***
Светлая шерсть, высоченный рост и будто бы стальные гибкие мышцы — зверь, который выпрыгнул из-за деревьев и кустов прямо в десятке метров передо мной был очень похож на Римуса. Был очень похож… Приемный оборотень объяснял мне, что каждый ликантроп имеет свою форму. Да — уникальную, хотя эта уникальность может быть весьма и весьма условной. Тем не менее, главное в той форме, что она может различаться не только у двух разных носителей проклятия, но и у одного и того же. Правда, что влияет на разные формы у одного оборотня, Римус мне ответить не мог — он и сам не знал, а наставников-оборотней, конечно же, для разъяснения вопроса, у него не было. Похоже, теперь мне известен, как минимум, один «ингредиент» изменения формы — эмоции, ну, или желания. Перед трансформацией или во время — я не могу знать, да и точность моей гипотезы оставляет желать лучшего, но это было единственным объяснением тому, как выглядел Римус. Потому что выглядел он так, будто хотел уничтожать. Редкая, обычно, бело-бледная шерсть налилась настоящей мощной белизной и отросла везде, жестким ершиком покрывая все тело оборотня. Его худые конечности остались худыми, но приобрели твердость, взамен внешней неубедительности. Черты лица (или морды) заострились, стали куда более хищными. И его взгляд — взгляд голодного, алкающего разрушений зверя. — Ты как раз вовремя, песик! — обрадованно вскинул руки ублюдок, порезавший меня, кажется, повсюду. Только дай мне свободу — вытрясу из тебя твою сраную некро-жизнь собственными детскими ручонками! И на ранения не посмотрю — от них больше крови, чем реальных повреждений — не зря он — кровосос. А следующим будет Трикс — его я, за такую подставу, буду трясти даже дольше, чем этого Гесиса. Последнего из тройки прикончу быстро — он из них всех выглядел наименьшим мудаком. Ах, мечты-мечты… — Хочешь поиграть с мячиком? — издевался, тем временем, Гесис. — А мячика-то нету! Хн, магловские страшилки, тогда ничем не могу помочь. О, или могу? Как тебе этот мальчик, ха? Мальчик-мячик — одно и то-же практически! Хочешь? Иди, угощайся! — Мастер, но Лодет… — подал голос Трикс. — Тише, друг мой, — осадил его на полуслове главарь. — Все под контролем. Но он, похоже, покривил душой. Несмотря на то, что проблесков разума в звериных глазах видно не было, обратившийся Римус не спешил бросаться вперед. Оборотень будто бы был озадачен и не знал, с чего ему лучше будет начать уничтожать все вокруг. Резко влетев на поляну, он запнулся и теперь неуверенно переводил чудовищный взгляд то на вампиров, то на бессознательного Жоржа, то на меня. — Уходи, Римус! — я не смог сдержаться. — Вали отсюда, слышишь?! Нас они не тронут, если тебя не будет рядом! Просто беги, и тогда все будет хорошо! Хорошо, ты понимаешь?! Беги! Зверь утробно зарычал, набычившись, но оставшись на месте. — Но-но, мальчик! — палочка Гесиса больно врезалась в мой подбородок, удерживая лицо поднятым. — Ты испытываешь мое терпение… Впрочем, неплохо — теперь я знаю, чего не хватает. Сказав это и оскалившись, будто придумав остроумную шутку, Гесис резким движением, обжигая кожу на моем подбородке, выбросил руку с палочкой вперед! Взвизгнуло, и в сторону Римуса полетел мутный воздух, похожий на марево в жаркий день. — И еще разок! — повторил маневр явно довольный собой вампир. — Испытаем и твое терпение, пес! Попав на шерсть оборотня, росчерки испарялись с мерзким шипением, а Римус дважды заскулил, приняв их. Но его неуверенность продолжалась недолго, и он, на сей раз яростно рыкнув, бросился прямо на меня, четверкой мускулистых конечностей взрыхляя землю под собой. — Вместе, друзья, — скомандовал что-то своим прихлебателям Гесис. — Сначала пусть вдарит по мальцу. В чудовищно быстром рывке сократив дистанцию, оборотень-Римус буквально столкнулся своим носом с моим. Я бросил последний взгляд на его совершенно звериные глаза… А после он, мощным ударом передней лапы, порвал путы на моих руках и, невероятным кувырком через самого себя, бросил свое массивное тело на троицу не ожидавших этого вампиров! Один из них закричал, но его вопль заглушил радостный рев хищника, нашедшего свою добычу! До моих ушей донеслись бессвязные названия незнакомых заклинаний, и им тоже вторил рык, но уже с другой стороны — оборотень передвигался с сумасшедшей скоростью! Я быстро огляделся, благодаря проклятую луну хотя бы за то, что освещала она все почти как днем. Далли был сильно потрепан, но, превратившись в сгусток темного дыма, уже спешил к готовым к бою соратникам. На щеке Трикса быстро заживала рваная рана, а вот лицо Гесиса прямо-таки лучилось безумным весельем. — Не по вкусу угощение?! — истерично кричал он в темноту леса. — Не позарился на мальца?! Трикс, у меня для тебя плохие новости — твоего будущего спутника по вечности даже дворняга за еду не считает! А ну вылезай, чертов пес! Вылезай и дай мне тебя прикончить! Ветки хрустнули, и мы со всей троицей одновременно перевели наши взгляды на звук. Из леса, плавно ступая, выходил оборотень. Явные подпалины на его шерсти заживали с поразительной скоростью, но не это повергло нас всех (черт, как же не хочется быть в одной корзине с этими ублюдками!) в шок. Даже не глядя, Римус-зверь переступил через бессознательного Жоржа. — Да что за дерьмо?! — взвизгнул Гесис, направляя палочку на врага. — Жри детей, скотина! Жри! Сорвавшееся с конца его палочки заклинание ударило в землю у самого лица Жоржа. Естественно, от магического сна он не очнулся, но земля с мелким камнем в ней посекли его лицо — так сильно было попадание! У моего друга по лицу стала стекать кровь. А оборотень, как ни в чем ни бывало, бросился на вампиров в затяжном прыжке! Дернувшись к Жоржу, когда его лицо посекло, и отпрянув, когда Римус рванул вперед, а неловко свалился на землю — все же, в форме я явно не лучшей. Завозившись, я нашарил руками нечто… А, впрочем, не «нечто» — это и правда была палочка Римуса. — Ладно, — я судорожно выдохнул, рассматривая ее в своей дрожащей руке. — Ла-а-адно… Нет, а чему ты сегодня вообще удивляешься? — Вердимилиус! — довольно отчетливо услышал я название очередного заклинания Трикса. Или я его где-то уже знал? Перед глазами всплыло видение (или воспоминание?)… — Вердимилиус! — четко произнесла какая-то молодая девушка, и в стене, куда попало ее заклинание, образовалась потайная ниша. — Вот видишь — тут полно темных секретов! Вполне возможно, что Диадема где-то тут! — Полубоевая магия с первого курса, которую ты каким-то чудом не забыла, — мой голос ощущался куда старше нынешнего. — Ладно. Диадема может храниться у всех на виду? Ла-а-адно… Нет, а чему я вообще сегодня удивляюсь? Видение хотело было продолжиться, но я решительно отогнал бесполезную сейчас картинку! Будущее, прошлое, несбывшееся — сейчас мне не до этого времени и дела — мне нужно помочь Римусу и Жоржу! И если Жорж, все-таки, только мелко ранен, но вот Римуса сейчас пытаются убить целых три сраных вампира! Как там говорил Римус? Маленький выброс мановением руки? Я не чувствовал сейчас тех бессмысленных злости и желания ранить, что испытал тогда, в случае с миссис Рокстер. К сожалению. Но, тем не менее, вполне осмысленной ненависти к ублюдкам-кровососам у меня было предостаточно, так что я, не думая, выбросил руку с палочкой в сторону ближайшего — Далли! И… ничего не произошло. Белый зверь метался молнией между деревьями, уворачиваясь от атак и выискивая вариант нападения. Он не был по-звериному глуп, и напролом не рвался, но и умным по-человечески, тоже не являлся, а потому просто метался. Или не просто, а… Выигрывая мне время? В голове зашумело, и я сходу опознал предвестник своих «предсказаний». Но теперь я был готов диктовать своему тупому «дару» свою волю, а не послушает — пусть валит подальше! Я хочу узнать, как мне помочь Римусу! Нет! Я хочу вдарить по ублюдкам магией! Картинка сменилась, но, прежде, чем я отмахнулся от нее, я смог понять, что вижу самое ближайшее будущее. А смена картинки объяснялась просто — я смотрел на себя со стороны. Я отбежал в сторону, противоположную от Жоржа, и с силой наступил на ближайшую ветку. Крякнув, она покорно сломалась пополам, и тогда я и начал свое колдовство. Выпрямив спину, морщась от боли в порезах, я, тем не менее, плавно взмахнул палочкой и почти-властно произнес: — Вингардиум Левиоса! Не долго думая, настоящий я отмахнулся от видения и бросился в ту сторону, которую оно мне указало. Я не знаю, что это такое и насколько оно эффективно, но я однозначно уверен, что это стоит того, чтобы попробовать. В крайнем случае — я могу умереть. Пф! Как будто первый раз! Но если выгорит — помогу Римусу. Нога, казалось, нашла искомую палку сама. И тело выпрямилось, как будто, тоже само. Зато вот дальше пришлось действовать уже мне — руки повторять изящный пасс не решались. Поэтому я взмахнул чужой палочкой, чувствуя, как внутри разрастается мой вечный сожитель — холод. — Вингардиум Левиоса! Две части ветки взмыли в воздух, подчиняясь моей воле. Я обескуражено посмотрел на магию — одно дело — видеть, как такое проворачивает Римус, и совсем другое — делать самому. Тем временем, оборотень буквально гавкнул, получив чем-то особенно мощным, и я весь обратился во внимание. Далли уже почти оправился от ранения и теперь осторожно поддерживал Трикса и Гесиса. Главарь в троице был самым наступательным ресурсом, а мой фальшивый «дружище» больше работал в защите, не пуская Римуса к двум другим. На меня с Жоржем они забили, и, наверное, сделали бы правильно — что могут два ребенка в битве чудовищ? «Сделали бы» — если бы Римус не подбросил мне палочку. Вновь зарябило, но увиденная на сей раз картинка опять была бессмысленной! Я сначала заинтересовался, дав ей шанс, боясь отмахнуться от лишнего, но потом понял, что это вновь — отвлеченное видение. Похоже, что на сей раз придется все делать самому. — «Точнее — с помощью магии» — поправил я себя, пытаясь «почувствовать» обломки ветки, удерживаемые моей магией. Направил их, и, чуть разобравшись, с силой бросил в сторону Далли! Я выбрал его, как самого слабого вампира на данный момент. Он, к тому же, как раз отвлекся на очередную попытку Римуса атаковать, так что моя атака прошла абсолютно невидимой. Два обломка ветки, повернувшись острыми концами, бесполезно ударились о его спину, будто бы просто брошенные неумелой рукой. Атака невидимая и бессмысленная. Хотя нет — не бессмысленная — вампир обернулся, тут же почувствовав удар по спине, и наткнулся взглядом на меня с палочкой в руке. Недобро прищурился, взмахивая своей… И тут я ударил, вновь попытавшись сделать тот самый «выброс», о котором только сегодня говорил мой приемный оборотень. И в этот раз получилось. Подстегиваемый опасностью, исходящей от вампира, или же просто удачно попавший в нужную точку наобум, я выстрелил в Далли тонкой желтой молнией, с жужжанием пролетевшей прямо у его правого уха. Он вздрогнул, явно не ожидав такого (в чем мы с ним, к сожалению, были похожи), а я, на кураже, пускай и ошеломленный, продолжил махать палочкой. Но не бессмысленно, а так, будто и правда использую магию. Не знаю — так просто было легче подавать силу в палочку. Я чувствовал, что слушается меня магическая приблуда не совсем охотно, но явно не встает на дыбы, как иногда, по рассказам Римуса, случается, если хватаешься за чужую палочку. Потрясенный неожиданным и хаотичным напором Далли поначалу только лишь отбивался. Я сыпал на него какими-то разрядами, маревом, просто бессмысленными световыми эффектами — вампир отбивал все. Однако, в какой-то момент, он все-таки осознал, что противостоит… мне. — Экспеллиармус, — властно повелел он, и палочка вылетела из моих рук. — Стой спокойно, парень! Мы уже почти… Что «они уже почти», он договорить не успел, так как за его спиной мелькнула белая молния, а после прямо из грудины вырвалась когтистая лапа. Римус заревел раненым медведем и выдрал из кровососа приличный кусок мяса, расширяя чудовищную рану! Меня замутило от открывшегося вида, но, вместе с тем, я был рад, что оказался полезен. Видение вновь вильнуло хвостом перед взором… — Римус, сзади! Не знаю, послушался ли зверь конкретно меня, или же просто среагировал на звук. А, может быть, он сам догадался о заклинании, летящем ему в спину? Хотя нет, не должен был он догадаться — в моем видении, оно его убило. Увернувшийся зверь яростно зарычал и разлаялся так, что даже Гесис вздрогнул! — А, мр-р-разь! — рыкнул главарь вампиров, отлетая от оборотня, обратившись черным дымом. — Трикс! Будешь использовать кровь! Далли — встань и перестань скулить! Пора заканчивать этот фарс! — Но мастер! — ублюдок-Трикс явно забеспокоился. — Если… — Никто и ничего не узнает! — яростно припечатал Гесис, выставляя раненого, но подошедшего к нему Далли, как щит. — Твой мальчишка — твоя ответственность! Убей шавку, а остальным я озабочусь. — Но вы же… — Я промахнулся по псу Авадой, Трикс! Мальчишка твой — пророк, или кто он там. Хочешь использовать непростительное? Вперед — тебя вычислят сразу — тебе даже ста лет нет! Тебе дана кровь — так и используй ее! Ее не засекут через палочку! Предатель потерянно кивнул и в мгновение ока оказался рядом со мной. Я дернулся врезать ему в бок, но он цепко ухватил мое плечо и держал на расстоянии вытянутой руки. Гесис, поддерживая Далли, встал между нами и Римусом, напряженно вслушивающимся в каждый шорох. Как я понял, его только что чуть не убили, и теперь он стал максимально осторожен. — Спокойно, Лодет, все скоро закончится, — тихо сказал мне Трикс. — Уже почти все. Осталось… совсем чуть. — Заткнись, ур-род! — я дернулся к нему, но из тела будто стержень вытащили — двигаться и даже дышать было нереально. В теле нарастал холод. Тот самый, что преследовал меня всю сознательную жизнь, и тот, который рос по мере моего использования палочки Римуса. Это был непростой холод, я ощущал это также явно, как и кровь, текущую по моему плечу. Стоп, кровь? Она же уже подсохла! Но нет — моя кровь и правда сочилась из порезов на груди и плече, удерживаемом Триксом. Я посмотрел на него повнимательнее и заметил, как почернели его глаза. Теперь он казался куда более ужасным чудовищем, чем даже оборотень. — Пять раз, Лодет, — бледно и грустно усмехнулся он. — Пять раз я находил таких как ты ребят. Веселые, умные и, самое главное, свободные. Не боитесь и не устрашаете — вы так смелы и молоды. Я восхищался такими людьми. Я люблю тех, кто даже будучи слабым, не боится сильных. Сам я не такой, знаю — Гесис тому — яркий пример. Но, Лодет, а что мне делать? Я потерял пятерых… Всех, кто был до тебя, дружище. Поэтому прошу, пожалуйста… Позволь мне не терять тебя. Позволь обрести и быть вместе эту вечность! Как друзья и братья, а? Может… может мы даже создадим с тобой банду? Говоря это, он дрожал, собирая мою кровь в плотный шар, повисший над его ладонью. Он был искренен, я чувствовал это. Он и правда хотел для меня лучшего? Да, определенно. Только вот… он даже понятия не имел, что на самом деле для меня — лучшее. — Послуш… — я осекся на полуслове. В очередной, за сегодня, раз, мне пришло видение. И это было одно из тех — самых полезных видений. Более того, я увидел все от первого лица. — Послушай, Трикс, не делай этот выбор за меня, — проникновенно сказал я вампиру. — Я не против дружбы с тобой, каким бы вампиром ты не был, но… Не тебе определять мою жизнь, слышишь? О какой тогда вообще свободе ты говоришь?! — О свободе от смерти, Лодет, — он ободрился моим ответом. — О свободе от самого страшного. — Бывают вещи хуже смерти, — мотнул головой я, прекрасно осознавая, что да — бывают! — Не делай этого! Того… что ты там хочешь сделать. Не смей трогать Римуса, слышишь?! — Обещаю, это — в последний раз… А потом сгусток моей крови раскинулся смертельной паутиной, обходя Гесиса и Далли и направляясь прямо на оборотня. И вой боли, который издал Римус, заставил меня похолодеть в тысячу раз больше, чем тот холод в душе! Что-то ярко загорелось прямо посреди поляны, будто солнце, но я уже отмахнулся от видения — я не желаю видеть это! Я! НЕ! БУДУ НА ЭТО СМОТРЕТЬ! В душе поднялась настоящая буря. Не зря, ох, не зря Римус предполагал, что новые выбросы возможны — я не помню в деталях, что случилось в день смерти моих биологических родителей, но я точно знаю — те ярость и гнев ни в какое сравнение с этими просто не идут! Тогда я, наверное, хотел только того, чтобы моя боль окончилась. Хотел, скорее всего, чтобы мучителей не стало. Теперь я желал лишь одного — причинить самое огромное страдание, какое я вообще только мог! Кипя от гнева, я помнил, что такое выброс, и как он опасен. Что он может сделать. Особенно мои выбросы — судя по всему, я какой-то особо хреновый маг. Как бы то ни было, сейчас это было мне на руку. Вампиры не боятся смерти — они уже умерли. Мы с ними в этом чертовски схожи! Они боятся жизни, ведь именно она куда коварнее своей равной сестры — я сам убедился в этом не единожды, став, каким-то образом, узником жизни уже во второй раз. В общем, я прекрасно понял, какого рода выброс мне нужен. Холод в груди разросся до состояния ядерной зимы, а Трикс, невнятно зашипев, осел, а после и опал на землю. Но теперь это был не молодой юноша из старших классов, а с каждым мгновением все больше и больше усыхающий древний старик. А может и не древний — просто тот, кто брал у своего тела взаймы все годы «жизни», не оглядываясь на последствия. У своего тела, и у чужих. Трикс умер стариком. Или же прожил? Я не знаю, что я с ним сделал… Но я точно знаю, что сфера из крови, которую он собирал, никуда не полетела. С его смертью она застыла в воздухе, а после начала неуверенно разрушаться. Но я почувствовал ее, неуверенно, будто бы третью руку, но, все же, это была моя рука. Я потянулся к ней двумя привычными, и осознал, что ее разрушение остановилось. Прекрасно, этого ведь должно хватить? — Ты… — хрипло выдохнул Гесис, полностью позабывший о Римусе. — Ты-ы… — Ага, — я смог только устало кивнуть. — Я. Я же говорил тебе, что сосать устанете? Вспышки не последовало, но я и так ясно понял, что сейчас великий и ужасный вампир попытается уговорить меня не делать… или сделать что-либо. Как бы то ни было, я не собирался с ними тянуть — мне еще волка по всему лесу гонять. Сфера, мягко качнувшись, ринулась к вампирам. И вот тогда-то поляну озарил ослепляющий, будто бы солнечный, свет…***
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, или же, если по сути — уставший и слишком переволновавшийся директор одной особой Британской школы, вышел из Портала Света, ослепляя вампиров-нарушителей. Сзади истошно завопили — выбор портала оказался удачным, за что Альбус мысленно выдал себе один балл. Но он тут же снял десяток, увидев, во что превратилось тело третьего вампира-мага. А рассмотрев то, что неслось на него на полной скорости, решил и вовсе не играть в игрушки с баллами — иначе получится какой-то ужасно-разочаровывающий позор. Одно из высших заклинаний магии крови явно было собрано… кустарно. Оно и понятно, конечно — местные условия боя не предполагали вдумчивого плетения. Тем не менее, создано оно было явно вампиром — тем, кто имеет для магии крови самые идеальные способности — силу чувствовать кровь и, конечно, время, прорва которого требуется, чтобы хотя бы понять азы этой запретной ветви волшебства. Задержав дыхание, Альбус одной силой мысли вывел на своих старческих пальцах сотню порезов, встречая кровью из них кровь маленького мальчика со странным даром провидца и непонятной природой магии. Жизненная энергия двух магов переплелась, и даже в треске смешивающихся между собой заклинаний Альбус услышал, как ошарашенно охнул Лодет по ту сторону магического буйства. А после все стихло. Тяжело выдохнув, старый маг поблагодарил Мерлина за то, что у него получилось. Захлопали вспышки порталов. Мгновением позже вся доступная ощущениям местность оказалась переполнена заклинаниями. Так работают Мракоборцы при захвате преступников на… пусть будет «отгремевшем поле битвы». Альбус вздохнул и повернулся к последней вспышке, дабы поприветствовать верного друга. — Пес… — хрипло выдохнул старый мастер-вампир, явно бывший зачинщиком всего преступления. Всех преступлений. — Почему эта мразь все еще говорит? — Грюм, казалось, удивился тому, что вампир был жив. — Кто-то добавляет мне работы… — Оставь его, Аластор, — поднял руку Альбус. — Хотя бы до официального слушания. — Уверен, им выдадут по всей строгости, — Мракоборец нахмурился, вперив свой необычный взгляд в директора. — Но только ли им, хм? Магия крови… — Ее использовал тот вампир, — слегка приподняв брови, что означало полуулыбку, Альбус указал пальцем на усопшего старика. — Можешь провести дознание, старый друг. Я к нему вопросов не имею. А вот его мастеру, все же, задал бы парочку. — Всего лишь директор, Альбус, — напомнил ему Грюм. — Ты знаешь, что я прав, — надавил в ответ Дамблдор. — Кандидат на поступление и… Будто бы по заказу, из-за спины Грюма донесся угрожающий рык. — Оборотень, сэр! — обеспокоенно откликнулся один из Мракоборцев. — Он… его не успокоить! Прикажете бить на поражение? Резко развернувшись на пятке, Грозный Глаз вперил свой тяжелый взгляд в оборотня, только-только отошедшего от последствий знакомства с Порталом Света. — Выглядит как матерый зверь, — оценил Аластор. — Яростный, опасный — сразу виден почерк Сивого. Как давно он такой, Альбус? Директор Хогвартса устало вздохнул и шагнул к бывшему… а, пожалуй, даже и к нынешнему, ученику. Римус его, конечно, не узнал. Впрочем, это ли не счастье, что даже в таком состоянии мальчик мог хотя бы отчасти контролировать себя? И не счастье ли его теперешний вид? Ведь сколько раз Альбус говорил ему, что не нужно бояться и ненавидеть внутреннего зверя, если тот зверь — ты сам. Сколько раз Альбус пытался сделать из Римуса — добрейшего человека, добрейшего оборотня? Ох, как же много раз… У него даже случился прорыв, когда компания Мародеров подружилась с молодым ликантропом и научилась, ради него, анимагии. И балбесы при деле, и оборотень обзавелся связями. Но дальше не пошло — слишком уж продолжал бояться себя Римус. А тут, вдруг, одна ночь, один сирота, один мальчик-магл и троица вампиров. Мудреный рецепт, но Альбус пробовал и хитрее. — Все в порядке, Аластор, отзови людей, — произнес Альбус, шагая к оборотню и разводя руки, будто для объятий. — Римус, мальчик мой… Прошу тебя — подойди. Зверь рыкнул, заставив вздрогнуть даже опытных Мракоборцев, и бросился вперед!***
— Конфету? Я сидел прямо на земле, рядом с уложенным на носилки Жоржем, которому уже оказали первую помощь. Мне тоже оказали помощь — на теле, не тревожа верхнюю одежду, появились надежные бинты. Их получилось многовато — я будто в мумию обратился, но, тем не менее, так было куда удобнее, чем с открытыми ранами, и гораздо теплее. Теплее… Удивительно, но когда меня будто бы заморозило изнутри после смерти Трикса, я смог двигаться. Двигаться и направить его магию на Гесиса и Далли. И тогда-то и пришел он… Волшебник — тут и говорить больше нечего. Высокий старец с печальным взглядом и длинной бородой. Но не глаза, и даже не борода, говорили о его могуществе, а… собственно, оно само и говорило, за себя. Как только он появился на поляне, я ощутил такую силищу, что даже потерялся на первое время. А на второе я потерялся еще больше. Нет, я не сильно-то и удивился, когда он встал между заклинанием Трикса, пущенным мной, и вампирами — у такого человека свои мотивы, и мне их невозможно понять. Нет, я потерял себя ровно в тот момент, когда магия Трикса стала проигрывать тому колодцу силы, коим обладал волшебник-пришелец. Потому что в тот момент мне впервые в жизни перестало быть холодно… Мне даже стало тепло! Так тепло, что я выкрикнул что-то (а, возможно, и ничего конкретного) в воздух, будто не веря, что я еще жив — настолько прочно ассоциировалась у меня с холодом жизнь, пускай я и знал, что это — ненормально. И это не было жаром огня, в котором я не единожды горел, нет — это было теплом лучей солнца, или чего-то подобного. Тепло… Но потом старец закончил с магией и повернулся к спасателям (ну, или как они там у магов называются?). Он что-то сказал главному, потом глянул на оглушенного Римуса… Я догадался, кто это такой, этот волшебник. Именно по его взгляду на приемного оборотня и определил. А потом меня отвели к Жоржу. И теперь я чувствовал, что холод вновь возвращается в мое нутро. Хотя тот, кто его прогнал, простецки сел рядом со мной, не боясь запачкать дорогую, наверное, мантию. — Конфету? — повторил он. — Спасибо, — я взял сладость, отметив, что рука дрожит слишком уж сильно. — Директор… — Обычно меня называют профессором, — сверкнул глазами он. — Профессор Дамблдор, мистер Браун. — А можно по имени? — решил немного обнаглеть я. — Мне… не нравится моя фамилия. — Как угодно, Лодет, — легко согласился он. — Как ты себя чувствуешь? — Я в порядке, — я почти отмахнулся, но тут же спохватился. — А как Римус? Он в порядке? Придет в себя? — Как много вопросов, — тихо рассмеялся директор. — Но я могу тебя заверить, что с ним все будет хорошо. Он сегодня не нарушил ни единой строчки наших законов, а потому его ждут быстрая реабилитация и возвращение к нормальной жизни. Чего не скажешь о напавших на вас. — И… обо мне, да? Ну конечно — Римус всегда говорил, что до получения собственной палочки пользовать магию в «не-магическом» мире запрещено. Вернее, даже не до получения палочки, а до окончания школы — до совершеннолетия. Да, он же мне палочку и доставил, перед этим объяснив, что делать, и я даже уверен — придет в себя и возьмет вину на себя, но… Это-то все мелочи по сравнению с тем, что я на самом деле сделал. — Насколько сильно… — я прочистил горло — говорить было тяжеловато. — Я попал? Профессор Дамблдор вздохнул и посмотрел на звездное небо. — Статут Секретности ты нарушил, — начал, наконец, он. — Этот мальчик, который лежит вон там… больше вы не сможете быть друзьями, сожалею. И ты явно пытался активно помогать Римусу — это похвально, но немногие оценят такое поведение. Люди слишком любят законы, и слишком не любят, когда кто-то их преступает. Пускай и вынужденно. — А как же… — Стихийный выброс магической энергии законом даже не рассматривается, — прервал меня директор. — А донорство для магии крови, насколько я понимаю, с твоей стороны было невольным. Министерство спросит с вампиров — не с тебя. — Но я же… — нет, старик, ты же понимаешь, что Гесис на меня навешает! — Ничего не сделал, — поблекшие голубые глаза внимательно посмотрели на меня из-под очков. — И я буду первым, кто скажет это в суде, если придется. Поверь мне, я вижу разницу между «сделал» и «получилось». То, что получилось — не твоя вина, но обстоятельств и… может быть малой толики, но твоего дара. Так что обещай мне вот что, Лодет… Только крепко обещай. — Все что угодно. — Забудь о магии на год, — строго сказал Дамблдор. — Ровно до прихода письма из Хогвартса. Никакой магии. Я не запрещаю общаться с Римусом в форме волка, равно как и расспрашивать его о заклинаниях, но ты сам не должен ее использовать. Ни палочкой, ни выбросом, ни даже своими предсказаниями. Я ведь правильно понял — тебе это по силам? Год до Хогвартса без использования какой-либо магии — цена моего… не знаю чего, но, в любом случае, я же не могу отказаться, верно? Я действительно почувствовал власть над выбросами — так что, думаю, если сильно не привязываться и не реагировать на внешний мир в целом, я смогу удержать магию в себе. Не трогать палочку Римуса? Мне понравилось быть магом, но, конечно, я понимаю, что ради меня такого всего особенного исключений из правил никаких не будет. А пророчества… В голове загудело, и я тут же, будто боясь, что директор заметит, отбросил наваждение. Но он все равно улыбнулся. Спровоцировал? Но как? Что он вообще знает? Много ли он ведает обо мне того, чего не ведаю я сам? Судя по взгляду — много. Хватит на пару-тройку часов рассказа. Но… он не расскажет. — Я обещаю, профессор, — кивнул я серьезно и даже протянул ему руку для рукопожатия. — Никакой магии год. Но потом я буду самым волшебным волшебником в мире! — Хо-хо-хо! — он пригладил бороду, впервые смотря на меня с настоящим интересом. — Жду не дождусь, Лодет! Жду не дождусь! Осталось перетерпеть этот год, да?