Зов темных крыльев II

      Все прошло так, как и обещала Саманта. Столь грандиозного праздника у нас в доме я еще не помнила! Тосты и хвалебные песни в честь хозяйки пира гремели неустанно, хмельные настои из редчайших колдовских ягод и фруктов лились рекой, стол ломился от изысканных деликатесов, а небольшой, но веселый оркестр (боги, я даже не знала, что кто-то из наших слуг умеет играть!) раз за разом исполнял такие безудержно-залихватские мелодии, что ноги сами пускались в пляс. К середине ночи всеобщее веселье достигло своего апогея, и Саманта первой подала пример, вихрем пройдясь вкруговую по всему залу футах в четырех от земли. Свою настоящую гарпийскую форму она еще не принимала (это произошло несколько позднее), но и в человеческом обличии левитировала мастерски! Не раздумывая о том, как у меня получится (левитировать я еще не умела), я выскочила из-за стола, чтобы присоединиться к ней. Она легко поддержала меня, и мы закружились уже вдвоем. Это было волшебно! А когда к нам присоединилась леди Алисия, праздник и вовсе перешел в нечто неописуемое. Перед глазами мелькали всполохи разноцветного пламени, поднявшийся в доме невесть откуда ветер то бросал меня в разные стороны, то подхватывал и увлекал дальше. Постепенно я уловила ритм, которого, несмотря на кажущуюся хаотичность гарпийского танца, придерживалась Саманта, и тогда смогла, наконец, насладиться происходящим сполна!       Дальнейшее я помню плохо. Кажется, мы выскочили на плоскую крышу особняка и продолжили кружиться сначала на ней, а потом и вовсе в вышине. Ветер ударил в мои уже изрядно отросшие к той ночи гарпийские крылья с неожиданной силой — обычно он был со мной более предупредителен, но сейчас слушался лишь одну лишь Саманту. На вольном воздухе она тоже избавилась от своего человеческого облика, и я впервые имела удовольствие видеть ее настоящую. Зрелище, что и говорить, впечатляло. Воплощенная мощь: дикая, безудержная сила огромных черных крыльев, лунные отблески на иглоподобных клыках и чудовищные когти, больше напоминающие стальные лезвия — каждый взгляд, брошенный на мою могущественную прародительницу, наполнял меня безумной гордостью, что я принадлежу к ее гарпийскому роду…       Очнулась я в постели, в небольшой мансарде, окно которой выходило прямо на крышу. Прежде я никак не могла сообразить, зачем здесь, в этом тесном помещении всегда стояла застеленная кровать. Теперь же почувствовала себя в новой «спальне» очень уютно. В самом деле, удобно было после ночных полетов опуститься на крышу, распахнуть широкое, полукруглое окно и здесь же, не ходя далеко, впасть в дневную спячку.       Приведя себя в порядок и позавтракав, я первым делом направилась в кабинет Саманты. Как и следовало ожидать, она была там. Когда я шла, у меня не возникло даже мысли, что может быть иначе — настолько мы тесно были вплетены в линии нашего мира, а через него интуитивно понимали и друг друга. Только увидев ее, я осознала все это.       — Я в тебе не ошиблась, — сказала она вместо приветствия. Мы с ней даже думали совершенно одинаково, об одном и том же. — Хочешь узнать больше о Слизерине?       У меня не было определенной цели, ноги сами принесли меня сюда. Если бы меня кто-то спросил, я бы ответила, что просто хочу быть с ней. Но едва она упомянула Слизерина, как я поняла, что нахожусь здесь именно за этим. Узнать больше.       — Преимущество жизни в Равновесии, — кивнула она, насквозь видя мои мысли. — Можно не думать о том, что ты делаешь и как, лишь потом убеждаясь, что сделала все правильно и вовремя. Твое тело само прекрасно знает, где ему надлежит оказаться и зачем. Тебе остается лишь следовать его стремлениям, не задумываясь и не рассуждая.       Я кивнула. Все это было для меня понятно на уровне инстинктов.       — Итак, Слизерин… Хотела бы я, чтобы ты, при всей своей практичности, узнала о нем и его «подвигах» позднее… — сказала она. — Тем не менее, здесь я тоже ничего не решаю. Коль уж ты оказалась вовлеченной в его дела, так тому и быть. Мне остается лишь подчиниться велению событий и сделать все, от меня зависящее, чтобы ты хотя бы осталась жива, столкнувшись с плодами его безумной деятельности еще раз.       — Ты думаешь, это случится?       — Даже не сомневаюсь. Василиск — это лишь то, что невовремя выползло на поверхность… Хотела бы я знать, кстати, как Салазар его получил. Это может оказаться важным. Вероятно, тебе удастся однажды разгадать эту тайну…       — Какая здесь может быть тайна? Известно же, что василиски выводятся из куриных яиц, высиженных жабой! — изумилась я. — И то, и другое раздобыть не составляет ни малейшего труда, а познаний в магии для того, чтобы процесс выведения был успешным, у Слизерина имелись в достатке, я уверена!       — Ах, если бы все было так просто! — вздохнула Саманта. — Знаешь, каковы настоящие корни василисков?       Я помотала головой.       — Этим тварям от роду миллиарды лет. Произошли они от древних пернатых змеев совсем с другого континента. На заре времен люди поклонялись им, а некоторые, возможно, делают это даже сейчас… Но были и те, кто однажды восстал против змеиного владычества! — ее голос, прежде задумчивый внезапно окреп и зазвучал сильнее. — Они нашли способ разделить сущность тварей на две совсем безобидные составляющие, расщепить ее с помощью магии! Кто бы мог подумать, что из чудовищной оперенной змеи способна получиться мелкая домашняя птица и забавное неуклюжее земноводное!..       — Курица и жаба!       — Верно. Существует и обратное заклинание — именно его «изобрел» спустя сотни тысяч лет греческий колдун по имени Герпий Злостный. Правда, как и следовало ожидать, выведенные им василиски многое утратили по сравнению со своими могущественными предками — воспроизвести обратный процесс полностью Герпию так и не удалось. У современных василисков поэтому напрочь отсутствуют перья, не говоря уже о рудиментарных крыльях, которыми обладали древние кетцалькоатли…       — Их так прежде называли?       — Да. В переводе с одного из ныне вымерших языков Нового Света, «кетцалькоатль» означает «пернатый змей»… Так вот, насчет Слизерина. Он любил во всем исходить из корней, всегда искал первоисточник. Похвальное качество, но в данном случае вызывающее у меня серьезные вопросы. Я не думаю, чтобы он просто так взял и последовал рецепту Герпия. Он был не из тех, кто слепо идет за другими, о нет! Я знала его достаточно хорошо, чтобы с большой уверенностью утверждать: в вопросах выведения своего василиска он должен был обратится к исходному материалу. Получилось у него или нет, другой вопрос, но попытаться он был обязан.       — У того василиска, с которым мы сражались, перьев не было, и никаких намеков на крылья тоже, — вспомнила я.       — Хоть это радует. Значит, даже могучий интеллект Салазара оказался здесь бессилен. Тем не менее, Мелони, я бы не хотела, чтобы ты еще раз спускалась в те катакомбы. Хогвартс вообще таит в себе много такого, чего лучше не касаться. Большая часть подобных вещей ныне скрыта под землей, но и на поверхности их хватает. Я знаю это точно, поскольку сама стояла у истоков его создания       — Расскажи об этом! Прошу тебя! С самого начала!       — Разумеется, ты должна знать… — она задумалась ненадолго. Я терпеливо ждала.       — Наверное, следует начать с того, что основание колдовской школы — дело в принципе очень… беспокойное для Равновесия, — наконец задумчиво произнесла Саманта. — Видишь ли, обычно колдуны, населяющие эту страну живут более-менее уединенно, обособленно друг от друга. Так было в древности, так, по сути, осталось и сейчас. А теперь вообрази себе такую невероятную, по нашим меркам, концентрацию юных колдовских умов, какую представляет собой сообщество учеников Хогвартса. Нет-нет, я отнюдь не препятствовала его созданию, — поспешно сказала она, видя, что я пытаюсь задать соответствующий вопрос. — Тем не менее, первые несколько десятилетий после основания школы я провела именно там с целью… как бы это выразиться…       — Задать необходимое направление ее развития? Безопасное для Равновесия?       — Именно. Проследить, чтобы это начинание вошло в правильное русло, — сказала она, обрадованная тем, что я столь быстро уловила ее мысль. — Формально, да и фактически тоже, я не входила в число Основателей. Тем не менее, именно с моей помощью был разработан Устав Хогвартса, который сохранился в первозданном виде, можно сказать, до сего дня. Я практически неотлучно находилась при Основателях, помогая им решать постоянно возникающие проблемы и определяя, тем самым, направление общего потока. Естественно, я очень близко знала этих людей. Что же касается Салазара… Порой он был непредсказуем даже для меня.       — Как такое может быть?       — Он был очень опасным человеком, Салазар Слизерин. Вот что тебе следует понять, Мелони, — тихо произнесла Саманта.       — Профессор Снейп… впрочем, ты, наверное, его не знаешь… Так вот он сразу предупредил нас, что нельзя недооценивать Слизерина. Я только сейчас начинаю чувствовать, насколько мы все, в том числе и сам Снейп, его недооценили…       — О профессоре Снейпе я весьма наслышана как о великолепном зельеваре и грозе всея Гриффиндора, — неожиданно усмехнулась Саманта. — Что же до Салазара Слизерина… Чистая правда, скажу тебе. Мне никогда не внушали доверия ни он сам, ни его опыты… Впрочем, недоверие между нами было взаимным. Думаешь, почему он неделями, а то и месяцами не вылезал из своих катакомб?       — Боялся тебя?       — Полагаю, да. Пока его эксперименты проходили глубоко под землей и не затрагивали ничего вне хогвартских подвалов, мне было все равно. Потом же, когда он начал периодически выпускать свой зверинец погулять на воле…       — «Зверинец»?       — М-м… как бы помягче выразиться… В общем, в свое время он вырастил не только василиска. Больше я тебе ничего не скажу, а то кошмары сниться будут. И пользуясь случаем, еще раз прошу тебя: постарайся больше не лазить в катакомбы… по крайней мере, без старших волшебников. После Слизерина там еще много чего могло остаться.       — Хорошо, я запомню. Так что там с его «зверинцем»?       — За очередным завтраком в Хогвартсе я прозрачно намекнула Салазару, что сожру всех его тварей, и его самого заодно, если он не загонит их обратно. Намек он понял, но с тех пор периодически пытался меня зачем-то убить. Причем его попытки, сначала неумелые, раз от разу становились все изощреннее и опаснее. В конце концов мне это надоело, и после одного из таких неудачных покушений мы сцепились всерьез. Произошло это у всех на глазах, прямо в обеденном зале Хогвартса…       — Надо же, именно там я сражалась с троллем в тот самый день, когда впервые превратилась в гарпию! — вспомнила я.       — До меня доходили слухи, — кивнула Саманта, избавив меня от необходимости пересказывать обстоятельства той битвы. — Что же касается зала — ты удивишься, но он в самом деле притягивает кровь, жаждет ее. Точнее, не он сам, а древние каменные плиты, которыми вымощен пол. Они были взяты из каменоломни, которая, в свою очередь, располагалась в тех самых скалах, где когда-то проживал один очень воинственный гоблинский клан. Сражения там шли практически беспрерывно, пока клан наконец-то не был истреблен. Неудивительно, что эта местность привыкла пить кровь ведрами. Я говорила об этом главному архитектору, но он не пожелал меня слушать, а Основатели, тогда еще не знавшие меня достаточно хорошо, встали на его сторону.       — Почему ты не убила их всех? — недоуменно поинтересовалась я.       — Потому что Хогвартс оказался слишком важен для Равновесия, он должен был быть построен в любом случае, а без них это не представлялось возможным. Впрочем, после того, как был положен последний камень на последней башне, я принесла этого самоуверенного зодчего и некоторых его подопечных в жертву древним гоблинским богам в том самом зале. Жертва была принята, камни утолили жажду, и это избавило, по крайней мере, несколько первых поколений учеников от возможного кровопролития.       — А что же Основатели?       — В тот момент дело чуть не дошло до драки, но мне удалось их урезонить, а со временем они сами поняли, что я была права. Тем не менее, одного жертвоприношения хватило не навсегда. Будь осторожна, Мелони, входя в этот зал. Древние камни должны были уже давно пробудиться вновь, и я не удивлюсь, если они будут притягивать кровавые сражения из года в год.       — Я запомню это. Ты начала говорить о Слизерине?..       — Ах да, он и его зверинец… В общем, как я уже сказала, кончилось тем, что мы откровенно повздорили, после чего он остаток жизни провел под замком в родных катакомбах, а я весьма длительное время зализывала ожоги от Адского огня.       — Кошмар… Мне рассказывали, что полностью восстановиться после этого заклинания практически нереально, — припомнила я. — Неужели у тебя получилось?       — Нет. Не совсем.       Она, не стесняясь, расстегнула мантию, и я увидела на белоснежной коже несколько полузаросших, идущих наискось сверху вниз, крупных ожоговых рубцов.       Я припомнила огромную, когтистую, огненную лапу огненного чудовища, поглощенного волшебной палочкой профессора Снейпа у входа в катакомбы. Следы на теле Саманты несомненно были оставлены такими же пылающими когтями.       — Вот так. Столько веков прошло…. Это меня еще, как ты догадываешься, едва-едва зацепило. Салазару, конечно, тоже досталось от моих собственных когтей и «черного света», и все же… Спасибо Годрику и остальным — вовремя вмешались, а то бы мы с тобой сейчас не разговаривали. Огонь, особенно живой — одна из трех наиболее опасных для любой гарпии вешей.       — А какие еще две?       — Вторая — гнилое мясо. Падаль, — ее непроизвольно передернуло. — Для гарпий — смертельный яд, действующий практически мгновенно, если мясо пролежало больше двух суток. Поэтому никогда не вздумай есть тухлятину, несмотря даже на то, что ты всего лишь полукровка! Что же касается третьей — о ней я сейчас даже говорить не хочу. В свое время узнаешь, но сейчас ты, кажется, спрашивала о Слизерине?..       — Да, — решила я не настаивать. — Так значит, вы все вместе упрятали его в подземелья?       — Можно и так сказать. Собственно, мы с тобой как раз подошли к сути дела. Видишь ли, Салазар все же был одним из основателей и их другом, с которым они прошли бок о бок через множество испытаний. Пусть к старости у него и испортился характер, они просто не могли вот так взять и убить его. Даже для сохранения Равновесия. И уж тем более — ради меня.       — Так что же произошло?       — Слизерин сам предложил выход. Он уходит в подземелья… навсегда. Все его эксперименты, в чем бы они не заключались, ограничиваются хогвартскими катакомбами. Мне же запрещается туда заходить под каким бы то ни было предлогом. Естественно, мы больше никогда не пытаемся убить друг друга никакими способами. Ровена, Хельга и Годрик были нашими арбитрами и свидетелями договора. Триумвират… в лучших традициях, когда-либо созданных человечеством. После этого мы разошлись. Салазар выполнил свои обещания… впрочем, как ты уже поняла, он решил на всякий случай подстраховаться от моего возможного вторжения. Моего или других гарпий… Что касается меня, то я не собиралась нарушать слово, даже если бы могла. Я провела в Хогвартсе еще некоторое время, чтобы убедиться, что все идет, как задумано. К тому времени школа уже в целом вошла в правильное русло, а с уходом Салазара все нормализовалось окончательно. Поэтому в скором времени я покинула Хогвартс насовсем.       — Понимаю… А что же Хелен, моя прабабушка? Она знала о вашем соглашении? Знала, что Слизерин наводнил подземелье ловушками?       — Разумеется, знала… как и то, что на нее означенное соглашение не распространяется. Когда василиск впервые за столетия выполз на поверхность… Она буквально места себе не находила. Твои ночные кошмары — сущие пустяки по сравнению с тем, что испытывала она. С одной стороны — нарушение Равновесия, которым она, как ближайшая к месту происшествия гарпия должна была заняться. А с другой — наследственная, доставшася ей через века, незавершенная мною задача. Сложившись, эти причины оказались сильнее нее, сильнее нас обеих. При том, что мы обе знали: ее шансы победить близки к нулю… Она отправилась туда… как и должна была. И ее не стало… Я сразу почувствовала, когда это произошло. Больше всего меня угнетало то, что я не могла войти в катакомбы даже затем, чтобы забрать ее тело. И поручить было некому. Единственное, что мне оставалось сделать — взять на себя заботу о маленькой Амелии, оставшейся без матери. Так я и поступила.       — Будь он проклят, этот Слизерин! — тихо сказала я.       — Не нужно так. Я уважаю его не меньше, чем Хелен. Добровольно согласиться на заточение, лишь бы не прерывать своих исследований! Провести столько лет под землей! Он воистину был великим ученым, пожертвовавшим всем ради развития колдовской науки. Его ничто не могло остановить. Даже я. Такое упорство заслуживает уважения.       — Чем же таким важным он занимался?       — Проблемой бессмертия. Не очень-то оригинально, верно?