Cyclone

      Конец и новое начало       Вэй Усянь с удивлением просыпается в тот редкий день, когда Учитель Лань дает им единственный выходной от занятий, чтобы увидеть, как, при открытии двери ему улыбается неизвестное лицо. Очень красивое лицо. У клана Лань наверняка хорошие гены. Или это горный воздух?        — Полагаю, Вэй Усянь из клана Цзян? — Симпатичный мальчик, который, кажется, чуть старше Вэй Усяня, приветствует его с улыбкой.        Вэй Усянь выходит из своего полумрака и кланяется другому подростку. «Доброе утро… а? Это действительно Вэй Усянь из Юньмэна… »        Черт, он влип в какие-то проблемы, не заметив этого? Неужели старая бабка — кхм, учитель Лань — обнаружил, что Вэй Усянь — это тот, кто составил шпаргалку для их предыдущего экзамена? Не из-за этого кто-то из клана стоит перед ним? Что ж, этот человек очень доброжелательно и вежливо улыбается, но за его карими глазами скрывается опасный блеск, который может уловить только Вэй Усянь.        Затем глаза адепта клана Юньмэн Цзян падают на узелок одежды в руке неизвестного адепта Лань. Вэй Усянь не мог не позволить своему рту приоткрыться в форме буквы O, выражение его лица было отчетливым.       — А, это наша одежда? — бормочет он.        Мозг Вэй Усяня на короткое время перестает думать, прежде чем он же начинает работать в быстром темпе. Что его полностью сломало, так это пара золотых глаз, выглядывающих из-за молодого адепта Лань.       — Молодой господин Лань Сичэнь? — Вэй Усянь называет имя старшего брата Лань Чжаня.        Потому что… да, потому что… кто еще, кроме Лань Сичэня? Его маленький Лань идет прямо за тем, кто, должно быть, никто иной, как его старший брат. И вау, вау, эти золотые глаза даже красивее под утренним солнцем.       — Лань Чжань~, — воркует Вэй Усянь, опускаясь на колени и глядя прямо в эти золотые глаза, забывая о Лань Сичэне и о том, что он все еще стоит перед дверью. — Лань Чжань, наконец, пришел повидаться со старым Вэй Ином? Не могу сказать, что я недоволен!        Лань Ванцзи вздрагивает от удивления — крохотное вздрагивание, которое не заметит никто, кто недостаточно наблюдателен, — прежде чем усилить хватку на одежде старшего брата. Вэй Усянь не мог не улыбнуться, когда увидел, что мальчик прячет лицо на ногах брата. Это на удивление очень милое и застенчивое (осмелится ли он сказать непотребное?) действие, учитывая, насколько кратким и прозаичным бывает маленькое божество, когда они встречаются под покровом тьмы.       Но, опять же, обычно Лань Ванцзи один, и у него нет никого, кому он может доверить свою защиту. Теперь у него есть старший брат Лань Сичэнь, который защищает и сражается за него. Не то, чтобы Вэй Усянь не хотел сражаться.       — Ой, Лань Чжань, не будь таким, — скулил Вэй Усянь. -Приди ко мне, малыш, я хочу увидеть твое лицо под солнечным светом. Держу пари, оно должно быть красивее.       Вэй Усянь может продолжать дразнить его, так как он тщательно развивал этот навык, дразня его шиди. Но его останавливает кашель, который внезапно напоминает ему, что с ними есть еще один человек. О, теперь он знает, почему тот, что перед ним, кажется знакомым. У них одно лицо, сразу видно, что они братья.        Хотя младший из братьев Лань все еще полон детской пухлости, нет никаких сомнений в том, что он вырастет таким же красивым мужчиной, как его старший.       -Эээ, мм… — Вэй Усянь смущенно улыбается. — Мне очень жаль, молодой господин Лань. Просто я увидел Лань Чжаня и не смог не поздороваться.       — Я вижу. — Улыбка Лань Сичэня, направленная на него, … немного опасна. — Мне очень жаль, что я был невежлив, Вэй-гунцзы. Меня зовут Лань Сичэнь, и, похоже, вы заботились о Ванцзи. Если я не ошибаюсь, то это должно быть ваше?        Вэй Усянь пытается быстро встать, снова поклонившись Наследнику клана, принимая связку плащей и верхней одежды (Цзян Чэн будет рад вернуть свой темно-фиолетовый плащ, этот элемент одежды его любимый, а Вэй Усянь — жив после кражи, только потому что в последнее время Цзян Чэн не нуждался в нем).       — Я должен поблагодарить тебя, — безмятежная улыбка Лань Сичэня. — Надеюсь, мой брат не доставил тебе проблем?       -Нет, совсем нет! — Вэй Усянь быстро отрицает это, прежде чем честно добавить: — Лань Чжань — это настоящее удовольствие. Мне нравится его компания!       Одна из бровей Лань Сичэня удивленно приподнялась, его взгляд остановился на Вэй Усяне, как будто что-то искал. Кажется, он нашел то, что искал, потому что его улыбка превращается в нечто более мягкое, когда он наклоняется, чтобы направить своего младшего брата прямо к Вэй Усяню.       — Ванцзи, — мягко говорит он, — скажи спасибо старшему Вэй. Ты накопил довольно много его одежд.       Выражение лица Лань Ванцзи не изменилось, как обычно, но Вэй Усянь заметил, что кончики его ушей стали розовыми. Сцена слишком милая для его бедного сердца. Особенно, когда Лань Ванцзи смотрит ему в глаза и говорит на своем мягком диалекте гусу: «Спасибо, старший Вэй».        Аааа, Лань Чжань станет приговором для его бедного сердца!        Вэй Усянь тает, когда видит, что Лань Ванцзи уходит, держа своего старшего брата маленькой ручкой. Эти братья настолько красивы, что кажется, они сошли с картины. Будто бессмертные вышли в мир людей.        Вэй Усяню действительно нравятся такие красивые люди.        — Вэй Усянь, это моя одежда? — Цзян Чэн шипит, волосы все еще растрепанные после сна. Брат вышел в удачное время, братья Лань только скрылись за соседним зданием.        — Да, это она! — говорит Вэй Усянь, быстро собираясь с мыслями. — Вернуть тебе её?        Взгляд Цзян Чэна, который не такой, как обычно, был направлен на очень аккуратно сложенный сверток с одеждой в руках Вэй Усяня.        — Да, конечно, я хочу их вернуть, — говорит Цзян Чэн. — Кто это был? Кто только что приходил?        — … Эм-м-м.        Вэй Усянь отводит взгляд от брата. Мадам Юй предупреждала его не связываться с теми, кто находится все ещё в трауре.        — … Вэй Усянь.        — Эм-м-м. Нууу. Лань… Сичень и Лань Чжань?        — ВЭЙ! У! СЯНЬ!        — Эй, подожди, успокойся… Шиди! Цзян Чэн! Остановись! В Облачных Глубинах запрещено кричать! И насилие запрещено — ой! Не бей меня!

***

       — Лань Чжань! Лань Чжань! — Вэй Усянь шепчет, плюхаясь рядом с маленьким ребенком, который снова стоит на коленях перед темной хижиной. — Добрый вечер!        Его маленькое божество немного поворачивает голову, кивая, в знак приветствия, прежде чем снова снова устремить свой взгляд на хижину.        — Лань Чжань! Сегодня ты в накидке! — говорит Вэй Усянь, наполовину довольный, наполовину разочарованный, потому что красное пальто в его руке, похоже, пропадет сегодня ночью.        — М? — Лань Ванцзи посмотрел на светло-голубое пальто с пушистым белым мехом, изящно обвязанным вокруг его шеи белой лентой. — Брат заставил меня его надеть. А я говорил, что в этом нет необходимости.        — Конечно, тебе носить его, Лань Чжань! — возмущается Вэй Усянь. — Ты простудишься, если не будешь надевать дополнительное пальто на траурную одежду. Насколько я помню, что сегодня утром ты был в обычной форме Гусу Лань, верно?        Лань Ванцзи напрягается после заданного вопроса. Вэй Усянь знает признаки, говорящие ему о том, что вопрос будет проигнорирован. Не то чтобы он давил, он знает, что затрагивает личные темы, и бесполезно заставлять маленького Ланя отвечать ему.        Вот почему Вэй Усянь удивляется, когда Лань Ванцзи открывает рот, в тот момент, когда Вэй Усянь готов нарушить мертвую тишину рассказом о том, как он сегодня успешно толкнул Не Хуайсана в реку.        — … Траур. Наедине. Запрещено выражать излишние эмоции, — медленно говорит маленький мальчик слово за словом; его золотые глаза светятся от грусти, малыш пытается подобрать правильные слова, для передачи своих мыслей. — Холодно. Но надо терпеть. Это наказание за чрезмерное горе.        Вэй Усянь удивленно моргает — затем удивление превращается в ужас и печаль. Ранее он думал, что мальчик наказывает себя. Он не хотел оказаться правым, но кажется, что он все-таки прав. И нет того сладкого удовлетворения от того, что он прав.        — О, Лань Чжань, нет, — говорит Вэй Усянь, протягивая руки, чтобы утешить ребенка, только для того, чтобы ребенок уклонился от его руки. — Лань Чжань, посмотри на меня. Что заставляет тебя так думать?        — … Мама ушла, — говорит Лань Ванцзи с пустыми глазами, когда он смотрит на пустую хижину, в которой когда-то жила его мать. — Мама ушла. Мама больше не откроет дверь. Потому что Ванцзи — плохой ребенок. Ванцзи… потерпел неудачу.        Мама, папа… почему вы не возвращаетесь? Это из-за того, что сделал А-Чжань? А-Чжань обещает, что будет хорошим мальчиком. Вернитесь пожалуйста. Мне холодно.        Не задумываясь, Вэй Усянь встает, беря маленького ребенка в руки, прижимая к своей груди. В его серебряных глазах видна решимость, он идет в другой конец жилого района клана Лань, держа в руках малыша Лань. Он прижимает застывшего от удивления Лань Ванцзи к своему телу, бормоча что-то, чего сам не понимает.       Но не зовите его Вэй Ином, если не сможет заставить этого ребенка понять, что в случившемся нет его вины.