Бοль - этο пpοстο боль. А страданиe - это бοль по пοвοду боли. Физичеcκая боль нe мοжет быть слишκом сильной - здесь есть жестκиe биοлοгические ограничения. А вот прοизвοдимοe челοвечecκим умом страдание может быть пοистине бecκонечным.
•••
Джонни оказывается прав, когда они проверяют камеры в мастерской. Он действительно работал в ту ночь допоздна, а вот над его Ромашкой всё ещё висит большой знак вопроса. «Ромашка» этот оказался американцем со странным именем Ривер Феникс, переехавшим в Корею из Китая пять лет назад. И, да, он был двадцатилетним парнем, а не каким-то там ребёнком, коим его считал Намджун. Никакой информации, кроме имени, возраста, места учебы и прошлого места жительства в их системе не оказалось. Ранее не привлекался к уголовной или административной ответственности. Но что-то в нем сильно не понравилось Намджуну. Ким, конечно, не был профессиональным профайлером, но в той или иной степени мог распознать обман. Невербальное поведение Ривера толкало его на мысль, что парень лукавит. Его надуманный образ невинного ребенка, интонация, с которой он говорил, его жесты, мимика, язык тела - всё это было направленно на то, чтобы ввести человека перед ним в заблуждение. Немалую роль в такой гипотезе сыграло то, что Ривер учился на режиссёра. А в том, что этот парень умел отлично ставить спектакли, Намджун ни на секунду не сомневался. Достаточно того, как он искусно манипулировал этим громилой-китайцем, маскируясь под жертву, благодаря чему Джонни чуть ли не на задних лапках стоял, пытаясь угодить так называемой «жертве». Чего Ким не мог понять, так это что так сильно пытается скрыть Ривер. По реакции Джонни было понятно, что все эмоции у него подлинные, и он в ус не дует о том, что произошло двадцать шестого сентября ночью. Расстроило Намджуна больше не то, что они не смогли загнать парня в угол, а то, что большая грозовая туча повисла над головой Чон Чонгука, который явился в мастерскую Джонни на второй день, после убийства. На камере отчетливо видно его лицо, но к ещё огромному удивлению Намджуна волосы у него в тот день были чёрного цвета. Если бы не его гребаный красный макларен, на которых красуются его номера, то Намджун списал бы на то, что это вовсе не Чонгук. Мало ли в Сеуле владельцев красных макларенов? Усугубляло его положение то, что парень перекрасился после этого дня. И вот вопрос напрашивался сам собой - что произошло в ночь пятницы? Чем дольше Намджун расследовал это дело, тем больше запутывался в нём.•••
— Он врёт, — первое, что Юнги говорит Намджуну, когда они выходят из мастерской. Ладно, Намджун предполагал такой исход, но и близко не был уверен в этом так, как Юнги. Хорошо иметь напарника, ведь тот всегда может заметить то, что Ким пропустил или решил не акцентировать на этом внимание. — Думаешь? — Намджун садится в машину тоже, Юнги включает зажигание. Мерное гудение мотора и запах салона машины Юнги действует на Намджуна успокаивающе, и всё напряжение, которое он испытывал последний час, развеивается по щелчку пальцев. — Да, ты не заметил, как он прятал глаза? А то, как он без конца дергал свою футболку, подбородок. Эти заламывание пальцев… Ну же, Намджун, включай голову. Пацан врёт как дышит, — они едут обратно на работу, чтобы составить отчёт. Утром их уже дергали свыше. Всем нужно, чтобы это дело сдвинулось с мёртвой точки, и по-большому счету им наплевать, на кого повесить это убийство. Главное закрыть дело, нужен результат. Но, чёрт возьми, ни одной улики, кроме трёх подозреваемых машин, зафиксированных камерой. Как они должны решить эту задачу? Намджун устало прикрывает глаза. — Ты же сам всё видел, у него есть съёмка с датой и временем на нём. — Тебе не показалось странным, что запись была такой короткой? — Намджун пока не понимает куда клонит Юнги, но ему уже интересно. — К чему ты клонишь? — Ким садиться ровнее. — К тому, что расстояние от места убийства и до места гонки ещё не известно, а это значит, что он мог прикончить бедолагу и успеть под конец гонки. А запись сделана, чтобы отвести от себя подозрения, — Намджун неотрывно смотрит на профиль Мина. — Ты грёбаный гений, — шокировано изрекает Намджун. — Это ты мне говоришь? — Юнги фыркает. — Подожди, а что мы делаем с тем, что видели на мониторе чуть ранее? — Хорошенько подумай, Джуни, — Юнги говорит спокойно, продолжая смотреть на дорогу. — Кому из нас будет выгодно, если убийцей окажется сын министра или наследник Hyundai? Нас погладят по голове за прекрасно проделанную работу? — Он поворачивается к Намджуну и наклоняет голову в бок. Киму становится стыдно за то, насколько сильно он согласен с Юнги. Если настоящий убийца Чонгук или Тэхён, то в жопе окажутся как раз таки Юнги и Намджун. — Надо проверить твою теорию и узнать, успел бы этот режиссёр убить человека и проделать то расстояние, чтобы сделать съёмку, — Он зазорливо опускает глаза на свои руки. — Звучит хорошо. Но это не отменяет того факта, что по регламенту мы обязаны допросить этих двух ублюдков, — Юнги накидывает тёмные солнцезащитные очки и прибавляет газу. Про таких, как он, говорят - никаких чувств, кроме чувства стиля. — Наведаемся к ним завтра.•••
На второй день, когда Намджун и Юнги решают наведаться сначала к владельцу красного автомобиля, Юнги в шутку предлагает спор на сто тысяч вон. — Окей, я заплачу тебе сто тысяч, если Тэхён, как ты утверждаешь, будет с Чонгуком, — Намджун смеётся. — Вот увидишь, Джуни, я буду прав. Я всегда оказываюсь прав. Готовь деньги, — серьёзным голосом вещает Мин, но Намджун слышит улыбку в его словах. Юнги оказывается прав. К несчастью для Намджуна, когда они приезжают к Чону домой, дверь им открывает никто иной, как сам Ким Тэхён. Распрощаться с деньгами приходится на месте, а потом Юнги бесцеремонно, как обычно, в свой манере, заходит в дом. В прихожей появляется сам владелец дома. Чонгук выглядит усталым и растерянным. У Намджуна сжимается сердце от одного взгляда на этого ребёнка, в голове всплывают картинки того, как он жёстко дрочил на работе в туалете, когда первый раз увидел Чонгука в отделе. Все его мысли с тех пор заняты лишь этим ребёнком. Намджун даже чувствует запах того пальца Чонгука, когда тот первый раз коснулся его лица, убирая кровь. Его мягкие розовые губы вокруг фаланги, когда он взял его в рот. Намджун медленно, но верно теряет связь с реальностью, спасает лишь то, что Юнги уводит Тэхёна в другую комнату, делая одолжение Джуну. — Дамы вперёд, — Юнги чуть ли не делает реверанс, пропуская вперёд Тэхёна. Дверь за ними плотно закрывается, и первым делом Намджун осматривает комнату на наличие камер и, не заметив ни одну из них на кухне, уверенно шагает к парню, который стоит, потупив взгляд. На нём полупрозрачная белая футболка, сквозь которую Намджун видит тёмное очертания его сосков, а волосы мокрые, очаровательно спадают на это ангельское лицо. Кажется, Чонгук только из душа вышел, и по тому, что волосы Тэхёна были сухими, можно предположить, что душ они принимали не вместе, следовательно, не спят друг с другом. Сила неприязни, которую вызывает эта мысль, удивляет его самого. В любом случае ему нет никакого дела до любовников Чонгука. — Чонгук, — произносит Намджун его имя, и парень поднимает на него свои широко раскрытые глаза. На щеках у него лёгкий румянец. Намджун сейчас сдохнет. — Я хотел… — робко говорит Чонгук. — Я хотел увидеть вас ещё раз, — последние слова и вовсе растворяются в тишине, голос его сходит на нет. Намджун идёт к нему и встаёт позади, не касаясь. Он слышит, как тяжело дышит Чонгук, и этот сладостный запах, исходящий от него, затуманивает рассудок. Лучше будет, если Намджун не будет видеть его лицо. — Человека насмерть сбили, Чонгук, — Намджун придвигается ближе. — Ты случайно не в курсе, кто мог бы сделать такое? — Он кладёт руки поверх ладоней Чонгука, который лежат на столешнице. Кожа у того мягкая и тёплая, как у младенца. На смену реальности приходит навязчивая тяга к его телу. — Пожалуйста, — говорит Чон и только от того, как это было сказано, заставляет пройтись по всему телу Намджуна жаркую волну возбуждения и предвкушения. — Я не сделаю тебе больно, — шепчет Намджун, и Чонгук откидывает голову назад на его плечо. Ким крепко сплетает их пальцы и вдыхает его запах, проходясь носом по шее. — Нам не стоит, — говорит Чонгук, тесно прижимаясь к возбуждению Намджуна. От такого движения Ким толкается сзади. — Но я так хочу, — Чон сильнее сжимает их сцепленные ладони. — Господи, как бы я хотел… — Намджун не даёт ему договорить, направляя собственную руку Чонгука в его штаны. Мягкие спортивки легко поддаются под их напором, и Ким кладёт их руки на член Чонгука. Он сильно возбуждён. Джун проводит языком по его щеке, оставляя мокрый блестящий след, и Чонгук слабо стонет, толкаясь в собственный кулак, направляемый рукой Намджуна. — Будь хорошим мальчиком, — говорит Намджун. — Чтобы ни звука. Другой рукой он скидывает его штаны к лодыжкам и расстёгивает свой ремень, от этого парень в его руках дёргается. Очередная волна возбуждения накатывает на Намджуна. Он любит, когда они сопротивляются ему. Движимый хронической навязчивой идеей, он отрабатывает определенный алгоритм жестокости, который сыграет ему на руку. Ким сплевывает себе на ладонь и разводит по всей своей немалой длине слюной - времени на то, чтобы растягивать Чонгука у него нет, потому что Юнги может закончить с Тэхёном в любой момент. — Нет, — говорит Чонгук. Намджун оборачивает ладонь вокруг его шеи и сжимает. Чонгук дёргается, пытаясь оттолкнуть его, но это все равно что пытаться пробить каменную стену. Чонгук безусловно крепкий мальчик, но с Кимом ему не тягаться. Чонгуку становится реально страшно, когда Намджун приставляет головку к его горячему анусу, что пульсирует и весь в смазке. Грязный мальчишка. Вот чем он занимался в душе. Он отчаянно вырывается и извивается, но хватка на горле становится лишь крепче. — Не дёргайся, — говорит Намджун. — Так ты избежишь боли. — Нет, не смей, — от того, как Чонгук сладко сопротивляется, Намджун на время забывает всё человеческое, что в нём есть. Он зажимает его рот ладонью, в которую двумя руками цепляется Чонгук, мыча. — Тс-с-с, тише мой маленький. Мы быстро закончим, — он толкается в него и входит за раз на всю длину. Чонгук громко и надрывно стонет от боли, всё ещё пытаясь убрать руку от своего рта. — Вот так, видишь, это не так страшно. Ты же этого хотел, да? Хотел мой член в себе? — Он медленно начинает двигаться в нём, выходя на всю длину и толкаясь обратно. Ещё немного, и сопротивление Чонгука сходит на нет, но руки он так и не опускает. Первый всхлип раздаётся, как выстрел в тишине, Намджун меняет угол проникновения. Он убирает руку от его рта и бережно отводит прилипшие пряди волос, гладит лицо медленными, успокаивающими движениями. Чонгук плачет тихо. Когда уже оргазм подступает близко, Намджун кладёт руки на его бёдра и припечатывает к столешнице. Чонгук прогибается в спине, упираясь локтями на стол. Толчки резкие и глубокие, Чонгук плачет в открытую. Надрывно. Он ищет руку Намджуна, кладёт свою поверх его и сжимает его пальцы. Намджун кончает глубоко внутрь, опираясь на его спину. Они задевают что-то стоящее рядом, тарелка разбивается об кафельный пол. Намджун пару секунд глубоко дышит в мокрую шею Чонгука, потом быстро приходит в себя. Убирает влажные волосы с затылка и целует. Целует так, что Чонгук кончает в его руку от этих милых манипуляций. Как хороший ребёнок. — Да, вот так, — Намджун проводит кулаком по всей длине, пока сперма стекает по его руке и столу. Он выходит из него с хлюпаньем, застегивает свои штаны. Помогает Чонгуку натянуть свои спортивки, не заботясь обо всем беспорядке, и поворачивает его к себе лицом. Тот, как тряпичная кукла, сползает на пол, не в силах стоять на ногах. Это нормальное явление. У него был сильный оргазм. Намджун его даже не порвал. С ним всё будет в порядке. Намджун берёт салфетку со столешницы и садится на корточки рядом с ним. Он протягивает её парню. Лицо у Чонгука зареванное, он тихо всхлипывает. Слёзы ещё скапливаются в уголках его глаз. Губы красные, опухшие. Искусал полностью. Намджун чувствует волну возбуждения вновь, видя состояние Чонгука. Надо повторить, но уже в спокойной обстановке. По глазам Чонгука видно, что в следующий раз он придёт к нему сам и попросит, чтобы его выебали. Намджун подождёт. — Не игнорируй мои знаки внимания, — говорит Намджун и кидает на него салфетку. Чонгук никак не реагирует на это. Он даже не смотрит ему в лицо. Ким встаёт и, оставив зареванного Чонгука на полу, выходит из его дома и садится в тачку Юнги. Он набирает ему сообщение «я в машине» и откидывается на сидение. Меньше чем через минуту Юнги выходит тоже и садится за руль. Он не смотрит на Кима. Заводит машину, но не трогается. Через пару секунд опускает окна машины и выезжает наконец-то. Запах секса витает в воздухе до тех пор, пока они не доезжают до дома. Юнги в этот день так и не говорит с ним.•••
Первая мысль Тэхёна, когда он находит Чонгука в таком состоянии - я был прав. Он сразу же понял, что из себя представляет этот мужчина. Таким типам нельзя доверять. — Какого хрена произошло? Что этот ублюдок с тобой сделал? — Тэхён подходит медленно и, пытаясь не вспугнуть и так напуганного друга, присаживается рядом, обходя стороной осколки на полу. — Богом клянусь, он запла… — договорить мысль не получается, когда взгляд цепляется за стекающую по столу сперму. Тэхен смотрит уже на Чонгука, его штаны тоже испачканы спереди. Сам того не осознавая, Тэхён раскрывает рот. — Не может быть, — говорит он. — Мерзавец, — Ким начинает ругать его последними словами. — Вставай, мы обратимся в полицию. Я этого так не оставлю. Слышишь? Вставай, — Тэхён тянет его за руку, но Чонгук отталкивает его. — Всё в порядке, — Он пару раз глубоко вздыхает, убирая слёзы. — Правда, хён, всё нормально. Я сам нарвался, — кажется, что все кругом сговорились и решили свести Тэхёна с ума. — Ты че несёшь? Он тебя запугал, что ли? Что он тебе сделал? Дай… — он пытается проверить Чонгука на наличие травм или ещё чего, но младший вновь отталкивает его. Тэхён смотрит с укором. Чонгук пытается улыбнуться сквозь слёзы. — Я в полном порядке, клянусь. — Тогда что это такое? — Тэхён срывается и поднимает голос, указывая пальцем на сперму. Чонгук от его крика лишь опускает голову ниже и отползает от него назад. — Я же сказал, что сам нарвался. Всё нормально, — как попугай повторяет уже в который раз Чон. — Тогда почему ты плачешь? — увидев страх в глазах Чонгука, Тэхёну становится стыдно за себя, и он говорит уже спокойно. Он же, чёрт возьми, просто хочет помочь другу. Почему Чонгук сопротивляется? — Просто… я… — Чонгук избегает смотреть ему в глаза. — Я не знаю, хён. — Это не правильно, Чонгук. Мы не можем оставить всё как есть. Он насильник, и если он решился тронуть даже тебя, то страшно представить, что он делает с другими людьми. Подумай о тех, кто может пострадать из-за него. Ты можешь это прекратить, слышишь меня? — Ким пытается воззвать к совести Чона. Хотя бы к ней. — Он не насильник. Я сам захотел, — злость, с которой Чонгук поднимает на Тэхена глаза, обескураживает Кима. Что за нахуй? — Я гей, слышишь меня? Вот, я признался. Я хотел этого с тех пор, как увидел его в первый раз. Я хочу его и сейчас, — он начинает плакать вновь. — Почему я должен стыдиться этого? Почему? Объясни мне, хён. Ты же тоже считаешь меня грязным? Все считают, — Тэхён обнимает содрогающееся тело, гладит по волосам, пытаясь успокоить. Слова его бьют, как настоящий удар. Хлестко, грубо, безусловно, словно оплеуха, и почти заставляют его вздрогнуть. — Я не обвиняю тебя, — от его, раздирающего изнутри, надрывного плача глаза Тэхёна наполняются слезами тоже, а горло сжимается в тиски. — И не считаю тебя грязным, что за глупости? — первая слеза скатывается по щеке, Тэхён продолжает убаюкивать друга. — Раз ты говоришь, что всё нормально, значит так и есть. Если он тебе нравится, то ещё лучше. Я просто подумал, что он сделал тебе больно. Только и всего. Пожалуйста, не плачь, — Тэхён вытирает свои слёзы и целует его в макушку. Чонгук цепляется за него бессознательно. — Мне нравится, когда со мной обращаются грубо, — то, как легко Чонгук признаётся в этом, заставляет Тэхёна завыть. Перед глазами всё размыто из-за слёз. Мир так несправедлив к ним. Если бы Чонгук рос в нормальной семье, если бы его отец воспитывал его, как подобает делать нормальному отцу, Чонгук не искал бы утешения в боли. Он бы не привык к унижениям. И это не считалось бы для него нормой, будь хоть что-то в их жизни нормально.•••
— Ты не можешь выдвинуть обвинения без весомых доказательств, — слышится голос Чимина в трубке. Намджун вздыхает устало. — Я знаю, Чимин. Я знаю, — он переводит взгляд с дороги на притихшего Юнги. — Поэтому прошу тебя завтра с утра проверить место преступления. Узнай, за какое время можно добраться оттуда до места на видео, — они конфисковали съёмку у Ривера. Тот и вовсе не собирался отдавать камеру, но Джонни просто отобрал у него её и вручил Юнги. Нужно конкретно взяться за этого парня. — Хорошо, хён. Сделаю в лучшем виде, — Намджун отключается молча. Он переводит взгляд на пейзаж за окном. Обещанный синоптиками утренний дождь начался вечером. Он усиливается по мере того, как Юнги доезжает до их дома. Намджун выходит из машины. Собирается что-то сказать напарнику, но Юнги жмёт на газ и срывается с места как угорелый. — И тебе хорошей ночи, — шепчет Намджун ему в след. Чимина тоже нет дома, так что его встречает тишина. Ким проходится по кухне, проверяет кастрюли. Везде пусто. — Надо сходить в магазин, — сам с собой говорит он, пока заглядывает в холодильник. Там лежат два бутерброда, завёрнутые в прозрачную пленку. Чимин, этот ребёнок. Намджун позволяет себе всхлипнуть громко. Горло сжимается от боли, он закрывает холодильник и инстинктивно идёт в ванную, слёзы застилают глаза. Как и в любой другой момент интенсивного эмоционального переживания, когда открывается истина, видение стремительно меркнет. Фантазия его является такой всепоглощающей, что преступление, совершенное им, опустошает его. И он неизбежно начинает впадать в депрессию. Он моется горячей водой долго, используя грубую мочалку, пока кожа не становится болезненно красной. Натягивает на себя пижаму и заходит в свою комнату. На прикроватной тумбочке лежит маленькая книга. Намджун берет в руки Библию и встаёт на колени возле кровати, сложив руки в молитве. Книга раскрытая лежит перед ним, Намджун проходится глазами по буквам, затем закрывает глаза и начинает молиться. — Господь - Пастырь мой; я ни в чём не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою... — кто-то открывает входную дверь, Намджун слышит, как шаркают ноги возле его двери, злость волнами накатывает на него. — Намджун-хён, ты дома? — голос Чимина тихий. Намджун крепче сжимает руки и продолжает, игнорируя соседа: — Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной. — Намджун-хён? — вновь зовёт Чимин. Ким закрывает книгу, убирает обратно на тумбочку. В его арсенале два средства - это мобильность и маска нормальности. Он вытирает глаза и бодрым веселым голосом отвечает: — Да, я здесь. Сейчас выйду, — Он глубоко дышит пару секунд, натягивает на себя маску веселого добрячка и открывает дверь. Чимин стоит к ней вплотную. — Ты меня напугал, — радостно вещает он. Чимин смотрит, не отрывая глаз, всё так же стоя на месте. — Что так поздно? Может, дашь мне пройти? — Прости, хён, — Чимин отходит, давая ему пройти на кухню. Дождь, барабанящий по крыше дома, спасает от тишины, в которой оказываются двое. Намджун избегает смотреть ему в глаза, Чимин отчаянно ищет повод заговорить. Намджун усмехается в голове - ах, если бы словами можно было всё исправить. Попросив прощения, раскаявшись в содеянном, поведав о своих грехах. Словами им не поможешь, да, Чимин-а? Если бы он мог, то снял бы с себя кожу. Если бы он только мог… Он бы поддался своей личной печали — тихо и в одиночестве. Входная дверь вновь открывается. Юнги появляется на пороге измученный, но всё такой же красивый. Намджун мог бы влюбиться в него, не будь Юнги таким зрелым. А он был именно таким. На первый взгляд он казался тихой гаванью, к которой ты мог прийти и перевести дух, где ты мог чувствовать себя спокойно и в безопасности. Рядом с Юнги он как раз чувствовал себя именно так. Но когда ты начинаешь узнавать его получше, картина тихой гавани приобретает иные черты. Он являлся океаном, холодным и глубоким, и при одном неправильном движении мог снести тебя к чёрту, как шторм. Кима привлекали немного другие качества в любовниках, так что, как бы не был красив Мин, в сексуальном плане он не пленял Намджуна. Отвратительный характер и зрелый не по годам. Да и в случае чего он мог составить конкуренцию Намджуну в физическом плане, несмотря на пару сантиметров различия в росте. Намджун любил молодых и сильных, которые могли оказывать сопротивление, но никак брать верх над ним. Чимин переводит взгляд с Юнги на Намджуна. — Тяжёлый день выдался? — спрашивает Пак. Юнги молча уходит к себе, даже не удосужившись ответить. — М-да, — говорит Чимин. — Видимо, очень тяжёлый. Намджун кушает, игнорируя Чимина. Тот продолжает как ни в чём не бывало. — Я тебе рассказывал, что сегодня обзванивал остальных подозреваемых? По-моему нет, я говорил с Юнги-хёном, — рассказывает Пак. — Двое друзей Чонгука соизволили даже появиться в участок. Ещё до троих я дозвонился, номера остальных были недоступны, — Чимин встаёт, чтобы заварить рамён, не прекращая говорить. — Ким Чонин и Ким Югём приходили. Они, кстати, не братья, как мне показалось сначала. Были так обеспокоены тем, что их друг - главный подозреваемый. Югём этот так вообще клялся, что Чонгук не виноват, и что они были вместе двадцать шестого сентября, — Он заливает кипятком стаканчик и садится обратно. — Говорит, что в ту ночь он приехал в одной машине вместе с Чонгуком и что понятия не имеет, о каком убийстве идёт речь. Показал мне видео, которое снял для Инстаграма в ту злополучную ночь, но так и не выложил. Я сам проверил, он был в машине Чонгука, и Югём снимал их. Чонгук был чем-то недоволен по его словам. — Подожди, что? — Намджун слушал его в пол уха. — Что ты только что сказал? — Я много что говорил, хён, — Чимин смеётся. — Ты меня вообще не слушал, что ли? — Нет-нет, я слушал, просто задумался кое о чём. — Намджун откладывает свой бутерброд и концентрирует всё своё внимание на Чимине. — Ещё раз, кто с кем был в машине? Что ты видел? — Ким Югём был в машине Чонгука двадцать шестого сентября, — он отвлекается на лапшу, чем сильно нервирует Намджуна, но ему приходится делать доброе лицо, терпеливо ожидая, когда Пак соизволит продолжить. — Так вот, Югём в качестве доказательства показал мне видео, сделанное в ту ночь. — Кто ещё видел видео? Кому он рассказал об этом? Ты где говорил с ними? В комнате для допроса? — Воу, полегче, хён. Я не успеваю за тобой, — Он откладывает палочки и начинает говорить вновь. — Нет, я не допрашивал их в комнате для допроса, подумал, что достаточно взять показания устно. Он никому об этом не сказал, да и видео показал мне лишь тогда, когда его друг вышел из участка. Сказал, что Чонгук хороший парень, и что он никогда в жизни не смог бы сбить человека и уехать. — Чимин-а, — Намджун смеётся. — Скажи, что ты забрал его телефон, как улику. Чимин-а, пожалуйста, порадуй меня. Лицо напротив него становится грустным, уголки его пухлых губ опускаются, а взгляд становится виноватым. — Я и не думал… — А надо было, — Намджун прерывает его, устало маша рукой. Слишком много информации за сегодня. — Прости, хён. Я завтра же вызову его в участок для повторного допроса и заберу телефон, сославшись на весомую улику. — Ты не понимаешь, — Намджун говорит. — Этот парень - Чон Чонгук ничего не сказал про то, что кто-то был с ним в машине в ту ночь. Какой смысл ему скрывать то, что спасёт его задницу? Странно всё это. — Не знаю. Но я сам видел съёмку. Югём и Чонгук в макларене второго, дождь за окном. Когда Югём навёл объектив на Чонгука, тот ещё сказал «какого хуя, убери долбанную камеру». Вот слово в слово помню это. Потом он направил камеру на дорогу, они как раз были на заправке, где работает их друг. Хосок, кажется. Более того, я посмотрел дату. Запись была совершена в двадцать один тридцать два. Чонгук не мог убить его, хотя бы потому что, был в это время в другом месте. И есть непосредственный свидетель. Намджун хочет плакать. Он очень сильно хочет плакать от счастья. Как бы жестоко он не обошёлся с Чонгуком, он не желал причинить ему вреда. Имея свидетеля и доказательства, Намджун с легкостью отведёт от него все подозрения. — Завтра вызовем его на допрос ещё раз. Думаю, что мы на шаг ближе к разгадке этого секрета, — Намджун широко улыбается счастливому Чимину. — Да я так и знал, что они не причастны к этому убийству. Другое дело этот американец. Он вызывает много вопросов, — Чимин доедает последние остатки лапши и начинает прибираться за ними. — Закончил? — Да, спасибо за ужин, — Намджун похлопывает его по плечу и направляется к себе в комнату. — Спокойной ночи, Чимин. — Спокойной, хён.