Зов темных крыльев II

      Следующий день выдался для меня совершенно безумным. Хельга взялась за исследование «гарпийского логова» всерьез. Очертя голову она носилась по особняку, и кому, как не мне пришлось ее сопровождать, рассказывая историю (а подчас и объясняя подлинное назначение) буквально каждого предмета обстановки! Слегка угомонилась она только ближе к вечеру, когда у меня уже отказывали сразу и язык, и ноги.       — Ну вот, кажется все осмотрели, — с непередаваемым облегчением сказала я по завершении этой не в меру продолжительной экскурсии. — Как видишь, мы живем достаточно просто и скромно, что бы ты об этом ни слышала раньше.       — Да уж… Я ведь не рассказывала тебе, какие легенды ходят о вашем доме в Хогвартсе? — с легким смешком спросила Хельга.       — Никогда. А что за легенды?       — О, ничего особенного. В смысле, ничего такого, на что бы не были способны ограниченные умишки обывателей, которым, к тому же, явно не хватает фактов для справедливых суждений. Отчасти, надо сказать, вы и сами в этом виноваты — нечего вести такой скрытный образ жизни!..       — Вот еще мы бы подстраивались под их «ограниченные умишки», как ты удачно изволила выразиться! — рассмеялась я.       — Так-то оно так… И все же не мешало бы хоть иногда давать людям кусочки информации. Просто для того, чтобы они не напридумывали совсем уж такого, что ни в одни ворота… — сказала Хельга. — Понимаешь, когда людям не от чего отталкиваться, они легко могут в своем воображении сделать из вас настоящих чудовищ.       — Так что же про нас болтают? — теперь я заинтересовалась не на шутку.       — Ну… например, что у вас есть подвал, где вы держите живых людей. Даже не так — разводите их на мясо… как скот. Специально откармливаете их одним вам известными травами и специями, а потом поедаете их заживо. У вас есть такой подвал? И кстати, если да, почему мы там еще не были?!       — Нет конечно! То есть, подвал у нас в самом деле есть, только никаких людей мы там не держим. Там хозяйство наших слуг. Что-то вроде небольшой гардеробной и несколько спален. Хочешь взглянуть? Я как-то не подумала, что тебе может быть это интересно, но если хочешь…       — Хочу конечно! Это же наоборот так занимательно! А почему именно в подвале? У вас же большой дом, могли бы все поместиться.       — Подожди, разве тебе жизнь прислуги кажется не менее занимательной, чем жизнь хозяев? — я ничего не понимала.       — А чем они хуже? — искренне удивилась Хельга. — У нас так вовсе прислуги нет, и вообще я считаю, что все равны от рождения, а раз так — чем они хуже? Пошли скорей смотреть! И да, все-таки, почему вы их держите в подвале?       — Мы их не «держим». Они сами выбрали для себя это помещение. Это же гоблины, Хельга! Им нравится под землей. Что же касается твоих идей относительно равенства от рождения — боюсь даже предположить где ты их нахваталась! Надеюсь, не в самом Хогвартсе. Иначе однажды мы докатимся до того, что даже домовые эльфы с хогвартской кухни возомнят себя равными волшебникам!       — А они по твоему, хуже? — прищурилась Хельга.       — Не хуже. И не лучше. Они просто другие. «Другие» — не значит лучше или хуже. Это значит другая раса. Со своими обычаями, традициями, культурой. Конечно же, они не могут быть равны нам. А мы не можем быть равны им. Это невозможно по определению. Мы разные от рождения. Люди любят жить наверху, гоблины — под землей. Люди предпочитают день, гарпии — ночь. Мы разные, Хельга, и этого не изменить. Но тем больше у нас поэтому причин сотрудничать, жить в тесной связи друг с другом, понимаешь? — я даже подалась вперед, как бы пытаясь лучше донести до нее свою мысль. — У каждой расы есть свои сильные стороны, свои особенности, которые могут быть полезны другим. А черты тех, в свою очередь, полезны третьим. И так пока круг не замкнется в совершенном Равновесии. Мы разные, но мир един, и мы должны быть едины в нем чтобы он мог правильно жить и развиваться. Различия делают наш союз только эффективнее, поскольку каждая раса живет в своих условиях и специализируется в своей области, где достигает значительно больших успехов, чем не приспособленная к ним. Вот в чем смысл такого сотрудничества. Именно неравенство делает нас сильными. Наши различия — это сила, а не слабость. При условии, что мы действительно сотрудничаем, а не хвалимся друг перед другом собственными способностями.       Против ожидания, Хельга ничего не возразила мне. Она шла молча, всецело погрузившись в обдумывание услышанного. Я редко видела ее такой. Столь продолжительное молчание означало, что она всерьез задумалась над новыми для себя идеями, мысленно пробует их «на прочность».       — Расскажи ты об этом людям — тебя бы закидали камнями как с той, так и с другой стороны, — медленно произнесла она наконец, так и не приведя никаких контраргументов. — В смысле, как противники, так и сторонники всеобщего равенства.       — Пожалуй, да. Одним нравится принижать других, которых они считают «неполноценными», а те, в свою очередь, спят и видят как бы отомстить «принижающим» и свою очередь возвыситься над ними. Самое интересное, что и те, и другие считают друг друга значительно меньшим злом, чем гарпий! Вот в чем они едины — в своей ненависти к нам! Несмотря на то, что мы приносим пользу миру, действуя во благо Равновесия, а они наоборот порождают хаос своим неприкрытым эгоизмом, своей тупостью!       — Потому что вы их жрете. И тех, и других! — ухмыльнулась Хельга.       — И будем продолжать! Что же еще с ними остается делать? Перевоспитывать? Вряд ли это будет настолько же эффективно, как быстро и окончательно сожрать такого идиота с потрохами. Чем меньше их останется, тем лучше. Впрочем, что касается нас, Блейдвингов, то пока мы живем среди людей, охотой на них не промышляем — а зря, как по мне!.. Пришли, — я толкнула тяжелую дверь подвала. — Любуйся. Если найдешь хоть одного недовольного своей участью гоблина — весь следующий семестр буду делать за тебя самостоятельные задания по трансфигурации.       — Идет, — быстро согласилась Хельга.       Весь следующий час она честно старалась найти хоть одного недовольного. Я наблюдала за ней с саркастичной усмешкой — старалась она, конечно же, напрасно. Большинство чистых, уютных спаленок были пусты — их обитатели сейчас работали по дому. В двух из них мы застали ночных сторожей, мирно дремавших перед своей сменой. Я поспешила извиниться перед ними за столь внезапное вторжение, и мои извинения были приняты, в то время как Хельга бесцеремонно принялась расспрашивать их насчет условий существования. В конце концов она попросила меня выйти, полагая будто своим присутствием я влияю на их ответы, а сама, похоже, учинила несчастным слугам настоящий допрос с пристрастием. Я грустно подумала, что одних извинений за столь грубое нарушение их распорядка с моей стороны может оказаться маловато. Надо будет срочно учинить для них какой-нибудь праздник, на котором особо поблагодарить за проявленное терпение и понимание…       — Если бы мне кто-нибудь рассказал, я бы не поверила, — устало призналась Хельга, выходя и аккуратно прикрывая за собой дверь. — Сначала я думала, что они тебя боятся, даже когда ты снаружи. Уверяла их, что им нечего беспокоиться, что я никогда не проболтаюсь тебе, если они выложат все начистоту…       — И они выложили? — со смехом поинтересовалась я.       — В общем, да… Слушай, как тебе удалось этого от них добиться? Они же ради тебя на все готовы! В буквальном смысле — на все. Вы даже не платите им за работу, насколько я поняла. Наоборот, это они платят вам что-то вроде дани — только чтобы вы позволяли им служить вам. Как такое возможно? Чем вы их так закрепостили? Они все твердили о какой-то Клятве верности и возводили глаза к потолку — большего я не добилась. Может, объяснишь мне что к чему?       — Клятва — та самая, что была принесена главой их клана Саманте Блейдвинг в тяжелые для гоблинов времена, — охотно пустилась я в объяснения. — Гоблины не всегда были едины. Клановая вражда процветала очень долго и до сих пор до конца не изжита. Были войны… страшные, кровопролитные войны, когда кланы сражались насмерть…       — Из-за чего?       — Золото, территории… Рудники, где добывалось оно и другие ценные металлы, а также самоцветы. Крупных месторождений не так много, вот за них-то и шла драка. Одно из них находится прямо под тем местом, где мы сейчас стоим, — я для наглядности притопнула ногой. Огромный серебряный рудник, лакомый кусок для очень и очень многих…       — Что? Ваш особняк выстроен над рудником?       — Это была великолепная идея Саманты. Она обещала защиту клану, которому принадлежало это месторождение. Они позволили ей поселиться наверху, и не прогадали. Саманта сдержала обещание… как и все свои слова. Одного ее присутствия оказалось достаточно, чтобы отвадить большинство врагов. Хотя отдельные стычки случались, но они все же не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось вокруг. В результате клан процветал в те дни, когда другие истекали кровью в междоусобных войнах. Он единственный не участвовал в полномасштабных сражениях, и в результате оказался единственным, кто вышел из тех войн победителем. Все остальные — проиграли. Вот каково было преимущество жизни в союзе.       — Что Саманта потребовала взамен? Вечное служение, верно?       — Саманта не потребовала с гоблинов ничего. Вместо этого она предложила Верховному совету клана во главе с вождем самостоятельно определить степень ее заслуг и, соответвенно, полагающуюся ей награду. И здесь надо сказать, что Совет у гоблинов действительно служил и служит по сей день выразителем мнения народа. Система гоблинского самоуправления устроена так, чтобы учесть мнение не большинства, а решительно каждого гоблина, независимо от его социального положения. Конечно, к слову уважаемых, а особенно к слову Верховного вождя, избираемого Советом, прислушиваются больше, однако не забывают никого. Так вот, на обсуждении заслуг Саманты… о, это было нечто! Весь клан, до самого последнего гоблина поднялся в едином порыве и, глядя на изувеченных, несчастных, разоренных собратьев-конкурентов из других кланов, принес Клятву Вечной Верности Саманте и ее потомкам! Все понимали, что обязаны ей своими жизнями, здоровьем, имуществом. Все, что у них было должно было по праву принадлежать ей. Включая их самих. Они принесли ей себя в дар. Иначе и быть не могло. Саманта же мудро сохранила их систему самоуправления, позволить им самим решать внутренние вопросы клана. Она согласилась принять лишь их служение себе и своим потомкам. При этом в итоговом договоре она обязала все свое будущее потомство — да-да, и меня, разумеется, в том числе! — защищать гоблинов всеми силами, как это делала она сама. С тех пор договор, скрепленный Клятвой неукоснительно соблюдается с обеих сторон вот уже два с лишним тысячелетия. И, надо сказать, все этим весьма довольны. Гарпии зорко стерегут наверху, оберегая покой гоблинов. Те же, в свою очередь, по-прежнему спокойно работают внизу, раскопав первоначальное месторождение уже, наверное, на десятки миль в глубину и на столько же — во все стороны. Вот откуда у нас серебро и драгоценные камни! Вот что я понимаю под истинным союзом! Разве это не прекрасно?       — Они отдают вам все, что добывают?       — Все, что нам нужно, а нужно нам немного. Потребности у нас весьма скромные, нам попросту некуда тратить деньги. Мы привыкли жить вдали от всех, похвальба перед людьми нам чужда. Поэтому на наше содержание уходит лишь крохотная часть богатств, что добываются гоблинами под землей. Нас даже не интересует как они распоряжаются всем остальным. Я уверена, однако, что стоит мне сказать, что я нуждаюсь в большем — и они отзовутся немедленно. Конечно же, я не стану этого делать до тех пор, пока не возникнет реальная необходимость.       — А если бы они с самого начала отвесили Саманте мешок галлеонов за защиту и вежливо попросили убраться? Подожди, кажется, знаю. Она явно уничтожила бы весь клан, так что сомневаюсь, что у них был выход.       — Что? Хельга, ты в своем уме? Это же гоблины, а не люди! Только люди могли бы поступить столь бесчестно, но не гоблины, и уж тем более не чистокровная гарпия с другой стороны! Как может гоблин с его врожденными понятиями о чести и достоинстве откупиться, словно жалкий мошенник-торгаш, деньгами от своей защитницы? Как может гарпия — хранительница Равновесия! — пойти против клана, которому сама доверила определить свою награду? Ты слишком долго жила среди людей, Хельга, — сокрушенно покачала головой я, оглядывая подругу словно впервые. — Понимаю, они тебя воспитали… И все же мне грустно от того, что ты рассуждаешь…       — Как мошенница?       — Как люди. Поверь, на них и на их торгашеских замашках лунный свет клином не сошелся. В этом мире есть много такого, что не вписывается в убогие рамки человеческого мышления, но это не причина и не повод самостоятельно загонять себя в эти рамки!       — Слушай, а покажи мне этот ваш договор с гоблинами, — после некоторого молчания попросила Хельга, на которую, видимо, произвела сильное впечатление моя отповедь. — Он ведь, судя по всему, должен был сохраниться у вас в семейном архиве?       — Он находится не в архиве, а в личном кабинете Саманты — прямо над нами, — указала я вверх. — На почетном месте, под хрустальным стеклом и девятью вневременными заклятиями. Только зачем тебе? Надеюсь, ты не сомневаешься в моих словах?       — Нет, что ты! Мне всего лишь любопытно… даже не так, это большая честь для меня, взглянуть на такую реликвию! — сказала Хельга, глядя мне в глаза.       Она не лгала, я видела это. Но личный кабинет Саманты… Я не была уверена, что стоит пускать туда Хельгу. Тем более, что в древние времена Блейдвинги и Вилде враждовали.       — Ведь мы там тоже еще не были, верно? — уточнила Хельга. — А ведь ты сказала, что мы осмотрели все. Неужели ты думаешь, что кабинет основательницы вашего рода не стоит моего внимания?       — Не все, а все, что, как я полагала, тебе интересно, — автоматически поправила я. — И вот как раз насчет ее кабинета я не уверена, что это необходимо.       — Саманта запретила тебе приводить меня туда? — прямо спросила Хельга.       — Нет, не запретила, — я нахмурилась, припоминая. — Она только сказала, чтобы мы с тобой не трогали ее личные вещи. Это ее собственные слова.       — Ну вот. А я ничего не буду трогать! Обещаю и клянусь! — она торжественно подняла правую руку. — Только взгляну и все. Пожалуйста, Мелл! Ты же знаешь, я держу слово!       И тогда я сдалась       — Пошли, — твердо сказала я, потянув ее за руку. — Я тебе верю, главное сама не забудь о своем обещании. Ничего не трогать, понятно? Только смотреть.       — Конечно! Именно это я и сказала. Не беспокойся, не забуду.