Спальня мальчишек
Сириус раскинулся на своей кровати, одну руку подложив под голову, а между пальцев другой зажимая сигарету, мелькающую в темноте, словно маленький огненный светлячок. Парень сделал затяжку и выпустил дым изо рта свободно клубиться по замкнутому пространству. Прошло минут десять, а может быть, и целый час, Сириусу тогда было не до подсчёта времени, его мысли были очень далеко от спальни, в которой он находился. За дверью послышались шаги трёх пар ботинок, поднимающихся по винтовой лестнице. Ручка со скрипом повернулась, и дверь в спальню открылась. — Бл…ять, да тут сам чёрт ногу сломит, — чуть ли не упав, споткнувшись о порожек, выругался Поттер. — Люмос! — раздался голос Лунатика в темноте, и тут же конец его волшебной палочки засиял голубым огоньком, освещая небольшую комнатку тусклым светом, пока Джеймс и Питер не зажгли их ночные фонарики. — Снова куришь? Хоть бы окно приоткрыл, — сказал Римус, отмахиваясь от запаха. — Вся комната дымом пропахнет. — Плевать. Парни насторожились. Они уже давненько не заставали Блэка таким серьёзным. Будучи в отношениях с Софи, он редко обращал внимания на те вещи, которые обычно его раздражают. Ему приходилось распределять время между друзьями и девушкой, поэтому на ссоры и скандалы у него не находилось ни минуты. Друзья не знали, как именно Бродяга будет реагировать на обман Стюарт и их расставание, поэтому решили подойти к делу весьма осторожно. Со вспыльчивым характером друга лучше не шутить, иначе дело может повернуться слишком плохо. Сириуса в его плохом настроении можно было сравнить с бомбой: один глупый незначительный шаг или неловкое движение, и пострадает всё, что только попадётся ему под руку. Ребята всегда боялись этого состояния, но со временем научились правильно к нему обращаться и предотвращать взрыв негативных эмоций. Римус открыл окно и двери нараспашку, чтобы выветрить дым из комнаты, а после присоединился к друзьям, которые заняли места на соседней от Сириуса кровати. — Поговорим? — предложил Джеймс, обращаясь к Бродяге. — Говори, — не меняя положения сказал Блэк. — Вообще-то я имел ввиду, что говорить будешь ты, а мы выслушаем. Сириус горько усмехнулся и снова приложил сигарету к губам. — Я ничего не хочу говорить. Но послушать, что не так с тем чаем, который вы нам предложили, было бы интересно. — С чаем всё так, просто мы добавили в него особый ингредиент — сыворотку правды. Лили переживала за Софи, и мы вызвались помочь её разговорить. Однако, я сам не понимаю, как сыворотка оказалась во всех чашках, — Джеймс вопросительно взглянул на Римуса, сидевшего по левой стороне от него. Остальные друзья повторили его взгляд, и под давлением Люпин раскололся. — Мы боялись запутаться в чашках, — признался он. — Чёрт! — протянул Поттер, округлив глаза. — Так это значит, что Лили тоже находится под действием сыворотки?! — Джеймс запустил руки в волосы и, недолго думая, подлетел с кровати. — Ты куда, Сохатый? — спросил Хвост. — В женскую спальню, конечно. — Но туда не попасть парням. — Но я хотя бы попытаюсь, — подмигнул Поттер, скрываясь за дверным косяком. Питер посмеялся, но резко затих, когда его взгляд упал на Сириуса, и ушёл к своей кровати, готовиться ко сну. А Люпин всё ещё сидел напротив Блэка. Ему хотелось что-то сказать, как-то утешить Сириуса, но он всё не мог найти подходящих слов. — Тебе не нужно держать всё в себе. Мы не станем корить тебя за твои чувства и твои решения, как это всю жизнь делали твои родители. Ты же знаешь, что мы поддержим тебя в любой ситуации, что бы ты не натворил и как сильно бы не облажался. Мы твоя семья, Сириус, и мы любим тебя, — Лунатик опустил взгляд и, поняв, что ему больше нечего добавить, поднялся и направился к своей постели. — Лунатик, — остановил его Бродяга. Парень обернулся, глянув на друга. — Спасибо. Люпин робко улыбнулся и кивнул. Эта глупая улыбка, как у пятиклассницы, которая только что получила милую записку от своего предмета обожания, не сходила с лица Римуса до тех самых пор, пока он не заснул. Джеймс вернулся спустя полчаса и, ничего не сказав, плюхнулся на свою кровать. Судя по его насупившемуся выражению лица, попасть в комнату девчонок у него не вышло. Через пять минут он всё-таки нарушил молчание, даже не подумав о том, что его друзья в это время уже могли спать. — Кто вообще придумал эти правила? Почему это в мужскую спальню может войти любая девчонка, а в женскую парням вход строго запрещён. Будто бы у нас нет своих личных границ. Вам не кажется это несправедливым? Слушайте, а у меня идея! — он вдруг подскочил с места, энергично расхаживая по комнате. — А давайте подпишем петицию об отмене этого правила! Я думаю, мы сможем собрать достаточно подписей, если скажем, что это петиция об отстранении Филча от должности. — Спи уже, — сонным недовольным голосом пробурчал Питер и кинул в него подушкой.Спальня девочек
Софи, проигнорировав все вопросы своих соседок о том, что стряслось и почему у неё глаза на мокром месте, поспешила забраться на кровать и занавесить полог. За этими плотными кусками красной ткани, которые отделяли Стюарт от всего окружающего мира, ей становилось спокойнее. Она знала, что в этом маленьком укромном местечке никто её не осудит, никто не обидит и никто не посмеет нарушить тишины. За пологом был совершенно другой мир, к которому Софи прибегала лишь в том случае, если ей надо было убежать от проблем. В остальные же ночи она спала с отдёрнутыми шторками. Девушка завалилась на бок и подложила руку себе под голову, изо всех сил стараясь сдержать подступающие слёзы. «Ну, подумаешь, расстались. Все люди расстаются. Это нормально. Когда-нибудь мы ещё посмеёмся над этим вместе. Я полюблю другого, и у Сириуса по-любому будет новая девушка, бедная и несчастная красавица, которая после первой же нашей встречи уйдёт лысая и беззубая. О, Мерлин, дай мне сил с этим справиться.» Пожелав Джеймсу, Питеру и Римусу спокойной ночи, Лили тоже вернулась в спальню. Она чувствовала, что должна поговорить с Софи, считала это своим дружеским долгом, но боялась, что Стюарт её и слушать не станет. Эванс прекрасно осознавала свою ошибку и жалела, что позволила себе лезть в чужие тайны. Только теперь она поняла, что были тысячи более приятных способов узнать предсказание и помочь своей подруге. Эта идея с сывороткой правды с самого начала была очень сомнительной, и если бы Лили точно знала, что Софи не грозит никакой опасности, то ни за что бы не ввязалась в это дело. Подойдя к кровати Стюарт, она прислушалась, ожидая услышать тяжёлые вздохи, всхлипы и т.п. Но за пологом была абсолютная тишина. Лили приоткрыла шторку и взглянула на подругу, спокойно лежащую к ней спиной в той же одежде, в которой она была двадцать минут назад. — Софи, — тихо позвала Эванс, чтобы проверить, спит ли подруга, но ответа не последовало, и Лили ушла к себе. Софи, услышав как рыженькая вошла в комнату, притворилась спящей. Она знала, что Эванс заглянет к ней, попробует поговорить, но Стюарт не хотела ни с кем разговаривать, тем более под действием сыворотки правды. Она и так уже достаточно наговорила. Прошло два часа, во всей комнате царила сонная тишина. Только Стюарт по-прежнему лежала без движения и разглядывала полог, изученный до мелкой детали. В темноте можно было бы даже подумать, что она умерла, если бы не её плечо, еле видно вздымающееся при каждом вздохе. «Они всегда были честны со мной, а у меня самой в шкафу полно тайн и скелетов. Достаточно лжи, Софи! Отныне друзьям ты будешь говорить только правду, какой бы хреновой она не была. Если они вообще захотят со мной общаться после такого. О, Мерлин, что же я натворила? Мне нужно перед ним извиниться. Но сможет ли он вообще меня когда-нибудь простить? Фу, я напоминаю себе героиню из плохой драмы. Какой ужас. А как бы они поступили на моём месте? Нет, я всё сделала правильно, это моя жизнь, и я имею право сама выбирать свою судьбу. Мне плевать, как всё повернётся дальше. Я со всем справлюсь. Я сильная.» Спустя несколько минут Софи всё же перестала противиться своим уставшим тяжёлым векам и уснула. Наутро Лили не стала будить Софи, думая, что Стюарт пошлёт её далеко и надолго. Из-за этого девушка проснулась позже обычного. Она распахнула полог и обнаружила, что в комнате никого нет, хотя за окном по-прежнему темно. На часах было 8:10, а это значило, что на завтрак Софи уже вряд ли успеет. Лениво встав с кровати, она сходила умыться, а затем подошла к зеркалу, застав в отражении уставшую девушку с болезненным видом и без какого-либо желания жить. На тумбочке рядом стояла открытая косметичка. Видимо, Мэри МакДональд так торопилась в Большой зал, что накрасилась и забыла её убрать. Софи в голову пришла спонтанная идея, как можно скрыть синяки под глазами и придать лицу немного свежести. Без спросу воспользовавшись чужими вещами, она подрисовала себе бровки, обвела глаза чёрным карандашом, покрыла ресницы тушью и накрасила губы вишнёвым блеском. Причмокнув, девушка улыбнулась прекрасной незнакомке в зеркале и пошла переодеваться. Через 10 минут из спальни девочек спустилась уже не та Софи Стюарт, которую все знали прежде, а её усовершенствованная версия. Никакой мантии, сегодня она осталась висеть на плечиках в шкафу. Рубашка, обычно застёгнутая по самое горло и обвязанная галстуком, теперь была расстёгнута на две верхние пуговки, а рукава девушка закатала, оголяя острые локти. Красно-золотистый галстук был повязан на талии, где рубашка резко переходила в серую школьную юбку. Волшебная палочка Софи, оставленная ей в наследство отцом, была неопрятно воткнута в хвостик, завязанный на затылке. Не застав Стюарт в Большом зале, ребята забеспокоились и сами не стали задерживаться на завтраке, решив вернуться в гриффиндорскую башню, чтобы её проверить. Мальчики расселись на креслах в ожидании, пока Лили поднимется в женскую спальню, но не успела она дойти до лестницы, как Софи сама вышла к ним. — Доброе утро, дуремары, — с улыбкой на лице произнесла она, проходя мимо своих, возможно, бывших друзей. — М.А.Р.О.Д.Ё.Р.Ы, — поправил Римус. Она остановилась, оперевшись руками на спинку дивана, где сидел Люпин и, склонившись над его ухом, ответила: — Я так и сказала. — Ты пропустила завтрак, — строго подметила Лили. — Да? Как жаль, — съязвила Стюарт. — Кстати, круто выглядишь, — заметил Джеймс, пробежав по подруге глазами. — Спасибо, красавчик, — подмигнула она и обратилась уже ко всем. — Встретимся на занятиях. Девушка вышла из гостиной. Ребята ещё несколько минут недоумевая смотрели ей вслед. — Она назвала меня красавчиком? — улыбнулся Поттер. — Что это сейчас было? — поинтересовался Питер, глядя на Лили. Парни не знали, чем вчера закончился вечер в спальне девочек, но были уверены, что Эванс нашла минутку для утешения своей подруги перед сном, поэтому думали, что она сможет им объяснить странное поведение Софи. Но судя по виду рыженькой, она сама была в замешательстве. — Сама не понимаю. — Может, у нас групповые галлюцинации? — предположил Римус. — Да бросьте, мне такая Софи даже больше нравится, — поделился Джеймс и легонько локтём толкнул рядом сидящего друга в плечо. — Скажи же, Сириус. Встретиться друзьям довелось на первом же уроке — Защите от Тёмных искусств, куда Софи тоже опоздала. Где она задержалась на десять минут? Ну вы же не думали, что Стюарт пойдёт на учёбу голодная. Отправившись прямиком на кухню, девушка умудрилась выпросить у домашних эльфов чего-нибудь перекусить. Не успела Стюарт войти в класс, как с другого конца донеслось грозное рычание пугающей учительницы ЗОТИ. — Ни с места, Стюарт! За твоё опоздание я снимаю десять очков Гриффиндору, и всё оставшееся занятие будешь стоять на этом же месте. Софи перечить не стала. Она скрестила руки на груди и приготовилась слушать новую тему, но миссис Кэрроу не торопилась продолжать урок. Её строгий взгляд пробежался по ученице с головы до ног, и женщина просто не могла оставить без внимания внешний вид Стюарт. — И приведи свою школьную форму в порядок! Немедленно! — Учитель отвернулась к доске и уже готова была продолжить урок, пока в её спину не врезалось упрямое: «Нет.» — Нет? — переспросила профессор, обернувшись. Она, видимо, не привыкла, чтобы какие-то глупые малолетки противились её указам. И этот факт ещё больше разозлил миссис Кэрроу. — Мерзкая девчонка! Никто не смеет нарушать элементарные школьные правила, к тому же выглядишь ты нелепо. Твоё место в цирке, а не в школе юных волшебников и волшебниц. Или ты сейчас же приводишь свою форму в порядок, или покинь мой кабинет и больше не смей приходить в таком виде. А после урока к директору! — Простите, а что не так с её формой? — поинтересовался Сириус. За время монолога учительницы он успел снять с себя галстук и повязать его на голову. — Блэк! — сквозь зубы прошипела она. — Знаете, я не удивлена. Главное разочарование великого рода Блэков, будь у меня такой непутёвый сын, я бы отдала его на воспитание маглам. — Вы не имеете никакого права осуждать учеников за их креативный подход к обыденным вещам. Уверена, что директор Дамблдор поддержал бы нас в данной ситуации. А отношения ваших учеников с семьёй точно не должно обсуждаться на уроке при всём классе. Это мало того, что не педагогично, это низко, — с отвращением сказала вдруг Эванс и демонстративно повязала галстук, как шарфик. Кэрроу сильно нахмурилась и открыла рот, чтобы ответить какую-нибудь гадость Лили, но не успела издать ни звука, как Поттер подхватил идею своей избранницы: — Куда уж ниже, цветочек? Я вообще удивлён, как директор Дамблдор мог выбрать такого неквалифицированного человека на должность преподавателя. К тому же, на заметку, у маглов талант в воспитании детей. Согласитесь, ученицы прилежнее нашей Лили во всём Хогвартсе не сыскать. — Убирайтесь! Живо! — крикнула раскрасневшаяся и надутая от злости учительница. Ребята выбежали из класса. Римус и Питер взглянули им вслед, друг на друга, а после на учительницу. — Что ж, тогда и мы пойдём. До свидания, — сказал Римус. Они собрали вещи, встали и бегом покинули класс вслед за друзьями. — Спасибо, что поддержали, но вам не стоило так рисковать. Теперь проблемы будут не только у меня, но и у вас, — холодно сказала Стюарт. — Мы своих не бросаем, — заявил Джеймс, весело приобнимая Софи за плечи. — Я думала, вы не хотите больше со мной дружить. — Глупости! — возразила Лили. — Ты поступила не совсем правильно, но мы всё ещё твои друзья и никогда не отвернёмся от тебя. Сириус шёл молча, но по его глазам было видно, что у себя в голове он ведёт монолог куда серьёзней разговора ребят. Он жалел, что вчера сказал Софи те ужасные слова, но в то же время понимал, что иначе он не может. Ему нужно время, чтобы всё обдумать и смириться с ситуацией. Но сколько времени? Зная свой характер, парень полагал, что на это уйдёт больше полугода, если не год. Сириус не хотел, чтобы личная жизнь Софи зависела от него. Перед Блэком встал нелёгкий выбор: ему нужно было решить, что будет дальше с их отношениями. Поставить точку или заставить ждать? Чтобы решить эту проблему, Сириус задал себе последний вопрос: «А люблю ли я её?» — Софи, можно с тобой поговорить? — неожиданно для всех вымолвил Бродяга и резко остановился. Друзья тоже остановились и переглянулись. — Мы вас оставим, — предложила Лили, подталкивая, с интересом развесившего уши, Джеймса. Стюарт подошла к Блэку и вопрошающе взглянула на него. Первое, что в его виде привлекло её внимание — это глаза. Они больше не горели, когда он смотрел на неё. «Так вот как гаснет огонёк любви. Значит, это и вправду конец?» — думала Софи. Сердце в её груди проныло. Она не хотела слышать эти слова из его уст. — О том, что я вчера сказал… — начал парень, но девушка тут же его перебила. — Не надо, Сириус, не говори. Я и так всё понимаю. Они, ведь, и тебе сыворотки подлили. Ты просто сказал то, что по правде думаешь, и я не стану тебя из-за этого ненавидеть или избегать. И уж тем более не буду от тебя ничего требовать. Я обманула вас и теперь готова поплатиться. Ты ничем мне не обязан, мне достаточно лишь твоего прощения. — Я тебя прощаю. Ты сделала то, что считала необходимым, это твоё решение, — произнёс Блэк, — Так, значит, друзья? — Разве что, лучшие друзья, — улыбнулась девушка. — Договорились, — Подмигнул парень, приподняв уголок губ и потрепав подругу по голове. Существует такая теория, что партнёры после расставания могут остаться друзьями только в двух случаях: первое — это если они никогда не любили друг друга, а второе — если они всё ещё любят. Однако, не исключено, что один из них мог до безумия любить второго, а второй при этом только испытывать влечение и симпатию к личности своей бывшей половинки.