Ненависть

Назад они шли практически в полной тишине. Мёртвое молчание нарушал лишь шаркающий звук их шагов по серому тротуару. Небо, на котором буквально пять минут назад светилось лучистое солнце, заволокло тёмными тучами. Видимо, начинается дождь, и солнце, будучи единственной яркой и приметной вещью в этом мрачном городке, на глазах растворяется во мраке пасмурного неба. Гин выглядела спокойной, даже равнодушной, но где-то в глубине её ртутных глаз-омутов плескалась смутная тревога. Страх того, что ненавистный напарник может всё разболтать. Немыслимо. Она, такая осторожная и загадочная, вдруг так просто раскрыла все свои карты. Тем более, узнал это никто иной как безответственный и вспыльчивый в ее глазах коллега, уж точно не внушающий ни капли доверия. Казалось, что атмосфера накалилась до передела, но Тачихара вёл себя так, будто ничего необычного не произошло. Он всё также смотрел себе под ноги, считая размеренные шаги и даже не пытаясь начать разговор. Возможно, это было правильным решением с его стороны. По крайней мере, Гин точно не была настроена на конструктивный диалог. На самом деле, вся его холодность была лишь временным защитным механизмом, который в такой ситуации был явно полезнее, чем привычный сарказм и ирония. Хоть лицо Мичидзо и не выражало никаких эмоций, на душе у него было по-настоящему гадко. Внутри всё будто бы горело: в первую очередь от разочарования в самом себе. Как он мог сразу не догадаться? Неужели он настолько никчёмен и невнимателен? С другой стороны: как тут можно хоть что-то понять? Коллега такой отрешённый, но при этом слишком уж участливый. Кажется чуть ли не мёртвым, но время от времени до жути живым. Иной раз словно призрак, клинок которого вполне себе осязаем. Непомерно странный напарник. Напарник, который напарница. Тачихара чувствовал, что такими темпами скоро будет сам умолять её убить его тем самым клинком. В этот день Мичидзо остро почувствовал разницу между пониманием и осознанием: вроде бы ему всё произошедшее и ясно, но осмыслить это ещё не получалось. Но всё же в какой-то момент ему показалось даже очевидным, что Гин — девушка. Как будто бы она всё это время не притворялась жестоким убийцей. Как будто бы не наносила ему множественные увечия без всяких сожалений и раздумий. Хотя, он никогда и не обижался на её выходки, ведь сам всегда был провокатором. В какой-то определённый момент клеить пластыри на порезы, неосторожно оставленные ею в порыве гнева на его шее, руках или лице стало своеобразным ритуалом. На первый взгляд, такую как Гин вывести из себя просто невозможно. Приятно было считать себя «особенным», пускай даже в таком ключе.

***

— Накахара-сан! — вернувшись в офис, Гин решила сразу же избавиться от конверта, лежавшего в кармане её плаща. — Чего это вы так долго? Осаму вас пытал? — исполнитель рассмеялся, забрав конверт из рук Акутагавы. Напоследок оглядев подопечных, он, не проронив ни слова более, развернулся, и, насвистывая неизвестную мелодию, удалился прочь. Коллеги переглянулись, и Тачихара впервые за последние полчаса со слабой улыбкой заговорил: — По-моему, у Накахары-сана сегодня хорошее настроение... Интересно, что написал Дазай в письме? — Гин же, закатив глаза ответила: — Это уже не твоё дело. — Рыжий в ответ только раздраженно фыркнул. — Заткнись. Хорошо, что теперь мне есть чем тебя шантажировать. — он злобно ухмыльнулся, получив в ответ то ли испуганный, то ли недовольный взгляд. Не то чтобы он действительно собирался так издеваться над Гин. Просто хотел малость припугнуть. — Угрожаешь мне? Побойся за себя. — сказав это, Акутагава со злостью сжала кулаки, грозно смотря прямо в глаза собеседника. Но тот и не собирался бояться. Совсем наоборот: заговорщическая улыбка сменилась угрожающим взглядом. «Побойся за себя» — из её уст это звучало просто смешно, буквально оскорбительно. Мичидзо не боялся того, что было пугающим в понимании Акутагавы. Внезапный прилив ненависти не заставил себя долго ждать: это её он должен бояться? Казалось, ещё немного, и Гин действительно неслабо отхватит. Тачихара всеми силами пытался подавить внезапную вспышку агрессии, стараясь вернуть себе контроль над телом и разумом. Сквозь зубы он процедил: — Если бы ты знала чего действительно стоит бояться, не говорила бы настолько глупых вещей. — тяжело вздохнув, он развернулся и вышел за порог кабинета, не проронив больше ни слова. Получилось.

***

Прошло несколько недель с момента происшествия. Не изменилось практически ничего, за исключением одной детали: на всех, находящихся в офисе, давила непривычная, звенящая тишина. Лейтенанты вообще не разговаривали: Гин, как всегда, молча находясь на своём месте, только изредка постукивала ручкой по столу, но Тачихара, не выдерживая нахождения в пугающей его тиши, пытался покинуть кабинет при любом удобном случае. Сказать что Хироцу был поражён такими изменениями — ничего не сказать.

***

В офисе было скучно, жарко и душно. Царила самая что ни на есть неприятная атмосфера. Делать было нечего, но смена ещё не кончилась, поэтому Гин уставилась в окно, наблюдая за жизнью города. Тачихара просто смотрел в стену: хронический недосып и стресс делали своё дело. — Эй, ты живой? — Гин, не заметив совершенно никакой реакции, подошла и нему. Подождав ещё полминуты и не увидев изменений, она отвесила напарнику подзатыльник, после чего победоносно направилась обратно на своё место, наблюдая за изменениями в лице рыжего. — И зачем? — недовольно проговорил Мичидзо, нахмурившись. — Ты чего в стене разглядел такого, что разглядываешь полчаса? — Акутагава усмехнулась. — Иди к черту. — Тачихара бессильно опустил голову на сложённые на столе руки, смяв в ладони одну из многочисленных бумажек. Он отвечал на вопросы необыкновенно разговорчивой Гин уж слишком монотонно и тихо. — Эй! Ты вообще тут? — Акутагава вопросительно наклонила голову. — Теруке это не понравилось бы… — чуть слышно, но всё же вслух пробубнил Мичидзо. Этого говорить не стоило. Видимо, он облажался. — Теруко? Это кто? — Гин с интересом глянула на напарника, и слегка улыбнувшись приготовилась слушать. — Вот это уже не твоё дело. Темноволосая обиженно нахмурилась, но подняв взгляд спустя мгновение увидела, что коллега уже скрылся за порогом. — Я на перекур. — кратко бросил тот, закрывая за собой дверь. Акутагава уже начинала думать что его подменили: вместо привычно высокомерного, импульсивного и опрометчивого в её глазах человека перед ней оказался тихий парень, залипающей в стену. Может, заболел? Или это и есть настоящий он?