***
Увлекшись, я вместо обещанных выводов принялась рассказывать Дамблдору совсем не относящиеся к покушению вещи. Наконец я спохватилась, остановилась и с тревогой взглянула на него. Ни к чему тратить понапрасну время столь мудрого и уважаемого человека. Он, однако, сосредоточенно и внимательно слушал, а едва я попробовала извиниться, тут же пресек мою попытку это сделать. — То, что вы единодушно решили помочь ей — и есть самый главный вывод, которого я ждал, — тихо сказал он. — Не будем рассуждать сейчас о способах, для меня важно именно это. Значит, Хогвартс вас чему-то, да научил. Как его директор, я горжусь вами. — А как маг? — не утерпела я. — И просто как старший? Что вы думаете о нашей затее, профессор? Что нам не хватит сил, верно? И что нам не следует лезть в это дело — лучше предоставить его аврорам? Так знайте: я не смогу. Это сильнее меня, сильнее всего Министерства Магии. А раз не смогу я — друзья тоже не смогут. Мы уже втянуты в этот поток, я и они со мной, его не остановить, никому не остановить, понимаете?! — Понимаю и не пытаюсь. Только прошу: не забывайте, что я тоже могу помочь. Я и те, кому важно мое слово, а таких довольно много, даже по нынешним временам. Знаю, Мелони, ты никогда не доверяла мне до конца (я виновато потупила взгляд, не пытаясь спорить), но сейчас я с тобой искренен, ты можешь это чувствовать. Прошу тебя: не отказывайся от моей помощи! Вы уже сами поняли, что каждый должен делать то, что может. Действовать так, как это в его силах. Без ложной скромности скажу, что несмотря на годы, я могу еще очень многое, и при этом хочу того же, чего и вы. Кроме того, у меня тоже есть точно так же настроенные друзья, не забывай об этом! — Я весь прошлый год с благодарностью пользовалась вашей поддержкой, профессор, и была только счастлива от этого! Если бы не вы, меня бы давно не было в живых! Разумеется, я и сейчас с не меньшей благодарностью приму помощь — вашу и ваших друзей. Сколько бы ее ни оказалось! — Тогда, ты не откажешься и впредь держать меня в курсе ваших действий? — Разумеется не откажусь, профессор. Так было раньше, пусть так и останется. — Я боялся, что ты не захочешь решать за своих друзей. Раньше это касалось только тебя одной, — пояснил Дамблдор. Его слова на несколько мгновений заставили меня задуматься: ведь я и мысли не допускала, что друзья могут быть против, и вместе с тем нисколько не колебалась только что, давая свое (а значит и их) согласие. Тем не менее, я почти сразу поняла, что беспокойство по этому поводу излишне. — Они доверили мне вести их. Больше среди них на это никто не способен. Это значит, что они должны согласиться с моим решением, нравится им оно или нет. Они понимают, что я, в отличие от них, практически неспособна совершить ошибку. По крайней мере, шанс на это ничтожно мал. Сейчас я убеждена, что тоже поступаю правильно, и обязательно скажу им это, — объяснила я больше для себя самой. — Они поймут. Только… — Что-то не так? — Не со мной. И не с ними, — я отчаянно пыталась поймать ускользавшую мысль. Вот оно!.. — И скорее всего, даже не с вами, профессор, — продолжила я уже уверенно. — Вы сказали, что у вас есть друзья? — Верно, и они тоже готовы помочь. — По-своему, или как нужно? — А как именно нужно? — Так, как я скажу, — отчетливо произнесла я, дивясь собственной смелости. — Не так, как им захочется, и даже не так, как попросите вы, а так, как скажу я. Однажды такой момент действительно может настать — нам потребуется помощь. Пожалуйста, пообещайте мне здесь и сейчас, также искренне, как я обещала вам держать вас в курсе, что не позволите им действовать по своему усмотрению, и сами не станете ничего решать за меня. — Ты требуешь очень многого, Мелони, — его взгляд стал заметно жестче. — Знаю, профессор. Возможно, вам даже придется скрыть наши планы от тех, кому вы в этом отношении не вполне доверяете. Но это себя оправдает. Поймите: если вы начнете помогать, исходя из своих, человеческих представлений, то ничего хорошего не выйдет. Ни для кого. Если же принимать решения буду я, все обернется к лучшему, хотя бы это вызвало неудовольствие тех, кто не вполне хорошо чувствует Равновесие мира. — То есть, если ради этого Равновесия кому-то придется переступить через свой долг, честь, совесть… — Они это сделают, или последствия могут быть ужасны для всех. Я не шучу, профессор, такими вещами не шутят. Вмешаться в дело, в которое уже оказалась вовлечена гарпия, означает либо слушать ее, либо не мешать, либо спровоцировать еще более дикий хаос. Последнего, как вы понимаете, мир не потерпит. — Понимаю… Допустим, я не дам тебе такого обещания. Как ты поступишь? — Так, как должна, в чем бы это ни заключалось, — я с удивлением взглянула на него. — Иначе я просто не умею. — Я имею ввиду, ты перестанешь посвящать меня в свои дела? — Нет, почему же… Вы будете знать все досконально и делать так, как считаете нужным. Слово гарпии нерушимо, я дала вам его, и намерена сдержать, сообщая о наших действиях в любое время, когда вы того захотите. Только не перекладывайте на меня потом ответственность, если из-за вашей «помощи» Равновесие нарушится окончательно. Со всеми вытекающими последствиями. — Какие же это будут последствия, ты не могла бы уточнить? — прищурился он. — Гарпиям прибавится работы, — сверкнула я непроизвольно выдвинувшимися острыми, иглоподобными зубами. — Вы же не думаете, что я единственная и последняя гарпия в мире, не так ли? — Почему же, в таком случае, стремление сохранить Равновесие не требует от тебя молчания? — спокойно поинтересовался он. — Разве не проще было бы взять свои слова назад и ничего не докладывать мне? — Нет, не проще. Как я уже сказала, слово гарпии нерушимо. Я дала его и не чувствую ошибки, а это, скорее всего, означает, что мир с моей помощью испытывает вас. Возможно также, что через вас он испытывает ваших друзей. Хочет вывести на чистую воду, проще говоря. — Терпеть не могу этого оборота, — признался он, глядя в сторону. — Простите, мне всего лишь показалось, что он прекрасно описывает ситуацию. Так вот, вы будете все знать, и получите возможность поступать как сочтете нужным. Но если в результате ваших действий на Лондон однажды спикирует гарпийская стая, не говорите, что я не предупреждала! Мир не терпит неискренности, неопределенности, и с ним нельзя договориться. Для него есть те, кто держится заведенного в нем порядка, и есть те, кто идет вразрез с ним. Любая неопределенность в этом плане временна, причем, по его меркам, очень маловременна. — Кратковременна. — Не знаю почему, но первое мне нравится больше. Так вот, профессор, если вы хотите, чтобы все было по-настоящему правильно, прошу вас: предоставьте решать мне. Придите на помощь, когда это действительно потребуется, и не делайте ничего, идущего вразрез с моими словами. Но то, что требуется, сделайте без оговорок и колебаний. Покажите на деле, что живете в Равновесии с миром, подчиняетесь ему, а не собственным надуманным представлениям о человеческом — так будет лучше для всех. В первую очередь — для вас же. — Альтернативой, как я понимаю, может стать гарпийская стая над Лондоном? Это слишком похоже на шантаж, Мелони, тебе не кажется? — У меня совершенно нет намерения шантажировать ни вас, сэр, ни кого-либо еще! — честно сказала я. — Хорошо. Что ты можешь посоветовать мне, если в решающий момент я все же поступлю, исходя из… человеческих представлений? — Вам не понравится, совет, сэр. — И все же? — Постарайтесь умереть прежде, чем гарпии в самом деле спикируют на Лондон. Потому что это зрелище может до неузнаваемости искалечить вашу душу, а тело вы потеряете в любом случае. Вы просили меня, я сказала. Вы поняли. — Да, Мелони, я тебя понял. Тем не менее, наш договор по-прежнему в силе, и ты подробно рассказываешь мне обо всем, что меня заинтересует, верно? — как ни в чем не бывало, поинтересовался он. — Разумеется, сэр. Сейчас мы пока еще не знаем, что делать, но я думаю, однажды это станет ясно. Если же ожидание затянется, мир, так или иначе, будет способствовать разрешению этой, мешающей ему проблемы, подкидывая нам очередные события, чтобы заставить нас понять и действовать. — В таком случае, постарайтесь думать быстрее. Желательно, еще до первого такого «события». На кону могут быть человеческие жизни, Мелони, и если тебя интересует в первую очередь общее Равновесие, то меня — именно они. — Он тяжело поднялся, всем своим видом показывая, что заканчивает беседу. — Хорошо, сэр, я постараюсь… исходя из своего интереса. В последующие дни я действительно постаралась, и, разумеется, всецело привлекла друзей к попыткам понять случившееся и выработать хоть какой-то план. Тем не менее, информации нам катастрофически не хватало, и «события» предсказуемо не заставили себя ждать.Глава 11
25 февраля 2021 г. в 13:51
Все это я выложила Дамблдору, сидя сейчас перед ним. Старый волшебник слушал предельно внимательно. Когда я закончила излагать факты, он откинулся на спинку кресла и долго размышлял. Я не мешала ему, терпеливо ожидая. Наконец он попросил рассказать меня о выводах, к которым мы пришли. Я была рада этому, поскольку кое-какие соображения действительно имелись.
Внимательно изучив газетные обзоры происшествия, Мари удивилась сама и обратила наше внимание на то, что во всех без исключения сообщается лишь о двух жертвах нападения — супругах Санчес. Между тем, как она пояснила, в особняке помимо отосланных с ней, оставалось еще несколько слуг. Куда они исчезли? Мари разослала им письма, и выяснилось, что все они живы-здоровы, поскольку сразу после отъезда Мари из особняка, хозяева предоставили им внеочередной выходной. Все они были достойными и верными людьми, в чьей преданности Мари не сомневалась. А еще этих оставшихся странным образом объединяло то, что ни один их них не владел боевой магией. Выходило так, что дон Мигель отослал с Мари самых лучших телохранителей (Бернардо, как оказалось, тоже был не лыком шит, поскольку успел себя хорошо проявить в Первой Магической), а остальных отпустил по домам, после чего они вдвоем с супругой остались ждать неизбежного нападения. Вдвоем! Почему они хотя бы не попросили помощи у авроров Министерства, если уж знали все заранее? Кто предупрежден — вооружен, не так ли?
— Не хотели спугнуть врага, — тут же выдвинул свою версию Долохов, как только узнал об этом. — Устроили ловушку: якобы беззащитная парочка в огромном богатом доме, приходи и развлекайся! Вот только сил своих не рассчитали. За что и поплатились.
— В этом есть смысл, — задумчиво сказала я. — Дон Мигель со времен войны мог в значительной мере утратить форму как боевой маг. Что же касается доньи Аниты…
— Мама была способна за себя постоять! — горячо воскликнула Мари. — У нее другая магия, своя… но эффективная. Она — друид, причем очень высокого круга. Знаете, что это такое?
— Я знаю. Превратит тебя в ежика просто щелкнув пальцами. Только иголки вырастут вовнутрь, — неожиданно сказала Хельга. — Моя бабушка тоже была хорошим друидом в молодости. Да и мама потом прошла несколько кругов посвящения. Хотя до твоих предков, Мари, им обеим, конечно же, далеко.
— «Бывших» друидов не бывает! — надзидательно изрекла Мари. — Странно, ты никогда не упоминала об этом. Чем сейчас занимаются твои бабушка и мама?
— Бабушка очень рано сосредоточилась на квиддиче. Была настоящей знаменитостью, одно время даже играла за сборную страны! — гордо сообщила Хельга. — Она до сих пор летает, по сей день кому хочешь фору даст. Прирожденная охотница. Во всех смыслах — как игрок, и как друид. Вот мама другая, она могла бы стать еще лучшим друидом, но ушла в зельеварение и алхимию. Надо сказать, здесь она тоже не прогадала — ее зелья раскупаются нарасхват в самом Лондоне.
— Ясно. Связь с природой сильная у обеих, но хищничество — в крови. Одна охотится, для другой растения — всего лишь ингредиенты для зелий. Потому и не ушли далеко в посвящении, — несколько резко сказала Мари. — Высшее искусство друида основано на гармонии и симбиозе, а не на пожирании всех, кто слабее. Почему столь многие этого не понимают?
— Потому что всем жрать надо. Вот ты сама, например, чем питаешься?
— Теми частями растений, которые им не нужны. В основном — мякотью овощей, фруктов. Основная цель, с которой растения образуют ее — дать первоначальные питательные вещества своему потомству. Поэтому ее можно съесть, но в этом случае следует обязательно взять на себя заботу о семенах.
— В смысле, посадить их? Все семена, сколько будет?
— Нет, так нарушится естественный баланс. Ведь в природе прорастает далеко не каждое семечко. Следует взять лишь самые крупные и красивые — вот их посадить. Остальные можно тоже съесть — они бы все равно оказались лишними. А так «друзья» будут только счастливы, поскольку сажая самые лучшие семена, ты исполняешь их собственное устремление — оставить наилучшее возможное потомство. Вот что такое симбиоз в понимании истинного друида, — обстоятельно пояснила Мари. — Как бы я хотела, чтобы люди жили так же! — сокрушенно добавила она, чуть помедлив. — Но нет, они губят все живое, с чем имеют дело! Не видят и не чувствуют ничего, кроме себя! Признаться, чем дольше я наблюдаю за ними, тем больше убеждаюсь, что без них мир был бы лучше!
— Можно подумать, здесь, в Хогвартсе, ты тоже соблюдаешь все свои друидские правила! Например, еду-то у нас готовят эльфы, а им все равно, что там за семечки — они их просто выкидывают! — сказала Хельга.
— Вот и нет! С хогвартскими домовиками я договорилась на второй же день после прибытия сюда. Оказалось, некоторые из них прекрасно знали моих предков, которые тоже учились здесь, поэтому все они отнеслись к моей просьбе с полным пониманием. С тех пор они с помощью своей магии сохраняют для меня лучшие семена растений, даже если те еще не достигли нужной стадии зрелости. Последнее, кстати, совершенно не проблема — раскручивать циклы взросления живых существ я умела еще до поступления в Хогвартс. Помнишь, Мелони? И ты, Анатолий?
Я в самом деле припомнила, как в день нашего с ней знакомства Мари за считанные секунды вырастила подснежник из уже уснувшей к зиме луковицы, и согласно кивнула.
— Ну вот, а потом я забираю эти семена и в подходящее время высаживаю их в замковой оранжерее, Запретном лесу или в теплицах профессора Стебль. Или сохраняю для того, чтобы однажды отвезти их домой и посадить там, если ни одно из перечисленных мест не подходит. Как видите, быть друидом совсем несложно, — заключила Мари. — Поэтому мне даже удивительно, что друидов так мало.
— Наверное, дело в том, что у каждого свое предназначение, — осторожно сказала я. — Хотя мне нравится то, что ты говоришь, Мари, но я бы, например, не смогла отказаться от своего в пользу того, чтобы стать друидом.
— Еще бы, ведь ты нужна этому миру только в своем качестве! Ты никогда не думала, что по сути, мы с тобой делаем одно и то же — стараемся, чтобы он стал лучше?
— Мне мама говорила примерно то же самое, только другими словами. Не упоминая впрямую о том, что мир в результате станет лучше — наверное, это и так подразумевалось, — припомнила я. — Просто говорила, что у каждого свое место и свое предназначение, исполняя которое, мы пребываем в Равновесии со всеми остальными.
— При этом предназначение гарпий — уничтожать все, что выходит за рамки этого Равновесия и мешает Миру нормально жить и развиваться, — подхватил Долохов. — Тоже дело, причем нужное! Друидам свое, гарпиям свое, а в результате мир станет все-таки почище, я так понимаю.
— А ты сам хочешь этого? Каково тогда твое собственное предназначение? — Мари внимательно глядела на него.
— Например, поймать тех гадов, которые напали на твой дом и заставить их излечить твоих родичей, Мари. А потом отдам их Мелл, и пусть она делает с ними что посчитает нужным — я ей полностью доверяю, — уверенно сказал Долохов. По всей видимости, он уже неоднократно размышлял над этим. — На большее я вряд ли гожусь, но уж это — постараюсь! Тогда мир точно станет лучше!
— А если они окажутся сильнее? — саркастически улыбнулась Хельга.
— Главное, чтобы они не оказались при этом слизеринцами, — в тон ей ответил Долохов, — тогда шанс у меня, по крайней мере, будет. Хорошие связи и голова на плечах — что-нибудь из этого непременно сработает. В любом случае, Мари, можешь на меня рассчитывать. И на Мелл тоже, — сказал он за меня, заведомо зная, что это чистая правда. Мне оставалось лишь согласно кивнуть.
— И на меня, — неожиданно серьезно сказала Хельга. — До сих пор я как-то не очень задумывалась о такого рода вещах, но вы меня убедили. Чем могу — обязательно помогу. Тем, что будет в моих силах.
— Вот это правильный подход, — одобрила я. — То есть, мы должны действовать тем, что имеется в нашем распоряжении. Мари — потомственный друид, Анатолию нет равных среди нас в дуэльном искусстве, Хельга сильна своими замечательными зельями, а я, с моим врожденным чувством Равновесия, не позволю никому из вас наделать ошибок и выведу на правильную линию, которая непременно приведет к успеху.
— Мне показалось, про себя ты скажешь другое — что в итоге обязательно сожрешь всех, кого следует сожрать! — фыркнула Хельга.
— Ты ошибалась. Главное во мне — именно то, что я сказала. Крылья, клыки, когти и родство с ветром — просто хороший инструмент. Как и я сама в целом. Пожалуйста, помните об этом, друзья, — попросила я. — Гарпия опасна для нарушителей Равновесия прежде всего тем, что она интуитивно чувствует, как должно быть, и только во вторую очередь — всем прочим.
— Тогда это должно быть очень могущественное свойство — раз уж все гарпийские способности по отношению к нему вторичны, — заметила Хельга.
— Самое могущественное из всех, которые только возможны в материальном мире, подобном нашему, — подтвердила я. — И чем быстрее вы это поймете, тем лучше.