Зов темных крыльев II

      Профессор Люпин закончил работать с попавшим под чужое колдовство эльфом только через несколько дней. Все это время я заметно нервничала, что случалось со мной крайне редко. Здесь смешались воедино моя природная любознательность и опасения за собственную жизнь. Еще бы — ведь эльф наверняка видел воочию того, кто подготовил покушение! Чары такой силы нельзя наложить издали, враг непременно должен был подойти вплотную, а потом еще и завладеть вниманием жертвы, чтобы заклинание сработало как надо — любой другой вариант представлялся мне крайне сомнительным. Если эльф выдаст настоящего организатора, поймать последнего будет уже лишь вопросом времени.       Я подозревала, что сам Люпин не снизойдет до того, чтобы довести до меня полученную от эльфа информацию. Мы с профессором были едва знакомы, и он, без сомнения, сначала расскажет все Дамблдору, а затем в лучшем случае отправит меня к нему же. Получать знания от того, кто вполне может утаить большую их часть из каких-то своих соображений, я не любила, а потому попросила Хельгу незаметно проследить за Люпином. Подруга, несмотря на свою взбалмошность и весьма посредственные колдовские способности (ничего не поделаешь, даже гениям не суждено быть идеалом сразу во всем!) в совершенстве владела несколькими простыми, но чрезвычайно эффективными подсматривающими и подслушивающими заклинаниями, а также превосходно умела оставаться незамеченной сама, когда ей это было нужно. Обо всех школьных новостях и даже простых слухах она всегда узнавала первой на факультете. Ей чрезвычайно льстило находиться в центре всеобщего внимания, когда она, по обыкновению пересыпая свою речь веселыми шутками, пересказывала все услышанное жадно внимающей толпе собравшихся учеников. Поэтому мою просьбу она восприняла не только без предубеждений, но напротив, с откровенной радостью. Более того, она решила, что это, своего рода тест, долгожданное проверочное задание от меня с целью установить ее пригодность к «работе по восстановлению Равновесия». Я прекрасно видела, что она сама не понимает толком, что несет, и что больше всего ее интересует возможность поучаствовать в очередном захватывающем приключении. Моя попытка детально объяснить ей все вышесказанное успеха, однако, не имела. Хельга только отмахнулась и умчалась следить за Люпином прежде, чем я успела развернуть свою мысль. Я пожала плечами, пробормотала себе под нос: «Что ж, тем проще!..» и вернулась до поры, до времени, к обычному своему занятию — учебе.       Зная Хельгу, я не сомневалась в том, что ей станет известно о завершении работы Люпина в тот самый час, когда это произойдет. Так и случилось. Известие от нее пришло утром (перед этим Люпин работал всю ночь — и наконец-то успешно), а после обеда и последнего в тот день урока — по удачному стечению обстоятельств это была как раз защита от Темных искусств — мы с Хельгой задержались в классе, дожидаясь, пока разойдутся остальные ученики.       — Вы хотели что-то спросить? — не преминул поинтересоваться Люпин, видя, как неестественно долго мы собираем учебные принадлежности.       — Да, профессор, я хотела поинтересоваться, что вам сегодняшним утром удалось узнать от эльфа, — глядя ему в глаза, ответила я.       — С чего вы решили, что я что-то узнал? — вмиг подобрался Люпин. Выражение его лица в этот момент мне не понравилось — оно стало каким-то по-звериному жестким и хитрым.       — Мы следили за вами, — так же прямо сказала я, заслужив незаметный, но чувствительный пинок по щиколотке от подруги. — Я не хотела, чтобы вы рассказали о результатах своей работы профессору Дамблдору прежде, чем мне.       — Вот как?.. — он прошелся взад-вперед по аудитории. — Значит, следили… Вы не доверяете профессору Дамблдору? Напрасно. Или, все же, мне лично?       — Смотря кому и в чем, — я не видела причин увиливать. — Профессор Дамблдор могущественный и очень уважаемый волшебник, однако о его планах и действительных целях знает только он сам. Он вполне может утаить часть информации или даже всю ее, если ему покажется, что так будет лучше. Вас же я не знаю вовсе, хотя искренне надеюсь, что вы настроены мне помочь. Мне, а не Дамблдору!       — Гарпии не умеют лгать, — пробормотал Люпин. — Теперь я вижу, что это правда.       — Они не просто не умеют, профессор, — уточнила всезнающая Хельга. — Они не могут, понимаете? Как мы не можем отрастить себе крылья. Вот и Мелони совершенно не способна лгать, несмотря на то, что всего лишь полукровка. Вы ей поможете?       — Идемте за мной, — сдался профессор. Он провел нас в небольшую, смежную с аудиторией комнату, которая, по всей видимости, играла роль кабинета. Я с интересом огляделась по сторонам. Комната была заставлена громоздкой старинной мебелью, занимавшей почти все свободное пространство. Здесь было два больших комода черного дерева, такое же кресло — в нем, наверное, поместился бы и Хагрид! — а также письменный стол, книжный шкаф и огромный, окованный железом сундук. Именно он приковал мое внимание.       — Вы держите эльфа там? — спросила я, уловив своим гарпийским слухом слабое движение под тяжелой даже на вид крышкой. Чтобы проверить догадку, я слегка изменила глаза и сфокусировала зрение на сундуке, стараясь уловить малейший красноватый отблеск тепла. Толстые стенки, однако, не предоставили мне такой возможности, и я снова перевела взгляд на профессора.       — К несчастью, он умер прежде, чем успел сказать хотя бы слово, — профессор неловко отвернулся. — Я снял заклятие, но тот, кто его наложил, оказался сильнее и предусмотрительнее меня… Мне очень жаль.       — Досадно, — согласилась я, чувствуя, что он говорит правду. Эльф мертв, ниточка оборвана, и теперь в лучшем случае придется ждать следующего покушения. Досадней уж точно некуда…       — Тем не менее, я хотел бы вас предупредить кое-о-чем, — сказал Люпин. — Это важно.       — Вы все-таки что-то узнали, профессор?       — Можно и так сказать, — он снова прошел несколько шагов туда и обратно, насколько позволяло пространство. — Этот маг, который заколдовал домовика… Ничего подобного мне раньше не встречалось.       — В каком смысле, профессор?       — Я сам хотел бы знать — как-то криво улыбнулся Люпин. Впрочем, странная улыбка тут же растаяла, уступив место сосредоточенности. — Послушайте, он… настоящее чудовище! Я даже не уверен, что он полностью человек.       — Не человек?       — Повторяю, я ни в чем не уверен. Но его магия… не просто такая, что мы назвали бы Темной. Она… древняя. Неимоверно древняя. И оттого по-настоящему жуткая. Она словно из тех времен, когда мир еще не разделял колдовство на светлое и темное…       — Некоторые и сейчас не разделяют. Гарпии, например, — вставила я.       — Правда? Я никогда прежде не сталкивался с гарпийским колдовством, — признал Люпин. — Что оно собой представляет?       — Это чистая стихийная магия, воздушная магия, — я задумалась ненадолго, припоминая объяснения Саманты. — Заклинания гарпий, как правило, вербальны. Свой язык, понятный ветру, и свои заклинания. Ветер может быть оружием сокрушительной силы в умелых руках. То есть, когтях и крыльях. Он может действовать как дробящий молот, рухнувший с высоты в десятки миль. Вы когда-нибудь задумывались о том, что воздух — такой легкий и неосязаемый! — тоже имеет вес?       — Это известный факт, — подтвердил Люпин.       — Так вот, в обычных условиях мы его практически не ощущаем. Но он есть! Представьте себе гигантский столб воздуха, атмосферы, который давит на нас ежесекундно! Знаете, почему он в мгновение ока не раздавливает нас в лепешку?       — И почему же? — заинтересовалась теперь уже Хельга.       — Потому что внутри у нас точно такое же давление. Внутреннее давление уравновешивает внешнее, и в результате мы чувствуем себя превосходно. Но представьте себе, что некто, кому воздух подчиняется, может ослабить или вовсе убрать это внутреннее давление у любого существа!       — Так вот, что ты сделала в прошлом году с троллем в Большом зале! — догадалась Хельга.       — Я тоже наслышан об этой истории, — подтвердил Люпин. — Признаться, даже не подозревал, что скрывалось за этим колдовством. То есть, ты каким-то образом убрала внутреннее давление у тролля, и того попросту раздавило?       — Не убрала полностью. Лишь немного снизила причем сама не понимая, что делаю. Но этого хватило, чтобы полностью вывести его тело из строя. Взрослые же, чистокровные гарпии обращаются с ветром намного искуснее. Хотите еще пример?       — Безусловно.       — Обычно воздух для нас почти неосязаем. Однако он состоит из мельчайших частиц, которые владеющий магией ветра может выстроить в определенном порядке. Таком порядке, что почувствовать их воздействие окажется более, чем возможно. И дело здесь уже не столько в силе, в давлении, хотя отчасти и в них тоже. Эффект определяется самой структурой того, во что превращается такой, казалось бы, послушный и мягкий воздух.       — Например?       — При желании колдующего воздух может стать чем угодно. Например, лезвием толщиной всего в несколько таких частиц. Намного тоньше и вместе с тем прочнее самой лучшей бритвы. Представьте, на что способен маг, обладающий таким клинком, с размахом в несколько — не дюймов, нет! Целых миль!       — Ничего себе! — Хельга была поражена. — Он ведь целый город может срезать под корень! Вместе со всеми его жителями! Разрежет их единым махом на половинки!       — И такие случаи в древности имели место. — Я была довольна произведенным эффектом. Конечно, сил для того, чтобы срезать целое поселение в одиночку, не хватило бы даже у самой могущественной из гарпий. Но когда усилия соединяла вся стая… В общем, врагам Равновесия приходилось плохо.       — А сейчас? Ведь гарпии по-прежнему существуют!       — К несчастью, подавляющее большинство выродилось в примитивных хищниц, — сокрушенно признала я. — Магия ветра по-прежнему доступна гарпиям от природы, но сознательно испольовать ее ныне могут лишь немногочисленные гарпийские жрицы. Да и те по сравнению с древними превратились в нечто весьма жалкое… Вот почему люди уже тысячелетиями не были свидетелями столь масштабного применения боевого колдовства гарпий.       — Да, интересно, — медленно произнес Люпин. — Так вы хотите сказать…       — …Что магия ветра, например — она не светлая, и не темная. Она именно такая, как вы упомянули — древняя. Вся стихийная магия такая же древняя, как сам Мир. Я убеждена, что, например, русалки, живущие в Черном озере, то же самое могут сказать о водной магии. Они тоже должны владеть ею… в какой-то мере. Очень может быть даже, что их история во многом подобна гарпийской. То же вырождение, потому что следов масштабного применения водной магии мы в современном мире не наблюдаем… Но я отвлеклась, простите. Я хочу сказать, стихийная магия, как я вам ее обрисовала, похожа на то, с чем столкнулись вы, расколдовывая эльфа?       — Его звали Тинки, — непонятно зачем сообщил профессор. — Что же до магии… Я не ожидал такого взвешенного и отчетливого рассказа, мне следовало бы сначала получше обдумать его… Тем не менее, могу сказать сразу: то, с чем я столкнулся, к стихийной магии вряд ли имеет отношение. Это нечто совсем другое.       — Что в точности, профессор? Прошу вас, подробнее!       — Жизнь и смерть. Смерть и жизнь. Сплетены так, что не различить, не разделить. Вот, что я почувствовал в этом диком колдовстве. А оно именно дикое, точнее и не скажешь. Первобытное. Невероятное для нас нынешних. Чудовищное, гротескное нагромождение каких-то жутких обрывков древних сил, связей, нитей, из которых в равной степени можно составить и живое, и нежить. И самое поразительное, что все оно, будучи сплетено воедино, прекрасно работало, отвечало своей задаче — полностью связать жертве ее разум. Я отдал бы многое, чтобы никогда больше не иметь дела ни с чем подобным, — внезапно признался Люпин.       — Тем не менее, вы справились, — решила подбодрить я его.       — Ах, если бы! — вздохнул он. — Я потратил несколько дней, распутывая это кошмарное плетение — и каков результат? Тинки мертв, спасти его мне не удалось. Этот груз останется со мной до конца моих дней…       — Зато вы получили очень важные сведения! Они, без сомнения, пригодятся нам в дальнейшем, — оптимистично сказала я. — Одно это стоило всех усилий.       — Я в этом не уверен… В любом случае, прошу вас, будьте осторожны! Мы столкнулись с чем-то, совершенно не имеющем аналогов в современном мире, и я не могу сказать, к чему это способно привести.       — Хорошо. — Здесь действительно было над чем подумать… — Что ж, профессор, я убеждена, вы сделали все, что было в ваших силах, и благодарна вам за это. Идем, Хельга, — потянула я ее за руку.       Но тут из сундука напротив донеслись достигшие даже человеческого уха звуки — постукивания и легкие удары, словно находившемуся там существу уже порядком поднадоело заточение. Скорее всего, так оно и было, однако я давно уже потеряла к таинственному сундуку всякий интерес. Кого бы там Люпин ни держал, это было его личным делом, которое меня ни капли не беспокоило.       Но хельгиным вниманием звуки завладели целиком, и теперь ее не так-то просто было увести.

***

      — Кто же, все-таки, у вас там, профессор? — живо спросила Хельга, с жадностью разглядывая старинный сундук.       — Откуда вы знаете, что там кто-то есть? — Снова это звериное выражение лица! Что-то с профессором было не так! Я ощутила это всем своим существом и тоже непроизвольно напряглась.       — Не притворяйтесь, профессор! Да и Мелони ведь с самого начала говорила!.. У нее гарпийский слух, она мышь может услышать за двадцать шагов! Теперь и я слышу тоже. Там точно кто-то есть!       — Может и так, но чужие дела нас не касаются. Простите, профессор, нам пора! — решительно сказала я больше для своей неуемной подруги, еще раз попытавшись увлечь ее за собой. Хельга, однако, продолжала стоять как вкопанная.       — Ничего страшного, это не тайна, — мягко сказал Люпин. Взяв себя в руки, он выглядел теперь вполне обыкновенно, даже заурядно. Обычный человек в изрядно поношенной мантии, к тому же, явно подуставший после трудного дня. Или у него всегда такой вид? Решив поразмыслить над его странными метаморфозами в более привычной обстановке, я уже совсем было собралась прочитать Хельге короткую, но прочувствованную отповедь о недопущении беспокойства занятых (и тем более, старших) людей, как вдруг профессор сказал нечто такое, что меня заинтриговало.       — Там боггарт, — заявил он. — В следующем году вы познакомитесь с ним поближе. Осенью мы уже прошли эту тему с третьекурсниками — я обучал их противостоять его воздействию. Сейчас мне, однако, понадобился еще один: близится конец семестра, и я хочу организовать небольшое повторение пройденного материала.       Я понимающе кивнула. Закрепление изученного по истечении некоторого времени всегда казалось мне очень умным подходом к обучению. Хельгу же, против ожиданий, привлекло совсем другое.       — То есть, вы тренируетесь на живом существе? Отрабатываете на нем свои заклинания?! — воскликнула она. — И это вы! человек, который всей душой хотел спасти несчастного эльфа? Как вы можете быть таким… двуличным?!       — Боггарты — всего лишь разновидность привидений, — резко сказал Люпин. — Это даже не жизнь с нашей точки зрения!       — Да какая разница?! — возмутилась Хельга. — Все привидения могут сознавать, чувствовать! Значит и он тоже! Как вы можете с ним так поступать, профессор?! Держать его в ящике и практиковаться на нем?!..       — Хельга, уймись! — прошипела я, — но Люпин уже был задет всерьез.       — Вы ничего не знаете! — закричал он. — Боггарты сами предпочитают селиться в подобных местах! В шкафах, комодах, в сундуках! А наши занятия помогут ученикам не только не бояться боггартов, но и расправляться с ними! Побеждать собственные страхи! Кто знает, может быть, даже спасти однажды свою жизнь. Вы не представляете, на что иногда способен страх!..       — И ради этого можно издеваться над живым существом? А вдоволь поиздевавшись — прикончить?! — стояла на своем Хельга.       — Конечно, можно! — с нажимом произнесла я, до боли сдавив ладонь Хельги. — Простите мою подругу, профессор. Разумеется, вы все делаете правильно. Тренировки на живом существе безусловно должны быть более полезны для развития колдовских навыков — да и любых других, наверное, тоже! — чем самостоятельные упражнения. Для меня будет большой честью и удовольствием проходить эту практику под вашим руководством на следующем курсе!       — А для меня — нет! — выкрикнула Хельга, вырвав у меня свою руку. — Так и знайте!..       — Это делается для блага детей! Моих учеников! Таких же, как вы! — негодующий взгляд профессора был почему-то адресован мне, а не Хельге, которая стояла подбоченившись, с вызывающим видом, демонстративно отстранившись от меня.       — Разумеется, я понимаю, и очень признательна вам за это! — слегка удивленно произнесла я — столь бурная реакция обычно спокойного, уравновешенного Люпина была для меня в новинку. — Благодарю вас за аудиенцию, профессор, мы уже уходим. Не правда ли, Хельга?!       — Да! Мне здесь больше делать нечего! — вздернула нос подруга и первой направилась к выходу.       — Ну, Мелл!.. — только и сказала она, когда мы очутились в коридоре.       — Да что случилось-то? — с недоумением уставилась я на нее. — Зачем ты на него набросилась?       — Впрочем, чего я ждала от гарпии? — словно про себя, добавила она. — Это в твоей природе, Мелл, ты над этим не властна, не бери в голову. Уж после того, как ты отшила меня тогда с Клювокрылом… Я должна была сообразить!..       — Понятно, какая-то очередная человеческая ерунда, — расслабилась я. — А что, кстати, сейчас с тем гиппогрифом? Между прочим, я даже запомнила его имя!       — О, неужели?.. Только какая тебе разница? Все равно ведь не будешь его спасать. Ни его, ни этого несчастного боггарта!       — Не буду, ну и что? Мне все равно любопытно. Так ты и боггарта теперь решила спасти? — поинтересовалась я.       — Если смогу — обязательно! — Хельга твердо взглянула мне в глаза.       — А чего тут мочь? Я не заметила на сундуке никаких особых чар, он должен открыться с помощью обычной «Алохоморы». Просто проберись в кабинет, когда Люпина там не будет, если уж тебе так приспичило, и выпусти своего драгоценного боггарта.       — И ты не будешь против? А как же столь полезные тренировки на живых существах?       — Люпин, если сочтет нужным, еще наловит, а ты будешь счастливее. Чем не польза?       — Я и их освобожу!       — Да на здоровье! — улыбнулась я. — Хоть каждый день, если это доставит тебе удовольствие. Так что там с гипп… с Клювокрылом?       — Надо же, и впрямь, запомнила! — хмыкнула Хельга. — Ну хорошо. Только пообещай, что не выдашь мою тайну!       — Если мое молчание не повредит Равновесию, — уточнила я.       — Сама же говорила, что его судьба на Равновесие не повлияет… Ладно, слушай. Мы с Хагридом делаем подкоп!       — Подкоп? В смысле — подземный ход? Чтобы тайно вывести гиппогрифа, когда за ним придет палач?       — Да. Из хижины Хагрида, из погреба — напрямую в катакомбы! Там его точно не найдут! Хагрид так роет, а я заклинаниями помогаю. Это даже весело!       — Весело? Хельга, да ты спятила! В катакомбах после Слизерина знаешь сколько всякой дряни могло остаться? — всполошилась я, живо припомнив предупреждение Саманты. — Хочешь, чтобы оно все наружу полезло? Как тот василиск? Хоть бы со мной посоветовалась!       — Ну вот, я так и знала!.. Что, скажешь, нужно засыпать?       — Не знаю, — честно ответила я, прислушиваясь к себе. — Кажется, нет…       — Ур-ра! Значит, продолжаем? Нам совсем немного осталось, всего с десяток-другой ярдов, если я рассчитала правильно. А глубоко в катакомбы мы не полезем, даю слово!       — Ладно, копайте, — разрешила я. — Хуже вроде бы не будет, насколько я чувствую. Но учти, едва мне только померещится, что из катакомб что-то хочет проникнуть на поверхность…       — …Я лично помогу Хагриду завалить подкоп! Поверь, я все понимаю. Спасибо тебе, Мелл! Жаль, что ты сама не хочешь помочь, но к тебе и тут претензий нет. Ты делаешь только то, что по-настоящему нужно для Мира, верно?       — Скажем так, мое настоящее призвание — уничтожать все, что для Мира не нужно. Остальное меня мало заботит.       — Даже небольшая помощь друзьям? — Я с удивлением поняла, что это сказала не Хельга. Чистый, мелодичный голос раздался из-за спины — оказывается, Мари, на легкие шаги которой я поначалу совсем не обратила внимания, уже довольно давно стояла чуть поодаль, прислушиваясь к нашему разговору.       — Даже не так. Не помощь. Всего лишь немного побыть рядом, когда ты нужна, — добавила она. — Я как раз хотела попросить тебя о такой услуге, но если тебе некогда…       — Ты неверно поняла. Я не люблю тратить время и силы на бесполезные с точки зрения Равновесия дела, но простых симпатий, свойственных человеческой части моей сущности, никто не отменял, — объяснила я. — Поэтому если тебе приятно мое присутствие рядом, я конечно же могу…       — Не только приятно. Необходимо… иногда. Как сейчас. Как в том, что мне предстоит сделать на Рождественских каникулах. Они ведь совсем скоро, и я должна… — Мари как-то излишне тщательно подбирала слова, а ее тонкие пальцы беспокойно теребили край мантии.       — Что ты задумала? — напрямик спросила я.       — Навестить своих родителей в клинике Святого Мунго. Они до сих пор без сознания, и я… Мне всегда так спокойно рядом с тобой! Я никогда прежде не говорила этого, но само твое присутствие делает все вокруг каким-то…       — Правильным! — закончила Хельга. — Я тоже постоянно это чувствую. Несмотря на то, что мы с Мелл, бывает… расходимся во мнениях. — она качнула головой, адресовав мне укоризненный взгляд, но тут же снова улыбнулась.       — Значит, ты понимаешь. Вы обе понимаете… Я хотела попросить… Мелони, ты не против составить мне компанию во время этой поездки? Обещаю, я постараюсь, чтобы это вышло для тебя не слишком обременительно!.. — она беспомощно, с отчаянной надеждой смотрела на меня.       — Конечно же, я согласна! — сказала я еще прежде, чем успела подумать над ее предложением. — Вот это точно будет со всех сторон правильно, и даже не спрашивайте, почему, — я утвердительно кивнула я головой в такт своим ощущениям. Просьба Мари совпала с моим чувством Равновесия прямо-таки идеально.       — И я тоже поеду! — сказала Хельга, придвигаясь ближе. — А за нами и Анатолий подтянется, я уверена. Мы — одна команда, верно?       — Он уже согласился, я спрашивала. Спасибо вам обеим… вам всем. Это так важно для меня! Наверное, как никогда в жизни не было… Слушайте, это может быть глупо, но… Мелони, ты точно не передумаешь в последний момент? Почувствуешь что-нибудь еще, и…       — Не передумаю, — уверенно ответила я. — Не знаю, к чему это приведет, но откуда-то мне точно известно, что я должна быть с тобой. И сейчас… и не только сейчас. Мы должны быть все вместе, так нужно.       — Спасибо, — тихо сказала она, глядя почему-то в сторону. — Я этого не забуду.