохот, заставляющий их обоих синхронно обернуться. Сяо Чжань на мгновение остолбеневает, а дальше бросается к автоклаву, экран которого мигает красным предупреждением, технолог подбегает секундой позже. Чжань тычет на кнопки, прикусывая губу, несколькими секундами позже отступает в сторону, позволяя нажать на те же кнопки технологу, а после и штатному технику. По венам разливается парализующий ужас: без автоклава производство встанет. Сяо Чжань мысленно успокаивает себя, что поломка может быть незначительной, легко решаемой, но после того, как техник перестает нажимать на кнопки на пульте управления, а принимается откручивать болты нагревательного отсека, Чжань понимает, что все хуже, чем он надеялся. Он медленно опускается прямо на пол в ожидании того, что скажет мужчина, орудующий гаечным ключом. — Успокойся, — Ибо усаживается рядом, накрывая ладонь своего босса своей. — Ты бледнее мела. — Нам пиздец, — Чжань оборачивается к своему секретарю, смотрит отчаянно. — Если это с нагревателем беда, то его, скорее всего, придется менять. А замена… — Тихо, — чужая ладонь сжимает его собственную сильнее. — Еще рано об этом думать. Сяо Чжань коротко кивает, а затем поднимается с пола, подходит ближе к технику, присаживается на корточки рядом. Мужчина ковыряется внутри отсека еще пару минут, после распрямляется, снова нажимает на кнопки рядом с монитором, но ничего не происходит. Сяо Чжань прикусывает нижнюю губу, пока техник что-то поправляет в нагревательном отсеке еще раз, а затем опять жмет на кнопки, которые должны запустить механизм. В этот момент Сяо Чжань уже знает вердикт, но все равно дожидается, пока мужчина повернется к нему. — Нагреватель полетел, — констатирует он. — Его надо менять, потому что починка займет целую кучу времени. А у нас его нет. Чжань отрешенно кивает, перебирая в голове возможные варианты. Первый вариант — просто купить новый, однако нужно покупать у того же производителя, что и сам автоклав, чтобы запчасть подошла. Второй — обратиться в ту же организацию по гарантии, потому что работает этот нагреватель всего-навсего какую-то неделю, и его поломка — очевидный брак (в эксплуатации ошибок не было). В любом случае нужно связаться с производителем. Конечно, гарантийное обслуживание было бы идеальным вариантом, но оно всегда занимает время, а у них в запасе чуть больше суток. — Они наверняка будут настаивать на независимой экспертизе, — говорит он Ибо, которому и предстоит разговаривать с производителем. — Соглашайся. Но настаивай на том, чтобы приехали в течение двух часов. И чтобы обязательно имели с собой новый нагреватель. Потому что, скорее всего, тот починить они не смогут, а терять время на то, чтобы ждать замену, у нас нет. И еще потребуй, чтобы техник приезжал со всем оборудованием сразу, у нас нет времени… — Чжань, — Ибо хватает его за плечи, заглядывая в лицо. — Чжань, успокойся. Ничего страшного не происходит. Ну подумаешь, сломалась деталь. Мы еще можем ее заменить. Гораздо хуже было бы, если бы она сломалась послезавтра. Вот тогда бы стоило переживать. — Ты не делаешь легче, — морщится Сяо Чжань, представляя, что он будет делать, если послезавтра действительно что-то полетит… Если они вообще смогут открыться, если устранят поломку сейчас, если… Черт, столько разных «если». — Извини, — прикусывает губу Ван Ибо. — Пойду звонить. Они уходят в здание администрации, и пока Ибо разговаривает с производителями, Сяо Чжань ходит туда-сюда по кабинету, чувствуя, как его легонько потряхивает. Он не понимает, о чем там говорит его переводчик, может лишь догадываться по интонации Ибо: с деловой и спокойной она меняется на более жесткую, почти приказную. Он звучит крайне убедительно, во всяком случае, так кажется Сяо Чжаню. Однако, несмотря на это, разговор занимает примерно полчаса, после которых Ибо, наконец, вешает трубку и трет лоб. Чжань, кажется, не дышит. — Все нормально, — оборачивается к нему его секретарь. — Приедет в течение полутора часов. Пообещали, что привезут с собой новый нагреватель, если «проблема со старым действительно окажется серьезной». — Да он полетел к херам, — морщится Сяо Чжань. — Конечно, проблема серьезная. — Я знаю, — терпеливо откликается Ибо. — Но им нужно проверить самим. — Да, конечно, — отрешенно отзывается Сяо Чжань, падая в кресло. Ему страшно. Действительно страшно думать о том, что они могут не успеть. Конечно, замена нагревателя — это далеко не самый длительный процесс, и по идее, если техник приедет вовремя, это не должно занять много времени. Это Чжань понимает, но страх все равно не отступает, потому что не должно было такого случиться. Все должно было идти гладко и по плану. — Не загоняйся так, — Ибо опускается рядом. — Сейчас ты не можешь ничего сделать. Только ждать. Прекрати думать о плохом. — Если мы не управимся до послезавтра, или случится еще что-то, — шепчет Чжань, обнимая себя руками. — Все закончится, даже не начавшись. — Не закончится, потому что все пройдет хорошо, — Ибо легонько касается коленки своего босса. — И сейчас, и послезавтра, и потом… Сяо Чжань поворачивается к своему секретарю, смотрит в чужие глаза с секунду, чувствуя, как волнение понемногу отступает. Нет, конечно, не полностью, оно лишь слегка притупляется, позволяя здравому рассудку все же взять верх. В конце концов, у них достаточно времени, чтобы заменить одну деталь. Это же всего лишь деталь. И все равно последующий час с небольшим тянется будто бы целую вечность. Ван Ибо, конечно, пытается отвлечь его от разрушающих мыслей, увлекая просмотром видео Коржика, дерущегося с Плюшкой. В какой-то момент Сяо Чжань даже сдержанно хихикает, когда Коржик вместо того, чтобы наконец победить соперницу, ловит свой собственный хвост. — Ну не дурак? — ржет Ибо, перелистывая на следующее видео. — А вот еще… Здесь сейчас Плюшка навернется с подоконника, когда побежит за Коржиком. — Отличный ты хозяин, — фыркает Чжань, наблюдая за тем, как серая кошка действительно стартует с подоконника, сшибая с него еще и колонку Ибо, и летит на пол, запутываясь в проводах наушников, которые зацепляются за ее лапу. Кошка приземляется неудачно, кувыркаясь на бок. — Вместо того, чтоб спасти животину, ты снимаешь… — Ради этих кадров я лишился колонки, — сообщает Ван Ибо. — Я тоже потерпевший. — Бедняжка, — притворно сочувствует Сяо Чжань, поднимая взгляд от телефона на своего бывшего. — Так и есть, — довольно улыбается Ван Ибо, ловя его взгляд и чуть наклоняя голову. Чжань плавится от этого взгляда, он выжидающий, он как будто предлагает поиграть. И в эту игру очень хочется сыграть, пусть Ибо наверняка победит. Сяо Чжань и впрямь забывает ненадолго о том, что дело, порученное ему, может полететь в задницу. Ибо сидит так близко, что почти прижимается к нему. И это расслабляет. Хочется уткнуться носом в его плечо и выдохнуть. Почувствовать спокойствие. — Теперь дома так тихо. — Как может быть тихо в доме, где живут два кота, которые на дух друг друга не переносят? — приподнимает бровь Сяо Чжань, неосознанно облизывая свои губы. — Это совсем не те звуки, которые мне хотелось бы слышать, — Ибо говорит спокойно, но Чжаню почему-то становится тяжело дышать. — А какие бы хотел слышать? — спрашивает Сяо Чжань, собственно, даже не понимая, что он хочет услышать в ответ. — Есть кое-кто, — Ван Ибо улыбается, ведет кончиками пальцев по чужому бедру. И Чжань знает, что если не прекратит этого прямо сейчас, произойдет что-то непоправимое. — Кого бы я слушал вечно. — Кто же? БлэкПинк? — усмехается Чжань, отводя взгляд от хитрых лисьих глаз своего возлюбленного. — Тебе же нравятся они? Это же была правда? Ох, как же он ненавидит себя за то, что сейчас начинает этот разговор. Это совершенно не то, что ему сейчас нужно, это совершенно не то, на что у него есть время или ментальные силы. Но вопрос срывается с губ сам собой, а Ибо рядом как будто на секунду застывает, а после медленно кивает. — Правда, — выдыхает он, и как будто собирается продолжить, но здесь раздается стук в дверь, заставляющий Сяо Чжаня подскочить и моментально забыть о том, какой разговор он только что начал. Техник, присланный для осмотра оборудования и для замены его при необходимости, оказывается проворным молодым мужчиной с отличным знанием английского. Он много говорит, комментируя каждое свое действие. Чжань терпеливо ожидает вердикта, отпустив Ибо взять им обоим чего-то поесть в заводской столовой. Сам он есть не хочет, но соглашается на предложение Ибо, понимая, что тому-то пища необходима, а без соответствующего разрешения он вряд ли уйдет. У инженера уходит около двадцати минут на осмотр нагревателя. В итоге мужчина приходит к выводу, что тот перегорел. Вина целиком и полностью на производителе по предварительной оценке, но забрать нагреватель на экспертизу все-таки придется. И на время экспертизы компания-производитель предоставляет соответствующую замену. Сяо Чжань с облегчением выдыхает, дожидаясь, пока техник установит новый нагреватель. С его плеч сваливается очередной груз, и парень не может перестать улыбаться. В конце концов, все хорошо, что хорошо кончается. Ибо возвращается в цех как раз почти перед завершением установки. Секретарь быстрым шагом направляется к тому месту, где стоит Чжань, на лице которого явное облегчение. — Я взял поесть, — Ибо кивает на бумажный пакет у себя в руке. — Как тут все? — Меняем нагреватель, вроде бы все должно быть нормально, — отзывается Чжань, окидывая фигуру своего секретаря быстрым взглядом. Что-то в его осанке и манере держаться неуловимо отличается. Сяо Чжань хмурится и решает не гадать, а спросить напрямую. — Ибо, все в порядке? И чёрт, он знает ответ на свой вопрос уже за секунду до того, как Ван Ибо открывает рот. — Нет. — Что случилось? — Чжаню кажется, что он сейчас сойдет с ума. — Сильно серьезно? В ответ на это Ибо просто передает ему планшет с открытым на нем письмом от СиЭсДжиГрупп. «Господин Сяо Чжань, заместитель генерального директора СиЭсДжи желает встретиться с вами для обсуждения дальнейшего инвестирования европейского сегмента БигПич.» Далее следует электронная подпись, дата и прочие реквизиты. — Что нам обсуждать? — хмурится Сяо Чжань. СиЭсДжи по большей мере инвестируют в американский БигПич, в европейский от них тянется лишь тонюсенькая струечка, которой вряд ли бы хватило на планы Сяо Чжаня. Хотят увеличить денежный поток? — Я задал им тот же вопрос от твоего лица, — говорит Ибо, забирая планшет у босса. — Как я понял из ответа, что-то по поводу партнерства с ПринсипальИнвест. — Что именно? — приподнимает бровь Чжань, оборачиваясь к секретарю. — Это они готовы обсуждать только при личном разговоре через видеосвязь, — с кислым лицом сообщает Ван Ибо, а Сяо Чжань стонет, потому что вот только с инвесторами разборок ему не хватало для кучи. — Напиши им, что я свяжусь с ними через полтора часа, — произносит Сяо Чжань, поворачиваясь ко все еще копающемуся технику. — Что там с нагревателем? — Похоже, тут проблема не только в нагревателе, — отзывается инженер, запрокидывая голову, чтобы иметь возможность смотреть Чжаню в лицо. — Похоже, вместе с тем, как сгорел он сам, повредились и близлежащие провода. Работы там минут на десять от силы, но за ними нужно ехать в Рим, на местном складе их нет. — Чё-ёрт, — несдержанно стонет Сяо Чжань, чувствуя, как со всех сторон наваливается безнадежность. — Вы успеете сделать это сегодня? — Боюсь, что нет, — качает головой техник. — Сейчас уже половина пятого, склады закроются в пять. Поэтому только завтра утром. — Завтра утром точно? Без каких-либо накладок? — Чжань слышит как будто со стороны, как жестко звучит сейчас его голос, но ничего не может с собой поделать. В груди снова растекается парализующий ужас. Завтра точно что-то пойдет не так, и послезавтрашнее открытие придется либо отложить, либо отменить. Это не просто катастрофа, это гребаный апокалипсис. — Да, точно, — откликается мужчина, а после, чуть помявшись, добавляет. — Мы тоже заинтересованы в том, чтобы решить эту проблему в кратчайшие сроки. Накладок не будет. — Хорошо, — коротко кивает Сяо Чжань. — Завтра до десяти утра всё должно быть сделано. В противном случае у вашей компании будут проблемы. «И у меня тоже», — заканчивает он про себя, а затем разворачивается к выходу, предварительно махнув рукой, чтобы Ибо следовал за ним. На переодевание и путь до проходной уходит около получаса. Они усаживаются в машину, Чжань просит Сьюзан поторопиться. Та кивает, быстро разворачивая автомобиль и направляя его к выезду на трассу. — Есть ты, конечно, не будешь, — уточняет Ван Ибо, глядя на то, как сосредоточенно пережевывает свою губу его босс. Чжань бросает на Ибо убийственный взгляд, но уже через мгновение смягчается. — Не хочу. Его и правда до жути мутит, а от одной мысли о том, что у него на языке сейчас может что-то оказаться, выворачивает на изнанку. Возможно, он бы сделал пару глотков воды просто потому, что во рту ужасно сухо, но не более. Ибо кивает, откладывая пакет в сторону и утыкаясь в планшет снова. — Ты-то поешь, — толкает его в бок Сяо Чжань, заставляя подчиненного удивленно посмотреть на себя. — Если хочешь. — Я не буду один, — бескомпромиссно качает головой Ван Ибо, снова погружаясь в работу. — Бестолочь, — шипит Чжань. У него и так куча проблем, еще и Ибо взялся капризничать. Сяо Чжаню ужасно не хочется, чтобы его секретарь страдал из-за того, что ему самому кусок в горло не лезет. — Поешь нормально, не заставляй меня испытывать угрызения совести. — Только с тобой, — отзывается Ибо, не отрываясь от голубоватого экрана. — Съешь вон хоть яблоко… Сяо Чжань сверлит своего секретаря взглядом секунд пять. Тот ни коим образом не реагирует на это воинственное действо, все так же листая электронные снимки каких-то документов. А потому Чжань сдается, откидываясь на спинку сидения. — Ладно, давай сюда яблоко, — вздыхает он. — Если меня вытошнит им тебе на штаны, виноват будешь сам. — Хорошо, — довольно кивает Ван Ибо, выуживая из пакета зеленое яблоко. — Но я надеюсь, что господин Сяо в состоянии контролировать свой желудок. — Я, по-моему, вообще ничего не в состоянии контролировать, — горько отзывается тот, принимая из чужих рук фрукт. — Себе еду тоже доставай. Я слежу. — Господин Сяо такой заботливый, — хихикает Ван Ибо, однако тут же его лицо принимает крайне серьезное выражение. — Не говори ерунду. Ты отлично справляешься, а такие вот неполадки — не твоя вина. — Я даже не уверен, что правильно поступил, согласившись на завтрашнее утро, — вздыхает Чжань, откусывая маленький кусочек яблока. — Ну а что бы ты еще сделал? — Ибо достает из пакета треугольный сендвич. — Ты же не мог приковать его к этому автоклаву. Да даже если бы приковал, вряд ли это бы ускорило процесс. — Наверное, ты прав, — не слишком уверенно соглашается Сяо Чжань. — Еще и эти из СиЭсДжиГрупп… Что им надо такого, что в письме написать нельзя. — Ну либо это что-то суперважное и серьезное, либо просто хотят выебнуться, — предполагает Ибо с набитым ртом. — Ибо, ты на работе, — одергивает его Чжань. — У меня обеденный перерыв, — резонно отмахивается Ван Ибо, заставляя Сяо Чжаня слабо улыбнуться. — Надеюсь, они хотят с особой помпезностью увеличить финансирование, — говорит Чжань, однако сам особо в это не верит, склоняясь к тому, что едва ли в разговоре с инвесторами его ждет что-то хорошее. Ибо на это молчит, потому что знает, что такое маловероятно. Сяо Чжань оказывается за своим столом за семь минут до начала переговоров. Ибо он просит остаться снаружи сразу по двум причинам: во-первых, разговаривать с инвестором он будет на английском, а значит вполне справится без переводчика, во-вторых, у Ван Ибо все еще есть прямые обязанности, коими Чжань и просит его заняться. Ибо бросает на него обеспокоенный взгляд, однако не перечит, покорно замирая у своего рабочего места. Звонит СиЭсДжи, как и было договорено, ровно в полдень по Атланте и в шесть вечера по Неапольскому времени. Сначала на мониторе появляется подглючивающее изображение, и лишь через секунду добавляется звук. — Господин Сяо Чжань, добрый день, — и Чжань почему-то уже по этим словам понимает, что это не дополнительное финансирование уж точно. — Добрый день, господин Бейкер, — отзывается Сяо Чжань, пытаясь максимально контролировать свой голос. Пока что у него получается. — Чем обязан вашему вниманию? — К чему такая формальность, — посмеивается мужчина. — Мы же почти семья. — В каком смысле? — приподнимает бровь Чжань, чувствуя, как внутри что-то ёкает. Когда он успел породниться с кем-то вроде Бейкера? — В том, что БигПич управляется господином Сяо Цзэ, а мы один из основных инвесторов вашей компании. Почти семья, — поясняет собеседник, а Чжань немного выдыхает, потому что, в целом, так и есть. У американского БигПич инвесторов, конечно, куда больше, чем есть сейчас у Чжаня, но даже среди всего этого множества выделяются отдельные, самые крупные. СиЭсДжиГрупп, несомненно, именно такая организация. — Да, — медленно кивает Сяо Чжань, подбирая слова. — Мы ценим таких преданных соратников. — Приятно вести разговор с таким воспитанным молодым человеком, — чересчур приторно говорит Бейкер, а Сяо Чжань прикусывает щеку изнутри, потому что все его существо буквально кричит о том, что сейчас речь пойдет о чем-то, на что вежливых слов может и не хватить. И он не ошибается. — Когда мы просматривали список приглашенных на официальное открытие европейского производства, увидели в перечне представителей ПринсипальИнвест. Такое открытие нас поразило. И мы поспешили выяснить, что же связывает наших добрых друзей из БигПич с такой недобросовестной организацией. — Прошу вас, — морщится Сяо Чжань. — ПринсипальИнвест наши инвесторы, мне бы не хотелось слышать столь неприятную, к тому же весьма субъективную оценку их деятельности. — Вы понимаете с полуслова, господин Сяо Чжань, — снова любезничает Бейкер, а Чжаня тем временем снова начинает подташнивать. — Дело именно в вашем сотрудничестве. — Не совсем понимаю, о чем идет речь, — прохладно произносит Сяо Чжань, глядя прямо в камеру исподлобья. — Я с удовольствием объясню вам, — заверяет его мужчина, расплываясь в мерзковатой улыбочке. — А после, я уверен, мы с вами сможем прийти ко взаимопониманию. «Можно, блять, поменьше слов?» — злится про себя Чжань, однако и виду не подает, складывая руки на столе в ожидании того, что скажет его партнер. — Вероятно, когда вы заключали договор с ПринсипальИнвест, вы не приняли в расчет тот факт, что у СиЭсДжиГрупп существуют определенные конфликты с ними во многих отраслях, начиная с тех же самых инвестиций и заканчивая элементарным бизнесом сферы услуг. Понимаете, к чему я клоню? — Очевидно, пытаетесь дать определение понятию «конкуренция», — предполагает Сяо Чжань, терпеливо глядя на собеседника. — Не совсем, — качает головой Бейкер. — Я понимаю, что вы еще молоды, и, вероятно, вы даже не задумались о том, как ваши опрометчивые действия могут сказаться на вашей компании. — Опрометчивые действия? — повторяет Сяо Чжань, наклоняя голову в сторону. Ему уже порядком поднадоедает этот разговор, в котором он не понимает, к чему ведет его партнер. — Я о вашем сотрудничестве с нашими врагами, — говорит мужчина. — Мы все живем в условиях конкуренции. Это одна из неотъемлемых частей рынка. Скажите прямо, к чему вы ведете. Давайте сэкономим и ваше, и мое время, — не выдерживает Чжань. Ему не нравится манера поведения этого человека, не нравится то, что он долго ходит вокруг да около. — Мы хотим, чтобы европейский БигПич разорвал все обязательства с ПринсипальИнвест, — спокойно говорит Бейкер. — Это невозможно, — улыбаясь, но с ощутимым нажимом произносит Сяо Чжань. Конечно, он не сделает этого, потому что доля инвестиций от Принсипаль в десятки раз выше, чем от СиЭсДжиГрупп. — Мне нравится ваша уверенность, но вам придется это сделать, потому что в противном случае СиЭсДжи прекратит ваше финансирование, — победоносно произносит мужчина, покачиваясь в своем кресле в Атланте. — Что ж, — пожимает плечами Сяо Чжань. — Конечно, нам не хотелось бы прощаться со старыми друзьями, но если вы настаиваете, то нам придется отказаться от сотрудничества с СиЭсДжи. — Не рубите с плеча, молодой господин Сяо, — улыбается Бейкер. — Не забывайте, что ваше отделение не единственное, и что американский БигПич в значительной степени зависит от нас. Наше сотрудничество закончится полностью. На Европу, вероятно, это повлияет несильно, а вот на Штаты… Сяо Чжань напрягается. Для Штатов потеря столь крупного инвестора, обеспечивающего, помимо всего прочего, компанию еще и дополнительными каналами сбыта, это недопустимо. Но при этом Чжань понимает, что разрыв отношений с ПринсипальИнвест повлечет за собой огромные штрафы и судебные разбирательства для того отдела, который находится непосредственно в его ведомстве. И эти затраты СиЭсДжи никоим образом покрыть не смогут. По сути, это будет крах для европейского отделения. Окончательный и бесповоротный. У Чжаня перед глазами темнеет, а внутри становится настолько тошно, что кажется, что его сейчас либо вывернет наизнанку, либо он позорно шлепнется в обморок. — Я вижу, вы пребываете в смятении, — продолжает мужчина, будучи уже полностью уверенным в своей победе. — И мы ни в коем случае не хотим, чтобы вы принимали решение в спешке. Вам нужно все хорошенько обдумать, все же вы не ваш отец, чтобы моментально принимать правильные решения. Колкость Чжань пропускает мимо ушей, потому что на данный момент ему абсолютно все равно на то, как его назовут. Разобраться с этим он сможет только в том случае, если выйдет из этой ситуации победителем. Вот только победой тут и не пахнет. — Я дам вам время до завтрашнего утра. Давайте созвонимся с вами в девять утра по Атланте? Вам удобно? — и снова эта лицемерная учтивость. Сяо Чжаню удобно, чтобы СиЭсДжи не лезли в его дела в Европе и не угрожали Америке. Но на это им, конечно, плевать. — Удобно, — ледяным тоном отзывается Сяо Чжань. — До завтра. Он нажимает на значок завершения вызова и тихо стонет, когда трансляция прерывается. Он оседает на стол, зарываясь пальцами в свои волосы, оттягивает так, будто вот-вот выдернет пучок. Что же он наделал? Теперь все полетит к чертям. Все его труды, труды каждого человека в его команде, вера его родителей в него не оправдается уже второй раз, доверие партнеров тоже. У Сяо Чжаня ощущение, что он вот-вот разревется или разнесет весь кабинет к чертям. И неизвестно, что из этого лучше. Накатывает безысходностью. И вроде бы нельзя поддаваться панике, надо искать выход, но… От одной мысли о том, как слаженно сейчас все летит к чертям, все внутренности будто обращаются в камень, не давая даже подняться со своего кресла. Надо успокоиться, надо собраться, потому что еще ничего не решено. Чжань медленно выдыхает, подавляя рефлекс просто встать, выйти в дверь и больше никогда не возвращаться, а затем жмет на кнопку селектора. — Зайди ко мне, — голос звучит абсолютно ровно, и уже за это Чжань благодарен. — И захвати Тайлера с собой. Ибо и Тай появляются через пару минут. За это время Сяо Чжань успевает найти на своем компьютере договор с СиЭсДжиГрупп и с ПринсипальИнвест. Он как раз открывает первый, когда за вошедшими закрывается дверь. — Что он сказал? — спрашивает Ван Ибо прямо с порога, а затем, встречаясь с глазами Чжаня, судорожно выдыхает. Сяо Чжань обреченно посмеивается: похоже, его страх написан у него на лбу. — Он сказал, что если я не разорву отношения с ПринсипальИнвест, то он прекратит поддержку американского БигПич, — лаконично говорит Сяо Чжань обоим вошедшим, а затем поворачивается к Тайлеру. — Насколько я помню, ни в одном из договоров не упоминалось о запрете на взаимодействие с какими-либо другими организациями. Но я все равно хочу, чтобы мы с тобой сейчас это проверили. И еще нам надо рассчитать, сколько мы должны будем заплатить Принсипаль, если разорвем договор при условии, что не хотим судиться с ними. — Понял, — кивает Тайлер, прихватывая стул и подтаскивая его ко столу Чжаня. — Ибо, тебя я позвал для того, чтобы ты просто был в курсе, что происходит. Не распространяйся пока об этом. Можешь идти дальше работать, — говорит Чжань, натянуто улыбаясь своему секретарю, который замирает в метре от рабочего стола своего босса. — Я хочу помочь, — не хочет уходить Ван Ибо. — Вряд ли ты сможешь, — вздыхает Сяо Чжань. — Если у тебя есть возможность, разгреби все дела на завтрашнее утро, потому что оно у нас точно будет насыщенным. — Хорошо, — Ван Ибо мнется еще секунду. — Если что, зови. — Конечно, — успокаивает его Сяо Чжань под пристальным взглядом Тайлера. Ван Ибо уходит, а Чжань и Тай принимаются за проверку договоров. На вычитку у них уходит чуть больше двух часов. По итогу, память Сяо Чжаня не подводит, потому что ни в одном из договоров нет ни слова о том, что какой-то из сторон нельзя вести дела с конкретными или абстрактными организациями. Это было ожидаемо. На расчеты компенсации за нарушение условий договора уходит еще час. Сумма выходит баснословная. Настолько, что ни о каком открытии завода в Европе и речи быть не может, как и о делах в Европе в принципе. Сяо Чжань вогнал компанию, построенную его отцом, в убытки. Вопрос теперь стоит в том, насколько серьезными эти убытки будут. — Вообще-то, — тянет Тайлер, потягиваясь на стуле. — По договору они не имеют права заставить вас прервать отношения с ПринсипальИнвест, но с другой стороны они вполне могут ограничить свои взаимодействия с американским БигПич. Но ведь если они прекратят инвестиции в БигПич, то и сами перестанут получать прибыль от компании. — Мы все живем в условиях конкуренции, — Сяо Чжань трет лоб, пытаясь хотя бы немного собрать мысли в кучу. — Для них не будет проблемой найти кого-то другого в нашей нише. — Это плохо, — честно говорит Тайлер, Чжань лишь невесело кивает. А после бросает взгляд на часы, на которых уже без четверти десять. — Уже поздно, — констатирует Чжань. — Иди домой. Я еще немного подумаю над тем, что мы можем сделать. Если придет что в голову, завтра утром обсудим. Попробуй выспаться. Сьюзан передай, что она тоже свободна. Но когда Эванс уходит, в голову ничего, кроме ужаса и чувства вины, не лезет вообще. Перед глазами появляются только жуткие картинки того, что случится, кажется, уже неизбежно, потому что действительно логичнее потерять европейский БигПич, вместо того чтобы подвергать опасности американское отделение. Всё-таки все то, что говорили про него, оказалось правдой. Слишком молодой, слишком самоуверенный, зазнавшийся мальчишка, возомнивший себя кем-то, кто может играть во взрослые игры. А ведь отец поверил в него, даже настоял на том, что Чжань способен сразу встать на пост руководителя. Даже акционеры решили дать шанс. И прямо сейчас он просирает все это, будучи не в состоянии все это каким-то образом остановить, не говоря уже о том, чтобы исправить. Все шло так хорошо, чтобы в одночасье улететь в полнейшую задницу, где света в тоннеле уж точно не предвидится. Сяо Чжань снова зарывается пальцами в волосы, отчаянно пытаясь придумать, что же делать. Конечно, надо позвонить отцу, чтобы как минимум поставить его в известность о том, что его сын облажался. Но это он сделает вечером по Атланте, в полночь по Неаполю. А пока попробует найти хоть какой-нибудь способ, чтобы хотя бы смягчить удар. За размышлениями проходит еще почти час. Страх чередуется с чувством абсолютной обреченности, сначала меняясь, а затем сплетаясь с ним в единое целое. Отказываться от инвестиций ПринсипальИнвест кажется полнейшим бредом. На это нельзя идти, это повлечет за собой потерю инвестиций, возмещение компенсации и порчу деловой репутации. Это полностью уничтожит европейский БигПич и бросит тень на всю компанию, которая зарекомендует себя как недобросовестный контрагент. И тогда о новых инвесторах можно забыть. Но отказать СиЭсДжиГрупп нельзя, потому что от них напрямую зависит американский костяк компании, в который, конечно, инвестиции стекаются реками, но отсутствие одной из самых крупных нанесет такой ущерб, от которого придется потом восстанавливаться годами. И какой бы вариант он ни выбрал, это в любом случае закончится катастрофой. Сяо Чжаню снова плохо, он злится и чувствует себя настолько глупым и бессильным, что самому смешно. До истерики. Черт, он так радовался тому выгодному контракту, подписанному с Эмилио Кабрера, чувствовал себя таким окрыленным, потому что у него получилось. Получилось сделать что-то очень выгодное и правильное самому. А в итоге он не просто облажался, он поставил под удар всю компанию. Компанию, которую своими руками создал его отец, часть которой доверили ему… А он… Он просто глупый зарвавшийся мальчишка, который ни на толику не столь же талантлив, как Сяо Цзэ, да и в принципе ничего из себя не представляет. И одно дело, если бы он был просто дураком, транжирящим деньги, но нет… Он взял на себя ответственность за бизнес, за людей, с которыми он переехал сюда, за их судьбы, карьеру. И не смог. Какой же идиот. Дверь в кабинет открывается с тихим щелчком, заставляя Сяо Чжаня поднять взгляд на вошедшего. — Ибо? — и Сяо Чжань действительно удивлен. Он был уверен, что остался в офисе один в своем отчаянии и страхе. Лишь через секунду он понимает, что Ван Ибо ждал, пока его отпустят домой, потому что таков уж рабочий день его секретаря. Чжаня снова захлестывает чувство вины с головой. Черт возьми, этот парень работал не покладая рук эти месяцы, не спал вместе с ним, погибая над переводами и письмами. А теперь весь его труд оказался напрасным лишь из-за глупости его начальника. А сейчас он просто забыл о Ван Ибо, которому тоже нужно время на отдых, которого нужно было отпустить еще часа четыре назад. И как можно быть таким никчемным руководителем? — Чёрт, я забыл отпустить тебя. Прости… — Забей, я бы все равно не ушел, — качает головой Ибо, подходя ближе. — Если бы я оставил тебя тут, ты бы просидел в этом кресле до утра. — Звучит как охуенная идея, — вздыхает Сяо Чжань. Веселость в его сарказме отсутствует напрочь. — Тебе надо отдохнуть, — говорит Ибо. Как всегда. На самом деле Ван Ибо повторяет это слишком часто в последнее время. — Я не смогу, — отзывается Чжань. — Даже если я лягу спать, я не усну… Я чувствую себя совершенно бессильным. У меня рушится жизнь, у моих сотрудников рушится жизнь, у тебя, в конце концов, рушится жизнь. А я ничего не могу сделать… Мне приходится выбирать между ужасно плохим и максимально хреновым. И это в любом случае будет конец. Мы не выплывем из этого… — Если мы не можем ничего сделать, может, лучше отпустить ситуацию? — осторожно предлагает Ибо, на что Сяо Чжань лишь скептично хмыкает. — Как я могу отпустить ее? — Не знаю, — пожимает плечами Ибо, обходя стол и подходя к Чжаню, полулежащему в кресле, почти вплотную. — Тебе нужно хотя бы немного выдохнуть. Иначе у меня такое ощущение, что ты не доживешь до утра. — Как выдохнуть, когда у меня сначала производство встает, а потом оказывается, что все, над чем мы работали, летит в жопу? — Сяо Чжань трет глаза, а затем ни с того ни с сего бьет по столу кулаком. Так, что ручка, лежащая на гладкой поверхности, подскакивает, прокатывается по столешнице и падает на пол. Никто не обращает на нее внимания. — Как же я все это ненавижу! — Поехали, — спокойно говорит Ибо, касаясь кончиками пальцев чужого плеча. — Куда? — не понимает Сяо Чжань. Он слишком быстро тонет в своих мыслях, чтобы поддерживать адекватный разговор. — Снимать стресс, — размыто отвечает Ван Ибо. — Каким образом? — недоверчиво морщится Чжань. Единственное, что сейчас может снять его стресс — неожиданное заявление СиЭсДжи, что они забирают свои слова обратно. — Ну, знаешь, — расплывается в ехидной улыбке Ибо. — Секс хорошо снимает стресс. — Чего? — Сяо Чжань широко распахивает глаза, глядя на хихикающего Ибо. Ему ничерта не смешно, но и злиться на Ибо он не может. В конце концов, виноватый в этой ситуации всего один, а Ван Ибо пытается сгладить ситуацию как может. — Да успокойся, — Ибо прихватывает его за плечо и тянет вверх. — Никто не будет посягать на твою божественную задницу. — Следи за словами, — вяло одергивает своего секретаря Сяо Чжань, однако поддается, все же поднимаясь со своего места. — Куда ты меня тащишь? — Доверься мне, — просто говорит Ибо, подталкивая своего босса к выходу из офиса и не забывая щелкнуть выключателем света. — Сомнительная перспектива, — бурчит Сяо Чжань, спускаясь по лестнице за своим спутником. Ибо коротко оборачивается на него, смотрит нечитаемо. И Чжаню вдруг становится стыдно за самого себя и больно за Ван Ибо. — Я не то имел в виду… — Да, я знаю, — отзывается Ван Ибо, когда они выходят на прохладный ночной воздух. — Не думай насчет этого. Попробуй забыть обо всем. Знаю, что сложно, но до утра ты все равно ничего не сможешь сделать. Отпусти все это. Держи. Ибо протягивает Сяо Чжаню шлем. Чжань хмурится, принимая тот из рук своего бывшего, а затем без лишних вопросов напяливает его на свою голову, щелкая застежкой под подбородком. В конце концов, хуже, чем есть сейчас, стать уже не может. Разве что они на скорости влетят в столб и умрут на месте. Что в свете последних событий, возможно, не худший исход, во всяком случае для него самого. А вот Ибо лучше бы выжить. — Держись крепче, — говорит Ибо, усаживаясь на своего «ниндзю» и подвигаясь чуть вперед, освобождая место для Чжаня. — Хорошо, — кивает тот, усаживаясь позади Ибо, обхватывая его руками за талию, льнет ближе. И наверное, даже не потому, что боится вылететь с седла. Ему просто нужно чувствовать, что есть кто-то, кто полностью уверен в том, что делает. Кто-то, кто на его стороне. Мотоцикл срывается с места, а все, что делает Сяо Чжань — обнимает крепче, чувствует под своими ладонями напрягающиеся мышцы, чужую силу, и ему самому становится спокойнее. Это ощущается так странно: скорость все растет, пролетающие мимо массивы домов сливаются в единую полосу, но вместо страха Сяо Чжань почему-то ощущает спокойствие. Полное. Ему нравится то, как бьет ветром в лицо, пространство как будто расплавляется, обтекает их со всех сторон, норовит утянуть за собой, расплющить, но и это не страшно, потому что он держится очень хорошо. Держится за того, кто, кажется, никогда не изменится. Мотоцикл дважды входит в поворот так, что Чжаню на одно короткое мгновение кажется, что они вот-вот рухнут, таким опасным кажется угол. Хотя он отдает отчет, что на самом деле все не так страшно. Хочется быть ближе, хочется перестать бояться, расслабиться и, как и сказал Ибо, отпустить ситуацию. И как когда-то давным-давно Сяо Чжань ныряет руками под выбившуюся из-за пояса рубашку парня за рулем. Ему кажется, будто Ибо вздрагивает, но скорости не сбавляет. И Чжань растворяется в этом чувстве, когда вокруг шумит ветер, скорость больше похожа на полет и когда кажется, что еще мгновение и вообще всё станет возможным. Они вылетают за границу города на полутемную трассу, где единственный ориентир — белые полосы разметки, которые в свете фар кажутся совсем призрачными. Точно нити, ведущие их двоих куда-то далеко-далеко, навстречу чему-то. И они мчатся прямо туда. И Сяо Чжань бы никогда не подумал, что на скорости в 200 миль в час он забудет о панике, которая захлестывала его в его кабинете. Он в прямом смысле улетает от нее, несется на бешеной скорости, оставляя где-то там позади ужас, страх, отчаяние и гнев. Он чувствует себя свободным, крепко-крепко держась за того человека, с которым хочет эту свободу разделить. С которым он ее уже делит. Мимо проносится автозаправка, поворот на какую-то ферму, автомобиль, едущий навстречу. И снова только они. Только бесконечная белесая полоса на дороге, увлекающая за собой. И бешеное рычание двигателя, которое сливается со свистом ветра, а еще с биением сердца человека, сидящего прямо перед ним. Нет, Чжань не может его слышать, только чувствует кончиками пальцев под чужой кожей. Его отпускает. Вроде бы он уже ощущал что-то подобное когда-то. Когда вдруг становится легче где-то в душе, когда внутри теплеет. Звон осколков внутри присоединяется к общему оркестру. Ладони сжимают чужую кожу чуть сильнее. Ибо что-то кричит ему сквозь ветер, но Чжаню не слышно. Ибо резко поворачивает снова, съезжая на второстепенную дорогу. Чжань сдавленно вскрикивает, но не от страха, скорее от неожиданности и совсем немного от какой-то совершенно нелогичной радости. Черт, его жизнь летит к чертям, а он чувствует за своими плечами крылья, обретенные только что. Он наслаждается свободой. Ну что за потрясающий глупец! Ибо чуть сбавляет скорость, как будто выискивая что-то в абсолютно одинаковом поле, окружающем дорогу с двух сторон. И Чжань испытывает что-то вроде разочарования, когда байк сбавляет скорость еще сильнее, а затем и вовсе останавливается у обочины. — Приехали, — уверенно произносит Ван Ибо, глуша мотор. — Куда? — резонно интересуется Сяо Чжань, оглядываясь по сторонам. Кругом, куда ни глянь — поле каких-то злаков. В неверном свете фар сложно определить, каких. — Слезай, — вместо ответа говорит Ибо, сдвигаясь назад, будто пытаясь вытеснить Сяо Чжаня с его места. Чжань хмурится, а потом послушно, правда не слишком грациозно сваливается с сидения, тут же сдирая с себя шлем. Ван Ибо соскакивает следом, тоже снимает защиту с головы, устанавливая их шлемы рядышком на сидении, и гасит фары байка, оставляя их двоих в кромешной тьме, которая правда кажется такой непроглядной только первые несколько секунд. Секунд через двадцать глаза привыкают к темноте, и в оттенках черно-синего начинают угадываться смутные очертания предметов. Сяо Чжань все еще не понимает, что задумал его секретарь, хотя сейчас, наверное, неуместно называть его так. Сейчас они совершенно точно не на работе, сейчас они друг другу… Бывшие возлюбленные? Бывшие? Возлюбленные? Его жизнь летит в тартарары, а он думает о том, кто для него Ван Ибо. Точно дурак. Нашел же время. Хотя, с другой стороны, когда как не сейчас… Ибо хватает Чжаня за руку повыше запястья и тянет за собой, сбегая вниз, оказываясь почти по пояс в траве, поворачивается к нему так, чтобы поймать, если вдруг тот попытается навернуться: в темноте и за густым покровом злаков совсем не видно, что там на земле под ногами. Однако все проходит без происшествий, Сяо Чжань приземляется рядом почти бесшумно. Ибо кивает. Это движение едва различимо в темноте, а затем направляется дальше, довольно медленно, ступает аккуратно, чтобы не оступиться. — Куда мы идем? — не выдерживает Чжань. Он понятия не имеет, что они забыли посреди ночи в непонятно чьем поле в нескольких десятках километров от города. — Подожди еще пару минут, — просит Ибо, не оборачиваясь, продолжая почти что тащить Сяо Чжаня за собой. Хотя едва ли тот сопротивляется. Проходит и правда еще минуты две прежде, чем Ибо останавливается, добредя почти до середины поля. — Вот здесь. — Что здесь? — Сяо Чжань тоже останавливается, снова озираясь по сторонам. — Здесь нет ничего. — Так и есть, — Ибо оборачивается, но его лица Чжань не может разглядеть. Он видит только поблескивающие в слабом свете убывающей луны глаза своего спутника. — Ты можешь здесь проораться. — Что сделать? — переспрашивает Чжань, предполагая, что Ибо, кажется, слегка тронулся. — Проораться, — как ни в чем не бывало повторяет Ван Ибо, а затем с легкой усмешкой продолжает. — Действенный метод. Особенно если секс нам не подходит. — Ты привез меня сюда, чтобы я… — Сяо Чжаню почему-то становится смешно. Он чувствует, как паника, оставленная там, в городе, постепенно настигает его, подкатывая очередной волной. — Попробуй, — советует Ибо, раскидывая руки в стороны, будто пытаясь объять все то пространство, что их окружает. — Оглянись. Здесь никого нет. Просто расслабься и покричи. — Здесь есть ты, — все еще не уверен в разумности идеи своего спутника Сяо Чжань. — Ты сам сказал, что я тебе никто, — хмыкает Ван Ибо, запрокидывая голову и вглядываясь куда-то в небо. — Так что стесняться некого. Хочешь, я начну? — Хочу, — неожиданно для самого себя говорит Чжань, чуть ежась. Ему немного неловко от одной мысли, что ему предлагают просто кричать в пустоту бескрайней ночи где-то на подступах к Везувию. — Ладно, — посмеивается Ван Ибо, отступая на пару шагов от Чжаня, поворачивается к нему спиной, лицом к луне и набирает в легкий побольше воздуха. — НЕНАВИЖУ ГРЁБАНОГО БЕЙКЕРА! ОН ЗАСТАВЛЯЕТ МОЕГО ЛЮБИМОГО СЯО ЧЖАНЯ ПЕРЕЖИВАТЬ! НЕНАВИЖУ-НЕНАВИЖУ-НЕНАВИЖУ! Его крик разносится над одобрительно шумящим полем. Трава будто вторит всему тому, что только что выкрикнул парень, который прямо сейчас усмехается, будто наслаждаясь произведенным эффектом, а затем поворачивается к Сяо Чжаню, который стоит, замерев, совершенно не зная, как ему быть дальше. — Твоя очередь, — просто говорит Ибо. — Это легко. Главное начать. Ух, дышать сразу легче. — Так, окей, — напрягается Сяо Чжань, поворачиваясь лицом к луне так же, как делал Ван Ибо несколько секунд назад. Тоже набирает побольше воздуха, открывает рот и издает звук, больше похожий на писк. — Стоп-стоп, — останавливает его Ибо, подходя ближе. — Так дело не пойдет. Ну-ка расслабься! Давай! Он неслабо хлопает парня по спине, будто подгоняя. Чжань слегка покачивается, делая шаг вперед чисто по инерции. — Ну же, — подначивает Ван Ибо, сжимая своего бывшего за запястье. — Давай, всё, что тебя бесит! Все, что раздражает! — Да понял я, — дергает плечом Чжань, высвобождаясь из несильной хватки Ибо. И думает обо всем, что произошло сегодня, вчера, позавчера, за последнюю неделю, месяц, год, прикусывает губу, втягивает прохладный воздух через нос, чувствуя, как он нагревается внутри от гнева, от страха, а затем запрокидывает голову назад, пропуская через себя этот воздух обратно, обращая этот выдох в крик. — НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ БЕЙКЕРА! НЕНАВИЖУ СИЭСДЖИГРУПП! НЕНАВИЖУ ИХ ВЫЕБИСТУЮ МАНЕРУ ГОВОРИТЬ! НЕНАВИЖУ, ЧТО ОНИ МНЯТ СЕБЯ БОГАМИ! НЕНАВИЖУ ЕБУЧИЕ НАГРЕВАТЕЛИ! НЕНАВИЖУ ЧЕРТОВЫ СКЛАДЫ, КОТОРЫЕ НИХУЯ НЕ РАБОТАЮТ, КОГДА НАДО! НЕНАВИЖУ, ЧТО Я НЕ МОГУ С ЭТИМ НИЧЕГО СДЕЛАТЬ! НЕНАВИЖУ СВОЮ БЕСПОЛЕЗНОСТЬ! НЕНАВИЖУ СЕБЯ! ЭТО БЛЯТЬ МОЯ ВИНА! ВСЕ МОЯ ВИНА! Последние слова звучат как помесь срывающегося крика и рыданий, Чжань выпускает из легких весь воздух, сгибаясь пополам. В ушах звенит от собственного крика, а ноги не держат совершенно. Он медленно оседает в высокую траву, даже не пытаясь устоять на ногах, когда его подхватывают чужие сильные руки. Он чувствует, как по щекам катятся непрошенные слезы. Когда он успел разреветься? Чжань чувствует под своими ладонями чужое тепло и цепляется за него, всхлипывая, утыкаясь носом в ткань пиджака на чужом плече. — Это я виноват, — выговаривает он сквозь слезы. Он даже не уверен, что Ибо понимает, что он говорит, но он все равно продолжает, срываясь на всхлипы, цепляясь руками за чужую спину, прижимаясь крепче. — Но я так устал… Я так хочу убежать, далеко-далеко. И мне страшно… Слезы продолжают катиться, и Чжань сам не понимает, что продолжает что-то шептать в плечо Ибо, который просто поглаживает его по затылку, по спине, совершенно не пытаясь как-то остановить его истерику. Все его тело трясет от больше не сдерживаемых рыданий, это копилось внутри слишком долго, а потому не может прекратиться моментально. Но Ван Ибо не торопит, лишь прижимает к себе крепче, как нечто самое дорогое в своей жизни, будто может своими объятиями сберечь, спасти. И Чжаню хочется верить, что он действительно может. Потому что рядом с ним тепло, рядом с ним становится в разы спокойнее. Нет, пиздец, который ждет его там, в большом мире, никуда не денется, но прямо сейчас и здесь есть он сам, есть Ван Ибо и есть бескрайнее поле, которое шумит на ветру, вроде бы вторя всему тому, что оно однажды услышало, а вроде бы нашептывая что-то свое. Внутри теперь не холодно, внутри не жжется пламенем, внутри больше не звенит оглушительно и жалобно. Осколки собираются вместе, сливаются воедино, снова превращаясь в нечто цельное в тех же руках, что однажды раздробили его в пыль. И наверное, Ибо не догадывается о том, что сейчас происходит внутри у Сяо Чжаня, потому что он все так же почти не двигается, просто обнимает и по-прежнему отдает свое тепло. Да и Чжаню не хочется шевелиться. Разве что он перестает нахально виснуть на Ван Ибо, теперь опираясь на свои ноги, а затем чуть отстраняется, чтобы заглянуть в чужое лицо. И черт, он не волнуется за то, что, должно быть, выглядит ужасно опухшим, потому что здесь все еще безбожно темно, и все еще единственное, что он видит — это поблескивающие в темноте глаза, которые почему-то сияют даже ярче, чем с полчаса назад, когда они только приехали сюда. Сяо Чжаню нужно что-то сказать, но все слова вылетают из головы как всегда в самый ответственный момент. Он просто смотрит на человека перед собой так, будто видит его впервые в жизни, а потом слабо улыбается. Конечно, разглядеть этого в темноте невозможно, но Ибо будто чувствует это, опускает ладонь на щеку Чжаня, стирает с нее соленую влагу. — Как ты? — спрашивает он робко. — Реву вот, как девчонка, — шмыгает носом Сяо Чжань. — Да, я слышу, — в голосе Ибо слышится улыбка. — Развел тут сырость. — Это все ты виноват, — шутливо пихает Чжань парня в плечо. — Я, — соглашается Ван Ибо, даже не пытаясь сопротивляться. — Ты не замерз? — Нет, — уверенно качает головой Сяо Чжань, и он снова улыбается. — Мне очень тепло. А ты? — Нет, — откликается Ибо. — Я бы стоял так всю оставшуюся жизнь. — У тебя бы затекли ноги, — говорит какой-то бред Чжань, на что Ибо лишь тихо хихикает, а затем наклоняется вперед, аккуратно целуя парня напротив в кончик носа. Он отстраняется так же быстро, как и сделал это, будто боится того, что за этим последует. Улыбка сползает с губ Сяо Чжаня сама собой, он смотрит на Ван Ибо секунду, другую, теряется в звездах в чужих глазах, а затем закрывает глаза и подается вперед, встречаясь губами с чужими. И наверное, стоило бы подумать о том, каково будет его партнеру целоваться с кем-то, кто только что ревел навзрыд, захлебываясь собственными слезами, но Чжань не думает. Он просто целует. Делает то, что стоило сделать уже давно. Он скользит рукой по чужой спине выше, путается пальцами в волосах на затылке, будто боится, что Ван Ибо захочет отстраниться. Но тот не хочет. Он лишь выдыхает от неожиданности, однако тут же перехватывает инициативу, прижимает Чжаня к себе за талию, целует нежно, сладко, на контрасте с соленым от слез. Сяо Чжань забывает о том, что ему вообще-то нужно дышать, цепляется за Ибо, упивается этим поцелуем, вкусом чужих губ и нежностью, так приятно разливающейся теплом по телу, легким головокружением и тем, как отчаянно бьется его собственное сердце, будто в попытке почувствовать все то, что могло бы чувствовать на протяжении последних трех лет, будто желая наверстать упущенное. Чжань отстраняется лишь на миг, чтобы глотнуть воздуха, потому что его нос заложен, а затем снова припадает к чужим губам, чувствуя на них улыбку, сцеловывая ее, заражаясь ею. — Ты не задохнешься? — хихикает в очередной поцелуй Ван Ибо. — Признайся. Что. Это. Был. Твой. План, — каждое слово сопровождается коротким поцелуем в чужие уже зацелованные губы. — Довести. Меня. До слез. А потом. Задушить. Вот таким. Образом. — О да, — Ибо целует Чжаня в уголок губ. — А на поле вывез, чтобы твое тело никто не нашел. — Я так и знал, — Сяо Чжань тычет пальцем в чужую грудь. — Ты разоблачен. И да, Сяо Чжань понимает, что несет полную ерунду, что должен сказать что-то совсем другое, но говорит глупости. И кажется, это всех устраивает. Ван Ибо просто нежно целует его в кончик носа еще раз и смеется. Они возвращаются домой, когда время переваливает далеко за час ночи. На дорогах совсем пусто, но Ибо все равно не гонит, будто пытаясь оттянуть момент расставания. Сяо Чжань не хочет, чтобы он торопился, он всю дорогу жмется крепче, наслаждаясь таким уверенным теплом этого человека. Он так скучал. Чёрт возьми, он понимает это только сейчас, когда чувствует под кончиками пальцев его кожу, а на губах все еще ощущается вкус его поцелуя. И да, возможно, Ибо еще солжет ему, возможно, предаст, но прямо сейчас он рядом. Он отдает свое тепло, держит рядом с собой, не позволяя Сяо Чжаню утонуть в своем отчаянии и страхе. Так хочется поверить. Ван Ибо останавливает байк напротив дома, где живет Сяо Чжань, ждет, пока тот слезет с байка. И Чжаню правда не хочется, чтобы Ибо уезжал, не хочется оставаться одному. У него даже мелькает мысль предложить Ибо остаться на ночь у него, конечно, в соседней комнате, однако ее приходится отмести, потому что ему еще предстоит разговор с отцом обо всех бедах. И это то, что ему придется сделать самому. Сяо Чжань снимает с себя шлем, протягивает его Ибо, который смотрит на него так, будто собирается что-то сказать, однако не говорит ни сразу, ни спустя две или три секунды. — Сними, — просит Чжань, касаясь кончиками пальцев шлема Ван Ибо. — Зачем? — не понимает тот, однако покорно стаскивает с себя защиту. Сяо Чжань быстро наклоняется к его губам, оставляет на них долгий, но не глубокий поцелуй, а затем сразу отступает назад на два шага, едва не спотыкаясь о бордюр. Еще секунда — и он никуда не уйдет. — Вот за этим. А теперь надевай обратно. Ибо подчиняется, смотрит на Чжаня сквозь опущенный лицевой щиток. Сяо Чжань поднимает руку на прощание, а затем разворачивается на каблуке, направляясь к своему подъезду. Сейчас его ждет один из самых страшных разговоров в его жизни. И лучше бы ему собрать свои растекающиеся мысли в кучу. И, возможно, терапия Ибо работает неплохо, но когда Чжань толкает дверь в свою квартиру, его снова окутывает чувством страха и безысходности просто потому, что сейчас все должно решиться. «Может, не так это и плохо?» — предполагает внутренний голос. И Сяо Чжаню очень хочется в это верить.