snippets of my memories

      Секреты есть у всех без исключений, и только сам человек может решать, стоит ли ему открывать свои тайны кому-то, кроме себя. Может ли он доверять людям также как себе? Моя бабушка всегда мне говорила: «Никогда никому не доверяй, даже мне и маме. Все люди абсолютно одинаковые. Только ты одна не сможешь себя никогда предать, поэтому доверяй себе.» С недавних пор моя тайна стала известна моим друзьям, а значит, круг начал постепенно расширяться. Только теперь мне всё равно, узнает ли кто-то ещё, ведь, самое страшное, что могло произойти из-за раскрытия этой тайны, уже произошло. Мы с Сириусом расстались.       Но у одной ли меня в нашей компании были секреты от друзей?       Наступил февраль — самый холодный месяц в году. В этот сезон погода начинает бушевать: метель заметает окрестности крупными хлопьями, а ветер пронизывает до самых костей. Словно зима не может смириться с горьким предвкушением своего близкого конца. Единственное, что ей остаётся — в порыве гнева оставить после себя яркий след в виде огромных белых сугробов и толстого слоя льда на Чёрном озере, чтобы наступающей весне было сложнее разгребать бардак за своей вспыльчивой сестричкой.       Я предпочитала весь месяц не выходить из замка без особой нужды. Если ребята отправлялись в Хогсмид на выходные, я оставалась в башне и спокойно читала в тишине и уюте, а когда они возвращались, я с радостью встречала их и расспрашивала о покупках.       Из-за холодов в том году некоторые предметы стали преподавать в других, более отапливаемых, кабинетах. Однажды мы с Лили по привычке пришли не в тот класс. Колокол, оповещающий о начале урока, звонко пробил предупреждение, и мы, наконец осознав, что пришли не туда, сорвались с места. Эванс, наверно, так быстро ещё в жизни не носилась.       Пробегая по коридору одноглазой ведьмы, Лили вдруг остановилась, прислушиваясь к тишине. Буквально в двух шагах от нас раздавались чьи-то еле слышные рыдания. Я, заметив реакцию подруги, тоже замерла.       — Серьёзно, Лили? Сейчас не время. Мы опаздываем, — я ткнула пальцем на запястье, указывая на выдуманные часы.       — Кто-то плачет. А вдруг что-то случилось? Мы должны помочь.       — Вообще-то не должны… Но, впрочем, если это будет уважительной причиной, чтобы прогулять урок, я переключаюсь в режим спасателя.       — Дружба с Мародёрами плохо на тебе сказывается, — заметила Лили. Я самодовольно улыбнулась.       Мне нравились изменения во мне. Я чувствовала себя более уверенной, никому не должной и сильной.       За статуей уродливой горбатой старухи, поджав коленки к груди, сидела Келли Ларкинс и, закрыв лицо руками, плакала. Над ней весело летал Пивз, самый противный школьный призрак, но девушке не было дела до него и того, что он говорил.       — Ларкинс плачет? — удивилась я. — Что ж, теперь мы видели всё.       Лили неодобрительно глянула на меня и подошла к девочке, подсаживаясь рядом.       — Келли, что случилось?       Златовласка вздрогнула, не ожидая встретить кого-то во время занятий.       — Плачет, потому что она человек. Все люди плачут. Глупые люди, но такие смешные. Совет вам: скорее умрите! Не будете знать никаких бед и печалей! — радостно восклицал Пивз. — Хотя, оставаясь в этой школе на протяжении веков, любой призрак зарыдает крокодильими слезами, как эта вечно весёлая девчонка.       — Свали, Пивз, мёртвого доебёшь! — с отвращением кинула я.       — Фу, какая невоспитанная! Мне нравится, будет что рассказать учителям, — похлопал в ладоши призрак.       — Я так не думаю, — улыбнулась я, незаметно достав свою палочку, и, сделав ей резкий выпад, сказала: «Силенцио!»       На лице призрака застыло испуганное выражение. Он одарил меня ненавистным взглядом и промычал что-то мерзкое. К его же счастью, я не поняла, что именно Пивз хотел сказать, в этом ему помешал заклеенный заклинанием рот. Махнув на нас рукой, призрак улетел искать помощи.       — Простите, что застали меня в таком виде, — извинилась Келли, вытирая слёзы. — Просто я не знаю, как мне быть. Я совсем запуталась.       — Расскажи нам, может, мы сможем тебе помочь, — ласково предложила Лили.       Келли немного подумала и поняла, что деваться ей некуда. Раз уж её застали в таком настроении, то было глупо не поделиться переживаниями.       — Я не люблю его, но мне так жалко. Он ко мне так привязан, всё для меня делает, а я не могу ответить ему взаимностью, потому что люблю другого. Если я ему признаюсь, это разобьёт его сердце, а я не хочу… мне так жалко. Ну почему же судьба так несправедлива к хорошим людям? — она говорила быстро и не очень внятно из-за постоянных всхлипов.       — Ты говоришь о Питере? — удивлённо уточнила Лили. Ларкинс, снова зарывшаяся в ладошки, кивнула.       — Ого, а с виду вы такая милая парочка, — удивилась я и про себя добавила: «До тошноты милая»       — Не переживай, Келли, всё наладится. Мы тебе поможем, — Эванс приобняла девушку, тихонько поглаживая её по плечу.       — Нет, вы не сможете мне помочь. Я сама должна. Должна ему сказать, ведь, так нельзя. Нельзя молчать, он должен знать всю правду, — оживилась Келли.       — Тогда, если тебе станет легче, мы будем рядом с тобой.       Мы дождались пока Ларкинс успокоится, потом проводили её до туалета и помогли привести себя в порядок. Келли рассказала нам, что после уроков Питер обычно закидывал свои вещи в комнату, заходил за ней, и они двадцать минут гуляли во дворе, а после вместе отправлялись на ужин. Поэтому мы ждали его внизу, возле кухни, где и находилась гостиная Хаффлпаф. Ожидание было очень скучным, но вот наконец-то появился наш принц.       — Ну что, солнце моё, идём гулять? Привет, Софи, Лили. А вы чего тут?       — А мы группа поддержки, — на пару секунд приподняв уголки губ, ответила я.       — И кого вы собираетесь поддерживать?       — А вот это мы сейчас и узнаем.       Петтигрю с непониманием окинул нас взглядом и остановился на Ларкинс, задавая ей немой вопрос: «Что происходит?»       — Питер, нам нужно расстаться, — набравшись смелости, быстро проговорила Келли и опустила взгляд в пол, зная, что не сможет сдержать слёз, если продолжит на него смотреть.       — Это ещё почему? — с усмешкой спросил Питер, думая, что это шутка.       — Я… влюблена в другого… точнее, в другую, — призналась она и тут же замолчала, задержав дыхание и с ужасом ожидая реакции парня.       — Вот это поворот, — я не смогла удержаться от комментария, за что тут же получила от Лили толчок в плечо, призывающий к молчанию.       — Вау… — Питер смотрел Келли в глаза, выискивая в них правды. Но, кажется, девушка не шутила. Улыбка исчезла с его лица. — А больно как по-настоящему.       — Но это и есть по-настоящему, Питер, всё кончено.       — Да я не об этом. Я тоже кое-что должен тебе рассказать, — Петтигрю залез рукой в карман джинс, достал пустой пузырёк из-под зелья и протянул его девушке. На баночке была наклеена небесно-голубая этикетка с золотыми завитыми буковками: «Слёзы Афродиты»       — Это любовный напиток из Зонко? — златовласка подняла неясный взгляд на парня.       — Да. Мои чувства к тебе никогда не были настоящими, — на самом деле поверить в это было сложно. Эмоции Петтигрю были очень схожи с теми, что обычно испытывают люди, узнавая о предательстве второй половинки. И, смотря на покрасневшие грустные глаза, можно было принять слова парня за бред или отмазку. Ларкинс же не обратила внимания на его внешние признаки и, засияв от счастья, с облегчением прыгнула Питеру на шею, целуя его в обе щёки.       — Как я рада! Но почему же ты не сказал мне раньше? Зачем вообще тебе это было нужно? Брось, не говори, это неважно. Спасибо тебе за всё!       — Келли, прекрати, — оттолкнул её Петтигрю и с обидой добавил: «Мне всё ещё больно.»       — Прости, — тихо протянула та.       — Кажется, нам придётся прервать эту сцену. Пошли, Ромео, пришло время развеить твою любовь к Джульетте, дабы переписать ваш трагичный финал, — я взяла друга под локоть, а Лили, забрав у Келли пузырёк, пристроилась с другой стороны.       — И каков план? — поинтересовался Питер.       — Думаю, профессор Слизнорт сможет приготовить нам противолюбовное зелье. Главное, успеть до ужина, — ответила Лили.       Ребята добрались до кабинета, и Эванс снова постучала тайным ритмическим рисунком Слизней. Учитель приоткрыл дверь и выглянул в коридор.       — Ох, Лили, зачастила ты ко мне, — сказал он и впустил учеников. — Ну, рассказывайте, что приключилось с вами на этот раз.       — Наш друг Питер потерял голову от любви к одной девушке. И, боюсь, что виной этому приворотное зелье.       Профессор тихо посмеялся.       — Ох уж эти подростковые драмы. Я тоже в вашем возрасте пренебрегал любовными напитками. Но вскоре понял, что ни одно зелье, даже такое сильное, как Амортенция (её мы, кстати, будем изучать совсем скоро), не сможет создать настоящую любовь. Вы случайно не знаете, что именно это было за зелье?       — Знаем, сэр, — рыженькая протянула ему пустую бутылочку.       Учитель прищурился, читая состав на этикетке, и ответил:       — Что ж, располагайтесь. Приготовление отворотного зелья займёт некоторое время. К ужину должны успеть, — профессор вызвал Лили в роли помощницы, и они вместе принялись за готовку.       Питер плюхнулся на диван, обняв небольшую подушку. Потускневшие глаза, опущенные брови и дрожащие губы парня, которые он со всей силы закусывал, чтобы не дать волю эмоциям, просто кричали о том, как хреново сейчас ему на душе. Я села рядом. Мне было знакомо это чувство разбитого сердца, только в моём случае любовь была настоящей, но я всё равно хотела поддержать друга.       — Как ты? — поинтересовалась я.       — Будто бы ты сама не знаешь, — кинул Хвост.       — Знаю… Но тебе не стоит так переживать. Скоро будет готово зелье и дело с концом.       — Толку-то? Это ничего не изменит, — нахмурившись сказал парень.       — В каком смысле? — поинтересовалась я.       — А в том смысле, что Келли была лишь отвлечением от реальности. Я влюблён в другую, но это безответно, поэтому мне приходилось испытывать эти мерзкие чувства каждый день. Но потом мне пришла идея применить на себе любовное зелье. Когда чары спадут, я снова вернусь к тому, что испытывал прежде.       — Мне жаль, Питер, но именно эти чувства: страдания, боль, ревность делают нас людьми. И мне кажется, что лучше испытывать настоящие, но горькие эмоции, чем пытаться насладиться поддельными. Не вздумай больше заниматься этой ерундой, иначе я в очень подходящий момент, — я тихонько намекнула на их превращения в животных. — Поймаю тебя в клетку, и ты станешь моим домашним питомцем.       — Ты не умеешь поддерживать людей, — заметил Питер.       — А я и не этого добиваюсь. Я разбиваю твои розовые очки, они мешают тебе адекватно смотреть на мир. Не благодари, — я улыбнулась, похлопала его по плечу и пошла проверить, как обстоят дела с зельем.       — Вот и всё. Запомнила Лили? Может, когда-нибудь тебе пригодится, — сказал Слизнорт и подошёл к Питеру. В руках у профессора была небольшая чашка, он протянул её жертве любовного зелья и сказал:       — Пей до дна, мой мальчик.       Петтигрю с отвращением посмотрел в чашку. Он не был уверен, что хочет, чтобы всё становилось как раньше. Его взгляд перебежал на меня, я одобрительно кивнула, побуждая друга поскорее выпить и покончить с этим цирком. Питер зажмурился и опустошил чашку залпом.       — Гадость, — тихо вымолвил он и протянул фарфор профессору.       — Конечно, а ты чего ждал, яблочного сока? — посмеялся профессор. — Ну, вот и молодец. Теперь все бегом отправляемся на ужин, а то все пастушие пироги без нас съедят.       После ужина мы в самых ярких красках рассказали друзьям всю историю наших похождений за тот день. Момент, где я заклинанием заклеиваю рот Пивзу, чтобы тот наконец замолчал, повеселил их больше всего, Даже Питер, всё ещё не отошедший от событий этого дня, улыбнулся. Но вскоре пришла профессор МакГонагалл. Она была не очень-то весела и хотела отправить нас на отработку за то, что мы прогуляли урок и заткнули школьного призрака таким неприятным способом. Однако, узнав подробности того, как это произошло, профессор простила нас, но несколько очков с Гриффиндора всё равно сняла.       А буквально через пару дней, как и было обещано профессором Слизнортом, на уроке зельеварения мы изучили сильнейший любовный напиток в мире магии — Амортенцию.       — Доброе утро, ребятки, — улыбчиво поприветствовал учитель. — Сегодня у нас будет немного необычное занятие. Мы с вами будем изучать Амортенцию. Кто-то из вас, полагаю, уже знает, что это за зелье. Но для тех, кто не особо интересуется любовными делами, я объясню. Амортенция — это очень сильное и даже опасное приворотное зелье. Смеётесь? Я в вашем возрасте тоже смеялся. Известно немало случаев, когда от Амортенции люди сходили с ума и творили ужасные бесчинства. Иногда дело даже доходило до убийства. Поэтому не советую вам варить это зелье и тем более применять его на людях. Ну, — он легонько хлопнул в ладоши. — Думаю, можно приступать, — профессор подошёл к котлу и пояснил: «Я буду варить зелье и по ходу объяснять вам свойства и признаки Амортенции, а вы в это время можете записывать.»       Ученики приготовили письменные принадлежности и принялись выборочно записывать слова учителя. Слизнорт, очень аккуратно нарезая ингредиенты, скидывал их в заранее приготовленный котёл и приговаривал:       — На самом деле ни одно зелье не может создать настоящую любовь. Даже Амортенция. Чувства, что начинает испытывать человек, опоённый зельем — это влечение и зависимость. Никогда не путайте их с любовью, — он перемолол в ступке травы и, добившись идеального порошка, отправил в кипящую жидкость.       — И вот вам интересный факт: Амортенция не имеет своего определённого запаха. Для каждого она пахнет по своему. Это может быть аромат вашей любимой выпечки или запах, который ассоциируется у вас с любимым человеком. Зелье помогает некоторым людям разобраться в своих чувствах, мы сегодня это попрактикуем.       Ещё парочка ингредиентов, и напиток наконец-то был закончен. Учитель попросил нас разделиться на группы и вызывал по очереди, чтобы все успели подойти до конца урока. Желающих протиснуться быстрее было довольно много.       — Слетелись, как пчёлы на мёд, ради такой глупости, — с насмешкой заметила я.       — Разве тебе неинтересно? — спросила Лили.       — Зачем? Я и так знаю, что как минимум один из этих запахов как-то будет связан с Сириусом.       — Ну, тут не поспоришь, — усмехнулся Джеймс.       — Да ладно вам, идём, — позвала Лили, потянув меня за руку.       Эванс не хотела ждать конца очереди, но ей и не пришлось. В который раз скажу, мою Лили любил весь Хогвартс, за исключением некоторых слизеринцев, не признающих маглорождённых волшебников, поэтому никто не против был уступить ей место в очереди. В конце концов мы оказались впереди и окружили котёл.       — Как я и говорила: запах новой книжки, сливочного пива, дождя и… — я сделала паузу и слегка наклонилась к Блэку, стоящему рядом, чтобы убедиться в верности своего предположения. — Дешёвых сигарет Сириуса вперемешку с его одеколоном.       — А у меня запах ромашек, чернил, тыквенных пирожков и… А, в прочем, это всё, — сказала Эванс, отведя взгляд.       — Врёшь, — вмешалась я.       — Нет, не вру! — упрямилась Лили.       — Ладно, чёрт с тобой. Кто следующий?       Джеймс принюхался, закрыв глаза, улыбнулся и, наслаждаясь ароматом, произнёс:       — У Лили волосы так пахнут… Боже, я бы вечность этим дышал.       — В прочем, это было ожидаемо, — улыбнулся Сириус, закатив глаза. — Хвост, твой черёд. Дерзай!       — Я ничего не чувствую. Кажется, нос заложен, — отмазался Петтигрю.       — Слабак. Ладно, тогда Лунатик.       — У меня шоколад, травяной чай, воск и пергамент, — быстро продиктовал Люпин, словно заранее заученный текст.       — Кажется, остался только я, — пожал плечами Сириус и придвинулся поближе к котлу. — О, запах моих дешёвых сигарет, шерри, который мы пыли с тобой на рождество, бензин и ночной лес, — говорил он, смотря на меня.       — Как я и говорила, ничего интересного, — плечами пожала я.       Как я и предполагала, секреты были не только у меня. Лили, например, так и не назвала последний запах, а Питер вообще придумал наиглупейшую отмазку, всем и так понятно, что он просто не хочет раскрывать личность своей невзаимной любви. Но что-то я упустила…