Ненависть

Дазай шёл по промокшей от дождя мостовой, насвистывая неизвестную никому кроме него самого мелодию. По небу медленно ползли на вид тяжёлые, серо-чёрные тучи. Воздух был влажным и прохладным, что делало этот день ещё более приятным для детектива. — Дазай-сан! Осаму развернулся и увидел перед собой недавнего собеседника. Тачихара обеспокоено оглядывался по сторонам с несвойственной серьёзностью, сквозившей в его взгляде. — У меня есть к вам разговор. Не найдётся минутка? — Дазай, задумавшись на мгновенье, многозначительно ухмыльнулся, и с всё той же усмешкой в глазах зыркнул на рыжего. — Пойдём, прогуляемся. Мичидзо с недоверием зашагал за старшим по набережной, аккуратно подступаясь к тревожащей теме. — Много ли вам известно? — спросил Тачихара, подозрительно глядя на Осаму. — Я достиг таких высот, что ко мне пятая Ищейка на «вы» обращается? Рыжий уже в стотысячный раз пожалел о том, что родился на свет. Если Дазай распорядится этой информацией так, как будет выгоднее ему — можно считать, что Тачихаре конец. Конец его жалкой жизни. — Почему я ещё жив? — Мичидзо приготовился к худшему. — Личные счёты со стариком Мори. А почему я ещё жив? — Осаму вновь невесело заулыбался, продолжая: — Ты настолько себя недооцениваешь? Один взмах твоей руки — и меня уже нет. Нет твоих проблем, свидетелей. Так почему ты не разберёшься со мной? Неужели не понимаешь, насколько силён? — Осаму вопрошающе смотрел на рыжего, ожидая от того ответа на риторический вопрос. — Я… Откуда вы об этом знаете? — Дазай окинул его многозначительным взглядом, и изобразив на лице полуулыбку, ответил: — Могу точно сказать лишь об одном: Детективное Агенство бессомненно хранит множество тайн, но ни оно, ни его сотрудники тут не причём. — темноволосый вдумчиво посмотрел вдаль, продолжая: — Мы с тобой похожи тем, что мечемся меж двух огней, ни в одном из которых нет нашего места и ни к одному из которых мы не принадлежим. Подумай об этом. — спустя пару секунд молчания, Дазай добавил: — Чем-то ты зацепил меня. Если захочешь, можем пообщаться ближе. — оставив Тачихару в полнейшем недоумении, он удалился из поля зрения последнего, даже не попрощавшись. *** Сезон дождей в Японии явление довольно частое. Капли, сначала редко стучавшие по земле, участили свой ритм, с остервенелостью колотя нерадивых прохожих, забывших захватить с собой зонт. Одной из таких людей оказалась девушка, уже получившая назад свои ключи, и несмотря на слякотную погоду уверенно шагающая, а точнее со всей аккуратностью переступающая через только что образовавшиеся лужи. В её голове также шумел серый ливень, закручивались вихри враждебных, тревожных мыслей. Вечерело. Солнце медленно, но верно скатывалось за горизонт, оставляя за собой вместе с последними лучами лишь легкую прохладу, а позже и пробирающий насквозь холод да сумерки позднего вечера. Гин, даже набросив легкую куртку, не могла спастись от непреклонно бьющего всё её тело озноба, усиливающегося с каждой минутой, но и при таком раскладе здравые мысли были в миг отброшены её подсознанием в дальний угол: она заприметила слабый огонёк сверкнувший в подворотне. Пламя казалось ей чертовски знакомым… это была не чья-нибудь чужая зажигалка. Не какая-то спичка. Она точно знала что за отблеск видела за поворотом: на первый взгляд яркий. Даже слишком. Подойдёшь ближе чем следовало бы — обожжешься. Иногда темноволосой казалось, что она горит заживо, пытаясь подобраться ближе. Возможно, это прозвучало бы как бред, но Акутагава взаправду задумалась: огонёк почему-то был похож на своего хозяина. Всем ведь известно, что каждый, и даже самый приметный свет когда-то потухает. С напарником Гин это случилось слишком рано. Возможно, ещё ребёнком его поглотила зыбкая тьма отчаяния, сожалений и вины, также как и сейчас чёрные, цепкие тени укутывали собой последние искры его зажигалки. Акутагава тихо прошмыгнула за угол откуда и исходило свечение даже не успев подумать… Все произошло буквально за секунду: её запястья скрутили за спину, держа мертвой хваткой, и прижали к холодной, кирпичной поверхности. Чьи-то сильные руки мешали ей пошевелиться, уперевшись в твёрдую стену. Но Гин ни капли не боялась. В её голове была иллюзорная уверенность о человеке, который сейчас стоит за её спиной: — Тачихара, отпусти пожалуйста. — тихо попросила она. Хватка резко ослабла, и девушка чуть не упала на мокрый асфальт, но её тут же прибили обратно, теперь уже развернув спиной к, казалось, насквозь промёрзшей стенке. — Акутагава, и здесь ты меня нашла. Чего же тебе неймется? Спросил рыжий с кривой ухмылкой. Темноволосая подняла взгляд на напарника, но тут же опустила, увидев, насколько близко к нему находится: между их телами оставалось максимум сантиметров десять. Мичидзо не опустил оружия, даже удостоверившись в том, что перед ним стоит Гин. Хорошо ему знакомая, которой он вполне мог бы доверять, но… этого не делал. Никогда. — Зачем тебе ствол? Убить меня хочешь? — Акутагава, стараясь не смотреть в лицо рыжего, искала куда пристроить взгляд. Он же смотрел ей прямо в глаза. — Мало ли кто тут кроме тебя ходит. — уклончиво ответил Мичидзо, после чего неохотно, но все же убрал оружие. — Может уже отпустишь меня? — по правде говоря, она не хотела чтобы он отпускал. Они были непозволительно близко друг к другу. Девушка чувствовала на своей шее его размеренное, обжигающее кожу дыхание, ощущала запах перегара, дешёвых сигарет и парфюма, жёсткую, но чертовски приятную хватку израненных рук, сжимающих ее тонкие запястья до синяков. Хотелось податься ещё ближе. Но в тот же момент она, не услышав ответа, ощутила холодный асфальт под ногами, и, оглянувшись по сторонам, заметила занятную деталь: небо уже почернело, полностью застлавшись бархатной, всепоглощающей темнотой, которую в ту ночь неспособна была осветить даже полная Луна и тысячи звёзд, но и в этой мгле она могла прекрасно видеть человека напротив. Словно выучила его наизусть. Но ведь на самом деле всё наоборот: она не знает и малой его части. Только оболочка и эта «поддельная личность», все что было ей под силу разглядеть в нем. Она искренне желала добраться до истины. — Почему ты здесь? — слегка сипло спросил рыжий, снова взглянув ей прямо в глаза. Гин, тяжело вздохнув, опустила взгляд. — Не знаю. Заплутала малость. — хоть он и отпустил ее руки, она не торопились отходить дальше. — Ты замёрзла? — неожиданный вопрос заставил девушку вспомнить об ознобе, что заставлял её содрогаться минут пятнадцать назад, и она лишь молча кивнула. Мичидзо, также сохраняя гулкую тишину, накинул на её плечи куртку, и, выйдя из подворотни, последовал вдоль дороги. — Ты куда? — девушка быстро догнала его. — Гулять по ночному городу. — саркастично ответил ей Тачихара. Темноволосая вдруг услышала уже привычный, но в этот раз прорывавший тонкую пелену между реальностью и её размышлениями щелчок, и, обернувшись, увидела знакомый алый огонёк, дрожащий на ветру. — Можно позаимствовать? Тачихара, подпалив край сигареты и затянувшись, молча вложил зажигалку в протянутую руку, и Гин смогла её рассмотреть: совершенно обычная, самая дешевая. Вполне ожидаемо. Мгновение, и пламя снова появилось, только теперь в руках Акутагавы. Она приблизила ладони к огню, пытаясь согреться, и как-то случайно перевела взгляд на напарника: тот с серьезным, вдумчивым видом медленно шагал по когда-то пыльной, а теперь просто промокшей и грязной улице периодически вдыхая едкий дым. В его глазах отблёскивало колышущееся пламя, и девушке на миг показалось что это оживляло потухший взгляд рыжего. Только спустя время она с горестью понимала что все там давно мертво, и никакой огонь там уже не зажжется… Лишь только его призрачные отклики будут изредка проскакивать в радужке глаза, будто электрические разряды. Внезапный, резкий вопрос заставил Гин чуть дернуться: — Что ты знаешь обо мне? — Тачихара вдруг остановился, вопрошающе глядя на девушку. Она в свою очередь также осталась на месте смотря в ответ. Темноволосая судорожно пыталась собрать разбросанные по всей голове мысли в кучу. — Практически ничего. Единственное, что ей тогда пришло на ум это давно интригующий вопрос: — Твой брат. Кто он? В ответ могильная тишина. Только шелест ветра нарушал удручающее безмолвие. Тачихара будто застыл смотря в одну точку. В голове вертелись немногочисленные, но невероятно яркие и живые воспоминания: « — Копия брата. Неудавшаяся» Именно так и звучала фраза постоянно слышимая им. Он заново проживал свои эмоции: одиночество, страх, ненависть… и почему-то не мог вспомнить ни одного момента когда бы чувствовал пресловутое счастье. От этого вновь становилось горестно… — Откуда ты знаешь что у меня есть брат? — растерявшись, неуверенно спросил рыжий, недоумевающе смотря в глаза напротив. — Я видела фото. Вот как. Мичидзо задумался. Он и сам практически ничего не знал о своём родственнике, помимо того, что со слов старших брат был чуть ли не святым по сравнению с ним. Да и что он мог сказать про этого человека… — Он убил себя. Больше мне нечего тебе про него рассказать. — Гин подняла брови в жесте удивления, но больше вопросов задавать не стала. — У меня не осталось с ним никаких хороших воспоминаний. — Акутагава, совершенно не ожидавшая услышать продолжение, уже не скрывала своей озадаченности. Она буквально всеми клетками почувствовала эмоцию, вложенную в эти слова: то была жгучая горечь. Они все также стояли посреди улицы, смотря куда-то сквозь горизонт, вслушиваясь в режущее уши затишье. — Спасибо что поделился. — Рыжий, тяжело вздохнув, натянуто улыбнулся. *** В Вооруженном Детективном Агентстве уже не осталось ни души. То и немудрено: время позднее, рабочий день окончен. Но если присмотреться повнимательнее можно заметить две тёмные фигуры, то и дело шныряющие по офису. Их тихий разговор эхом разносился по коридору, и судя по нему, обладательница женского голоса чуть ли не билась и истерике: — Он хочет меня убить. Одна моя оплошность может стать последней. — Акико, успокойся. Ты серьезно думаешь, что он пойдёт на такие ухищрения просто ради того, чтобы отомстить тебе? — вторил Йосано мужской голос. — Осаму, познакомился бы ты с ним получше… Он понял что ты всё знаешь? — Я сам сказал. — в ответ послышался раздражённый возглас: — Ты чем думал? Идиот! — Не горячись. Потом поймёшь мой план. Акико, вздохнув, застучала каблуками по паркетному полу в сторону выхода из помещения, на прощанье кинув Дазаю: — Буду надеяться что твоя гениальность нас не убьёт.