пропорции бесконечности;

Мало что в этой жизни могло выбить Олега из колеи, годы обитания в приюте научили быть готовым абсолютно ко всему. Любые развития событий становились не более чем новым опытом, добавляя интереса, любые неурядицы - ерунда, надо лишь приложить чуть больше усилий и спокойно двигаться дальше. Но, последние пару месяцев, все как будто бы шло наперекосяк. Учителя в школе неустанно твердили о важности экзаменов, поступления и дополнительных занятиях, воспитатели регулярно напоминали, что скоро они покинут стены приюта и будут сами по себе. Все это нагнетало обстановку донельзя, а Сережа морщился от каждого подобного комментария. Не то, чтобы сам Олег не осознавал важности грядущих событий. Просто ему не очень нравилось, когда его насильно заставляли тревожиться о чем-то столь тривиальном, как экзамены. Учился Волков объективно хорошо, звезд с неба не хватал, но и не прозябал на обочине жизни. Честно сказать, когда твой лучший друг - гений, сложно не подтянуть тригонометрию, надо прямо-таки постараться, чтобы плохо учиться. Серега старательно избегал участи частного репетитора, изредка помогая другим ради получения собственной выгоды, но для Олега делал исключение, с готовностью объясняя любую непонятную тему столько, сколько потребуется. Олег это ценил, но разговоры о будущем делали ему грустно. Да и вообще, система образования оставляла желать лучшего. Как можно в здравом уме сейчас требовать от него знать, чего он хочет делать всю оставшуюся жизнь? То есть ему надо вот сейчас решить, в чем он будет хорош, на чем он будет зарабатывать и что станет в буквальном смысле основой его личности? А как быть, если ему все не нравится, он во всем посредственен и делать ему не хочется ничего? Да, Олег, несомненно, понимал, что поступление в Эконом - вполне здравое решение. В современном мире подняться с колен можно только крутясь рядом с деньгами. Серый пытался подбодрить его, напоминая, что поступление в буквальном смысле в его кармане, потому что сиротские льготы никто не отменял. Проблема была в том, что Олег не переживал, что не поступит. Гораздо сильнее его напрягало плохо различимое чувство, что он не станет потом учиться. Да и работающим в офисе с бумагами он себя видел смутно. Впрочем, долго переживать Олегу свойственно не было. Вместо бесконечной рефлексии Волков предпочитал заниматься делами. А дел у него, действительно, было не мало. Помимо стандартного набора из школы, домашки, тренировок и изучения узлов было решено выбрать себе дополнительное хобби, и так Олег обнаружил себя в Васьковской комнате с гитарой в руках. Откуда у Васька была гитара достоверно известно не было, и, конечно же, приют полонился легендами о ее происхождении. Впрочем, спрашивать владельца об этом никто не спешил, потому что, во-первых, знать откуда у Васька что берется было себе дороже, а во-вторых, тогда сразу бы исчез ореол неизвестности. Сережа на его новое увлечение смотрел скептически, но никак не комментировал. Сказать по правде, Олег и сам не понимал, зачем ему это нужно. Ленка кокетливо сообщила, что между парнем, играющим на гитаре, и тем, что на гитаре не играет, любая уважающая себя девушка выберет первого. Такая постановка вопроса и вовсе показалась жутчайшим обобщением. Мозг услужливо подсказывал, что ему требуется занять чем-то руки и отключить мозг. Гитара Олегу упорно не поддавалась. Васек настаивал, что дело в том, что Волков не вкладывает в игру душу, и упорно дергал колки в попытке натянуть струны потуже. Сам Волков подозревал, что всему виной то, что учитель из Васька такой себе, но вслух не жаловался. С тех пор, как несколько месяцев назад вечеринки были негласно упразднены, любой досуг был на вес золота. - Я считаю, что тебе надо стать поваром. Глупо растрачиваться на что-то, что тебе не интересно, только потому что это экономически выгодно, простите за каламбур. Зря ты, что ли, сколько лет вокруг кухни отирался, - Ленка валялась на Васьковской кровати, меланхолично качая одной ногой над полом, и теребила пальцами веревочки от своей толстовки. Выглядели они уже довольно жалко. Олег хмыкнул. Для тех, кто находился в приюте номер 12 уже достаточно долго, не было новостью, что Волков был единственным воспитанником, которого допускали в святая святых - кухню. Как и большинство персонала, поварихи не могли ему отказать и дозволяли Олегу сначала просто присутствовать при приготовлении пищи, а затем и вовсе даже участвовать в процессе. Он никогда не пытался использовать в своих интересах возможность находиться за дверью с надписью "только для персонала", вероятно это и подкупало взрослых, другого объяснения как-то не находилось. Хотя, Олег его особо и не искал. - Вряд ли я смогу попасть в какую-нибудь новомодную кулинарную академию, чтобы стать шефом мирового класса и начать прилично зарабатывать, а делать шаверму где-нибудь в Мурино - сомнительная перспективка, - будущий экономист пожал плечами, покорно принял в руки протянутую Васьком гитару и зажал Си бемоль. Ленка грустно улыбнулась. Конечно, в ее словах имелась большая доля правды - процесс нарезания и помешивания овощей Волков находил очень умиротворительным. - Оле... - Олег вскинул голову на появившегося в дверях Разумовского, который осекся на середине его имени и, нахмурившись, оглядел обстановочку. Ленка перестала мотылять ногой и подсобралась на кровати, Васек поджал губы и потянулся к Олегу за гитарой. - Сорри. Привет, ребят. Олег, можно тебя на секундочку. В коридоре тускло мерцала лампочка, в очевидной готовности перегореть в ближайшее время. Завхоз, конечно же, тянул с заменой до последнего. Отойдя от открытой двери на достаточное расстояние, Серега остановился, закусил нижнюю губу и в волнении заломил руки. Олег с непоколебимым терпением ждал, пока Разум созреет высказаться. Иногда это могло занять некоторое время, но не в этот раз. - Ванька́ тетка на праздники забрала, а Темыч разболелся и его забрали в медичку, - в конце концов сообщил Серый. Волков на секунду вытаращил глаза, потом выпалил: "Ну наконец-то!", и, схватив друга за руку, потащил в сторону их комнаты. - Ты может Ленке хоть скажешь, что уходишь? И Ваську, - даже не подумав притормозить, Олег покачал головой: - Как-нибудь догадаются, не глупые. В общем-то, это была главная неурядица, досаждавшая Олегу - сначала не было веревки, потом не было возможности. Он уже дотренировался до ручки, узлы снились ему по ночам во всем своем великолепии, а испробовать мастерство в деле шанса не предоставлялось. И ему, и Серому было понятно, что душевая, хоть и являлась удобным вариантом для полуночных развлечений, совсем не подходила для долгосрочного пребывания по массе причин. Главная из них — это отсутствие комфортных условий, да и не спать ночью дальше привычного было дурацкой идеей. Даже сейчас Волков ощущал, что явно не досыпает, хотя длительность их нахождения в душе не сильно увеличилась, благо водичка всегда долго грелась. Удобная среда в ходе парламентских переговоров была выторгована насовсем. Несмотря на все это на прошлой неделе Олег с треском провалил школьные соревнования по стрельбе из винтовки, заняв третье место. "А должен был занять первое, ведь всем известно, что стреляешь ты лучше всех в этой школе" - не преминул с укором сообщить Саныч и разверзнулся сорокаминутной лекцией о внимательности и ответственности. Впрочем, на районные соревнования все-равно решили отправить именно его, так что потери были не значительными. Что не мешало Серому недовольно морщиться, бубнить о концепции вины и торжественно обещать, что сопроводит его на стрельбище в следующий раз и, если потребуется, бросится под пули, лишь бы Волков выиграл. Если бы проводились соревнования по закатыванию глаз, Олежа стал бы безоговорочным победителем. Веревку Олег добыл, приложив некоторые усилия. Сначала хотел выпросить у завхоза, но тот проявил чудеса стойкости, заявив, что не понимает, на кой черт ему понадобилось 7 метров джута, но явно не для чего-то хорошего, потому что все они отбросы общества и способны только на околопреступную деятельность. Олег хотел бы поспорить, и даже пытался, но все было тщетно. Вариант кражи необходимых объектов с подсобки был отброшен сразу чисто из гордости. Пришлось обменивать у Антона три сочинения по литературе на бутылку бормотухи и вновь идти к завхозу на поклон. Против лома нет приема, это всем известно, поэтому моток нужной длины благополучно обрел свое место под волковской кроватью. Серый закатил глаза и разразился тирадой про коррупцию в низах общества, что было вполне справедливо. Олежа благосклонно согласился, что рыба гниет с головы и напомнил вмиг притихшему Разумовскому, что других вариантов достать веревку они не нашли. Вот с местом было сложнее, поскольку кроме их спальни других подходящих не было, и тут вставал вопрос их дорогих соседей. При составлении своих наполеоновских планов Волков набросал схему получения реквизита и необходимых навыков, и, конечно, предполагал, что не все будет идти как по маслу. Про многолюдность окружения вот только совсем не подумал, а вуайеризма и эксгибиционизма в Сережином списке и правда не было. В принципе, пацаны были адекватными ребятами и вполне успешно уживались с ним и Серегой уже несколько лет. В их комнате предполагалось пять жильцов, но на деле было четверо. Макса в конце августа забрали в семью, что произвело настоящий фурор, поскольку в их возрасте уже никто на такое не рассчитывает. Серега с Олегом сошлись во мнении, что подобное развитие событий для них было бы крайне нежелательным. Предполагалось, что на освободившееся место кого-то подселят, но этого до сих пор так и не произошло. Темыч был очень тихим и лишний раз не отсвечивал. Он считался "ребенком с особенностями", но, видимо, недостаточными, чтобы определить его в интернат для инвалидов. По сути, вся его особенность внешне проявлялась в том, что он периодически переезжал пожить в медицинское крыло. С Ваньком все было чуть сложнее, его родители бухали как не в себя, за что были лишены родительских прав. Честно говоря, Олег не мог решить, что хуже - не иметь родителей вообще, или иметь таких, которым настолько на тебя наплевать. Поначалу Ванёк дико бунтовал и несколько раз даже сбегал из приюта обратно домой, но каждый раз был возвращен, затем с годами все-таки успокоился. Все это время его тетка пыталась добиться опеки, но не могла ее получить из-за каких-то бюрократических проволочек - толи метров в квартире не хватало, толи мужа работящего. В конце концов воспитатели пошли ей навстречу и позволили забирать Ваню домой по праздникам. Условно это было совершенно противозаконно и, если бы кто-то узнал или что-то случилось в его отсутствие, полетели бы головы, но факт оставался фактом. Пирожки с картошкой от ваньковской тетки были изысканным деликатесом для всех жильцов их спальни. Олег втащил Сережу в комнату, быстро огляделся, захлопнув дверь, и подпер ее стулом. - Раздевайся, - не откладывая в долгий ящик, Волков рухнул на колени перед кроватью и выудил из-под нее аккуратно смотанную веревку. Сережа усмехнулся. - Вот так сразу? А как же прелюдия? - То есть двух месяцев прелюдии тебе было недостаточно? - Олег закатил глаза, кинул моток на Серегину постель и решительно к нему приблизился, вжимая друга в дверь глубоким поцелуем. Когда он наконец отстранился, Разумовский жадно втянул в себя воздух. Глаза у него блестели. - Может подождать? Вдруг Ленка придет тебя искать? - Не придет. Раздевайся, - у Олега имелся невероятный запас терпения, но даже ему уже поднадоело ждать. Коль скоро звезды сошлись, и комната была в их распоряжении, тратить время он не собирался. Меж тем Серый разделся до трусов и завел руки за спину, на что Олег покачал головой и указал рукой в район Разумовских лодыжек. Сережа послушно встал на колени. Процесс связывания шел быстрее, чем ожидалось, таки не зря он занимался этими узлами практически каждую свободную минуту. Начинался путь с горла через спину, каждая Серегина рука была обвязана путами, между собой руки тоже связывались. Дополнительно Олег дважды пропустил веревку через торс, сверху и снизу, периодически интересуясь у Разумовского - "как тут?", "нормально?", "не туго?". В этом деле самым важным было сохранить баланс, чтобы не перетянуть обвяз слишком сильно, но и не оставить его слабым. К тому же, Волков не был уверен в составе веревки, и ему совсем не хотелось, чтобы у Серого остались ожоги. - Если что-то где-то ощущается не очень, пожалуйста, сразу говори, - еще раз повторил Олег, проверяя очередной узел. Нижняя часть была самой сложной, поскольку ему надо было делать так, чтобы Разумовский не смог подняться с колен, но мог, при необходимости, передвигаться не вставая. - Да, да, как договаривались. Но я так долго ждал, что готов потерпеть незначительные неудобства. - Ждал он, посмотрите на него. Сначала его тысячу лет уговариваешь, а потом выясняется, что он ждал. - Ты пользуешься тем, что я связан. Напомни потом тебя ударить за этот комментарий. - Обязательно, - Олег затянул последний узелок и оценил свою работу. А посмотреть было на что. Никогда в своей жизни он еще не видел чего-либо столь зачаровывающего, как Сережа в этот момент. Сосредоточенно прищурившись, Волков дотронулся до напряженных мышц над лопаткой Разумовского. Кому и зачем нужно искусство? - Красиво получилось? - еле слышно прошептал Серый и затаил дыхание. Олег передвинулся, чтобы оказаться в поле его зрения, поправил растрепавшиеся рыжие волосы и внимательно посмотрел в глубину синих глаз: - Очень. Серега чуть заметно улыбнулся и Волков прочистил горло. - Так. В общем. Еще раз. Любые действия только по разрешению. Говорить можешь, только если я к тебе обращусь, да, нет, пожалуйста. При ответе называй меня Мастер. Если что-то не так, сразу говори. Повтори стоп-слово. - Иволга. - Хорошо. Водички не хочешь? - Нет. Олеж... - Да? - Сережа сглотнул и опустил взгляд: - Ни в чем себе не отказывай. - Все по списку, - Олег легонько чмокнул влажные губы Разумовского и выпрямился, придерживая его за подбородок пальцами. - Я бы мог оставить тебя тут и уйти. Впрочем... Стой тут, пока не позову. Глаза в пол. - Да, Мастер, - Серый безропотно опустил голову. Было в этом что-то фантасмагоричное, и в то же время - естественное. Олег снял майку и потянулся, наслаждаясь расслаблением мышц, затем подошел к столу, где выложил ножницы (на случай, если надо будет экстренно Серегу развязывать), поставил бутылку воды (обязательно потом надо будет его напоить) и прислушался. Дыхание у Разумовского было спокойным и ровным. Чудесно. Подхватив с кровати Сережи книгу по Истории искусства, он демонстративно погрузился в чтение. Сосредоточиться на тексте было весьма сложно, но Сереже надо было прочувствовать обвязку, а Олегу - сконцентрироваться. Он никогда не ощущал нехватки властности внутри, но в их повседневной динамике стремился все контролировать именно Разумовский. И да, Волкову хотелось ему угодить, в этом была вся суть происходящего. Полчаса спустя Олег оторвался от созерцания портрета сына Рубенса, почувствовав, что на него смотрят, и тяжело вздохнул. Спохватившись, Серый торопливо вновь опустил взгляд, но было уже слишком поздно. Покачав головой, Волков отложил книгу, и неспешно направился в его сторону. - Знаешь, что бывает с теми, кто не слушается? Их наказывают. Посмотри на меня, - Сережа осторожно поднял на него взгляд. Его ресницы тихонько подрагивали. Удовлетворенно ухмыльнувшись, Олег кивнул и точным движением ударил Серого тыльной стороной ладони по щеке. Голова по инерции качнулась влево, рыжие локоны полыхнули пожаром, резко колыхнувшись. Звон пощечины гулом повис в воздухе. Разумовский глубоко вздохнул и вновь выпрямился. - Ты меня огорчил. Тебе следует извиниться. - Простите, Мастер. - Иди за мной, - Олег сел на край своей кровати, ожидая, пока Серый доберется до места назначения. Учитывая обвязку, передвижение давалось ему довольно тяжело. Разум сосредоточенно сморщил лоб, но сдаваться не собирался, мышцы под веревкой напоминали мрамор, на коже уже был отчетливо виден узор из узлов. Заняв позицию у волковских колен, он вновь безропотно опустил голову. Его член выразительно натягивал ткань трусов. Олег загреб в охапку рыжие волосы на затылке, заставляя Сережу беззвучно сморщиться, и, коснувшись носком ботинка напряженного стояка, склонился к его уху: - Тебе нельзя кончать, пока не кончу я. Разумовский вздрогнул, и тихонько выдохнул положенное "Да, Мастер". Олег легонько укусил его за мочку уха и отстранился, изучая столь знакомое лицо. Никогда еще Волков не видел своего друга до такой степени расслабленным. Обычно прямой, как струна, с фальшивым спокойным нейтралитетом на фасаде, Серый всегда был готов морально уничтожить собеседника, если почувствует опасность или подвох. А он постоянно их ждал. К изучению взглядом Олег добавил мягкие прикосновения пальцами, словно слепой, старающийся уловить ускользающую красоту. - Ты просто маленькая шлюшка, которая мечтает быть наказанной, - бархат голоса прорезал пространство, ладонь скользнула по покрасневшей после удара скуле. Кожа Разумовского горела, но следа не должно было остаться. Указательный и средний пальцы легонько дотронулись до подрагивающих губ, и Сережин рот приоткрылся, позволяя Олегу протиснуть их внутрь. Влажный язык моментально облизнул фаланги. Олежа улыбнулся и несильно надавил на челюсть вниз: - Открой рот пошире, я знаю, что ты можешь. Щеки Серого залились румянцем, и он покорно подчинился. Свободной рукой Олег бесстрастно расстегнул ремень на джинсах. Вжикнула молния. - Можешь приступать. - Спасибо, Мастер. *** Сережа проснулся от теплого дыхания в свой загривок. Рука Олега крепко обнимала его за пояс, ладонь коварного ублюдка залезла под Сережину футболку и покоилась на животе. Разумовский приоткрыл правый глаз и убедился, что в комнате они все еще одни. - Не припоминаю, чтобы приглашал тебя на обнимашки, - не то, чтобы ему не хотелось, но кто-то же должен был помнить про границы. Олег издал что-то неразборчивое и потянулся. - Наверное, ты во сне повернулся на бочок. Ты знаешь, для меня это как магнит, - довольный собой, Волков зарылся носом в его волосы. Сережа сердито пихнул его локтем и перевернулся на другой бок, чтобы встретиться с другом лицом к лицу. Кровать жалобно скрипнула. Вдвоем они еле-еле на ней умещались. - А если бы Темыч вернулся? - Ночью? Брось. Да и дверь все еще закрыта. Успокойся, - Сережа насупился и замолчал. Вчера вечером он был таким уставшим, что в душ решено было не идти, ограничившись обтираниями мокрым полотенцем. Олег долго-долго растирал его мышцы после снятия веревки, и все, чего хотелось Разумовскому - чтобы этот момент никогда не кончался. Он прекрасно понимал, что сам себя загнал в эту ловушку. Соглашаясь на уникальное предложение фонда имени Олега Волкова, Сережа слукавил, предполагая, что запретный плод сладок, и быть может, если он получит желаемое, у него перестанет перехватывать дыхание от волковского великолепия. Уже сейчас, по прошествии времени, Разумовский понял, что в глубине души сразу знал, что этого не произойдет. Получив возможность беспрепятственно трогать Олежу руками, Сережа случайно открыл дверь, которую не следовало открывать. Он хотел большего. Он жаждал заполучить Олега себе, всего, целиком. Каждый поход до школы в компании Ленки стал настоящей пыткой, и пока она счастливо цеплялась за рукав Волчьего пуховика, скользя по гололёду своими заношенными сапожками, Сережа малодушно представлял, как она ломает ноги, или попросту проваливается сквозь землю. Но нет, это было бы несправедливо по отношению к Олеже. Он заслуживает быть счастливым. Сережа взял за правило, всякий раз, когда его охватывает чувство собственничества, осаживать себя, напоминая, что Олег ему ничего не должен. Они просто друзья, друзья с привилегиями, причем привилегии получает именно он, Разумовский. Нужно радоваться тому, что есть, и пока имеется такая возможность, получать удовольствие от Волковской компании. И не наглеть. Удовольствие было с горчинкой еще и потому, что Сережа все чаще стал задумываться о том, что будет дальше. С ним и его жизнью. Конечно, найти высокого, широкоплечего брюнета - не такая уж сложность, но вряд ли кто-то когда-то хотя бы относительно приблизится к Олегу, достигнет той же значимости и важности. Осознавать, что достиг пика близости к семнадцати годам и скоро все потеряешь, было ой как не сладко. Вместо того, чтобы предложить Олеже тревожный сон на узенькой тесной постели, он промолчал. Только для того, чтобы Волков все равно утром оказался под боком. - И что вот с тобой делать? - меланхолично глядя в потолок пробубнил Сережа себе под нос. - Понимаешь, Серый, я - сирота. Мне в жизни не досталось человеческого тепла. И вот оно мне потребовалось. Разве можешь ты отказать сироте в утренних обнимашках? Разве у тебя совсем нет сердца? - Разумовский закатил глаза, еще раз пихнул Олега в бок и уткнулся лбом ему в плечо. - Ты как? - уже серьезно поинтересовался Волков тихим шепотом, крепко прижимая его к себе. Сережа хмыкнул. Ему было настолько отлично, насколько вообще возможно. Улыбку Олега он почувствовал, даже не видя его лица. Просто знал, что она там сейчас есть. - Можно вопрос? - Сережа поднял на Олега лицо и, изучив беспристрастное выражение, кивнул в ответ. - Почему тебе захотелось именно этого? Разумовский выдохнул и задумчиво пожевал нижнюю губу. У Олега явно имелась своя теория на сей счет и было бы глупо после стольких лет дружбы пытаться придумать удобоваримую ложь. - Дело в контроле. Это очень двояко. Мне кажется, что мне его не хватает. И, как ты знаешь, мне сложно не контролировать каждую мелочь каждого события каждую секунду своего существования. Для меня... невозможно отпустить. Потому что кажется, что если я хоть на секунду утрачу контроль, то потеряю все. Но, в то же время, я не могу расслабиться и, соответственно, очень устаю. Чтобы отдаться чувствам и получать удовольствие, мне надо... - Чтобы у тебя забрали контроль. Понятно. Сережа улыбнулся, выпутался из объятий и сел на кровати. Понятно ему. Лицо его приняло торжественное выражение: - Надо спланировать следующий раз. Я хочу, чтоб ты меня трахнул! - Обо что? - увернуться от подзатыльника Олежа не успел, и со смехом закрыл голову на случай, если будут еще удары. - Так, ладно. Спланируем, конечно. Ну, нужны презервативы, смазка. Я мог бы... - Ну уж нет! Даже не думай! - Сережа встрепенулся и залез на Олега сверху, с возмущением тыча пальцем тому под ребра. - Ты не пойдешь к своему "парню" за презервативами! Это уже слишком! Я тебе запрещаю! Волков расхохотался и протянул к Серому руки в попытке взяться за бедра, за что получил хлесткий удар по кистям, мол, "смотри, но не трогай". Ишь чего удумал. - Твоя ревность не обоснована, Никита совершенно не в моем вкусе. У него борода, а ты знаешь, как я отношусь к бородам, - Олежа едва сдерживал новый приступ смеха. - Ты просто завидуешь и мечтаешь отрастить такую же. - Вот еще! Ладно, что ты предлагаешь? - Смазку можно чем-нибудь заменить, а презервативы... Обойдемся без них, - Олег вмиг посерьезнел. Сережа цыкнул и качнул задницей, надеясь, что способ "возбудим, дадим чуть позже" возымеет эффект. - Не смотри на меня так. Сам подумай. Очевидно, что у меня никого не было, я чист. А ты... Ленка слишком приличная. И... Олеж, ты самый задроченный на порядке человек в этом городе, уверен, что с кем бы ты там не спал - предохранение было на 400 процентов. Волков явно был не убежден и продолжал хмуриться. Да, уболтать этого зануду будет не так просто. - Это не серьезно, Серег. Это твое здоровье. Я могу врать о своей чистоплотности и сексуальном опыте. Или просто врать. Может, у меня врожденные гепатит, СПИД, сифилис или рак, почем тебе знать? Нельзя так рисковать. Сережа закатил глаза и навис над Волковым, упираясь обеими руками в кровать: - О, спасибо фонду Олега Волкова за секс-просвет. Напоминаю вам, что мы живем в государственном учреждении, где проходим регулярное медицинское обследование. Если бы у тебя был гепатит, СПИД, сифилис, или рак, если уж на то пошло, мы бы были в курсе. Не вредничай. Ну Олееежааа! - потеряв надежду сбить с лица друга хмурость, Сережа прибег к последнему приему, и принялся осыпать лицо Волкова частыми поцелуями. - Ладно, ладно! Господи! Но! Пообещай мне, что когда потом ты будешь делать это с кем-то другим, то всегда - ВСЕГДА - будешь предохраняться, - радостная улыбка сползла с лица Разумовского, слова Олега кирпичом осели где-то внутри. Серьезно кивнув, Серега поднял вверх руки: - Обещаю. Честное пионерское. - Я, между прочим, серьезно. - Да, я тоже. Конечно! - он наклонился для поцелуя. Дверь дернулась и была остановлена стулом. Сережа вздрогнул так, что Олег не смог удержать смешка, за что тут же получил тычок в бок. - Олежа? Ты тут? Поговорить надо! - Разумовский с удивлением узнал Катькин голос и приподнял на Олега брови. - Чего это ей надо? - шепотом поинтересовался он у друга, тем не менее не спеша с него слезать. Олежа пожал плечами и ответил таким же шепотом: - Сейчас узнаем, судя по всему. - Да, Кать! Щас я переоденусь, погоди! - уже громко выкрикнул Олег в сторону двери. Сережа нехотя поднялся с его бедер, позволяя встать с кровати. Зачем она только приперлась? Волков быстро натянул футболку и спортивные штаны и направился к выходу. Сережа взял в руки блокнот и устроился повыше на своей постели - у нее было крайне удачное расположение прямо напротив дверей, что позволяло при желании вести незаметное наблюдение за коридором. Сколько часов в свое время он провел за наблюдением обжимающихся Ленки и Олега было не сосчитать. Сейчас перед глазами разворачивалась другая картина - Катьке приходилось вставать на цыпочки, в попытках дотянуться до волковского уха. Разумовскому свело скулы от того, как отчаянно она жалась к нему, тянулась, касалась тоненькими пальчиками его рук. Стало тошно. Нет, несомненно, он сможет жить без Олега. Вот только насколько грустная это будет жизнь? Сережа дотянулся до карандаша и принялся наносить легкие штрихи на бумагу, планируя нарисовать Венеру. И руки занять, и мозг отключить. Разговор в коридоре затягивался, все это время Катькина рука лежала на Волчьем бицепсе. Разумовский нахмурился. Соберись, тряпка. Наконец, Волков кивнул и, наклонившись, обнял Катьку. Та, с радостным выражением лица, поцеловала его в щеку и умчалась прочь. С деланным безразличием Сережа продолжил рисовать. Олег вернулся в спальню и встал у изголовья кровати, засунув руки в карманы. Лицо его, как обычно, мало что выдавало. - Ну, и чего хотела Екатерина? - он поднял взгляд от блокнота, продолжая заштриховывать поверхность листа. Олежа скривился. - Это секрет, так что скоро все будут в курсе. Катя пришла поделиться информацией о том, что она - беременна, - Сережа подавился воздухом и закашлялся. - В смысле беременна? - Разумовский еще раз кашлянул, ощущая, что в горле продолжается першение. В животе что-то неприятно свернулось. - В прямом. - А ты... Кхм. Что ты об этом думаешь? - на душе у Сережи стало до жути погано. - Ничего? - грифель карандаша с треском сломался о бумагу, Олег поморщился. - Что она планирует делать? - Эмм... Вроде как хочет ничего не говорить воспиталкам до последнего, потом сделать аборт в самую последнюю минуту. Я не до конца уловил логику, но это ее тело, ее дело, она может делать все, как ей хочется, - Волков пожал плечами и осторожно сел на край кровати. Сережа понял, что задержал дыхание, и постарался сделать беззвучный вдох. Докатились. - Ты хочешь детей? Олег удивленно поднял брови и задумался. Часы внезапно стали тикать ужасающе громко. - Не знаю. Вряд ли? Ну, сейчас точно нет, - Олежа аккуратно дотянулся и забрал у него из рук блокнот. Сережа удивленно осознал, что у него онемели пальцы. Рисунок на странице мало напоминал Венеру, скорее представляя из себя нечто демоническое. - Все в порядке? Он еще спрашивает. - Да. Я просто... Немного не ожидал таких новостей. Прям выпить захотелось. Хоть к Антохе за бормотухой иди, - Волков кинул на него озадаченный взгляд. Всем было известно, что Разумовский на дух не переносит местные напитки, утверждая, что, если захочет отравиться, не будет искать мучительных путей и примет мышьяк напрямую. Глубоко вдохнув и устало потерев лицо, Сережа добавил себе под нос: - Сколько волка не корми... - Что? Я не расслышал. - Ничего. Просто...Вау. - Не ожидал, что ты так...проникнешься. Честно сказать, между бесконечным воем про поступление и получение жилья, Катькин залёт — это просто очередной вторник. - Ага. Пауза затянулась, они оба неловко замолчали, каждый о чем-то задумавшись. - Пойдешь со мной на треню? Мне нужен достойный партнер для спарринга, - Олежа встал с кровати и протянул ему руку. Сережа вздохнул. Что ему еще остается? - Пойду.