пропорции бесконечности;

Олег докуривал уже вторую, а Серого все не было. Тренировка заканчивалась чуть раньше, чем факультатив Разумовского, но он настоял, что подождет. В последнее время Сережа вел себя слишком странно, излишне напрягался по пустякам и регулярно психовал. Конечно, экзамены стремительно приближались, и Олег списывал на них большинство подобных случаев, но на душе у него все-равно было неспокойно. Облачить свои ощущения в слова он пока не мог. В сигаретах находилось удивительное успокоение. Курить Волков начал еще в 10 классе, но серьезной привычкой это было сложно назвать - кучка пацанов, присвоивших себе очередной ритуал, выкуривали по сигарете в день после уроков, спрятавшись за гаражами возле школы. Им казалось, что они значимые и взрослые. Впрочем, сейчас они намного старше не стали. Олегу нравилось иметь ритуал, нравилось посещать курилку, и сжимать горячий фильтр между фаланг пальцев. - Идешь? - Олег вздрогнул и обернулся на подошедшую сзади Ленку. Та поморщилась на сигарету и поджала губы. Волков усмехнулся, представив, как бы она вытаращила глаза, узнав, что в точности повторяет Сережину реакцию на его курение. Когда-нибудь он обязательно бросит, но пока что ему и так хорошо. Тем более, после того как Олег научился играть на гитаре Пачку сигарет и объявил Ваську, что уроки больше не требуются, тот так обрадовался, что расщедрился, и снизил для него стоимость на контрабанду. Невероятно, но факт. - Не, Лен. Серого жду, - Олег сделал очередную затяжку. Дым заклубился туманом, прежде чем он втянул его в легкие. Сереге лучше бы было поторопиться, Волков уже начал чувствовать голод. Если друг опять завис, прописывая коды взлома сайта Кремля, то он за себя не ручается. - Так он у Нины Николаевны из-за драки. Наверно, скоро уже отпустят. Ну ладно, я пойду тогда, - Лена поправила сползшую лямку рюкзака и двинулась в сторону приюта. Олег озадаченно посмотрел ей вслед, затем сказанное наконец осело внутри. Он вскинул голову, сигарета в руке дрогнула. - Какая еще драка?! - крикнул он вслед удаляющейся Ленке. Та, не останавливаясь, обернулась для ответа: - С Андреем, вроде. Из "Г". Не глядя, он кинул сигарету в самодельную пепельницу, организованную из пустой банки и водруженной на выступ в заборе. Бычок ударился об горлышко и выпал на асфальт, но Олег этого уже не видел, поскольку мчал сломя голову к кабинету директрисы. Эту школу они начали посещать со среднего звена, что привнесло некоторых проблем в установление отношений с одноклассниками. Младших ребят всегда обучали в самом приюте, и только потом переводили в общее учебное заведение. Конечно, их школа находилась в двух шагах от детского дома, поэтому добрая половина учеников знала друг друга не понаслышке. Но имелись и другие дети, и это, конечно же, было весьма глупо, что отношения между ними складывались не совсем идеально. Юные подростки, половина из которых не имела ничего, а половина - попросту была не рада "опасным чужакам"? Олег волей-неволей задумывался, не было ли это причиной, почему драки между приютскими практически сошли на нет после перехода. И нет, конечно же, не все были агрессивно настроенными, и не все вели себя как заносчивые мрази, но тем не менее. После восьмого - классы перемешивали, друзья теряли друзей, а виноваты во всем были, очевидно, сироты. Таков был путь. Олег добежал до кабинета директрисы, запыхавшись, и запоздало подумал, что следовало остановить Ленку и узнать у нее подробности драки. Черт. Придется импровизировать. Едва он схватился за ручку, как дверь сама по себе распахнулась, заставляя отпрыгнуть в сторону, и из нее, как явление Христа народу, выскользнул Разумовский, продолжая сладкими речами прощаться с педсоветом. Олег замер, не зная, чего ожидать, но стоило Сереге развернуться к нему лицом, вздрогнул и подскочил ближе. Лицо у Серого было в крови. - Какого хрена... - кровь была размазана по лицу хаотично, видимо, Серый пытался вытереть ее, но сделал лишь хуже. Видимых глазу повреждений вот так сходу Олег не обнаружил, скорее всего разбита губа, нос точно был цел. Он на автомате протянул руку, чтобы тщательнее осмотреть друга, но Разумовский резко схватил его за запястья, останавливая этот порыв. Костяшки на Сережиных руках были разбиты в кровавое месиво. - Не забывайся, кто-то может увидеть, - Разумовский, представляя из себя образец предусмотрительности, постарался отпихнуть от себя Волкова. Тот лишь закатил глаза: - Мне пофиг. Дай я посмотрю. - Потом посмотришь. Олег. Погоди, - Сережу в последнее время очень волновала "репутация", и ладно бы его самого, так нет, он якобы за Олега волновался. Вдруг кто-то что-то подумает, вдруг кто-то что-то скажет. Волкова это даже немного раздражало, всю свою жизнь он не задумывался о том, как близко подходит к другу, можно ли его трогать руками и как это выглядит со стороны, и тут внезапно Сережа начал выставлять перед ним препятствия и шипеть о том, что "люди вообще-то". Как будто это кого-то волнует. - Надо посмотреть сейчас. Вдруг тебе надо к медсестре. Какого хрена они тебя к директорше потащили, вместо врача?! - Со мной все нормально, правда. Губу разбил, кровища хлестала, а так - все ок, - Серый развел руками и сделал еще один шаг назад, от Олега, упершись в стену. -Пожалуйста, давай уже уйдем отсюда, пошли домой, пока истеричка... Олег нахмурился и сделал шаг вперед. Если Серега говорил, что все нормально, значит так оно и было, но внутри продолжал ерзать червячок беспокойства. Дверь кабинета директора вновь распахнулась и оттуда выплыла грузная дама с суровейшим лицом на земле. - ...не вышла, - закончил Разумовский и умолк. Олег отпрянул в сторону, но не успел даже рта раскрыть, как на него фонтаном полилась ругань. - ..Ну естественно, Волков, как же без тебя, где один там и другой, шерочка с машерочкой, надо было гнать вас взашей после девятого, так нет же! И ладно бы обалдуи были, ну как можно так себя вести! Вечно с вами самые поганые истории связаны! Волков! Ну как тебе не стыдно только!.. - Нина Николаевна умела вселять ужас в сердца школьников одним своим видом. Мало кто видел ее говорящей что-то кроме праздничных речей 1 сентября или на Последний звонок. Но тех, кому не посчастливилось попадать на директорский ковер, сложно было напугать чем-то еще. Ругалась она долго, настойчиво, выедая душу и вспоминая все прегрешения от текущего дня и до даты, когда тебя угораздило появиться на свет. Олег улучил момент и извиняюще улыбнулся, поспешно хватая Серого за локоть. Спастись в такой ситуации они могли только бегством. - Ну что вы, Нина Николаевна. Я все понимаю. Мы обязательно исправимся. Сергей тоже извиняется. Нам обоим очень жаль. Будем на нашем лучшем поведении. Не будем вам мешать делать вашу работу! - Олег оттарабанил речь, пятясь к лестнице. Сережа выскочил за дверь, и они оба побежали вниз, к улице. Уже вырвавшись на белый свет, Волков осознал, что надо было хотя бы в туалет забежать, чтобы Серый мог умыться. Разумовский только пожал плечами и сообщил, что возвращаться не жаждет. Быстрее уже прийти домой и там все сделать, как положено. - Что случилось? - до приюта было идти всего ничего, и Олег, стиснув зубы, вытерпел, чтобы не задать вопрос на ходу, пока Сережа погрузился в размышления. В такие моменты Волков предпочитал друга не беспокоить. Теперь, оказавшись в безопасности родной спальни, смыв кровь и убедившись, что серьезных повреждений у Разума действительно не было, можно было и выяснить, что же, в конце концов произошло. - Я с Марьей Ивановной стоял разговаривал, она хотела что-то по поводу Олимпиады прояснить. Ну, а Андрей, видимо, был не в духе и решил крикнуть мне в спину о том, что у меня "патлы как у телки", очень оригинально, - его голос сочился презрением. Олег обрабатывал несчастные костяшки друга перекисью и внимательно слушал рассказ. Серый поморщился на шипящую пену и Волков осторожно подул на рану. За их долгую жизнь в детском доме медсестра настолько устала наблюдать их ссадины, что выдала Олегу в пользование золотой запас перекиси и бинтов, взяв обещание обязательно приходить, если будет что-то серьезное. Она слишком хорошо их знала, чтобы просить не влипать в неприятности. - Ну, и, я развернулся, и сообщил Андрюшеньке, что патлы он найдет у своей мамаши в штанах. А знаю я об этом, потому что я ее ебал. - Прям при МарьВанне? - прагматично поинтересовался Олег, заматывая костяшки Серого бинтом. Теперь пару дней нельзя будет сгибать пальцы, что означает крайне прескверное расположение духа у их владельца. - Ага. - Мощно, - вообще-то, нецензурная брань Разумовскому была не мила, и для того, чтобы тот так слетел с тормозов, надо было либо очень постараться, либо чтобы Сережа уже был на взводе. - Да, я что-то...Психанул. Меня от него еле оттащили, он ж только и успел мне разок по зубам заехать, губу вот разрезал. Они меня сразу к Ниночке и утащили, даже умыться не дали, - Олег вздохнул и аккуратно завязал узелок. Повязку через пару часов снова менять, но пока надо было, чтоб она не свалилась. Сережа оценил результат волковских трудов и его лицо приняло скорбное выражение: - Я порисовать сегодня хотел, чтоб ты попозировал, все как положено. А теперь весь вечер сидеть как дурак, ладони не сгибая... - Ничего страшного, все быстро заживет. Перетерпи один вечер, я потом тебе попозирую, сколько захочешь, - склонив голову, Олег осторожно коснулся губами кончиков Сережиных пальцев. Тот нахмурился, скосил глаза на корпящего над домашкой в другом углу комнаты Темыча и решительно выдернул руки. - Даже не думай, - Разумовский внимательно посмотрел ему в глаза, как будто читая мысли. Олег осторожно улыбнулся: - Что? - Сам знаешь что. Не надо идти и добивать Андрея. И, знаешь, я когда-нибудь научусь копировать эту твою улыбку и завоюю мир. А пока буду сильным и настойчивым. Не надо, - сама серьезность. Олег закатил глаза и нахмурился: - Ты ничего мне не разрешаешь. - Это будет выглядеть странно. Я не принцесса и в защите не нуждаюсь. Считай, я и так ему уже больше положенного накостылял, - Разумовский сел на кровать и отодвинулся, когда Олег сел рядом, стараясь, чтобы это выглядело не нарочито. Вышло так себе. - Это очень эгоистично с твоей стороны. Это не обязательно связано с тобой. Может я просто считаю Андрея отвратительным человеком и при виде него мне становится до того злостно, что мочи нет. Об этом ты не думал? Что мне делать со всей этой злостью? Куда ее деть? - он устало прислонился спиной к стене. - Темыч! Ты б вот Андрюхе с "Г" класса хотел накостылять? - А то! - не замедлил отозваться с другого конца комнаты Артем. А ведь он уже даже не ходил в их школу, уйдя после 9-го в шарагу. Иногда в таких случаях предоставлялось место в общаге, но Темыча такой вариант не устраивал, впрочем, как и следящих за его здоровьем врачей и ответственных за его жизнь социальных работников. - Вот видишь! Темыч врать не будет. И вообще, я бы на твоем месте так не отказывался от звания принцессы. Я бы вот не отказался бы. Ходил бы себе в короне, жил во дворце, не думал бы ни о чем, - Артем одобрительно хихикнул и вернулся к домашке. Олег подмигнул Сереже, тот смиренно улыбнулся и со вздохом положил голову ему на плечо: - Все равно. Не надо. - Ладно, - покорно согласился Волков, раздумывая, как было бы удачно, если б Андрей в ближайшее время упал с лестницы. Вообще-то они с Серым обычно всегда попадали в переделки вдвоем. Последний раз Разумовский участвовал в драке один, когда они были совсем уж мелкими, Олег тогда отошел поискать глаза-камешки для слепленного ими снеговика, а трое пацанов чуть постарше решили в это время поиздеваться над приютской "белой вороной". Все бы ничего, если бы Серега не упал неудачно на припорошенный снегом поребрик и не ударился головой. Люлей тогда получили все, от воспитанников до директора детского дома, Разума на три дня забрали в больницу и все, о чем Волков мог думать в эти ужасные три дня было "вдруг он не вернется". Мальчишки, которые устроили драку, конечно, очень пожалели о своих стратегических решениях, Олег об этом позаботился. Сережа довольно улыбнулся и задумчиво посмотрел на свои забинтованные кисти. - Олеж. У меня, кстати, для тебя плохие новости. - Хмм. Какие же? - Олег с деланным интересом повернул на него голову. - На завтра надо сочинение писать по литре. Я еще Антохе должен, так что тебе придется писать за меня, за себя и за того парня. Будешь моей правой рукой, разминай пальцы, - Разумовский расплылся в коварной улыбке и пожал плечами, мол, извините, ничего не могу поделать, такова жизни. Если б они не были знакомы столько лет, и Волков не знал его, как облупленного, можно было бы подумать, что Серега специально эту драку спланировал, чтобы самому сочинения не писать. Он тяжело вздохнул: - Да уж. Вечно я тебя спасаю.

***

Последняя неделя вышла очень суетной. Сережа, впрочем, ни секунды не сомневался, что именно так все и будет - Андрей, насупившись, ходил по школе, сияя темным фингалом и строил из себя уязвленную невинность. Будучи единственным свидетелем начала драки, Марья Ивановна не спешила оправдывать Разумовского, что его тоже совсем не удивляло. Сказать по правде, ему было совершенно наплевать на всю эту чепуху. Ну, что они могут ему сделать? Конечно, директриса пригрозила ему тем, что не напишет рекомендательное письмо для поступления, но даже это было маловероятным. Банальные угрозы. Куда больше огорчало беспокойство Олега, который, судя по всему, опасался, что Андрюха соберется с силами и решит мстить. Нет, не то, чтобы такой вероятности не было, но Сережа все-равно чувствовал себя уязвленным - не столько Олеговской заботой, сколько страхом собственных чувств, как будто если он расслабится и прекратит напоминать себе о границе между ними, то она исчезнет, сотрется, и, когда Олежа неизбежно уйдет, черная дыра внутри поглотит его окончательно. Пока Олег не уходил. Пока Олег был рядом каждую минуту, чему способствовало то, что жалоба из школы поступила в приют, и они были наказаны лишением всех привилегий, в том числе запретом посещения внеклассных занятий, так что им обоим не оставалось ничего другого, как проводить свой досуг в спальне за домашкой, разговорами и жадными поцелуями, пока соседи отсутствовали. Сережа находил крайне ироничным то, что Волкова даже в здании школы не было, когда произошла их с Андреем стычка, но он все-равно был наказан - просто оказался причастен по ассоциации. Олежа, что самое обидное, конечно же, не возмущался и, казалось, даже не задумывался, какая его в очередной раз постигла несправедливость. Ходил за ним, как ни в чем не бывало, нет бы разозлиться, сказать "сука ты, Разумовский, почему я должен огребать за тебя, шел бы ты нахер со своими истериками, и выебоны свои забери", может тогда бы Сережа оскорбился в своих самых светлых чувствах и перестал его так отчаянно любить. Олег, как и положено отъявленной сволочи, не собирался облегчать ему жизнь. Сережа устал бояться того, насколько глубоко он увяз в своей жажде, в своей невыносимой потребности быть рядом с Олегом. Сережа устал бояться дня, когда Олег уйдет, решив, что его миссия выполнена, или найдя другие, более подходящие для себя развлечения. Сережа просто устал. Но не в его характере было останавливаться на полпути - если эта машина завелась, то она будет ехать, пока не кончится бензин, или пока на дороге не возникнет кирпичная стена, потому что тормоза в комплектацию не вошли. Был уже почти обед, а Волков все еще спал, явно наслаждаясь выпавшей в кои-то веки возможностью понежиться в одеяле дольше обычного. Его ресницы подрагивали во сне, покой разгладил черты лица - вот так и не скажешь, что, бодрствуя, он олицетворяет собой победителя конкурса Мистер Серьезность 2007. Не мудрствуя лукаво, Сережа скинул с себя одежду, положил пакет с выпечкой на стол и залез к Олегу под одеяло. - Олеееж, - Сережа прижался к нему всем телом и, не удержавшись, коснулся губами теплой кожи над лопаткой. Олег ответил сонным мычанием и немедленно развернулся на другой бок, загребая его в свои объятия. Глаза, правда не открыл. С едва различимой тоской на сердце, Разумовский вгляделся в умиротворенное лицо Волкова и, закинув на него сверху сразу и руку, и ногу, легонько поцеловал в уголок рта. - Хватит спать, просыпайся. Пора, красавица, проснись, открой сомкнуты негой взоры, на встречу северной авроры звездою с севера явись! Ты проспал завтрак, но я о тебе позаботился и выпросил у поварихи твоих любимых слоек с сахаром. Согласись, очень любезно с моей стороны. Олег хмыкнул и приоткрыл глаза буквально на доли секунды, на большее его все еще не хватало. - Не припоминаю, чтобы приглашал тебя на обнимашки, - пробормотал он куда-то в Сережины волосы, и скользнул рукой вниз, сжимая ладонью его задницу. Сережа ахнул и тут же оскалился: - А ты злопамятный. Но мне приглашение не требуется, ты же меня знаешь. - Ага, знаю. Кстати, я наконец-то придумал адекватную альтернативу кляпу, - Разумовский с интересом поднял бровь. Весьма своевременно. Олег вытянул руку и изогнулся дугой, чтобы не вставать с кровати, закопошившись в прикроватной тумбочке, кожа на его ключицах натянулась, и Сережа тихонько выдохнул. Уже некоторое время он всерьез склонялся к тому, что обычный человек не может быть настолько прекрасен. Возможно, Олег послан ему в наказание за какие-то грехи из прошлой жизни. Или он просто конченный псих, зациклившийся на лучшем друге. Каких-либо еще альтернатив Сережа просто-напросто не рассматривал. Волков, меж тем, вернулся в исходную позицию, предъявив перед Сережиными очами кожаный собачий ошейник. - Олеж... Может не надо? - с кляпом действительно была большая проблема, потому что Разумовский настаивал на необходимости его использовать хотя бы раз, а Олег упорно отказывался совать любые элементы их гардероба, не важно, насколько чистые, ему в рот. Волковская брезгливая чистоплотность в очередной раз вставала на пути у безумства и внезапности. На нормальный кляп у них денег не было, да и делать подобный заказ у Васька или Антохи Разум бы не решился, и Олегу бы не позволил. - Его очень удачно можно затянуть, и ты не подавишься, и стоп-слово если что промычишь как-нибудь. Да, конечно, это не идеальный вариант, но из того, что мы имеем... - Олежа спрятал ошейник под подушку и снова обнял его рукой. Сережа поджал губы. Это было вовсе не то, что он имел в виду. С самим ошейником у него проблем не было, проблема была в том, что этот ошейник был единственной вещью, которая осталась у Волкова от семьи, и заставлять его использовать ее для утех внезапно показалось Разумовскому кощунством. - Это дорогая для тебя вещь, все, что у тебя осталось от семьи. - Все, что у меня осталось от пса. Я даже имени его не помню. И родителей я тоже не помню толком. Это все не важно. Ты мне гораздо дороже, чем какой-то ошейник, - Олег потерся носом о Сережину щеку и замер. В животе у него громко заурчало. Сережа хмыкнул и легонько толкнул друга в бок, убирая свою ногу с его бока: - Вставай уже и поешь, а то твой желудок сейчас серенады петь начнет. Волков тяжело вздохнул и сполз с кровати, косо прищурившись на мгновенно завернувшегося в одеяло Разумовского. Разделяй и властвуй. Олег запихнул в рот целую слойку, измазав сахарной пудрой пол подбородка, и принялся меланхолично жевать, глядя куда-то вперед. Укутавшись в волковское одеяло, как в кокон, Сережа подумал, что все-таки приятно знать, что такое счастье, даже если оно мимолетно. - Вот видишь, как хорошо, и волки сыты, и овцы целы, - Олежа поперхнулся, и постучал себя в грудь, прокашливаясь, затем сделал глоток воды из стакана и вытер рот от пудры. - Даже боюсь спрашивать, кого ты имел в виду под "овцами". Ты, кстати, дверь не закрыл, это как вообще? - Волков окончательно проснулся и вновь принял этот свой спокойный уравновешенный вид. Иногда Сережа ему даже завидовал. - Да вроде как уже никто не вернется до вечера, все посидели в актовом зале, пока ты дрых, потом расселись по автобусам и укатили на экскурсию от очередного депутата-мэра-губернатора. - Даа? Нормально. Ленка обещала зайти перед отбытием. Забыла, наверное, - Разумовский пожал плечами. За Ленкиными передвижениями он в последнее время старался не следить. Впрочем, как и за Катькиными. Меньше знаешь - крепче спишь. - Сейчас я схожу умыться и можем начинать. Ты... уверен что хочешь сегодня сделать все именно так? Сережа закатил глаза. Олег развел руками, взял зубную щетку и вышел из комнаты. Он уже привык к этому ощущению, когда кожу стягивало веревкой, в этом было что-то до боли родное. Когда Олег затягивал очередной узелок, лицо его становилось еще более сосредоточенным и сердце в груди у Сережи сжималось в тугой комок, грозя выпрыгнуть через горло. Сегодня ему связывают только руки, привязывая их к бортику кровати, это быстро, но он все-равно попросил Олега завязать ему глаза в последнюю очередь, чтобы не пропустить ни минуты этого зрелища. Потом наступила тьма. Он так ее просил, он так ее ждал. В темноте усиливается все, но в темноте живут демоны. Дышать было тяжело, ошейник больно давил на рот и от ощущений внутри все взрывалось. Олег трогал его руками, губами, зубами, но не издавал ни звука, и темнота поглотила и его, оставив лишь ощущения, горящую огнем кожу и бешеный стук в груди. Можно было представить, что это кто-то другой, но он знал, что не получится, вместо этого тьма поглотила Олега, оставив Сережу наедине с демонами. В ушах зашумело - толи шепот, толи шелест, толи шуршание крыльев. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Олег останавливался, каждое движение отзывалось внутри стоном, прорывающимся наружу сдавленным мычанием, все это было слишком. Это Олег, это Олег, это Олег - настойчиво напоминал он себе, концентрируясь на запахе, коль скоро он по собственной воле лишил себя зрения и слуха, но тьма продолжила сгущаться, воздух стал горячее, а сердце забилось так громко, что полностью заглушило шум в ушах. Сережа отчетливо ощутил, что в темноте он не один. - Иволга, - свет резко ослепил его, Волков, моментально остановившись, поспешил снять с Сережи повязку и теперь пытался расстегнуть ошейник. Пальцы у него тряслись, и застежка не сразу поддалась. Разумовский ощутил гигантскую волну облегчения, просто увидев его встревоженный взгляд. - Олежа... - откуда-то изнутри вырвался всхлип, и Сережа с удивлением понял, что он плачет. Олег обрезал веревку и прижал его к себе: - Сереж... Что такое? Волков быстро оглядел его с ног до головы, в глазах у него нарастала паника. Таким испуганным Сережа видел его только один раз в жизни, но это было так давно, что сама возможность напугать Олега давно стала казаться нереальной. А ведь он предупреждал, что завязывать глаза сегодня не стоило, он всегда все знает наперед, а Разум никогда его не слушает. Сережа хотел его успокоить, сказать, что теперь все нормально, все отлично, просто великолепно, но вместо слов наружу вырвался очередной всхлип. Выхода не оставалось, уткнувшись Олеже в грудь, Сережа дал волю чувствам, под мерное укачивание в тепле волковских объятий и тихое успокаивающее бормотание. Разумовскому казалось, что прошло очень много времени, а часы сообщили, что всего полчаса. Он наконец-то успокоился и поднял взгляд на обеспокоенного Олега. - Прости, - Сережа смущенно закусил губу. - За что? - Олежа тяжело вздохнул, покачал головой и осторожно поцеловал друга в висок. - Я сам не понял, что произошло. Кажется, я запаниковал. И... Я не знаю. Было темно, и тебя как будто не было. - Все в порядке, Сереж. Я тут, я никуда не делся, - кончики пальцев легонько погладили его плечо. Разумовский глубоко вздохнул и улыбнулся. - Хотелось бы закончить начатое. - Уверен? - Да, - Сережа подтолкнул Олега лечь на кровать и забрался сверху, медленным, глубоким поцелуем овладевая его ртом. - Но теперь я хочу видеть твое лицо.