Ненависть

Гин осознала себя в моменте. Как бы странно, может смешно, а вероятно и слишком серьезно это не звучало. Она всеми фибрами своей души прочувствовала тягучую, густую тишину, расползшуюся и охватившую всю квартиру за время отсутствия хозяина. Темноволосая ощутила то самое роковое мгновенье, в которое открыв глаза не услышала ни звука, кроме редких ударов капель дождя по оконному стеклу. Если в помещении присутствовал бы хоть кто-нибудь кроме неё, эта практически осязаемая затишь прорывалась по крайне мере чужими голосами. Интервал в миг, и резкая головная боль то ли тысячами игл, то ли кинжалом самой Акутагавы пронзила голову, но спустя секунду сознание будто очистилось. Неминуемо подступало понимание, незаметно принося с собой тревогу, а затем и разочарование: вопреки всем ожиданиям разговорить напарника практически не удалось. Кстати, а где он? Гин окинула встревоженным взглядом уже знакомое ей помещение, и не найдя в пространстве абсолютно никаких признаков нахождения тут рыжего окончательно впала в ступор. Воспоминания вчерашней ночи подползали незаметно: то расползались яркими пятнами, по перебивались иссиня-чёрными кляксами и размытыми пробелами. Что происходит? На улице, по уже словно промокшей насквозь земле с каким-то остервенением колотил судя по всему ледяной дождь. Солнце полностью заволокло тяжелыми, практически чёрными тучами, да так что ни один лучик тщедушного света не мог пробиться сквозь эту мглу. Взглянув на настенные часы темноволосая окончательно убедилась, что время не раннее. — Девять часов пятьдесят четыре минуты, воскресенье... Проговорила медленно Акутагава, параллельно приходя в себя и цепляя взглядом небольшой листок, лежащий на столе. Если память не изменяла ей, то вчера лишней макулатуры в квартире не было. Подойдя ближе, она взяла предмет в руки и пробежалась глазами по строкам: «Я ушёл. Увидимся уже на работе. Дверь захлопнешь.» Гласила записка. Гин тяжело вздохнула: значит ли это что его не будет тут весь день? Возможно. Какие у него могут быть дела? Увы, наверняка она никогда этого не узнает. Она почувствовала себя брошенной. Такого на её памяти ещё не было. Акутагава прошла по коридору и переуступила порог, проходя в ванную. Собираясь умыться и сделать привычный хвост, она сняла резинку для волос с руки, но тут же обронила её под раковину. — Черт… Девушка опустилась на колени, пытаясь нащупать свою вещь, но вдруг ее рука наткнулась на нечто маленькое и холодное. Она аккуратно достала предмет из-под раковины, но, увидев его, от неожиданности выронила из рук. Бритвенное лезвие со следами засохшей крови. — Вот так сюрприз… Она даже думать не хотела о его предназначении. Даже думать не хотела о том, что когда-либо происходило в этой квартире. Ещё немного пошарив под раковиной, девушка выгребла оттуда с дюжину пустых блистеров от таблеток и чужую резинку с парой светлых волос. Поняв, что больше ничего дельного не найдет и заметая всё обратно, она поспешно вышла из ванной. *** Гин пыталась проскочить через плотную завесу дождя, осторожно перепрыгивая через разного размера лужи и стуча каблуками по прохладному асфальту. Уходя, Акутагава в последний раз окинула квартиру взглядом, и в глаза вновь бросилась та самая так заинтриговавшая её перевёрнутая рамка. Человек на фотографии с перечеркнутыми чёрным маркером глазами вероятнее всего был братом Тачихары. Хоть у неё и не было практически никаких оснований чтобы считать так, эта версия была для неё ближе всего. Почему его глаза перечёркнуты? Он погиб? Точной была лишь только её эфемерная уверенность в том, что к этому человеку её коллега наверняка относился с особым трепетом... Девушка захлопнула дверь, и пошла вниз по лестнице. Её собственный брат наконец-то появился в городе, и, пожаловавшись на плохую погоду, пообещал отдать ей ключи от квартиры. И именно поэтому сейчас она морозилась под дождем, сопровождаемым холодным ветром, идя на другой конец города в собственное жилище. Всё бы хорошо, но мысли о, как оказалось, покрытым тайной напарнике не давали ей покоя. Она намерена разгадать эту загадку. *** Мичидзо подошёл к офису Портовой Мафии. Темное, пугающее здание, последние этажи которого уходили далеко в пасмурное небо, угрожающе возвышалось над слякотным городом. Дождь всё лил и лил, но теперь к нему добавилась ещё и гроза, сверкающая яркими, мерцающими вспышками своих молний, расползающихся по хмурому небосводу словно корни растений, и оглушающая ужасающим шумом раскатов грома всех людей, по неосторожности оказавшихся где-то поблизости. Зачем он здесь? Мичидзо сам не знал. Тачихара не мог понять даже самых банальных вещей. Его всегда проследовал один и тот же вопрос, не меняющийся даже сквозь призму лет: «Зачем я живу?» Рыжий взаправду не мог понять смысла своего существования. Зачем ему это? Почему нельзя просто-напросто наконец спокойно умереть, например во сне? « — Почему ты не умер вместо своего брата?» Он был бы рад умереть вместо брата. Да что уж там, он был бы рад просто умереть. Ведь он верил и верит в то, что его единственное спасение от ни капли не радующего насущного — смерть. Ему всегда твердили о том, как он бесполезен и о том, что обществу будет намного лучше без подобных людей. « — Было бы просто замечательно, если бы тебя вообще никогда не существовало.» Сломали не его, а того самого маленького ребёнка, просто желавшего получить хоть немного внимания и заботы в свою сторону. В любви нуждался не он, а тот самый мальчик, над которым вечно издевались за то, что тот просто был отдельным от брата человеком. « — Ты никому не нужен.» Он всегда знал что он — лишь марионетка каких-то влиятельных людей, которые сыграли на его страхах и комплексах и сделали из него послушного пса. Его это вполне устраивало, ведь знал он ещё и то, что приказы делают его человеком. Не тенью и не пустым местом, не копией и не нелюбимым ребёнком, а именно полноценным, обыкновенным человеком. «Нужно ли мне действовать, опираясь на свои убеждения?» Он знает и всегда знал, что никому не сдался кроме тех самых элементов, ищущих себе новых кукол для исполнения приказов. Считает ли он себя просто инструментом для воплощения распоряжений? Ответ однозначен: да, ведь на больше для себя он и не рассчитывает. Считает ли он себя полноценной личностью? Нет. Он просто не самая лучшая «ксерокопия» брата: не имеет своего мнения, внешности и характера. Ему так сказали. *** Тачихара подошёл к пугающей высотке. Хоть сегодня и его законный выходной, но что-то тянуло его сюда. Витиеватые коридоры, тускло освещённые поблекшими лампочками помещения, полумрак кабинетов. — Мичидзо? — чей-то уж больно знакомый за счёт любви к разговорам голос вывел его из размышлений. Даже не поднимая глаз Тачихара мог точно сказать кто это: — Дазай-сан? Добрый день. — медленно проговорил рыжий, оглядывая собеседника. — Позволь спросить, что ты здесь делаешь в свой выходной? — с ухмылкой спросил Осаму, на что сразу же получил ответ: — А что, позвольте, вы, работник Вооруженного Детективного Агентства, делаете здесь? — раздраженно возразил рыжий, хотя слабое, но всё же недоумение и беспокойство уже начинало закрадываться в его душу. — Даже не знаю, кто из нас двоих больший враг для Мафии. Удивлю, но я здесь с позволения вашего уважаемого исполнителя, Чуи Накахары. Мы с ним очень любим болтать по душам, знаешь... Но что-то я отошёл от темы. По моему скромному мнению, «Ищейки» для Мафии несут куда больший ущерб. — легко парировал Дазай, насмешливо смотря на собеседника. Это заставило Тачихару ощутить сначала укол леденящей тревоги, а позже горящей ненависти и злобы. Обжигающая мысль крутилась в голове: «Снова этот детектив пытается мной манипулировать...» Старший рассмеялся, и, довольно улыбнувшись подобно Чеширскому коту, пошёл своей дорогой, на прощанье безэмоционально бросив: — Я пошутил, Мичидзо. Рыжий впал в ступор. И откуда у Осаму столько информации о нем? Видимо, этого человека, если его можно так назвать, действительно есть за что бояться. После такой интересной встречи Тачихара предпочёл как можно скорее ретироваться подальше от этого, вероятно, проклятого всеми богами места.