Зов темных крыльев II

      — Я с тобой! — Альберт встал рядом. — Что вы стоите?! Живо помогите Биргешу, слизняки бесхребетные!!! — взревел он, видя, что гоблины продолжают озираться.       Удивительно, но гоблины послушались! Как один, они рванулись к алтарю и снова встали полукругом. Их количество уменьшилось чуть ли не вдвое, но Биргеш вздохнул с заметным облегчением. Гримаса напряжения с его лица ушла, оставив место непреклонной решимости.       Долохов, воспользовавшись моментом затишья, проскользнул к Мари и поднял ее на руки. Та сразу же открыла глаза.       — Почти не больно, — спокойно сказала она, разглядывая свои обуглившиеся, почерневшие руки. — Я умираю, да?       — Даже не думай! — прошипел он. — Мелл и ты, ряженый, — займитесь Зверем! Я попробую ей помочь… Кое-чему она, все же, успела меня научить!..       — Действуй! — Я повернулась к решетке, которая уже грозила вот-вот уступить бешеному натиску изнутри. — Хельга, это я, Мелони! Ты же помнишь меня? — крикнула в надежде, что Зверь сохранил хоть крупицу памяти от тела, послужившего основой для его возрождения.       Решетка содрогнулась от очередного мощного удара. Было очевидно, что оборотень обезумел окончательно и признавать меня ни в коей мере не желал.       — Ну ладно же, зверюга, — пробормотала я. — Слушай, ты!.. Перед тобой прямая наследница Саам Тхао — той, что победила тебя в бою и сняла с тебя шкуру! Вот она я, смотри! Хочешь еще одной битвы? Хочешь?!       Зверь ответил яростным рыком и новым ударом. Один из гигантских прутьев решетки, едва не задев меня, с грохотом вылетел наружу.       — Что ты делаешь, Мелл? — схватил меня за руку Альберт. — Мне казалось, мы попробуем его усмирить, а не раззадорить!       — Я знаю, что делаю! Не мешай мне!       — Послушай, не хочу тебя огорчать, но ты не Саам Тхао! Он сомнет тебя одним ударом!       — А кто сказал, что мы будем драться? — оскалилась я в гарпийской ухмылке, и он непроизвольно отшатнулся. — Мы с ним будем… танцевать! Это же так весело! Смотри! и… раз!..       Это оказалось намного проще, чем танцы в ночном небе с Самантой прошлым летом! И даже легче, чем «танцы» со смертью в лице напавших на мой особняк гоблинов совсем недавно. Только теперь, вспомнив оба этих эпизода, я поняла, к чему меня готовила моя наставница. Гарпийский танец — это не только полет над пропастью, это виртуозное искусство сохранять Равновесие, когда вокруг тебя, не задевая на какой-то волос, мелькают убийственные заклинания и отравленные стрелы. Или чудовищные когти длиной почти в твою руку. Когда сдерживавшая Зверя решетка наконец рухнула наземь, я не упустила ни одного мгновения. Взвившись в воздух, я пронеслась прямо перед мордой ошеломленного таким нахальством чудовища, а потом закружилась практически вплотную, не давая, тем не менее, себя схватить.       Я металась из стороны в сторону, придерживаясь своего уникального, ни на что не похожего ритма. Кому-то мои перемещения могли бы показаться хаотичными, но только не мне самой, о нет! Ритм диктовал мне сам мир, и я знала, что другого такого танца не было и не будет в нем никогда. Что-нибудь похожее — возможно. Но то, что здесь и сейчас — только для меня. И для старающегося изо всех сил угнаться за мной Зверя, который своей неуклюжестью лишь подчеркивал мою безупречность. Стены ритуального зала тряслись от его громоподобного рева, кошмарные когти мелькали без устали, едва не задевая меня, но я с легкостью продолжала ускользать, словно наперед видя каждое его движение. Ах, если бы у меня сейчас был мифриловый меч Саманты!..       Вспомнив заодно и о бывшем оружии Ульрика, я улучила момент и оглянулась на алтарь. Вовремя! Голос Биргеша неожиданно возвысился, почти перекрыв рычание Зверя, а секира под его воздетыми руками заискрилась и засверкала всеми оттенками утренней зари.       — Готово! — Альберт, не дожидаясь приглашения, метнулся к алтарю и схватил секиру. — Мелл, подведи его ко мне!       Это оказалось просто. Я на мгновение замерла перед самым носом Зверя, непринужденно уклонилась от очередного замаха гигантской лапы, а затем сместилась немного в сторону — так, чтобы оказаться между ним и Альбертом. Когда же чудовище вновь ринулось на меня, мне оставалось только освободить ему дорогу, что я с радостью и проделала.       Альберт не сплоховал. Когда Зверь по инерции пронесся вперед, он положил секиру на пол и мощным броском отправил ему навстречу, а сам метнулся в сторону. В очередном прыжке оборотень приземлился прямо на секиру обеими передними лапами… и остановился.       Рев смолк и внезапно наступила мертвая тишина. Зверь недоверчиво обнюхивал лежавшее перед ним оружие, а остальные, включая меня, затаив дыхание наблюдали за ним.       Неожиданно Зверь заворчал. Его могучая спина как-то странно выгнулась, и он приподнялся на задние лапы. Ворчание усилилось и секундой позже снова перешло в рев, но уже не яростный, как раньше — в нем чувствовалась боль. Бурая, свисающая почти до земли шерсть, заклубилась, становясь подобием дыма, и сквозь нее начали проглядывать очертания человеческой фигуры.       — Хельга! — едва не метнулась я к ней, но нашла в себе силы сдержаться. Трансформация еще не завершилась, разумнее было подождать полного превращения, после чего, не теряя времени, разобраться с отделившимся от тела-носителя духом Ульрика. Другого шанса могло и не предоставиться. Долохов, похоже, думал так же.       — Стой, Мелл! Нужно, чтобы он вылез полностью! — прошептал он.       — Бей тогда сам, у тебя точность выше, — так же тихо ответила я.       — Я не промахнусь! — заверил он. — Ну же, еще немного!..       С моментом для удара Долохов угадал идеально. Испепеляющее заклинание вырвалось из его волшебной палочки точно тогда, когда сформировавшийся из бурого дыма призрак полностью отделился от тела Хельги. Вырвалось… и пронеслось мимо цели, сбитое другим, встречным заклятием!       Долохов ошеломленно замер на долю секунды, не в силах поверить в случившееся. Я тоже не успела ничего понять и промедлила. Тому, кто отразил долоховское заклинание, этого хватило с избытком. Точно нацеленный «Экспеллиармус» вырвал волшебную палочку из руки моего друга и отбросил ее далеко в сторону! Еще никогда я не видела, чтобы кому-то такое удалось! До сих пор я была уверена, что отнять у Долохова его волшебную палочку можно только вместе с рукой. Даже в тренировочных дуэлях со Снейпом, когда его кисть распухала чуть ли не вдвое, Анатолий продолжал цепко держать палочку, сколько бы «Экспеллиармусов» на него не обрушивалось.       — Ты!.. Это ты! — воскликнула я, глядя на Альберта. Он, как ни в чем ни бывало, улыбался, а волшебная палочка, зажатая в его ладони все еще дымилась.       — Предатель! — прошипел Долохов. — Я знал, что тебе нельзя верить! Знал!       — Почему ты это сделал, Альберт? — спокойно спросила я его, глядя ему в глаза.       — Охотно могу объяснить тебе это! — все еще улыбаясь, ответил тот. — Тебе, не ему, — кивнул он на Долохова, — этот тупой слизеренец не поймет. Впрочем, от тебя я тоже ожидал большего…       — Мелл, прикончи его! Используй «черный свет»! — с искаженным от ярости лицом, крикнул Долохов.       — Для начала я хочу послушать, что он скажет, — ответила я, взяв его за руку. Я не стала объяснять, что воспользоваться своим уникальным, «абсолютным» оружием могу лишь в течение нескольких секунд (находясь при этом под градом чужих заклинаний), после чего меня смело можно будет списывать со счетов вследствие полного расхода сил. В этом случае Анатолий окажется в одиночестве и безоружным против всех оставшихся в живых врагов, чего я допустить, разумеется, не могла.       — Спасибо, Мелл! — поблагодарил Альберт. Как мне показалось — совершенно искренне. — Только для начала давайте договоримся. Никто ни на кого больше не нападает, все стоят смирно. Если вы с этим не согласны и дернитесь — вас убивают, — он кивнул на гоблинов, которые вновь угрожающе сплотились, сверля нас взглядами. — Все просто, верно? Хотя можете быть уверены, что лично мне ваша смерть совсем не нужна. Так уж получилось.       — Мелл, ты всерьез намерена общаться с тем, кто нас предал?! — яростно спросил Долохов. — Убей его, даже если мы сами сдохнем! Хотя бы одним предателем на свете станет меньше!       — Говорю же, тупой слизеринец! — поджал губы Альберт. — Называет меня предателем, в то время, как я наоборот все это время хранил верность моему королю!       — Твоему королю?! — я перевела взгляд на призрак Ульрика, который все еще стоял, покачиваясь, и, по-видимому, плохо представлял, что происходит с ним и вокруг.       — Мелл, я в тебе разочарован, — вздохнул Альберт. — Ты ведь знала мою отцовскую фамилию и вполне могла дать себе труд дочитать до конца легенду об Ульрике, чтобы потом сложить два и два. Если же и этого оказалось недостаточно… Вы ведь шли сюда через Исторический зал? Тот, что с фресками? Изображение Ледяного Сокола находится там на самом видном месте. Можно было обратить внимание на его сходство со мной, а потом хотя бы вскользь пробежать глазами сопроводительные надписи, сложив в итоге полную картину.       — Фальке! Сокол! — Словно пелена упала с моих глаз.       — Он самый. До моего знаменитого предка, Ледяного, мне, конечно, далековато, но что мог, я для своего короля сделал… А знаешь, кто такие Вилде? — он указал на неподвижно лежавшую Хельгу. — Вот этого в твоей книге нет, а сами они позабыли напрочь — что, конечно, не делает им чести… Помнишь сына Ульрика? Того, кто женился на дочери одного из самых могущественных тогдашних шаманов? Так вот «вилде» — это было что-то вроде прозвища того самого шамана. В переводе с местного означает: «дикий». Клички, знаешь ли, имеют обыкновение через века становиться современными фамилиями, ты знала?       — Так же, как и твоя? Значит, Хельга…       — Прямая наследница Ульрика, верно. Вот почему, стоило ей оказаться рядом с его шкурой у тебя в гостях, как он тут же почувствовал родную кровь. Разумеется, он не мог не воспользоваться такой уникальной возможностью вырваться на волю!       — Подожди, но почему же тогда… Получается, что уже внуки Ульрика взяли себе прозвище-фамилию со стороны матери, а не отца? Почему они стали назвать себя Вилде? Как такое могло произойти? — недоуменно спросила я.       — А вот это хороший вопрос! — обрадовался Альберт. — Дело в том, что Саам Тхао, победив Ульрика, не остановилась на достигнутом. Она понимала, что если род Ульрика официально не пресечь по мужской линии, то его потомки рано или поздно попытаются унаследовать славу своего великого предка и воссоздать заново его королевство. Этого она допустить не могла, и поэтому прокляла его сына таким образом, чтобы в дальнейшем в его роду на свет появлялись только девочки. Она прекрасно знала, как это делается — ведь она сама прошла когда-то через сходный ритуал!       — Тот, что совершил над ней Густав Седобородый! Тогда это оказалось всего лишь побочным эффектом, но разобравшись в самой сути, она действительно могла понять и использовать его отдельно, — согласилась я. Теперь все окончательно встало на свои места, включая дальнейшую многовековую вражду Блейдвингов и Вилде. По всей видимости, дикая кровь последних время от времени все же брала свое… — Они тоже знают? — указала я на внимательно слушавших гоблинов.       — Мы поняли только когда он оказался здесь, среди нас, — сказал Биргеш, и остальные согласно закивали. — Он и правда очень похож на Ледяного… А сам он знал уже давно.       В этот момент Ульрик наконец начал приходить в себя. Очень медленно он развернулся и окинул нас тяжелым взглядом. Некогда могущественному северному королю можно было дать от тридцати пяти до сорока лет, хотя окладистая борода и усы делали его старше на вид. У него были довольно длинные волосы и широкое, словно вырубленное из камня лицо с покатым лбом и глубоко запавшими глазницами, в которых недобро посверкивали красноватые глаза. Когда он задержал их на мне, я почувствовала себя неуютно. Видно было, что при жизни этот человек привык повелевать целыми народами и не терпел неповиновения.       Рассмотрев нас как следует, он медленно развернулся к дальней от входа стене. Тяжело переставляя ноги, словно позабыв, что призраки могут летать, он подошел к вырезанному в скале трону и грузно, по-хозяйски уселся на него, положив руки на каменные подлокотники. У меня сразу же создалось впечатление, словно он находился здесь всегда. Он занял место, принадлежавшее ему по праву.       — Мой король, я принес тебе твое оружие! — нарушил затянувшееся молчание Альберт. Он поднял с пола тяжелую секиру и почтительно положил ее перед Ульриком.       — Оно больше не мое. Как оно попало к тебе? Только не говори, что ты смог одолеть Саам Тхао или хотя бы одну из ее дочерей! — презрение в низком, странно вибрирующем голосе Ульрика удивительным образом мешалось с любопытством. — Ты что, украл его?!       — Я взял его с разрешения прямой наследницы Саам Тхао, чтобы вернуть тебе, мой король!       — Вот как… С разрешения… Бескорыстие, да еще такого сорта, не свойственно ее племени, но кажется, я уже знаю, чего она хочет взамен… — медленно произнес Ульрик.       — Тело, которое ты занимаешь, принадлежит ее подруге. Мне она тоже дорога, — порывисто признался Альберт. — Верни ее. Не тревожься, ты не останешься без телесной оболочки. Я доставил тебе другую, много лучше.       — Уж не ее ли саму, а? — неожиданно рассмеялся Ульрик. — Если так, то придется разочаровать тебя, мой юный соратник: тело хтай ши, пусть и полукровки, не из тех, что я мог бы сейчас занять. Да и не хочу, признаться.       — Разумеется, это не она. Я не сомневался, что ты предпочтешь в качестве оболочки тело мужчины!       — Не только поэтому. Отпрыски Саам Тхао только с виду похожи на людей, всегда это помни, если доведется еще иметь с ней дело… Вот парень, который стоит рядом с ней, подошел бы больше. Неплох, совсем неплох… хотя доводилось мне видеть и получше.       Долохов, который к тому времени, вероятно, успел мысленно обвинить Альберта в предательстве не меньше дополнительной дюжины раз, лишь судорожно сжал ладонь, в которой больше не было волшебной палочки, а затем решительно меня шагнул вперед, всем своим видом показывая, что живым он не сдастся.       — В драке он, может и неплох, — снисходительно согласился Альберт, — но мозг у него недоразвит настолько, что я никогда не предложил бы тебе столь жалкую ошибку природы, мой король! (На этом месте Долохов потемнел лицом и явственно скрежетнул зубами). Уверяю тебя, я превосхожу его во всех отношениях на голову!       Вот только теперь до нас обоих с полной ясностью дошло, что задумал Альберт с самого начала. Не находя слов, мы лишь переглянулись. Я решительно не представляла, что делать; Долохов, с которого моментально слетела вся готовность сражаться за свою жизнь, тоже был откровенно растерян. Возможно, мы и могли бы как-то повлиять на ситуацию, но к чему бы это привело? Помешать Альберту пожертвовать собой? Не допустить, чтобы он предоставил свое тело Ульрику в качестве физической оболочки? Но тогда каким образом выручить Хельгу, которую Ульрик в этом случае просто так не отпустит? Или позволить Альберту привести свой план в исполнение — и потерять друга, который ради спасения все той же Хельги расстанется в лучшем случае со свободой, а то и с жизнью, если Ульрик вздумает обосноваться в его теле насовсем. Не говоря уже о том, что после этого нам бы пришлось иметь дело с настоящим древним королем-магом, Сокрушителем, вновь обретшим плоть, а вместе с ней и былое могущество. В мгновение ока осознав все вышеперечисленное, я буквально застыла на месте, отчетливо понимая, что любые мои действия могут оказаться сейчас фатальными.