***
Но это не означало, что она позволит Лань Сичэню оставить на ней своего младшего брата. — Нет! — резко сказала она — «обсуждение» с Цзинь Гуаншанем уже истощило все ее почти несуществующее терпение. Ей нужно поблагодарить своего предка за то, что все, наконец, закончилось, и она ушла только с идиотским Ланем, с которым можно было спорить. Или не. Она не думала, что проигрыш в восстании равняется ее выигрышу. — Мое место тоже не убежище! — Прячь дерево в лесу, — терпеливо сказал Лань Сичэнь. — Это не значит, что я тоже хочу оставить своего младшего брата, но мы собираемся начать войну, и Гусу, Цинхэ и Юньмэн станут первыми мишенями. Илин — последнее место, на которое будет смотреть Вэнь Жохань. — Я понимаю вашу логику, но кто за ним будет присматривать? — Вэнь Цин сделала дикий жест, прежде чем взглянуть на своего младшего брата, который открыл рот, чтобы добровольно. — Ты не будешь, А-Нин! — О Ванцзи не нужно заботиться, Вэнь-гунян. И это временно… только до тех пор, пока я не убью Вэнь Чао. — … Ой?» Вэнь Цин приподняла бровь. — Это очень конкретные сроки, Лань-да Гунцзы. Для этого есть причина? — Скажем так… Вэнь Чао сказал и сделал что-то с моим младшим братом, и мне нужно отплатить ему.***
Хотя пещера темная и мрачная, она сухая, а земля не ухабистая. Лучше, чем некоторые из пещер, Вэй Усянь имел удовольствие спать раньше. Илин тоже не совсем плохое место. Определенно одно из последних мест, где Вэнь Чао будет искать беглого Ланя. Хорошая многоходовка. Вэй Усянь не любит такое. — Нет! — сказал он, цепляясь за ногу Лань Чжана, не заботясь о том, что ему нужно практически слиться с землей, чтобы сделать это. — Нет, Гэгэ! С Венями! Учитель! Пожалуйста, скажи что-нибудь своему племяннику! Лань Цижэнь выглядел больным, когда он открыл рот, на этот раз согласившись с проклятием своего существования: «Сичэнь, почему? Он не может вернуться в Облачные Глубины? Я знаю, что ты им доверяешь, но… оставив Ванцзи наедине с незнакомцем? Ты знаешь, чем это закончится! — Мне очень жаль, дядя, но мы не можем гарантировать безопасность Ванцзи, по крайней мере, для начала. Пусть Ванцзи останется здесь, по крайней мере, пока мы не узнаем, где мы находимся, — сказал Лань Сичэнь, становясь на колени перед своим младшим братом. Он оставил тот факт, что если они когда-нибудь проиграют войну и убьют, по крайней мере Ванцзи будет жив — спрятанный прямо под носом Вэнь Жоханя — недосказанным. — Ванцзи, ты можешь помочь Вэнь-гуняну и узнать больше о травах, пока принимаешь их. Дада заберет тебя, как только я уверен, что все уладится. — … Но… — Ванцзи моргнул своими огромными золотыми глазами, его руки держались за протянутую руку Сичэня, уоторый практические не обращал внимания на ребенка в его ногах. — Брат обещал не уходить. — Только ненадолго, Ванцзи, — заикался старший Лань. — Ты можете взять одну из джунглевых птиц, она может принести мне ваше письмо, а я вам. Хорошо? Лань Ванцзи не мог не закусить губы, его глаза светились непролитыми слезами, когда он оглядывался, явно выражая горе, и звал на помощь. Он больше не хочет расставаться со своим старшим братом. Он не хочет оставаться один в каком-то незнакомом месте с незнакомым лицом вокруг него. Одиночество никогда не ладится с Лань Ванцзи. Несмотря на то, что у него нет друга, у него всегда есть брат и дядя (а затем Вэй Усянь и Цзян Чэн), которые будут сопровождать его. По-настоящему одинокий… он даже не смеет думать об этом. Затем его глаза встречаются с Цзян Чэном. И Цзян Чэн сделал шаг назад, потому что, хотя выражение лица Ванцзи почти ничего не выражает, глаза молодого Ланя выглядят точно так же, как Любовь, Жасмин и Принцесса, когда он должен был отпустить своих маленьких любимых много лет назад. Одно из немногих, о чем он сожалел. И Цзян Чэн просто не мог повернуть этот умоляющий взгляд вниз. — Лань-да гунцзы, эээ, Сичен-гэ, — медленно начал Цзян Чэн, все еще не зная, где он находится со старшим Ланом, хотя он уже получил разрешение называть его старшим братом несколько лет назад. — Неужели Лань-эр должен оставаться здесь один? Я имею в виду… это все еще место, принадлежащее Вэням. — Я также хотел бы, чтобы Ванцзи сопровождал кого-нибудь, — пробормотал Сичэнь, протягивая руку и нежно поглаживая чек своего младшего брата. — Но у нас, Ланей, сейчас нет лишних рабочих рук. — Есть ли кто-нибудь, кого мы можем использовать, чтобы сопровождать Лань-эра? — выпалил Цзян Чэн, указывая на Вэй Усяня, который все еще упорно не отпускал Лань Чжаня. — Мой бесполезный в настоящее время шисюн? Он знаком с Ванцзи и практически буквально готов умреть за него? — Ой! Ты прав, Цзян Чэн! — просиял Вэй Усянь. — Синчень-гэ! Позволь мне остаться с Лань Чжанем! Я уверен, что Вэнь-гуняну тоже понадобится еще одни руки помощи! Лань Сичэнь колебался, хотя знал, что Вэй Усяня рядом с его младшим братом намного лучше, чем оставлять дело на произвол судьбы. Он никогда не хотел оставлять своего младшего брата одного с самого начала — просто его отец занял всех членов ордена, и никто не может оставаться с Ванцзи. Если Вэй Усянь сможет сопровождать своего младшего брата, это будет для него одним беспокойством меньше. — Разве Юньмэн Цзяну не понадобится их дашисюн? — спросил Лань Сичэнь, что не является отрицанием. — Мы… я не знаю, — сказал Цзян Чэн, возясь с зидианом на среднем пальце. — Мне нужно вернуться и сначала рассказать моему отцу о текущей ситуации и других вещах. — Он пожал плечами. — Но сейчас мне не нужен этот идиот. Я думаю… я думаю, мы напишем ему, когда он нам понадобится. И, извини, Сичэнь-гэ, но я все еще не доверяю Вэням. Лучше, если Вэй Усянь останется хотя бы для того, чтобы шпионить, а Илин не так уж далеко от Юньмэна. Мне нужно знать нашего союзника. Это не только для Ванцзи, — сказал Цзян Чэн, внезапно осознав, что значит, чтобы Вэй Усянь оставался в Илин. — Это также для нас, которые еще ничего не знают, — знать, чего ожидать, и избегать предательства. Пусть Вэй Усянь останется, Сичэнь-гэ. — Мальчик прав, — сказал Лань Цижэнь. — Как ни обидно мне это говорить, Вэй Ин — правильный кандидат. Он может защитить себя и Ванцзи в случае крайней нужды, и он может атаковать в ответ, если Вэнь Цин предаст нас. Сичень, позволь мальчику остаться с Ванцзи.***
— Нет! — Вэнь Цин указала пальцем на Вэй Усянь. — Я согласна только на одного маленького Ланя, а не на одного маленького Ланя и его сторожевую собаку! — Извините, пожалуйста, не сравнивайте меня с собакой, — фыркнул ученик Юньмэн Цзян, положив руки на плечо Лань Ванцзи. — Мы едины, мы не разделяемся. — Всего два предложения, и я уже хочу бросить его с горы, — бормочет Вэнь Цин, ударяясь лбом о ладонь.***
Изначально Илин — уже безрадостное место. Зимой Илин не обладает красотой облачных убежищ и вместо этого выглядит очень мрачно. Без листьев деревья — просто скелет, и даже выпавший снег не чисто белый. Может, это как-то связано с курганом. Может быть, это просто Илин. Лань Чжань хочет домой. Его охватила такая сильная тоска по дому, что он часто оказывался в объятиях Вэй Ина — единственного знакомого лица среди моря красного и белого. Его охватила тоска по дому, которую он никогда раньше не чувствовал, даже когда он спал на земле и смотрел на бескрайнее небо. Даже когда он был один в своей комнате на Пристани Лотоса — впервые он знает, что никто из его родственников не находится на расстоянии вытянутой руки. Эта серость заставляет его думать об Облачных Глубинах чаще, чем ему бы хотелось. И осознание того, что он не может вернуться домой — что он, вероятно, никогда не сможет вернуться домой, — поразило его невыносимой печалью. Новости о кампании Аннигиляции Солнца начали вспыхивать. Во многих местах есть сопротивление против Вэней. Илин — одно из немногих безопасных мест, еще не затронутых пламенем войны, которому не терпится поглотить все. Каждые несколько дней птицы джунглей приходят и уходят, чтобы принести ему новости о его старшем брате, дяде и даже отце, только чтобы снова уйти, неся информацию о движении Вэнь Цин. Что всегда удивляет его, так это новости о его отце, который раньше был человеком, чье существование почти не было важно. А потом он внезапно оказывается повсюду. Его отец, который раньше прятался в своей комнате, теперь, наконец, вышел из Облачных Глубин, за ним следует Старейшина. Его отец, который смотрел на него с пустым бескорыстным лицом сразу после ухода матери, теперь, наконец, поднял свой меч в намерении убить и искоренить после многих лет тщательной подготовки. Новости о победе Ланей, сопротивлении Цзяна и нападении Не подобны свежему ветру. Но вместе с этим, наряду с новостями о новом поле боя, Лань Чжань не мог не испытывать страх. Он потерял мать. Он не может потерять брата, дядю или даже отца. Он не может потерять Вэй Ина. Он не может потерять Не-Даге. Он не может потерять Цзяней. С каких это пор, он не знал, но у него внезапно появилось много вещей, которые он хочет защитить. Он отказывался отпустить многие драгоценные вещи, какими бы эгоистичными они ни были. Чтобы отвлечь себя (и Вэй Ина от скуки), Лань Чжань вызвался помочь в лазарете Вэнь Цин. В Илин и в этом надзорном пункте много больных. Этот надзорный центр… Вэй Ин сказал ему однажды, что это место не похоже ни на какие другие крепости, он видел больше больных и пожилых людей и даже беременных женщин, чем подходящего практикующего. Как будто это место построено для лечения и защиты, а не для нападения. И Лань Чжань не может не согласиться. В последнее время он был сосредоточен на помощи беременной женщине, у которой, как предсказывал Вэнь-гунян, будут тяжелые роды. Дама, двоюродная сестра Вэнь Цин и Вэнь Нин, очень полюбила Лань Чжаня и Вэй Ина, даже надеясь, что ее маленький ребенок сможет вырасти, как они, по внешнему виду, темпераменту и развитию. Лань Чжань сказал, что ребенку лучше не учиться у Вэй Ина, иначе женщине придется продолжать наказывать ребенка, чтобы он преклонил колени в родовом зале, как это часто приходится делать мадам Юй, к большому удовольствию женщины и притворному негодованию Вэй Усяня, которое также превратится в смех. Вэй Ин очень любит смеяться. Он был таким красивым, когда смеялся. Его смех мог превратить мрачный Илин во что-то, напоминающее Облачные Глубины. Красиво и успокаивающе. Как дома. Смех Вэй Ин звучит как домашний. Вэй Ин похож на его дом.***
— Мне нужно идти, я нужен моей семье, — сказал Вэй Ин однажды, когда последний след снега сошел и цветок начал цвести, письмо от его семьи, которая сейчас переходит ближе к Цишаню, несмотря на все более явные атака со стороны Вэнь Жоханя. — Вэнь Цин и Вэнь Нин — хорошие люди. Они позаботятся о тебе. Лань Чжань знает. — Лань Чжань. Нет. — Лань Чжань. Нет. — Я вернусь. Вэй Ин.