Зверёныш

— Лучше покажу, — бросил Кёя и, моментально приблизившись, впился поцелуем. Сказать, что демон впал в недоумение — это ничего не сказать. Он полностью охренел. Рокудо до этого старался расслаблено смотреть Хибари в лицо, в то же время боковым зрением следил за руками. Изначально он предполагал в них увидеть нож, но те были пусты. Всё равно Мукуро ждал угрозу именно от них. Как иначе Кёя его убьёт? А если у человека даже оружия нет, то у него ни единого шанса. Хибари что, планировал его задушить? Может, избить до смерти? Медленно наносить удар за ударом, смакуя превосходство. Унижать и превратить последние минуты жизни в Ад. В точности как делал демон. Или яд должен был быть смертельным, и он наклонился проверить: помер уже демон или нет? А тут такое разочарование, что тот жив. Резкое движение Кёи стало полнейшей неожиданностью. Руки его оставались всё также на месте по обе стороны от головы Рокудо, который попросту растерялся, что даже дыхание задержал. В миг, когда мягкие губы коснулись его собственных, а влажный язык попытался проникнуть в рот, Мукуро позволил изучать себя, пребывая в шоке. Широко распахнутые гетерохромные глаза встретились с горящими серо-голубыми. Рокудо запоздало осознал, что его целуют, и мотнул в сторону головой, но Хибари ухватил его лицо и углубил проникновение, закрывая глаза. Мукуро все ещё не мог поверить. Он чувствовал, как Кёя неумеючи исследует рот, трогает лежащий язык, а его рука раздвинула кимоно и водит по коже. И по ощущениям было даже приятно. Демон, несмотря на парализующее средство, быстро замахал головой, и Хибари отстранился. — Настолько противно? — рассерженно спросил Кёя, но Мукуро уловил грусть. — Хватит. Ты что творишь? — Потом меня убьёшь, — бросил Хибари и снова припал к губам, на этот раз не нежно, а грубо. Рокудо уже не собирался его убивать, но провести воспитательные действия обязательно стоило. Кёя так отчаянно его целовал, кусал, что в груди Мукуро ёкнуло. Демон заметил чужой и, к удивлению, свой участившийся пульс и случайно вместе с вздохом вытянул часть жизненно важной энергии. Увлечённый Хибари, должно быть, даже не успел почувствовал слабость, но Мукуро, смилостивившись над проблемным детёнышем, поспешил вернуть всё обратно, для этого шире раскрывая рот и отвечая на поцелуй, говоря себе, что попросту не желает сокращать и без того короткую человеческую жизнь. Действия Хибари определённо нравились телу, но Мукуро не испытывал возбуждения, однако он всё больше входил во вкус. Особенно когда начал ответные покусывания губ до крови. Человеческая кровь такая сладкая, с металлическим привкусом и уникальной энергией. Даже после жизни с демоном, убивающим и на глазах ребёнка, она осталась освежающе чистой и дурманяще вкусной, как у младенца. Кёя, сам того не ведая, слишком открылся, и Мукуро получил беспрепятственный доступ к непорочной душе. Высосать её без остатка не составило бы труда. От её силы и близости в Мукуро просыпался голод, мутилось сознание и слегка кружилась голова. Естество демона жаждало поглотить человеческую душу, а разум не желал причинить вреда своему Зверёнышу. Хибари отпустил его лицо и обеими руками ощупывал голое тело. Оторвавшись ото рта, он начал влажно целовать подбородок, шею, ключицы и спускался ниже, а то возвращался к губам. От каждого прикосновения и жаркого выдоха на обнажённую кожу, Мукуро чуть поджимал пальцы на ногах, а уши то расслабленно опускались, то подёргивались. Такого с ним ещё никто никогда не делал, Мукуро и не знал, что примитивное лобзание может вызвать в нём жажду подставляться под ласкающие руки и губы и урчать. Настолько абсурдно испытывать такое из-за несмышлёного мальчишки, младше него более чем на две сотни лет. По меркам демонов, Кёя являлся неразумным дитём, которое пригодно только для пищи. Мукуро рассмеялся бы нелепости ситуации, но вместо этого сосредоточился на удержании контроля над собой. Когда Кёя отрывался от его губ, Мукуро то плотно их смыкал, дабы не выпустить стон или урчание, то приказывал Кёе остановиться по-хорошему, а то угрожал, но Хибари не слушал и часто затыкал слова поцелуем. Видимо, Кёе очень понравилось прокусывать его губы, слизывать тут же выступающую кровь, а потом видеть, что ранка уже затянулась, и прокусывать вновь. Рокудо не знал, осознанно или нет, Зверёныш, сидя верхом, начал тереться ягодицами и пахом об него, но это нужно немедленно прекратить, пока у самого не встало. Ведь демон уже чувствовал, как ощущения дурманят мысли, что даже самому хочется схватить Кёю, перевернуть и вцепиться в его шею. И Мукуро не понимал, сожрать его хочет или всего облизать, слегка покусывая. Мукуро всё же махнул вверх рукой, намереваясь оттолкнуть Кёю, но, видимо, недостаточно быстро, раз тот смог её перехватить. — Не дёргайся. Разорвать меня ещё успеешь, — хрипловато произнёс Хибари, заглянув в гетерохромные глаза, и поднёс обессиленную руку к лицу. Мукуро не успел ничего ответить, поспешно сомкнув губы, едва чужой язык коснулся его ладони. Чёрт возьми, Кёе везло находить его чувствительные места! Влажный язык обвёл линии на руке и остановился в центре, не прекращая лизание. Мукуро испытал лёгкую щекотку и приятное покалывание, прежде чем сами собой вылезли розовые подушечки на кончиках пальцев, ладони и запястье. Хибари остановился, слегка отстраняясь и внимательно смотря на них. Мукуро думал, что те вызвали у него отвращение, и он наконец-то отстанет, но не тут-то было. — Вау. А что у тебя может вылезти ещё? — Кёя, если не прекратишь, из тебя вылезут внутренности. Хибари проигнорировал угрозу, трогая мягкие подушечки, не догадываясь, какой кайф ловил Мукуро от этого. — Рога у тебя не вырастут? Хибари забрался рукой в волосы на макушке Рокудо, сжимая и массируя голову. Специально или нет, он обхватил торчащее ушко, потирая ладонью и почёсывая ногтями вокруг. О, это было прекрасно, что Мукуро, закрыв глаза, едва не стал сам ласкаться об руку. Кёя оставил ладонь в покое, но Мукуро прийти в себя не дал, начав прикусывать кожу губами или зубами, то тщательно вылизывать, словно тело было очень вкусным. И, чёрт возьми, Рокудо нравилось и не хотелось прекращать. Но надо, надо прекратить этот беспредел. Хибари всего-навсего несмышлёный Зверёныш, и наверняка сам не понимает, что делает. Вопреки ускользающему здравому смыслу, то ли от того, что Мукуро к такому не привык, то ли из-за его чувствительной кожи и тела в общем, он уже не особо много говорил и вяло останавливал, повторяя одни и те же слова. А у Кёи, и правда, красивые глаза... То отдают раскалённым серебром, а то освежающим инеем. Рокудо понял, что, когда тот склоняется к лицу и невольно сталкиваешься с ним взглядом, пробирает насквозь, дыхание подводит и заражаешься его желанием. Нет, стоп, стоп. — Хибари Кёя, прекрати немедленно! Иначе сожру! — Мукуро снова попытался вразумить его и всё-таки дёрнул рукой, отталкивая. Зверёныш недовольно посмотрел, а потом поднялся и отошёл. «Наконец-то понял. Проклятье. У меня на него почти встало, чёрт», — признался сам себе демон, прикрывая глаза и успокаивая возникшее возбуждение. Вернулся Кёя быстро, притом успел полностью раздеться. Рокудо хотелось застонать от нелепой ситуации, испытывающей его на выдержку. — Ты не понял? Я загрызу тебя живьём, — прошипел Мукуро и угрожающе сверкнул глазами. — Понял, ты голоден, — как ни в чём не бывало ответил Хибари и сунул ему в рот маленький кусочек шоколада. — Будешь хорошо себя вести, дам ещё. А вот это уже ни в какие ворота! Если до этого ярость была напускной, то теперь действительно в демоне поднялась волна злости и негодования. Ему показалось или с ним обращаются, как с домашней зверушкой? Или словно хочет приручить дикого зверя? И откуда Кёя взял новую плитку? Хибари положил в рот и себе шоколад. А говорил, что не любит сладкое. Он взглянул на затвердевающее достоинство Мукуро и снова оседлал бёдра. — Даже не думай, — предупредил Рокудо, всё ещё стараясь напугать взглядом. А тот особо и не думал, а сразу взял в ладонь член Мукуро и начал дрочить. И как будто этого было недостаточно, отодвинулся, а затем нагнулся и взял в рот. Рокудо захлебнулся от возмущения, а перед глазами у него поплыло. Ему впервые кто-то отсасывал. Одно дело самому водить рукой, а совсем другое оказываться в нежном горячем ротике с ласкающим языком. Мохнатые уши резко вздрагивали, становясь торчком, стоило Мукуро почувствовать, как влажные губы не просто остановились на его головке, а потянули воздух. Зверёныш едва не чмокал, посасывая начавший сочиться возбуждённый член, словно младенец присосался к груди матери. Мукуро передёрнуло от сравнения. — Щенок, знай место! — как можно более грубее и зло, словно дрессируя питомца не прыгать на стол за едой. Вот только как бы Мукуро не стремился остаться холодным и в здравом уме, он млел пуще прежнего от каждого прикосновения. Демон не осознал, когда стал постанывать, словно это происходило не с ним. Его нутро само собой впитывало выделяемую Кёей энергию от необъятного вожделения и спутывало чувства. Едва Хибари добрался с массажем ещё и до нежнейших яичек, то дьявольские красно-синие глаза начали закатываться от наслаждения. Мукуро прекратил попытки сопротивления. Если бы сильно захотел, то он мог бы спихнуть похотливого Зверёныша с себя, мог бы даже ударить или убить, но на что-то другое его вряд ли бы хватило. Убивать озабоченного подростка он не собирался, а если ударит, то тот потом снова залезет на него, а сил больше отталкивать не останется. Так что Рокудо убедил себя, что у него попросту нет выбора, поэтому-то он лежит в эйфории и не двигается, только уши его бесконтрольно дёргаются на особо приятных моментах. От оргазма Мукуро на миг забыл, кто он и где, и громко простонал, выгибаясь. Стало так легко и хорошо. Он не сразу понял, что после семяизвержения телу понемногу возвращалась подвижность. — Действительно вкусно, — облизался Хибари, всё проглотив. — Ты и шоколад. Взяв ещё кусочек, он снова положил его в рот и потянулся к мило порозовевшему лицу демона. Мукуро позволил увлечь себя в поцелуй. Он никогда не пробовал собственную сперму, но с шоколадом она действительно объедение. Поцелуй был долгий — Зверёныш был ненасытен. Хоть Рокудо и дышал через нос, но воздуха катастрофически не хватало. Отстранившись, Кёя, заворожённо всматриваясь в соблазнительное лицо демона, нежно обвёл припухшие приоткрытые губы кончиками пальцев, удерживая кусочек шоколада, который от такого расплавился и потёк, пачкая обоих. Мукуро рефлекторно высунул язык и не успел толком облизаться, как на него снова набросились с поцелуем. Хибари попросту не смог удержаться, глядя на алеющие щёки, затуманенные глаза и пригласительно открывшийся ротик. Будто внутри него взорвался предохранитель, и изголодавшийся зверь выбрался из клетки. Кёя, в порыве страсти сжимая демона за горло и одно ухо, глубоко проникал языком и жался всем телом, но ему всё равно не хватало. Он настолько перестал контролировать себя, что сломал бы шею любовнику, будь кости Мукуро такими же хрупкими как у людей. Его выделяемый запах стал в разы сильнее и напрочь отбивал у демона последнюю возможность дышать и соображать. Мукуро казалось, что он вот-вот задохнётся и умрёт самой нелепой для демона смертью из-за человека, но ему было всё равно. Два одновременных шумных вдоха. Глаза распахнулись, и взгляды вновь пересеклись, разделяясь несколькими сантиметрами. — Нет, — тихо выдохнул Мукуро, понимая, что уже совершенно не может устоять перед соблазном и не хочет сопротивляться. Хибари отвернулся, ничего не говоря, и прокусил собственную губу до крови. Немного восстановив дыхание, он нашарил фольгу в траве и положил в рот Мукуро кусочек лакомства, будто бы награда за хорошее поведение. Вот только демон уже плевал на шоколад и всевозможные вкусности и мог думать только о своём Зверёныше: его запахе, горячем дыхании, тепле тела, его руках, губах и сводящих с ума глазах. Кёя отодвинулся и больше не предпринимал попыток поцеловать. Демон расслабленно лежал, посчитав, что на этом всё, но как же он мог забыть о давно серьёзно стоящей проблеме? Хибари попытался войти каменным членом в его задницу. Просто: приставил и толкнулся. Рокудо в ужасе открыл глаза. Всю расслабленность как ветром сдуло. — Нельзя, Кёя, нельзя! — крикнул Мукуро и дёрнул бёдрами. — Фу! То ли время яда подходило к концу, то ли стресс, но Рокудо всё лучше контролировал своё тело. Сбросив Хибари, он шумно глотал воздух и смотрел на него. Что Кёя вообще задумал? Разве так можно? Благо ему удалось войти только на пару сантиметров в девственно-узкую дырочку. Хибари зло посмотрел на него и пополз обратно к раздвинутым ногам. — Нельзя! — строго крикнул Мукуро, воинственно глядя. Уши рефлекторно встали торчком, а волосы наэлектризовались. Надо же, сработало. Кёя остановился и уставился в искрящиеся разноцветные глаза. — Есть границы, переходить которые нельзя, — объяснил демон. Зверёныш насупился, крепко стискивания губы. В его глазах пылало не только желание, но и жгучая обида, от которой Рокудо стало не по себе. Он же не заплачет, нет? Кёя же никогда не плакал. — Презираешь меня, поскольку я человек? — выдавил Хибари, больше не намереваясь прикасаться к демону. — Или потому что это именно я? — Дело не... — начал Мукуро, но его резко заткнули, пихнув оставшуюся плитку шоколада целиком. Кёя поднялся на ноги и развернулся, намереваясь уйти. Рокудо почувствовал, что отпускать его в таком состоянии нельзя. Тело ещё не до конца слушалось, но благодаря эмоциональному порыву, Мукуро с нечеловеческой силой оттолкнувшись ладонью от земли, бросился на своего Зверёныша и повалил на землю. Разлетевшиеся тёмно-синие волосы осели на них, немного прикрывая обнажённые тела. — Ты никуда не пойдёшь, Хибари Кёя. Считай, что наказан. Лёжа на боку, они тесно соприкасались кожей. Демон, обхватывая человека стальной хваткой поперёк талии, другой рукой схватил за запястья и подавлял его яростное сопротивление. — Пусти, — процедил Кёя, брыкаясь и ударяя Мукуро локтем, чтобы выбраться, но тот лишь ещё крепче прижал его к себе. — Не пущу.