Grey

В день, когда Дину исполняется восемнадцать, Джон везет его в бесплатную клинику для омег. По большей части, зал ожидания заполнен испуганными подростками-омегами в сопровождении альфа-отцов или товарищей, но есть и действительно жалкие на вид взрослые, сгрудившиеся на пластиковых стульях. Там хрупкий на вид, глубоко беременный мужчина держит на руках ребенка, которому не больше года. Он один и, судя по запаху, не связан. Есть и еще один парень, лет двадцати пяти, страшно худой, с синяками на шее и руках. Он со скукой оглядывается по сторонам, как будто бывал здесь уже миллион раз, и когда кто-нибудь из присутствующих здесь альф смотрит в его сторону, он подмигивает или лениво потягивается. Когда он шевелится, от него исходит слабый запах мускуса и смазки. Дин догадывается, что этот парень шлюха. Должно быть, пришел за противозачаточными или еще за чем-нибудь. Джон напряжен и чувствует себя неловко, уставившись на ту же информационную брошюру, что и полчаса назад. Дин же, напротив, на удивление расслаблен. Даже взволнован. Он, наконец, достаточно взрослый для супрессантов, и мысль о том, что ему никогда больше не придется испытывать все унижение течки или испускать омега-феромоны, кажется слишком хорошей, чтобы быть правдой. Он в таком хорошем настроении, что на этот раз ему все равно, что люди украдкой поглядывают на него. Его предупредили, что он не сможет использовать свой привычный блокирующий дезодорант или любой искусственный аромат перед приемом у доктора, поэтому он действительно пахнет собой для разнообразия, как восемнадцатилетний свежий, несвязанный омега, и люди, как всегда, любопытны. Он выше всех остальных омег, выше даже некоторых альф и определенно шире в плечах, чем большинство из них. По сравнению с тощей маленькой шлюхой, сидящей напротив него, Дин с таким же успехом мог бы быть альфой. Он определенно сбивает с толку двух девчонок-омег в комнате. Они продолжают бросать на него долгие взгляды и это еще больше поднимает настроение Дину. Врач, проводящий осмотр, взвешивает его и измеряет. Он рассказывает Дину то, что тот уже знал — что он довольно высок для омеги, что его мускулатура и скелет гораздо крепче, а бедра очень узкие. Джон нерешительно говорит: — Его мать была бетой. И обе его бабушки. Насколько я знаю, за последние несколько поколений в семье была только одна омега. Двоюродная сестра его матери. Дин с интересом смотрит на отца. Это гораздо больше из их семейной истории, чем он когда-либо слышал за один раз. — Это могло бы все объяснить, — кивает доктор. — Переизбыток альфа и бета генетических признаков означал бы, что Дин, вероятно, просто немного крупнее, чем обычно свойственно для омеги. Он берет у Дина образец крови и прогоняет его через какой-то маленький аппарат, чтобы проверить уровень гормонов и убедиться, что с ним все в порядке. — Все показатели совершенно в норме для омеги его возраста, — радостно сообщает доктор. Джон кивает, и Дин почти разочарован, что с ним все в порядке. Часть его надеялась, что доктор скажет ему, что все это какая-то ошибка, что у него какой-то странный гормональный дисбаланс, который заставляет его казаться омегой, когда он им не является. Доктор закидывает его неудобными и смущающими вопросами: «Когда у него была первая течка?», «Регулярные ли они?», «Каковы его симптомы?», «Связан ли он?», «Активен ли сексуально?», «Связывался ли он когда-нибудь с альфой?», «Хочет ли он детей?» Дин яростно краснеет и, старательно игнорируя отца, отвечает. Без блокаторов его дискомфорт и смущение очевидны, запах этого сгущается вокруг него в его цветущем, несвязанном аромате. Это заставляет его отца ерзать на стуле, что только еще больше унижает Дина. Джон никогда не чувствует себя неловко, когда Сэм источает вонь, устраивая истерику по какому-либо поводу. Доктор говорит ему, что супрессанты должны быть совершенно безопасны для него и рассказывает о различных разновидностях. Дин настаивает на самых сильных уколах, которые означают, что он будет во всех отношениях бета. Ни течки, ни феромонов, ни запаха, ни риска забеременеть — вообще никаких омега-признаков. Доктор кивает, а затем отправляет отца за дверь, говоря, что это политика клиники для краткой консультации с пациентами один на один. Джону, похоже, не терпится поскорее убраться из кабинета подальше от этого неловкого разговора, и он практически выбегает. Дин не может винить его. Весь визит был мучительным. — Ты уверен насчет уколов, Дин? — спрашивает доктор. — Эффект чрезвычайно сильный. Большинство омег предпочитают выбрать один из умеренных вариантов, более удобных в долгосрочной перспективе. Тот, который не мешает запаху или сексуальным реакциям. Дин качает головой. Он знает, о чем говорит доктор. Большинство омег используют подавители, которые останавливают течку, но все равно оставляют их пахнущими как омега и способными… намокнуть. Дин слегка вздрагивает от этой мысли, и его переполняют унизительные воспоминания о штанах и простынях, прилипших к заднице во время течки. — Нет, — настаивает он. — Я хочу уколы. — Я был бы счастлив обсудить преимущества с твоим отцом, если он беспокоится, — хмурится доктор. — Нет, серьезно, — говорит ему Дин. — Дело не только в течке. Я имею ввиду, что мне даже не нравятся парни… Это… — он неловко замолкает. — Ты хочешь избежать внимания? — догадывается доктор. — Быть опознанным по запаху — это… помеха? Скорее, это чертов ужас, как будто у него на спине нарисована мишень с надписью «изнасилуй меня», но Дин кивает. Он хочет спросить, нормально ли это — не испытывать влечения к альфам, но не знает, как это выразить. Доктор, кажется, может читать его мысли, потому что говорит: — Это редкость для женщин-омег — увлекаться кем-то, помимо альф. И еще более редко для них, чтобы предпочесть женщин. Но на самом деле это не редкость для мужчин-омег — увлекаться женщинами, особенно вне течки. Дин снова кивает, уставившись на свои ногти. — Даже во время течки у меня никогда не было… Ну, знаете… Влечения к альфе, — признается он. От одной мысли об этом его тошнит. — Ты еще очень юн, Дин. Многие люди — не важно, омеги, альфы, беты — на самом деле не чувствуют сильного сексуального влечения пока не встретят истинного партнера. Это происходит гораздо чаще, чем ты думаешь, так что нет причин для беспокойства. Дин хмурится. Почему-то за последние три года он ни разу не подумал, что у него есть истинная пара и что это альфа. «Альфа» означало для него две вещи: а) Его отец и Сэм. И б) Потенциальное изнасилование. — И вы верите во всю эту чушь про истинную судьбу? — спрашивает он. — Это не судьба, — сухо говорит он Дину. — Это эволюционная тактика, благодаря которой наше тело сигнализирует нам о наиболее биологически совместимых партнерах. Возможно даже, что за всю жизнь у тебя будет больше одной истинной пары, люди теряют пару, а потом находят другую. — Да, в сопливых мелодрамах, — фыркает Дин. Доктор улыбается. — Это редко, но все же случается, — мягко настаивает он. — Многие ученые считают, что мы встречаемся с несколькими потенциальными «истинными спутниками» в течение нашей жизни, но после связывания мы проходим мимо дополнительных потенциальных кандидатов, не замечая этого. — Ну и что, я встречу какого-то особенного альфу и вдруг захочу нагнуться для него? — Дин даже не пытается скрыть презрение в своем тоне. — Да, — доктор пожимает плечами. — Но если ты на таблетках, он, вероятно, не отреагирует так же на тебя. Ты, возможно, еще не осознаешь этого. На самом деле это не звучит как недостаток для Дина. Мысль о том, что ему вдруг захочется стать сучкой какого-то парня не кажется ему слишком романтичной, что бы там не говорили в кино. Похоже на промывание мозгов или что-то в этом роде. — Я рискну, — говорит он. Доктор кивает и начинает готовить инъекцию гормона. — Если ты когда-нибудь передумаешь и решишь, что хочешь детей, я бы посоветовал тебе сделать это как можно скорее. Дин раскрывает рот, чтобы сказать, что он ни за что не захочет играть роль сучки перед каким-то болваном, но доктор жестом заставляет его замолчать. — Я и не утверждаю, что ты сделаешь это, просто говорю тебе, что, по моему медицинскому мнению, учитывая твое телосложение, выносить ребенка до срока может оказаться для тебя трудным. К тому же, мужчины-омеги не так плодовиты, как женщины. Вот и отлично, думает про себя Дин. Джон одобрительно кивает ему, когда через пять минут он возвращается в приемную с информационным буклетом и повязкой на руке. Когда они возвращаются в номер, Сэм встает и с любопытством принюхивается, пытаясь распознать запах Дина. Он смущенно хмурится, а потом улыбается: — Ну, ты пахнешь странно, но определенно не как омега. Дин улыбается ему в ответ, и Джон выглядит почти таким же облегченным, как и он сам. Сэм снова принюхивается, задумчиво морщась, анализируя приглушенный запах Дина. — Как особо придурковатая бета, — заключает он. Дин отвешивает ему подзатыльник. — Эй! — говорит Сэм. — Не зарывайся, придурок. Ты можешь обмануть всех остальных, но я-то знаю, что в глубине души ты милая маленькая омега. Он одаривает Дина самодовольной ухмылкой. — Эта «милая маленькая омега» все еще может надрать тебе зад, — говорит Дин. — Пфф, мечтай. Дин выжидает мгновение, а затем бросается на брата, подставляя ему подножку и увлекая на заплесневелый гостиничный ковер. Сэм визжит и извивается, и они борются, смеясь и кряхтя, когда шутливо толкают друг друга локтями. Несколько минут спустя запыхавшийся Дин держит Сэма в захвате, победно хихикая и безжалостно щекоча брата свободной рукой. — Дииииииин! — выдыхает он. — Прекрати! Ах! Дин только фыркает и возобновляет свою беспощадную атаку. Джон сидит за маленьким столиком у двери. Он качает головой, когда Дин смотрит на него, но почти улыбается. Уже долгое время Дин не был так счастлив.