Cyclone

Есть маленькие победы. А еще есть братья.       Вэй Усянь определенно не готов, чтобы его ругал в буквальном смысле малыш. Но, по крайней мере, сказал, что малыш вряд ли скоро заплачет. Хотя Вэй Усянь до сих пор не знает, почему малыш остается допоздна в безлюдной области Облачных Глубин, когда, как говорит сам ребенок (Вау, он мальчик. Очень красивый мальчик!), бездельничать запрещено, особенно в это время.       Что ж, по крайней мере, он сможет отвести ребенка туда, где он должен быть, а затем он найдет свой путь обратно туда, где он должен быть. Так что это не пустая трата времени. Хотя ему придется доложить о ребенке ближайшему патрулирующему и вылить свою Императорскую улыбку под бдительными глазами ребенка, прежде чем он сможет вернуться. Черт возьми, он может, по крайней мере, выбить чушь из фактического сообщения о себе Лань Цижэню.       И он говорит именно это Не Хуайсану и Цзян Чэну, когда они идут на урок позже в тот же день. В результате его ударил по голове очень раздраженный и расстроенный Цзян Чэн.              — Ты! — Его младший брат шипит. — Вэй Усянь, ты!       — Я? Что я? — Вэй Усянь ошеломлен. Он не уверен, что он сделал что-то неправильно, кроме того, что забыл. И он знает, что не заслуживает того, чтобы Цзян Чэн смотрел на него с огорчением. В конце концов, Вэй Усянь часто делает что-то более возмутительное (например, однажды он случайно сжег лодку), что вызывало меньшую реакцию.        Цзян Чэн, похоже, борется со своим словом, и именно Не Хуайсан предоставляет ему информацию, которая заставляет Вэй Усяня задушить его вчерашнее идиотское «я».       -Вероятно, это был второй молодой господин, — говорит Не Хуайсан себе под нос, словно боясь, что другие его услышат. — И этот дом … вероятно, принадлежал его матери. Которая умерла не так давно.       Странно, что первое, про что думает Вэй Усянь, это то, что он рад, что теперь он знает, почему маленький мальчик носит траурную одежду. Его вторая мысль — это дерьмо, он действительно хочет ударить себя. И в-третьих, он действительно заслуживает реакции Цзян Чэна и, возможно, даже большего.       Мадам Юй уже предупредила его. Черт возьми, даже Шицзе и дядя Цзян тоже.       Он не должен создавать проблемы, или, по крайней мере, он не должен создавать проблемы, которые беспокоят главную семью Лань. Если возможно, он даже не должен встречаться с кем-либо из упомянутой основной семьи, кроме Лань Цижэня и Лань Сичэня. Он не должен доставлять хлопот, потому что Лань в настоящее время все еще в трауре. И самый верный способ не создавать проблем — это не встречаться с кем-либо из Ланей, за исключением необходимости завершить там свое обучение.       (Он должен быть оскорблен отсутствием доверия. Но, опять же, его семья не ошибается.)       Черт возьми, это удивительно, что Лань не останавливает занятия в этом году только после траура. Тот факт, что маленький ребенок — Лань Ванцзи? — единственный, кого Вэй Усянь видит в настоящей траурной одежде в период их, по общему признанию, еще очень короткого пребывания в Гусу, заставляет его полностью забыть об этом. Заставьте его полностью забыть, что это место якобы все еще в трауре и тьфу — прокляните его плохую память!       И, ах. Этот. Этот маленький. Он, должно быть, ждет, пока его мать откроет дверь. Дверь, которую больше не будет открывать его мать.       Вэй Усянь не может сказать, что не понимает. Он тоже когда-то упорно ждал под определенным деревом. Сидел до тех пор, пока голод и холод не прогонят его. И он, вероятно, все еще ждет тех, которые больше никогда не вернутся.       Внезапно он чувствует себя ближе ко второму молодому господину Лань.       Это чувство близости, которое дергает его за живое, возвращает Вэй Усяня обратно в тот дом. Вернемся туда, где его маленькое божество покорно стоит на коленях перед дверью с небольшим фонарем в качестве компаньона. Стоит на коленях в тишине, ожидая, с ветром, трепещущим его длинные волосы и белую ленту на лбу.       Потому что он здесь. Его золотые глаза смотрели прямо на закрытую дверь. Маленькие руки сжимались в кулаки на его коленях. Сидит неподвижно.       — Лань Ванцзи, — зовет Вэй Усянь, объявляя о своем присутствии маленькому мальчику, который заметно вздрагивает и удивляется голосу ученика клана Цзян. — Что я сказал о том, что ты простудишься?       Мальчик, Лань Ванцзи, отказывается повернуться и бросить взгляд на Вэй Усяня, его глаза все еще прикованы к тому месту, где его мать обычно появляется с улыбкой, прежде чем проводить его. В мыслях Лань Ванцзи думает, что пока если он не обращает внимание на Вэй Усяня, то старший мальчик уйдет. Оставит его одного ждать, пока мама откроет дверь.       Вэй Усянь морщится из-за ответа. Но неустрашимо плюхается рядом с Лань Ванцзи. Все еще остается вопрос, почему дядя или старший брат этого маленького ребенка позволяет ему оставаться там одному посреди ночи (ладно, для Вэй Усяня еще не поздно, но, должно быть, уже поздно для маленького ребенка Лань). Но, ладно, Вэй Усянь узнает позже.       Теперь его главная забота — убедиться, что маленький молодой господин не замерзнет и не простудится; нет, спасибо холодной весенней ночи в горах. Сегодня он приходит подготовленным — в отличие от вчерашнего — он не приносит с собой спиртного, вместо этого он приносит свое дорожное пальто, которое накидывает на маленькое тело.       Пораженного взгляда мальчика на него достаточно, чтобы Вэй Усянь поздравил себя.       — Здравствуй! — Вэй Усянь приветствует. Его рука все еще застегивает пальто, чтобы полностью прикрыть тельце. — Тебе достаточно тепло? Меня зовут Вэй Ин, имя в быту Усянь. Я новый ученик.       Молодой ученик ярко улыбается Лань Ванцзи, который просто тупо смотрит на него, удивление уже прошло, прежде чем снова взглянуть на дверь.       — Ой, не будь таким, — говорит Вэй Усянь. — Посмотри на меня, Лань Ванцзи. Или как я должен тебя называть? Лань Ванцзи? О, я знаю! Лань Чжань! »       Маленький мальчик делает резкий вдох, и наконец поворачивается, чтобы посмотреть на Вэй Усяня. В сердце ученика клана Цзян возникает определенное удовлетворение, когда он, наконец, может заставить Лань Ванцзи взглянуть на него, хотя это всего лишь взгляд. По крайней мере, эти глаза не будут сосредоточены на…       — Не называй меня так, — говорит Лань Ванцзи мягким и детским голосом, как обычно в его возрасте говорят дети. Но, в отличие от большинства детей его возраста, Лань Ванцзи уже может членораздельно говорить. Его диалект Гусу только делает его более зрелым, чем другие дети, которых когда-либо встречал Вэй Усянь. С другой стороны, так же, как Вэй Усянь думает, что Лань Ванцзи больше ничего не скажет, он приятно удивлен, когда ребенок добавляет — Старший —после произнесения короткого предложения.       Какой вежливый ребенок! Нет, дети не могут так себя вести!       — Я назвал тебя так только потому, что ты не отвечаешь на другие имена, которыми я тебя назвал, — дразнит Вэй Усянь. — И ты тоже можешь звать меня Вэй Ин. Не надо старшего, пожалуйста! Я, Вэй Ин, Вэй Усянь — у меня несколько имен. Но я не осмелюсь претендовать на обращение «старший».       Лань Ванцзи удивленно моргает своими большими золотыми глазами (эти глаза действительно хороши, — клянется Вэй Усянь), и — к огромной радости Вэй Усяня — мальчик парирует:       — Старший Вэй из старшего поколения.       — Ты назвал мое имя! — Вэй Усянь прихорашивается, игнорируя логику слов младшего мальчика. Поверьте, что малыш Лань прибегнет к полной логике, чтобы противостоять чепухе Вэй Усяня. Этот ребенок действительно веселый.       Опять же, в его глазах было недоверие, хотя на его лице, кажется, ничего не видно. Вэй Усянь жадно впитывает реакцию мальчика, зная по инстинкту и сплетням Не Хуайсана, что Лань Ванцзи редко, если вообще когда-либо, проявляет какие-либо эмоции. Особенно после смерти матери.       Опять же, кажется, что он испытывает особое удовлетворение, когда он может прогнать слезы из этих блестящих золотых глаз. Когда нефритовое лицо слегка меняет выражение, Вэй Усянь почти не в состоянии сопротивляться желанию подбодрить.       Вэй Усянь знает этого мальчика только две ночи и в сумме менее одного часа, но он готов совершить убийство ради этого маленького божества.       После этого Вэй Усянь часто обнаруживал, что ищет маленького мальчика, который каждую ночь в одно и то же время продолжает стоять на коленях перед домом своей покойной матери. Каждый раз, когда они встречаются, Вэй Усянь всегда дает мальчику либо его пальто, либо верхнюю одежду, пока у него не останется ровно одна верхняя одежда (которую он не может дать только потому, что она является частью формы приглашенного ученика, и Учитель Лань убьет его с помощью переписывания большего количества правил, если он будет носить меньше, чем считается приличным), прежде чем он начнет красть одежду Цзян Чэна. Кажется, его маленькое божество до сих пор не знает, как принести свое пальто.       (За разумом Вэй Усяня скрывается нытье, говоря ему, что Лань Ванцзи делает это специально. Что Лань Ванцзи наказывает себя, позволяя себе умирать на открытом воздухе.)       И до сих пор Вэй Усянь всегда может уговорить малыша переехать и вернуться в свою — слишком большую для ребенка, слишком темную для ребенка, слишком одинокую для ребенка — комнату перед хай-ши и успешно вернуться в нее. Так что технически он не создает никаких проблем. Вэй Усянь очень хочет похвалить себя за свои удивительные навыки тайм-менеджмента. Или чистая глупая удача, как называл это Цзян Чэн.       Ну что ж. Цзян Чэн до сих пор не спросил, почему Вэй Усянь украл его верхнюю одежду и плащ, так что это хорошо. Это действительно хорошо.       Лань Ванцзи по-прежнему ничего не говорит о своей матери — он почти ни о чем не говорит. Но это нормально.       Вэй Усяня не множет ничего сделать, чтобы заставить Лань Ванцзи говорить. Маленький волен говорить, когда хочет, обо всем, что хочет. В том числе и молчать, когда он хочет.       Пока он теплый и его взгляд не залит непролитыми слезами, Вэй Усянь считает это победой.        — Брат. — Ванцзи ковыляет, чтобы поприветствовать своего брата, который только что входит в комнату, темно-фиолетовый плащ, слишком большой для его тела, тянется за его шагом. — Добро пожаловать домой.       Лань Сичэнь опускается на колени до уровня глаз своего младшего брата с доброй улыбкой на лице. Его лицо смягчается еще больше, когда он крепко обнимает маленькое тело Ванцзи.       -Я вернулся, младший брат, — бормочет он, целуя Ванцзи в макушку.       Наследник Ланей очень рад видеть, что брат приветствует его дома сразу после того, как он вернулся с ночной охоты.       Сичень не станет лгать, что ему страшно, когда он не может найти своего брата стоящим на коленях перед домом их матери — первым местом, куда он идет, чтобы проверить местонахождение своего брата, — так как Ванцзи обычно делает это каждую ночь после смерти матери. Упорно ждать и ждать, пока Сичень или их дядя не уносит его при приближении хай-ши (время от 21:00 до 23:00). Если чуть раньше Ванцзи устроит истерику.       Но сейчас его младший брат находится в их комнате, ждет его, и ему тепло в этом пурпурном плаще…       Пурпурный плащ?       — … Ванцзи, — говорит Сичэнь, отстраняясь, чтобы внимательно осмотреть своего брата. — Что на тебе надето?