***
— Лохарн — тихое местечко, — вздохнул высокий бледный моложавый мужчина, развалившийся на дорогом кресле. — Такое тихое… тут десятилетиями ничего не меняется. — Но иногда находятся баламуты, — улыбнулся ему парень, сидящий напротив. — И, как ни странно, на сей раз баламут очень крупный. — Альбус Дамблдор никогда не имел с нами дел, — вклинился в разговор третий молодой человек, осторожно ощупывая свой клык. — Нейтральная позиция — лучший вариант. Его дела не лезут к нам, мы не лезем к ним. Даже если эти два дела… — Вот именно, Далли, — прервал его первый, съехав по подлокотнику кресла головой. — Эти два дела — два тела. Мальчик… обычный ребенок. Ну маг. Но вот его опекун, у-у-у… Шавка. Оборотень. И, прошу заметить, директор британской школы знает, кто он такой. — Это так, мастер Гесис, — осторожно признал тот, кого назвали Далли. — Но… стоит ли из-за этого беспокоиться? Оборотень он, или нет, это ничего не значит для нас. Даже если он и притронется к нашим людям — его быстро найдут и запрут в клетку. Если не сделают чего похуже. — Далли прав, я думаю, — кивнул Трикс — тот, кто говорил вторым сначала. — Даже если один блохастый баламут откусит от нашего пирога, его за это быстро накажут. И даже неважно, кто это будет — его хозяин или Министерство. Гесис, уже полностью свесивший голову с кресла и упершийся ногами в его спинку, вздохнул так, будто бы его други верные, но слуги скверные, совсем ничего не понимают в жизни. Ну да, они же еще молодые. Сколько им? Триксу семьдесят восемь, а Далли девяносто пять. Мальчишки. Хотя даже им должно хватать мозгов, чтобы понимать, кто такой этот ваш Альбус Дамблдор. — Ладно, — сказал он, посмотрев на перевернувшийся мир своими алыми глазами. — Меня бесит сама мысль, что кто-то будет кушать мою еду. Даже если это будет происходить раз в месяц. Даже если и единожды. Но знаете что, парни? Это не будет единожды. Если светлый мудрый маг пихнул в наш городок своего песика, то это означает, что тут он будет его прикрывать, понятно? — Даже если так… Разумно ли нам вмешиваться? Когда оборотня покрывает сам Дамблдор? — Дамблдор хочет покрывать его от Министерства, я уверен, — отмахнулся Гесис. — Если бы он знал о нас, он бы точно не стал селить сюда пса. Да и мы перебрались сюда не так уж и давно. Три десятка лет? Плевать. Главное — в моих угодьях завелся волчок, который мне очень не нравится. А если мне кто-то не нравится… — Но открытый конфликт, мастер? — Трикс заинтересованно улыбнулся. — Вы не вступали в подобное со времен Грин-де-Вальда, я слышал. — Все эти Темные Лорды меня тоже нервируют, — Гесис согласно кивнул. — Но Тот-Кого-Нельзя-Называть здорово ослабил позиции Министерства Британии. Хотя подумать только — один полукровка навел столько шороху. И Дамблдор его не остановил. Старик не вечен, как мы, и он сдает позиции. Пока что старости, а потом… почему бы и не нам. Вампиры довольно заулыбались, прикидывая открывающиеся перспективы. Их место в магическом мире было куда выше презренных оборотней, пускай их и считали темными существами и поклонниками злой магии. Так оно и было, в принципе, но если выбирать между оборотнем и вампиром, Министерство всегда было на стороне вампиров. Они хотя бы себя контролируют. И даже среди тех же сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть, белая аристократия присутствовала в самом наименьшем меньшинстве. Их репутация почти ничем не отличается от обычных магов. — Лохарн — наша земля, — кивнул, наконец, Далли. — И если оборотень на ней начнет вести себя неуважительно, мы будем иметь полное право его покарать. Конечно, если вы этого захотите, мастер Гесис. Старший вампир улыбнулся, оскалив клыки, и резким рывком принял обычное сидячее положение. — А я захочу…***
Первые пару дней мы с Римусом обживали квартиру и осматривались в городе. Вкуса у моего приемного отца, кажется, не было с рождения, и ему лишь оставалось заменять его аккуратностью и педантичностью. Выражалось это, конечно же, в том, как он расставлял вещи в квартире. Шкаф — к стене, телевизор — на тумбу, кровати — по углам. Казалось, будто бы он руководствовался чистой математикой, стремясь как можно выгоднее использовать стены и углы комнат. А, впрочем, так оно и было. Но, на его счастье, теперь с ним был я, а потому перестановки мы делали целых два дня, добиваясь самого комфортного результата. Хотя признаю — возможно я просто изголодался по возможности подвигать мебель по помещению, ведь своего жилого пространства с таким обилием мебели у меня в этой жизни и не было. Лохарн оказался действительно небольшим городком, отчего мне не составило большого труда запомнить его улицы и важнейшие места за несколько прогулок с Римусом. И за одну свою. Хотя, конечно, поначалу Люпин совсем не хотел меня отпускать одного в «целый» город, но я состроил ему такую рожу, что ему оставалось лишь поднять руки вверх и признать, что я уже достаточно взрослый. В общем, общий язык мы нашли тоже довольно быстро. Это оказалось несложно — мы часто болтали с ним о разном. Я расспрашивал его о мире магии, и он охотно делился со мной своими знаниями, лишь изредка морщась и явно вспоминая что-то нехорошее. Как бы то ни было, знаний о волшебстве я жаждал всех возможных — так сильно я восхитился тем, что и сам являюсь магом, а значит — смогу к этому самому волшебству прикоснуться. И Римус не только рассказывал, он еще и показывал. Как новых светляков, рождаемых заклинанием «Люмос», так и более интересные вещи, вроде левитации шкафа, который он со своим не самым могучим телосложением в ручную двигать бы замаялся. Он, в свою очередь, исподволь расспрашивал меня о моей жизни. Удивительно, но рассказывать о делах в приюте и даже о том, чего натерпелся от Сэма с Ники было… интересно. Я трещал почти без умолку, стоило меня о чем-нибудь спросить, будто бы и правда был самым настоящим ребенком. Да что там — я им и был, почти отбросив, позабыв о том, что живу уже не в первый раз. Но меня быстро щелкнули по носу… Вечером второго дня мы смотрели новости о том, что на границе поймали какого-то русского, занимающегося то-ли контрабандой, то-ли наркоторговлей, то-ли и тем и тем. Я заинтересовался, попросив Римуса оставить, пускай он и нахмурился. Нет, конечно мне не было дела до контрабанды или наркотиков, я просто вспомнил вдруг, что жил в России в своей далекой и забытой первой жизни. А потом показали его фотографию. Четкую и подробную — не ожидал от этого времени таких деталей. И я побежал до туалета, врезаясь в углы и спотыкаясь. Из глаз брызнули слезы, а ком сам услужливо подкатил ко рту. Я только и успел, что открыть крышку унитаза, как меня стошнило буквально недавно съеденным ужином. Я знал этого парня… Еще в той, первой жизни. И пусть я не мог вспомнить, при каких обстоятельствах мы встречались, но я точно знал — наше знакомство было пренеприятнейшим. Об этом говорила даже моя подсознательная реакция на его изображение. — Лодет, ты в порядке? — взволнованно спросил Люпин в дверях. — Ри-и-имус… — страдальчески протянул я. — Ну какой тут «в порядке»? — Может быть тогда не пойдешь завтра в школу? О да, школа. Забыл упомянуть. В Лохарне оказалась только одна школа, в которую, конечно же, был записан я, и, очевидно, в ней же работал Римус. Преподаватель британского языка — это что-то типа классического учителя родного языка, или какого-то его подвида (как старорусский, например)? В любом случае, должность эта существовала, и Люпин ее занимал. Я же был определен в предпоследний класс начальной школы — третий треместр. В десять лет я закончу начальное британское обучение, а в одиннадцать… Римус очень красочно описывал британскую школу волшебства и магии — Хогвартс. Как и ее директора — моего и его, Римуса, благодетеля — Альбуса Дамблдора. Там у него, правда, еще какие-то Персивали были, но я в них не разобрался. В любом случае, через год меня ждало мое полноценное знакомство с магическим миром. В общем — начала обучения в Хогвартсе я ждал с нетерпением. Но и в обычную школу было любопытно сходить. Любопытно и необходимо — если не сдам всех экзаменов и недоучусь, Римус несмело «угрожал» мне трудностями с поступлением в Хогвартс. То-ли просто запугивал, то-ли сам не знал. В любом случае — лучше перебдеть. Посему, уже на следующее утро мы с Римусом вместе пришли к небольшой (как и весь городишко) школе, у которой царило детское оживление. — Ну, надеюсь мне будет не так сложно, как тебе, — вздохнул я, отметив волнение приемного отца. Римус лишь философски поднял брови и отпил из своей особой фляги, в которой, как я знал, хранилось нечто магическое и странное. Нас встретила молодая симпатичная женщина, оказавшаяся директором школы. Представилась, как Шарли Кегер. Она приветливо улыбнулась Римусу и серьезно пожала руку мне. Пришлось сделать над собой усилие и не закатить глаза — не оценит. Ни Римус, несмело ответивший на ее улыбку, ни она, почти больше не обратившая на меня внимания. — У нас маленькая школа, под стать городу, но учителя все — большие профессионалы, — делилась она с напускной гордостью и капелькой грусти в голосе. — Одна беда — все преподаватели уже в возрасте. С одной стороны, у них много опыта, но с другой — детям они зачастую перестают быть авторитетами. Я стала директором два года назад и, как могу, стараюсь держать ребят в узде, но моих сил не всегда хватает. Здорово, что вы откликнулись на наш зов о помощи, Джон. — Я постараюсь быть полезен, — смущенно ответил Римус. — Но мне понадобится время, чтобы привыкнуть. — Я помогу, — Шарли обернулась и вновь улыбнулась ему, а потом перевела взгляд на меня. — Как думаешь, Лодет, справится твой папа? — Превосходно справится, мисс Кегер, — невозмутимо ответил я. — Он у меня просто волшебник. Она звонко рассмеялась, не заметив (нарочно или нет) как смутился Люпин. Чудно, я вижу тут флирт и попытку посягательства на нашу холостяцкую однушку путем «доброго знакомства» со мной. Пациент, определенно, болен. Иными словами, похоже, что мисс Кегер застряла в Лохарне по какой-то причине, а из-за того, что городок мелкий, найти подходящую пару для нее — проблема жуткая. И тут на горизонте появляется преподаватель (что для директора должно быть большим плюсом), молодой и, не скрою, достаточно приличный внешне мужчина (что второй плюс, но уже как для симпатичной молодой женщины) и просто хороший парень, волшебник и мой приемный отец — Римус Джон Люпин. Как я и сказал — чудно. Особенно если учесть реакцию Римуса. Будет очень забавно понаблюдать, как он бегает от этой бойкой директорши. Тем временем, эта директорша привела меня в мой класс. Урок вот-вот должен был начаться, и я даже помнил какой — история. Учебники у меня были в порядке, а потому, убедившись, что я к уроку готов, дородная учительница истории, представившаяся как мисс Рокстер, указала мне на свободную парту. Римус махнул мне рукой и скрылся с Шарли Кегер в коридоре. Я вздохнул, доставая учебник и тетрадку и думая о том, что мы с ним действительно нашли общий язык слишком уж быстро. Отчасти от того, что я не совсем десятилетний (почти) ребенок, и в большей мере — потому что мы оба оказались волшебниками, и это быстро породнило меня с ним куда крепче, чем с той же Гиввед или ребятами из банды в первые дни моего с ними знакомства. Пожалуй, теперь я ощущал себя неким Избранным, которому стали открываться таинства мироздания. Приятное чувство, пускай и ложное. А Римус… Римус просто оказался хорошим парнем, пускай и слегка робеющим в мире людей. Почему, кстати, он так робок, я, если честно, не знал. Но догадывался, что дело тут в его магическом происхождении. Может быть все маги так себя с людьми ведут. — Пс, парень! — громким шепотом докричался до меня мальчишка моего возраста (а тут все такие, что непривычно после приюта) с соседней парты. — Это твой папка был, да? Ну, там, в дверях. У него такие крутые шрамы! В приюте, помню, первый день ко мне никто не лез. Дали осмотреться и разобраться, а потом предложили четыре банды на выбор. За первую неделю я узнал почти все местные правила. За последующие две — стал правой рукой Джошуа. В общем, все было плавно и правильно. В приюте мы все были объединены одним, так сказать, горем — наши родители не могли о нас заботиться. Здесь же — сразу совсем нескромный и откровенно глупый вопрос. Хотя да, они же не знают, что я приемный. Наверное. Болтуну я бросил бумажку, заметив как нахмурилась на его реплику мисс Рокстер. Подгадал момент, когда она отвернется, и запульнул в его комочком, развернув который парень узрел емкое «да». Он порывался было еще что-то спросить, но на этот раз учительница его не стерпела и громко отчитала, назвав репейником. Дети ее «остроту» подхватили, и я с интересом пронаблюдал, как вжимается голова болтуна в плечи по мере увеличения силы хихикания над ним. Не помню школу в своей прошлой жизни, но этот социум явно не походит на приютский. Там все бы вместе на учителя зашипели. Тоже не особо правильное поведение, конечно, но… Мне оно было как-то ближе. Поэтому на перемене я выискал этого пацана и ухватил за локоть. Получилось это у меня неожиданно эффективно — он остановился и, чуть скривившись от боли, повернулся ко мне с беспокойством в глазах. Когда же он понял, кто перед ним, беспокойство смешалось с недоумением. — Приемный папка, — сказал я, тут же отметив у него начавшуюся напряженную работу мозга. — О, — допер он, хотя, наверное, уже наполовину свой вопрос в начале урока забыл. — Так ты приемный. — А ты не особо умный, да? — Нормальный я! Просто… долго думаю. Так мама говорит. — Ну, а чего тогда моська такая кислая? Все же нормально, раз так. У меня, вот, в приюте тоже друг был — думать мог неделями. Зато такое выдавал, когда прозреет… А как дрался-то, как дрался! В общем, с пацаном я разговорился. Его звали Жоржем, и он был эдаким изгоем в классе. Наверное, как раз из-за своего «долгодумства» или неуемного языка. Именно последнее мне и было нужно — я легко разговорил комплексующего мальчика и узнал о школе и ребятах, с которыми учусь. И очень много о самом Жорже. Если кратко о нем, то он — самый младший в классе, так как учится с десятилетками, являясь девятилеткой. С семи лет ходит в секцию карате, учится там защищаться от хулиганов. Хотя, как он сам признал, хулиганов его техника не вдохновляет и задирать его не перестали. Школа… Жорж назвал ее обычной. Обычная маленькая школа в маленьком городке. С большими задирами. Мы отучились в этот день четыре урока, садясь всегда рядом и исподволь болтая. Жорж знал ребят из класса по именам и, приблизительно, по характерам, но тесно ни с кем из них не общался. В основном он довольствовался общением с более младшими ребятами. Немного полезного, но лучше, чем ничего. Школа, значит… Где заклеймить легко могут даже такого славного болтуна как Жорж. Забавно было ловить на себе заинтересованные взгляды одноклассников — теперь я крепко сомневался, был ли похож приют на тюрьму больше, чем этот «милый второй дом» для детишек? О, ну и конечно, когда мы выходили со школы (Римусу надо было задержаться, так что он дал мне ключи от дома и отпустил одного), на нас вышли наши одноклассники. Хотя была там парочка незнакомых мне рож (а я своих «коллег» по урокам запоминал в лицо крепко) — были ребята и помладше и, видимо, из смежного класса. Походки у них были примечательные, да и лицо Жоржа явно говорило о том, что нас ждет банальный гоп-стоп. Ясное небо, от чего-то, вдруг, начало заволакивать тучами… — Эй, Жорж, не подкинешь монетку? — с довольной улыбкой спросил Барри — парень из нашего класса. — Сегодня так жарко, а мне на мороженое не хватает. — У меня нет для тебя денег, — буркнул Жорж, неохотно спуская со спины рюкзак. — А не для меня? — не смутился Барри. — Может быть у тебя есть деньги для твоего нового лучшего друга? Эй, новенький, как тебя зовут? — Лодет, — я улыбнулся ему, заметив, как его смутило мое странноватое имя. — Ло-дет, да? — немножко коряво исполнил он. — Ну вот, видишь, Жорж, мы с Лодетом теперь тоже друзья! Давай ты ему дашь монетку, а он, по-дружески, отдаст ее мне. Смотри как я все круто придумал! Его друзьяшки засмеялись, и я поддержал их хихиканье, чем здорово обидел Жоржа, судя по всему. Но плевать мне на его обиды. — А вы, похоже, ребята веселые, — продолжал улыбаться я Барри. Я вдруг понял, почему удивился, когда поймал Жоржа за локоть. Хотя догадку хорошо было бы проверить… — Мы такие, — ухмыльнулся он. — Хочешь с нами? Тогда одолжи мне десятку. Да завтра, например. — Не, прости. Нету денег. Я прозябаю в нищете… — Ну тогда у Жоржа возьми. — В падлу. Мальчишки заулыбались пуще прежнего. Всего их было пятеро. Двое из нашего класса, один из смежного и троица младших ребят. Нормальная такая группа на одного щуплого Жоржа. И, похоже, они искренне верили, что и на нас двоих таких «сил» хватит. — Ну тогда я сам, — предложил Барри, шагнув вперед и занеся кулак для удара. Жорж, на удивление, двигался быстро и четко — не зря два года своему карате отдал — врезал ему первым, да так, что хулигашка отшатнулся. Барри зашипел от боли, и два его друга-ровесника, под ободряющие «врежь ему!» от мелких двинулись на моего щуплого приятеля. На меня они, почему-то, забили. И я расстроился этому, пнув одного в коленку, а второму вдарив по шарам. Нечестно, угу. Только вот мне плевать на честность драки. Любой, не только той, в которой двое должны получать люлей от пятерых. Как бы то ни было, парень с «подбитым» коленом зарычал и бросился на меня, в то время как пацан, которого я наградил острой нелюбовью к широким ковбойским стойкам, валялся на дорожке. Отлично, минус один. Трое — не угроза. С еще одним разбирается Жорж. Итого — для меня остался только один ровесник. Ровесник — вот главное слово. В приюте такого не было — все рубились со всеми, но шанс подраться с кем-то моего уровня мне выпадал крайне мало. В основном я получал на орехи от старшаков. И это, как ни странно, неплохо так меня закалило. По крайней мере, даже тренированному Жоржу было больно, когда я ухватился за него на перемене. А уж этому хулигашке, так нелепо на меня накинувшемуся… Я врезал ему точно в нос, тут же отметив, что алая дорожка пробежала к его губам. На этом десятилетний вымогатель денег потерял весь свой задор, неверяще смотря на ладонь, которой провел под носом. Ага, таких вот «крутых парней» зачастую пугает вид собственной крови. Хотя, казалось бы, всего лишь носик повредил немного. Но я его в покое не оставил, добавив еще раз по тому же носу. А то имелись у меня случаи, когда растерянные ребята превращались в очень злых кричащих берсерков. Ну его в пень. Мелкие хотели было рыпнуться на помощь к Барри, который никак не мог раз на раз разделаться со спортивным Жоржем, но и эту троицу я перехватил и легко отбросил назад. Даже удивительно, а я, оказывается, не такой уж и слабак! Вдруг, из-за угла школы выбежал высокий парень в строгом сером костюме с темными очками на глазах. Из-за очков лицо его было плохо видно, но даже так я сразу отметил про себя его нездоровую бледность. Он добежал до нас как раз во время. — А это что тут такое творится?! — донеслось до нас грозное со стороны главного входа в школу. Я быстренько поднял руки и повернулся на «зов». В дверях, уперши руки в бока, стояла высокая старая женщина, которую я пару раз, кажется, видел на переменах. Она грозно смотрела на нашу компанию из-под своих очков с толстыми линзами, и я подумал о том, что подставлять Римуса в первый же день обучения — довольно глупо. — Совсем охренели, малые?! — в тон ей, внезапно, рыкнул бледный парень в темных очках. Обращался он, как ни странно, именно к компашке Барри, который отбросил Жоржа от себя сразу же, как услышал крик учительницы. Та как раз подошла поближе. — Полюбуйтесь, мисс Тогли, на хулиганство! — фыркнул ей парень в костюме. — Впятером напали на двоих! Да еще и на своих одноклассников! Ни стыда, ни совести! Благо я мимо проходил — успел вмешаться. Хотя, наверное, я и перестарался… Каюсь, моя вина. — Что ты, милый, что ты, — смягчилась она, погладив его по руке. — Все сделал правильно, молодец. Настоящий рыцарь. А хулиганы должны знать, что обижать слабых плохо! Хулиганы знают, Барри?! — Да врет он все! — возмутился парень. — Это они на нас набросились! — Ага, вдвоем на пятерых! — вновь фыркнул наш спаситель. — Хорош врать, Дариссон. Извиняйся. — Не буду! Одного красноречивого взгляда от мисс Тогли хватило, чтобы хулиганы буркнули свои извинения, угрожающе на нас посмотрели и спешно свалили в закат. Я выдохнул, больше для приличия, и поблагодарил учительницу и старшака — на вид ему было лет семнадцать. Жорж тоже не остался в стороне, и Тогли, умилившись от рыцарства старшака и нашей кротости, покинула нас. Мы же с Жоржем продолжили путь на выход из школьного участка, а бледный увязался следом. — Хорошо, кстати, деретесь, малые, — похвалил он нас. — Я аж загляделся — чуть было не опоздал. — Спасибо тебе, — вновь поблагодарил его я. — Ты нас охренительно выручил. Было бы неприятно в первый же день попасть в историю. Меня, кстати, Лодет зовут. — А меня Жорж! — откликнулся Жорж. — Спасибо тебе еще раз! — Да на здоровье, малые, — сверкнул улыбкой он, и мне почудилось, что зубки у него куда длиннее обычных. — А меня зовут Трикс.