я к тебе, как к казни приговорён мой храм и величественный бастион, полутеней моих рассвет, в разгар войны, мой дом.
•••
Намджун возвращается домой далеко за полночь. В доме относительно шумно, из комнаты Юнги доносятся стоны, и это в три утра. Интересно. Он очень редко приводит кого-то домой, за эти десять лет, кажется, и десяти девушек не побывало в его спальне. Не то что бы Намджун считал. Он улыбается, проходя мимо спальни напарника, слыша, как девушка очень громко стонет, словно порнозвезда. В принципе, Намджун бы не удивился, хён в этом плане вообще не разборчив. — А хён молодчина, — Намджун забирается в их общую крохотную душевую, а после заваливается к себе на кровать, утомлённый работой и посредственным оргазмом. Его будит лёгкий смех. В комнате нет окон, так что освещение идёт от прикроватной лампы. Намджун понятия не имеет, сколько проспал, но, судя по всему, не долго, голова идёт кругом. Он переводит взгляд на Чонгука, который лежит рядом с ним на кровати, листая его Библию. — Что ты тут делаешь? — грубым ото сна голосом, спрашивает Намджун, словно это что-то повседневное в его жизни - просыпаться с кем-то в своей постели. — Простите, я не хотел вас будить. — Чонгук поднимает глаза с книги и смотрит долгим нежным взглядом, закусив губу. Под мягким светом лампы волосы его выглядят золотистыми, а глаза светятся, будто две звездочки. Он вновь возвращает своё внимание к книге и начинает вслух читать, — Положи меня, как печать, на сердце твоё, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы её - стрелы огненные; она пламень весьма сильный. Большие воды не могут погасить любви, и реки не зальют её, — его мягкий голос обволакивает Намджуна, лаская слух. Забитый мыслями о прекрасном, Ким подхватывает и заканчивает за Чонгуком. — Если бы кто давал богатство дома своего за любовь, то он был бы отвёргнут с презреньем, — последнее слово проглатывает с зевком. — Так как ты сюда попал? — Вы знаете её наизусть? — Чонгук поднимает в руках Библию и указывает на обложку, игнорируя вопрос. Он выглядит до невозможности соблазнительно, с растрёпанными волосами и пухлыми губами. Будто этот дождь идёт музыкальным сопровождением, чтобы преподнести все прелести Чонгука в наилучшем виде под мягким светом лампы. — Нет, у меня не такая хорошая память, — Намджун натягивает на оголённую часть себя простынь. Чонгук убирает книгу на тумбочку и ложится на соседнюю подушку, подложив ладони под голову. — Кажется, я в вас влюбился, — говорит он. Намджун поворачивает голову в его сторону, пытаясь понять шутит этот ребёнок или нет. — И я до смерти хочу вас поцеловать, но не буду этого делать, потому что два часа назад я целовал вашего помощника. Намджун давится воздухом. — Прости, ты что? Чонгук передвигается к нему поближе, глядя с блаженной улыбкой. Он в уличной одежде, в той, когда его и Тэхёна допрашивали. Значит, вот с кем Чимин ходил на свидание. «Он очень хорошенький», — сказал тогда Чимин и был чертовски прав. Чонгук выглядит как чистый грех. — Я трахнул вашего помощника. Чимина. Два часа назад. У меня не было выбора. Он обмолвился о том, что вы вместе снимаете дом. Это был единственный способ посмотреть, где вы живете. Но я и не мечтал, что застану вас голым, спящим в своей кровати. — А где мне ещё быть в выходной день в пять утра, — вопрос был риторический, и Чон это хорошо понимал. — Шастать по чужой квартире неприлично, тебя в детстве не учили? — Но и этот вопрос Чонгук благополучно игнорирует. — Мне пришлось хорошенько его выебать, чтобы попасть сюда. На самом деле он милашка. Я мог бы встречаться с ним, если бы только не мечтал оказаться под вами, задыхающимся. Я, кажется, влюбился. Намджун натягивает на себя простынь ещё выше и отворачивается к стенке. Спать не хотелось. Хотелось умереть. — Так что я очень хочу поцеловать вас. У вас выглядывает щетина на подбородке. Я долго на неё смотрел, пока вы спали. Хочу поведать вам все свои грехи. Так сильно хочу оказаться привязанным к этой кровати, чтобы вы показали мне подлинную веру. Я, кажется, влюблён в вас, — он говорит шёпотом ему в ухо, сопровождаемым шумом дождя, который льёт всю ночь без остановки. Намджун молит Бога послать ему больше терпения, чтобы не убить этого ребёнка. Больше терпения, Намджун. — Скажите что-нибудь. — Моя церковь не предполагает отпущение грехов, — голос его глубокий и уязвимый, когда он говорит. — И прекрати это повторять. Чон утыкается головой в его шею и громко дышит. Ким чувствует этот сладкий дурманящий запах самого Чонгука вместе с запахом секса. Он молча поворачивает голову и оказывается лицом к лицу с парнем. — Нежность в твоих глазах сбивает меня с толку, — тихо говорит Намджун. — Что, блять, у тебя в голове происходит? — Я неплохо справлялся с эмоциями до вас, обычно это не проблема, — Чонгук выглядит так, словно вот-вот заплачет, но и самодовольным он выглядит тоже. У Намджуна щемит от желания обнять его. Глупое желание глупого Намджуна. — Простите меня. Намджун придвигается ещё ближе, обхватывает лицо Чонгука одной рукой, чтобы… чтобы что? Широко распахнутые влажные глаза Чонгука смотрят в его. Что-то щёлкает в его голове. Ким его целует. Их губы встречаются на одну длинную секунду, время приостанавливается, звуки дождя заглушаются, а потом Чонгук ахает ему в рот, раскрыв губы. Губы у него сладкие и мягкие, Намджун накрывает его собой. Чон пытается дышать и дышит будто в панике. Руки Чонгука скользят по спине Намджуна, царапая кожу. Он продолжает жаться к нему ближе, от самых бёдер до груди, сдавливая в своих руках Намджуна так, будто хочет, чтобы он окутал собой его всецело. — Я… я... — задыхается Чонгук, откидывая голову назад и закатывая глаза. — С тобой всё в порядке? — Намджун берёт его лицо в руки и пытается сфокусировать его взгляд на себе. — Я… да. Это.. — Чонгук цепляется за него не на жизнь, а на смерть. — Похоже на худшую ломку и в тоже время... — он глубоко дышит, — ...в тоже время на самый лучший кайф. Намджун убирает его волосы с лица и обхватывает за талию рукой. Накрывает его губы своими, язык двигается требовательно и глубоко. Чонгук вновь ахает ему в рот, пытаясь дышать. Мышцы под его тонкой кофтой такие крепкие, а ведь Чонгуку всего восемнадцать. Намджун хочет его так сильно. Мысль эта выстреливает навылет, и Намджун прекращает его целовать. Он быстро отпускает его и встаёт с постели. Не самый лучший выбор. — Тебе лучше уйти. — Пожалуйста, не заставляйте меня, — голос его ломается. Чонгук встаёт вслед за ним. — Пожалуйста, Намджун, — он берёт его за руку и притягивает к себе. Абсолютно голый Намджун и полностью одетый Чонгук. — Ну, хотите я приму душ? Только не оставляйте меня так. Мужчине до смерти хочется взять его лицо в руки ещё раз и продолжить целовать этого ребёнка до тех пор, пока он не перестанет соображать. Обычно он всегда ведёт себя опрометчиво, когда хочет кого-то, но сейчас сердце его бьётся сильно-сильно, а губы онемели. Ещё одно «пожалуйста», и Намджун его вряд ли отпустит. — Пожалуйста, Намджун. Ким берёт его за волосы и запрокидывает голову, чтобы лучше видеть лицо. — Секс - моя погибель, — говорит Намджун. — Я добиваюсь его любым способом. И если мне приходится принудить кого-то, то я делаю это, чтобы получить удовольствие. Если нет, значит нет. Я их насилую. Да, я насилую. С тобой я поступил так же. Мне ровным счётом наплевать на твои чувства, чтобы ты понимал. Я не самый лучший вариант для тебя. Чимин - тот, кто тебе нужен. Тот, кто будет тебя ценить и любить. Встречайся с ним. Он хороший парень. Намджун никогда не понимал природы той силы, что толкала его на преступление, но она заставляла его совершать изнасилования раз за разом. И он понимал, что это замкнутый круг. Он будет насиловать снова и снова, пока не сможет взять верх над ней и не научится контролировать свои сексуальные позывы. За каждым изнасилованием неизбежно следовала депрессия, потому что Намджун понимал, что не мог удовлетворить все свои сексуальные страсти, толкнувшие его на преступление. Он очищал свою душу от грехов, вымаливая прощение у Бога. Кто-то должен был найти ему оправдание, но Намджун никогда бы не подумал, что этим кем-то окажется одна из его жертв. — Мне ровным счётом наплевать на всё, что вы говорите. Я влюблён в вас, а не в грёбанного Чимина, — буквально плюётся Чонгук, — И мне наплевать на то, что вы делали с другими людьми. Впервые за свою жизнь я испытал что-то настоящее, когда вы взяли меня. Я не могу позволить себе потерять это. Господи, только не это. И я не такой хороший, каким вы видите меня. Возможно, я делал вещи и похуже. И буду делать. Кто знает, — к концу он уже говорит потише. Угрожает Киму? Интересно. Если допустить существование биопсихосоциального синдрома, заставляющего человека против его сознательной воли совершать серию изнасилований, кто компетентен оценить состояние здоровья этой личности? — Иди в душ, — просто говорит ему Намджун. — Блять.•••
В ожидании Намджун засыпает. Чонгук вновь будит его. — Как мы сделаем это? — он сплетает с ним ноги, устроившись сверху на детективе. — Пиздец, ты мне вообще дашь поспать сегодня? — Намджун скидывает его на постель и, подмяв под себя голое тело, ложится сверху. — Я не против лицом в матрас. Свяжете мне руки? — голос его приглушен подушкой. — За одно и рот. Захлопнись нахуй. Я спать хочу, — он ударяет его по бедру со всей силы, Чонгук вскрикивает. — Не дёргайся и не болтай. Я не настроен на переговоры. — Какого хуя… — Чонгук пытается вылезти из-под него, но Намджун мёртвым весом лежит на нём, зафиксировав ноги парня так, что Чону даже дёргаться не вариант. — Вы сказали, что трахнете меня. — Такой вежливый, — Намджун смеётся ему в затылок и бьёт ещё раз по тому же месту. — Мы ебаться будем? — зло пыхтит Чон. — Если ещё раз дёрнешься, выебу так, что месяц сидеть не сможешь. Захлопни свой маленький грязный рот. Чонгук молча продолжает пыхтеть и дёргаться, после этих манипуляций член Намджуна лежит ровно между ягодицами Чонгука. Он начинает елозить вверх вниз. — Ты, блядь, угомонишься или нет? — Намджун берёт его за шею и прижимает к подушке лицом, приподнимаясь с него. Эта малолетняя сука заставила его член встать по стойке смирно. Намджун вновь бьёт его по заднице, Чон дарит ему задушенный стон. Одной рукой он сильнее сжимают его шею, другой разводит половинки и пристраивается к анусу. Хорошего обращения он не заслужил, так что Ким давит головкой на вход и проталкивает на сухую член внутрь наполовину. Чонгук вопит от боли. — Ты ебанное животное, — шипит он, пытаясь вытолкнуть Намджуна. — Хотя бы смазку возьми. Намджун игнорирует его просьбу и выйдя вновь, смазывает член слюной, пристраивается снова. — Как мы заговорили. Недавно в любви признавался, — Намджун входит на всю длину, Чонгук взвывает от боли. — Блять, какой ты узкий. — Меня никто… — Чонгук поворачивает голову в профиль и продолжает. — Блять, больно. Фух. Я был девственником, пока… — договорить ему не даёт Намджун выходя и толкаясь вновь. Грубо и глубоко. Спинка кровати бьётся об стену. — Пока что? Продолжай. — Ебать, ты такой большой. Так хорошо, — стонет Чонгук. — Сильнее можешь? — Могу, но не буду. — Ничего, что я говорю неформально? Просто как-то неудобно в такой позе лежать и контролировать речь, — он поворачивает голову в другую сторону, видимо, шея затекла. Завтра у него будут синяки от его пальцев. — Говори как хочешь, мне похуй, — Намджун забирается рукой в его волосы и сжимает у корней, вбиваясь внутрь. — Такой тёплый и узкий. — Блядь, кажется, ты меня порвал, — Намджун и сам чувствует что-то тёплое и мокрое внутри него, но двигаться не перестаёт. — Возьмись за спинку руками, — велит Намджун, Чон сразу же выполняет указание. Он сводит лопатки и мышцы спины играют под кожей. Чонгук хватается за прутья на изголовье, Намджун перестаёт двигаться и даёт секундную передышку парню. Рука проходится вдоль спины, к бёдрам. — Ты красивый. — Не говори такие вещи, когда твой член во мне. — А что так? У тебя проблемы с этим? — Нет, просто я не смогу кончить. Мне от твоего комплимента хочется плакать. Можешь просто продолжить двигаться, — он говорит это тихо, лицом в подушку, и сразу сводит тему на нет. Намджун продолжает смотреть на его затылок. — Ты мне дашь кончить или нет, блять? Я, конечно, не против твоего огромного члена в своей заднице, но у нас время ограничено. Двигайся, дедуля. Намджун ложится на него и начинает вбиваться внутрь короткими толчками, накрывает ладони Чонгука своими и толкается всем телом, заставляя его стонать и плакать в унисон с ударами спинки кровати по стене. — Вот так, боже, — задыхается Чонгук. — Так хорошо. Можно я буду звать тебя папочкой? А-ах, это так грязно. Лучше не буду. — Как пожелаешь, — Намджун уже сам близок. Ким сплетает свои пальцы с пальцами Чонгука, ложится на него полностью и вбивается в него остервенело. Чонгук замолкает, занятый отсутствием кислорода в легких. Он плачет тихо, Намджун видит, что вся подушка мокрая от его слёз. Если кто и спал в этом доме, то он точно проснулся от ударов спинки кровати по стене. Они будто животные, сорвавшиеся с цепи. Фрикции быстрые, глубокие. Звуки шлепков кожи о кожу, громкое дыхание Намджуна и стоны Чонгука, они будто потерялись друг в друге и совершенно не слышали женский голос за дверью, который спросил: «Юнги, уборная тут?». Не слышали они, как открылась дверь в спальню, и шокированный вздох. — Ты, ебанный в рот, тупая, что ли? Я сказал левая дверь, — Юнги захлопывает дверь перед девушкой, пока Намджун пытается прикрыть их обоих простыней. — Некрасиво получилось, — говорит Намджун, возобновляя короткие толчки. — Теперь уж точно у Юнги не останется сомнений. — Что Хёна делает в вашем доме? Ебать, у меня будут проблемы, — Чонгук поворачивает голову в профиль. — Давай сменим позу, — просит он. Намджун выскальзывает из него с мерзким хлюпом, Чон издаёт недовольный стон. — Как ты хочешь это сделать, и кто такая Хёна? — Сверху. Хочу сверху, — слабо говорит он. Выглядит Чонгук затраханным, как он собрался сверху быть, без понятия. — Седлай, — Ким садится спиной к стенке и приглашает Чона. Тот перекидывает через него ногу и приставляет член ко входу. — Давай, в темпе. Ты же молод, блять. — Иди нахуй, ты из меня душу вытрахал, кажется, — Чонгук послушно насаживается и оказывается лицом к лицу с Намджуном. — Привет, — говорит он, слабо улыбаясь. Щёки покрываются румянцем, Намджун сейчас сдохнет. После всего, что между ними было, он ещё смущаться умудряется? — Привет, блядь, — Наму смеётся на такое поведение и, сгибая свои колени, притягивает парня ещё ближе. Разводит его половинки и подкидывает бёдрами, начиная вбиваться в него. Чонгук счастливо обнимает его за шею двумя руками и прижимается глупым детским поцелуем к его рту. — Ебать, у тебя ямочки, мне нравится, — говорим он ему в губы. — Такой чувствительный, — Намджун касается внутри лакомого местечка, и спустя пару минут Чонгук пачкает его грудь спермой. — Обычно в твоём возрасте ребята бывают скорострелами, — Намджун смеётся, продолжая вбиваться в чувствительное тело парня. — Я ни разу не кончал так быстро с парнем, как с тобой, — откровенничает Чон. — Когда бываю сверху, то… А-ах, блядь, ты скоро уже? — Продолжай говорить, я скоро. — Обычно я имитирую оргазмы, когда сверху. Делаю вид, что кончил в презерватив, а потом быстро снимаю его и выкидываю, пока партнёр не увидел, — Намджун укладывает его обратно на матрас и толкается под другим углом, глубже и грубее. Они ещё ни разу не использовали презервативы. — Блядь, если ты не кончишь сейчас, у меня вновь встанет. Ты так хорошо чувствуешься внутри меня. Хочу твой член всё время, с тех пор, как увидел тебя. — Ебать, твой рот такой грязный, — ещё пара таких слов, и Намджун получит свой самый сильный оргазм. — Я представлял его по разному, когда мы встретились впервые в участке. Но я предположить не мог, что он окажется таким большим, и что ты будешь им так хорошо меня трахать. Блять, я, кажется, я… Намджун затыкает ему рот и кончает глубоко внутри него.•••
Тэхён так и не засыпает в ту ночь, валяясь в кровати и думая о детективе Мин Юнги. С одной стороны, его дико бесит, что он не может выкинуть того из головы, раздражает даже мысль о нём, но с другой он упорно ищет, к чему придраться. Он поглядывает на часы в телефоне, в ожидании, когда пробьёт шесть утра. Кажется, участок открывается в семь или в восемь? В любом случае, он пойдёт туда и узнаёт у кого-нибудь адрес. Независимо от того, выходной сегодня или нет, кто-то будет дежурить там. А подкупить кого-то с такой должностью не составит проблем. И пока он ждёт наступления часа икс, Тэхён по полочкам распределяет информацию о детективе в своей голове. В том, что Юнги его не ненавидит, Тэхён уверен абсолютно на все сто. А вот почему он делает вид, что не выносит Кима, - другой вопрос. Мин Юнги - это человек, к восьми годам переживший свою эмоциональную и социальную смерть. Глаза у него неживые. Иногда они пугают Тэхёна. Иногда заставляют чувствовать тоску. Он чувствует бурю эмоций касательно этого человека, но равнодушие не одно из них, это точно. Он прикрывает напарника-насильника, а это говорит о том, что как минимум не предатель. Так Тэхён ищет положительные стороны, чтобы направить всю свою злость в другое русло. Потому что раздражение от вида Мин Юнги никуда не делось. Его всё ещё трясёт от одной мысли о нём. Ким смотрит на часы и, забив на время, начинает собираться. Он делает это не долго, но основательно. Последний раз он так тщательно подбирал свой наряд… кажется, никогда. — Да что со мной такое, чёрт возьми? — он откидывает на кровать очередные штаны. В итоге выбор падает на чёрные скинни, свободную шёлковую рубашку и пальто им в тон. Он собирает волосы на затылке маленькой резинкой впервые за долгое время. Смотрит в зеркало и, довольный результатом, покидает свои апартаменты. Подкупать никого не приходится, в участке дежурят такие некомпетентные личности, что, как только они узнают, кто такой Тэхён, выслушав его байку о том, что детектив Мин Юнги просил занести ему домой неопровержимое доказательство по делу в порту, те выписывают ему точный адрес где он живёт, ещё и номер свой дают, в случае чего, если Тэхён не найдёт, чтобы позвонил, они всё объяснят. — Господи, ну и тупицы, — Ким забивает в навигатор адрес и едет к нему домой. Он быстро находит нужный дом. Его машина выглядит как белая ворона среди этого хаоса из мусора и нищеты. Надо было ему брать более неприметную тачку. Тэхён паркуется возле одноэтажного строения, прямо за форд мустангом детектива. Когда он выходит из машины, то даже не замечает припаркованный чуть дальше зеленый мерседес Чонгука. Тэхён ставит на сигнализацию свою тачку, подходит к форду детектива и заглядывает внутрь. По крайней мере он дома, раз тачка здесь, это радует. Салон затемнён, четко разглядеть всё невозможно, плюс дождь со вчерашнего дня идёт без остановки. Тэхён замечает лишь раму для усиления, сердце начинает отбивать чечётку, а руки потеют. Он вытирает их об брюки. Это машина предназначена для профессиональных гонок. Кто же ты, Мин Юнги? Он заходит через калитку и быстро, пока не передумал, звонит в дверь. Если он будет долго думать, то вымокнет насквозь. Нет времени ждать. Ему никто не открывает, шум дождя перекрывает голоса внутри дома. Ким поднимается на импровизированное крыльцо и звонит ещё раз и поглядывает на часы. Шесть пятнадцать утра. Пиздец, если Юнги выйдет и начнёт в него стрелять, Тэхён не станет его винить. Он слышит шаги за дверью и отходит на шаг. Дверь открывает по пояс голый Юнги со взлохмаченными волосами. Его широкие пижамные штаны держатся на одном честном слове, Тэхен смотрит на него снизу вверх. Он босой и широкоплечий. Ким встречается с ним взглядом и сглатывает. У грязного детектива чертовски привлекательная фигура. Сейчас Тэхён существует где-то между «безумием» и «благоразумием». Юнги смотрит пристально, Ким смотрит в ответ. Он не предлагает ему зайти, хотя он почти вымок. Он даже не здоровается с ним. Лишь эта бесконечная тоска в его взгляде. Парадоксально, что для выживания Юнги потребовалось быть мёртвым. Фигурально выражаясь, его психика умерла, чтобы позволить жить физической сущности. Так его видел теперь Тэхён. — Что ты тут делаешь? — наконец-то спрашивает Юнги. Внутри Тэ что-то трепещет от этого голоса. Он делает шаг вперёд, чтобы детектив его расслышал. — Я не спал, — говорит Тэхён. — Меня тошнит. В моём животе что-то трепещет. Глаза напротив него ожесточаются, Юнги складывает руки на груди, выделяя грудные мышцы. Тэхён отводит глаза. — Ты приехал на эту помойку, чтобы рассказать мне про симптомы? Инт… — договорить он не успевают, позади него появляется девушка и быстро целует Юнги в губы, не замечая стоящего перед ним Тэхёна. — Такси приехало, — говорит она. — Позвони мне потом. Я побежала. Она спускается и сталкивается лицом к лицу с Тэхеном. — Оппа? — шокировано шепчет Хёна. — Что ты тут делаешь? Лишь воспитание сдерживает Кима от того, чтобы не дать ей пощечину и сказать, что она та ещё шлюха. Только это и сдерживает. — Я… — она теряется. Тэхён замечает засосы на его шее, когда переводит взгляд через её плечо. Юнги самодовольно стоит, опираясь на дверной косяк. — Это не то, что ты думаешь, — не оригинально выдаёт Хёна. — Я могу всё объяснить. — Дай угадаю, — шипит Тэхён. — Дело не во мне? — Прости, но я влюбилась в него, — её глаза наполняются слезами, она быстро вытирает их. — Мне надо идти. Прости, Тэхён. Она обходит стоящего перед домом Кима и выходит за калитку. — Ничего личного, — разводит руками Юнги. — Ну ты ублюдок, — Тэхён идёт на него, Юнги шагает к нему в дождь. Ким замахивается, чтобы ударить его в прекрасное лицо, но Мин быстро скручивает ему руки и прижимает к грязной мокрой стене дома. — Угомонись, — говорит ему Юнги, сильнее скручивая запястья. — Тебе не о чем беспокоиться. Я предохранялся. Это был ничего не значащий одноразовый трах, — потом он жмётся своей голой грудью к его спине и говорит ему на ухо горячим шепотом. — К тому же посредственный. Уверен, ты отдавался бы с куда большей страстью. По телу Тэхёна проходит жаркая волна, ноги слабеют. Даже в таких ненавязчивых прикосновениях Юнги чувствуется скрытая сила. Он не даёт ему ни шанса на капитуляцию, сильнее вдавливая его в грязную стену, от которой пахнет плесенью и сыростью. Юнги умеет причинять боль. А боли много, Тэ задыхается в ней, будто тонет в океане. Ему дико обидно, что он вот так отзывается о Хёна, и в тоже время он ревнует, но вот кого к кому? Вопрос на миллион. Тэ хочет сказать ему так много. Он хочет сказать ему, что он всё так не оставит, что он непременно отомстит ему. Что с Тэхёном так нельзя поступать. Никто ещё никогда не уводил у него девушку. Он же грёбаный Ким Тэхён - самый красивый и завидный жених во всей чёртовой Азии. Никто не смеет так унижать его. Но всё это было сказано и раньше. Словами детектива не запугаешь, да и сделать ему ничего Ким не в силах. Максимум может пожаловаться отцу, чтобы его уволили с работы, но тогда всплывёт нынешняя ситуация, и в проигрыше как раз окажется Тэхён. У Юнги даже не было семьи, которой его можно было бы шантажировать, чем Ким не побрезговал бы. Он жил буквально чуть ли не на помойке. У него ничего не было. Юнги нечего терять. Эта мысль выстрелила навылет. Тэхён почувствовал себя ничтожеством. — Отпусти, — просит Тэхён. — Пожалуйста, мне больно, — Юнги без слов цепляется зубами за резинку на его волосах и, стянув её, отходит на два шага назад. Парень медленно потирает запястья, поворачиваясь к нему. Жар приливает к щекам, когда Тэхён понимает, что Юнги распустил ему волосы. Детектив как есть босой стоит среди лужи из грязи. Его волосы давно вымокли, он зачесывает их назад, засосы на шее переливаются в разные оттенки красно-бордового под каплями дождя. С его носа капает. Они вновь безмолвно смотрят друг на друга. Время останавливается, мир замирает на короткие секунды, которые кажутся вечностью. Самый интимный момент, который случался с Тэхёном за всю его жизнь. Он моргает, и магия перестаёт действовать. Затянувшуюся паузу могла смягчить сигарета, в такие вот моменты в своей жизни Тэхён очень жалел, что не курил. — Зачем ты здесь? — Неважно, — теория про светлый образ детектива, который не в состоянии сделать подлость, была безвозвратно разрушена. — Уже неважно. — Езжай домой, — говорит Юнги. Тэхён разворачивается, собираясь уйти, но Мин ловит его за руку. Тэ оборачивается удивлённо. — Ты забыл, — Юнги вкладывает в его ладонь маленькую резинку. — Тебе так больше идёт, — он подмигивает и отпускает его руку. — Иди. Самая большая прелесть дождя в том, что под ним никто не видит твои слёзы.