Зов темных крыльев II

      — Знаю я немного, но побольше тебя… — Хельга, казалось, до сих пор размышляла, стоит ли делиться со мной своими знаниями или нет. — Видишь ли, Мелл, у людей обычно принято интересоваться жизнью друзей. Например, нет ничего плохого в том, чтобы спросить, как они провели каникулы. Я поинтересовалась у Мари. Знаешь, где ее носило летом? Еще до налета на ее особняк?       — Судя по твоему тону, где-то далеко в лесной глуши.       — Браво! Мари проходила друидский обряд Посвящения. Его проходят все друиды в ее возрасте. Что-то вроде инициации, после которой она уже может считаться настоящим друидом, пусть и самого низкого круга. Но и это еще не все. Анатолий ее сопровождал! Понимаешь, каждый, кого посвящают в друиды, имеет право выбрать одного сопровождающего. Своего защитника на тот случай, если что-то пойдет не так. Они вдвоем с Мари жили почти целый месяц в лесу, вдали от всех!       — И ты думаешь, что… — прошептала я. Ощущение было таким, словно за шиворот плеснули ледяной воды.       — Их носило в этой, как ты совершенно точно выразилась, «глуши» как раз с конца июля до конца августа! — Хельга победоносно наблюдала за выражением моего лица. — А теперь угадай, где именно? Тебе ведь не пришло бы в голову допытываться, верно? А я узнала!       — Каким образом? Хельга, подобный обряд просто обязан быть абсолютно тайным! Ни один друид никогда не выдаст расположение Священного Древа! Как тебе удалось?       — Мари и не выдала, но когда рассказывала о своей жизни в лесу, то упоминала… разные детали. Ну, там, заросли орешника, вереск, особенные грибы, цветы, ягоды, зверюшек… Она говорила, а я словно видела, где и как они шли. Я ж те края как свои пять пальцев знаю! Каждую полянку, каждое приметное деревце! Могу хоть сейчас пройти их же путем, след в след. Ну, до какого-то предела, — неожиданно замялась она. — Потом пошли отличия — видимо, лес начал признавать Мари как потомственного друида и раскрываться ей так, как никогда бы не раскрылся мне. Но если проследить их путь до конца, при условии, что он был более-менее, прямым… Словом, я знаю, где может находиться это их Древо. И вот туда бы я не сунулась ни за какие коврижки! Там только настоящий друид, наверное, и может пройти.       — Что это за место? И где оно, наконец?       — Милях в десяти-двенадцати от того, где мы нашли тело. Если от нас идти прямо к твоему особняку, как раз в него и упрешься. Примерно посередине. Там такие буреломы — словно крепостная стена. Запретный лес по сравнению с этим — ровная солнечная лужайка. Все, кого знаю, это место стороной обходят, и не только из-за того, что напрямик не пройти. Говорят, нечисто там. Голоса разные чудятся, видения странные… То есть, теперь-то я понимаю, что должно быть наоборот очень даже «чисто»… вот только обычным людям там делать нечего, это ясно, как день.       — Священное место друидов и должно быть таким… Только не слишком ли далеко от жертвы?       — Не слишком. Хищники никогда не охотятся вблизи от своего логова, наоборот забираются подальше, чтобы не распугать дичь, — со знанием дела объяснила Хельга. — Тем более, рядом с теми буреломами и охотиться-то не на кого. Там вокруг никого крупнее ежа нет миль на десять. А дальше уже люди.       — Послушай, а с чего ты вообще взяла, что это Мари? Да, друидам по рождению анимагия дается легко с самых ранних лет — можно сказать, она у них в крови. Но похожа ли Мари на убийцу? К тому же, способную сплотить вокруг себя некромагов?       — Превозносить ее мог начать кто угодно. Что людям, что гоблинам, зачастую, нет разницы кому поклоняться, лишь бы более могущественному. А такого понятия как «убийство» в природном мире просто нет. Есть лишь «выживание». Почем мы знаем, как Мари была вынуждена доказывать, что является с природой единым целым? Кем должна была для этого стать? Или… чем?       — Она говорила, что чем дальше, тем меньше любит людей… — вспомнила я. — Говорила, что они губят природу, что хотела бы защищать ее… Хельга, ты права — она могла доказать свою верность природе и Кругу именно так!       — При этом, она даже вряд ли понимала, что творит, — подхватила Хельга. — Превратившись в зверя, друиды, особенно низших кругов, в отличие от анимагов уже не владеют собой, не помнят себя, остаются лишь инстинкты. Если неприязнь к людям закрепилась глубоко в ее душе…       — … То в зверином обличии она должна была неминуемо вырваться наружу, — закончила я. — Интересно, что делал в это время Долохов? Ведь в качестве защитника он должен был находиться рядом неотлучно!       — Насколько я поняла, Долохов был чем-то вроде страховки — на случай, если лес не примет Мари, — объяснила Хельга. — А он принял. Тогда и надобность в сопровождающем отпала. Скорее всего, он даже не вошел в запретную область — просто разбил лагерь у ее границ и подождал, пока обряд не был полностью завершен. Хотя сам он этого не скажет, причем будет абсолютно прав. Как и Мари. Выдавать друидские тайны — себе дороже.       — Ну хорошо… Хельга, но ведь все равно получается полная чушь! Выходит, что Мари впоследствии сама напала на собственный особняк, перевернула там все! Пусть ей и помогали ее почитатели, но зачем ей это делать, с ними или без них?       — Прекрасный вопрос, но мне известно лишь одно: всю эту историю мы с тобой знаем только со слов самой Мари. Понимаешь? Весь ее рассказ может оказаться сплошной ложью, от первого до последнего слова!       — Если это и вправду она, тогда… — Я замолчала, пытаясь переварить услышанное.       — Ага, доходит?! Ну и что, по-твоему, «тогда»?       — Тогда все, что у нас есть — это известные факты, подтвержденные последствия, — после довольно продолжительной паузы, вынуждена была признать я. — Летом произошло несколько нападений Зверя, потом последовал разгром Санчес Мэнор, Мигель и Анита Санчес оказались в клинике св. Мунго…       — Стоп! Родителей Мари мы видели сами и многое узнали о них от целительницы из Мунго, однако откуда ты знаешь про разгром? Из газет? Из «Прорицательской»? Ты лично была в особняке?       — Проклятье, Хельга! По-твоему, хоть чему-то можно верить?       — Нужно знать, а не верить! Знать, Мелл! Сколько раз ты сама мне это твердила! А теперь уже ты готова поверить — и чему? Статье в купленной Министерством со всеми потрохами «Прорицательской»?! Не думала, что когда-нибудь скажу тебе это, но не пора ли, наконец, очнуться?! — Она яростно смотрела мне в глаза, и у меня не находилось ответа. Все это было так неожиданно… и так убедительно.       — Хорошо, про Санчес Мэнор мы достоверно не знаем, — согласилась я. — Однако знаем, что вскоре после этого, в конце сентября, было совершено нападение на Министерство Магии — я лично видела следы от когтей на двери Департамента Тайн.       — Согласна, это уже факт. Будь на твоем месте кто-то еще, я бы снова усомнилась, но твое гарпийское происхождение физически не допускает ложь. Дальше!       — В первых числах декабря последовал налет на гостиную Грифиндора — в его отражении я на этот раз принимала самое непосредственное участие. Через несколько дней после этого меня пытались отравить…       — Подожди. Разве на гостиную нападал сам Зверь? — прищурилась Хельга.       — Нет, только поднятый труп тролля. Но это ничего не значит — тролль мог послужить как бы тараном, чтобы вломиться в гостиную, а Зверь, вполне вероятно, затаился где-то поблизости, не желая раньше времени рисковать собственной шкурой. Поняв, что у них ничего не вышло, он тихо ушел.       — То есть, ты его не слышала и не видела?       — Мне было не до того.       — Ладно, допустим. Потом тебя попытались — в наказание, скорее всего — накормить тухлятиной. Не получилось, это тоже факт. В день начала нового семестра вы с матерью обнаружили место жертвоприношения. И это, по сути, все, что у нас есть. Больше мы не знаем ничего. Остальное — только догадки.       — Тогда что, по-твоему, нам делать? Как получить больше фактов?       — Давай подумаем. Если это в самом деле Мари, то сейчас она должна быть настороже. Несколько неудач подряд, а теперь еще и раскрыто место тайного сборища ее почитателей — она должна затаиться. Пытаться вызнать что-либо у ней напрямую сейчас — дело безнадежное. Значит, нужно действовать иначе.       — Нужно пойти и рассказать о наших подозрениях Дамблдору! Это же так очевидно! — воскликнула я. Странно, что эта простая мысль пришла мне в голову только сейчас — прежде я обычно бежала к Дамблдору даже в случае незначительных сомнений.       — И что он будет с ней делать, как ты думаешь? Допрашивать ее с пристрастием как мы ту целительницу?       — Нет, но…       — А если нет, то что? Вежливо спросит, умеет ли та превращаться в клыкастого хищного монстра? Она радостно улыбнется и скажет — да, профессор, конечно умею! Я же друид, у меня это в крови! Только не спешите меня арестовывать — на друидов закон об обязательной регистрации анимагов не распространяется!       — Если же Дамблдор начнет расспрашивать про нападение на особняк, то Мари и тут не достать! — подхватила я. — Вся история, как ты совершенно справедливо заметила, известна только с ее слов, а прислуга семьи Санчес за свою молодую хозяйку готова жизни отдать. Причем, мне кажется, столько раз, сколько потребуется, даже в качестве расходного материала для нужд некромагии. Мы ведь с тобой их видели, Хельга!       — Согласна. Мало ли, что они там у себя дома не поделили! Мари могла выйти из себя, разъяриться неожиданно для всех, и очнуться лишь после того, как все было кончено. Ее родители, конечно, тоже друиды, и намного сильнее, но здесь ключевое слово «неожиданно». Разумеется, в этом случае слуги взялись бы ее прикрывать! Впрочем, здесь мы уже от фактов перешли к гипотезам.       — Да, и это возвращает нас к прежнему вопросу — как раздобыть больше правдивой информации? Доказательств, которые Мари не сможет опровергнуть?       — Я уже начала отвечать, да ты меня перебила. Смотри: Мари сейчас вынуждена будет затаиться. Но она уже отведала крови, и ей неминуемо захочется еще. Чем дольше она будет себя сдерживать, тем сильнее будет жажда. И однажды наступит момент, когда она отбросит осторожность, потеряет над собой контроль! Вот здесь-то ее и нужно ловить! В этот самый миг!       — Правильно! — воспрянула духом я. Это выглядело очень даже разумно. — Значит, нам нужно следить за ней ежеминутно, чтобы поймать в точности тогда, когда она сорвется.       — Я тоже так думаю. Вот только каким образом следить?       — Есть же специальные заклинания! Я попрошу Снейпа обучить меня тому, что он в последний раз наложил на меня. Это будет совершенно естественно: я ведь должна разбираться в чарах, что на мне висят! Кстати, мне и правда интересно.       — Вот видишь! Уже похоже не план. А у меня много знакомых на Пуффендуе, если я попрошу их приглянуть за моей подругой, это тоже не вызовет подозрений.       — Так и поступим! — решительно сказала я. — Начнем сегодня же! Сейчас!       — Вот это мне уже нравится! — одобрила Хельга. — Приступаем. Я немедленно иду на Пуффендуй, а ты займись заклинанием Снейпа.       К этому времени мы как раз подошли к главным воротам замка, и Хельга, не теряя более времени, направилась прямиком в гостиную Пуффендуя, где у нее в самом деле было много друзей. Я же спустилась в лабораторию Снейпа, где последний, легко согласившись пойти мне навстречу, с готовностью принялся обучать меня своему следящему заклинанию. Спустя некоторое время я освоила это волшебство до такой степени, что уже была уверена, что мне удастся применить его на Мари. Так оно и оказалось. Тем же вечером, когда мы расходились после ужина, я взмахнула волшебной палочкой, и фигуру Мари окутало едва заметное светящееся облачко. Я знала, что незаметно применить заклинание не получится, поэтому когда Мари удивленно повернулась ко мне, я уже с улыбкой протягивала ей прихваченный со стола букетик бумажных хризантем. На ее глазах я прикоснулась к нему волшебной палочкой, и букет заискрился множеством разноцветных, праздничных огоньков. Когда же Мари, благодарно улыбнувшись, взяла его, он рассыпался на сотни мерцающих звезд, закружившихся вокруг нее в изумительно прекрасном танце. Совсем простой фокус, но Мари, конечно же, подумала, что оба эти мои заклинания были как-то связаны друг с другом, поэтому у нее не возникло никаких вопросов насчет первого.       — Прости за то, что сегодня я вынуждена была показать тебе и остальным, — «пояснила» я свои действия. — Не думала, что вид мертвого тела и крови так сильно на тебя подействует.       Как и следовало ожидать, Мари была несколько удивлена проявлением столь тонких чувств от гарпии, но приняла мои извинения тепло и с пониманием. После чего удалилась в свою гостиную вместе с сокурсниками – выглядела она при этом порядком смущенной, но и только. Дождавшись, когда она отойдет подальше, я проверила работу заклинания. Оно действовало прекрасно. Даже на таком расстоянии я прекрасно слышала все то же, что и Мари, а кроме того, могла улавливать ее собственные чувства и состояние. Ничто не говорило о том, что Мари заподозрила слежку. Как ничто не выдавало в ней и Зверя.       — Все сделано, — вполголоса произнесла незаметно приблизившаяся ко мне Хельга. — Я выбрала двоих понадежнее с Пуффендуя, они не спустят с нее глаз.       — Что ж, поживем — увидим, — сказала я. У меня уже возникли серьезные сомнения, что Мари является Зверем, но Хельге я этого говорит не стала. Она была настолько увлечена нашей шпионской деятельностью, что мне не хотелось портить ей удовольствие.       В последующие за этим две или три недели я честно следила за Мари, и Хельга делала то же самое. Наши усилия, однако, были тщетны. Мари не выдавала себя ничем. Она была такой же спокойной и уравновешенной, как всегда. Хельга раз за разом твердила, что нужно всего лишь подождать еще немного, и уж тогда-то жажда крови проявится обязательно, но я уже видела, что она сама разочаровалась в нашей затее. К тому же, беспокойства о Равновесии в отношении Мари у меня не возникало ни малейшего. К тому времени я настолько привыкла опираться в своих действиях и суждениях на это чувство, что полагалась на него всецело. Таким образом, мало-помалу я уверилась, что Мари вне подозрений.       Тем не менее, спала я по-прежнему плохо. Непонятное беспокойство не оставляло меня. Постоянно казалось, что я намного ближе к его настоящему источнику, чем могу себе представить, однако мой разум в данном отношении был по-прежнему беспомощен. К тому же вскоре произошло событие, которому я сначала не придала почти никакого значения, но в дальнейшем его важность стало сложно переоценить.