***
Он судорожно пытается нащупать пульс, но ничего не выходит. С каждой минутой тело становится холоднее, принимая бледный оттенок. Последний удар сердца. Последний вдох. Не успел. Арсений просыпается. Мужчина судорожно выдыхает, пытаясь успокоиться. Он заходит в мессенджер на профиль Антона. *Был в сети в 23:48* — Успел. — тихо шепчет себе под нос брюнет, вновь откладывая телефон. Арсению было пятнадцать, когда он впервые оказался на грани жизни и смерти. Тогда его мама познакомилась с 35-летним мужчиной. Внешне ничем не примечателен: средний рост, голубые глаза, худощавое телосложение. Кирилл Олегович, а именно так его звали, очень бережно относился к матери Арсения - Наталье. Постоянно задаривал недорогими подарками, водил на различные выставки театра и кино. Казалось, все просто идеально. — Арсюш, я в магазин, тебе надо что-нибудь? — Попов отрицательно мотает головой. — Хорошо. Я скоро буду, Кирилл на кухне если что. — женщина невесомо целует сына в лоб и выходит из квартиры. Арсений хоть и общался с Кириллом, но все равно чувствовал что-то неладное и вечно его в чем-либо подозревал. Мальчишка открывает дверь на кухню, но его встречает лишь звук телевизора, да шум вытяжки. И где же он? Арс решает проверить спальню и гостиную, но там тоже никого не обнаруживает. Остаётся последняя комната. Попов тихо открывает дверь, заглядывая внутрь. В нос ударяет резкий запах хлорки, будто в ней решили искупаться, а в глаза бросается силуэт Кирилла, который судорожно что-то высыпал в раковину, смывая той самой хлоркой. — Что ты делаешь? — вопрос так и остаётся висеть в воздухе, потому что Арса затаскивают в ванную, больно ухватывая за сгиб локтя. — Отпусти, придурок! Кирилл прижимает мальчишку к стенке, правым коленом упираясь во внутреннюю часть бедра. Достав шприц с белой мутной жидкостью внутри, он подставляет его к шее подростка. — Знаешь что это? — Кирилл не скрывает ехидной улыбки, видя, как тот дрожит. — Я называю это "Второе дыхание". Всего лишь пару миллиграммов героина и амфетамина, и ты уже в другой вселенной. Арсений пытается спокойно дышать, стараясь не коснуться иглы. Страшно. Страшно не умереть. Страшно однажды опоздать. Его гложет от мысли, что он может в один момент не успеть и потерять маму, как и своего отца. Раздается характерный щелчок дверного замка. Видимо, Наташа вернулась из магазина. — Слушай сюда, — Кирилл ухватывает подростка за ворот рубашки и тянет на себя. — Если ты хоть слово скажешь, то твоя мать уже завтра будет или мертва, или заколота до такого состояния, что станет зависима. — мужчина указывает на шприц. — Поэтому советую съебаться с этой квартиры как минимум до ночи, потому что я буду трахать твою мамку, кстати, на той самой кровати, где спал твой отец. Арсений слегка кивает и покидает ванную. Он подходит к матери и крепко-крепко обнимает ее. — Мам, я сегодня буду поздно - репетиция генеральная в театре . — Попов ловит себя на мысли, что умеет мастерски врать, даже не краснея. — Сынок, все хорошо? Ты очень бледен. — заботливо интересуется мать. Арсений в ответ лишь сбивчиво тараторит, мол: "Не выспался, куча домашки". — Ладно, удачи тебе. — женщина прощается с ребенком, послав воздушный поцелуй. Арс устало плетется по вечернему Омску. Вот счастливая семейная пара сидит в кафе, пытаясь накормить дочку, которая смеётся в ложку с едой, разбрызгивая всё по столу. Вот влюбленные по уши подростки идут вдоль тротуара и громко о чем-то спорят. Наверняка, сходили на очередную мелодраму. А вот Арсений. Показательно счастлив снаружи, а внутри уже давно мёртв. Когда он возвращается домой, часы показывают половину первого ночи. Мальчишка заглядывает в комнату мамы. Кирилла нет, только пару разбросанных подушек и спящая Наташа. — Слава Богу. Нет, Арсений уже давно потерял веру во что-либо, но сейчас и Богу готов молиться. Потому что отсутствие Кирилла и ровное дыхание матери заставляют ощутить спокойствие. Завтра Арсений проснется не от трели будильника, а от горьких слез матери, которой сообщат, что ее молодой человек умер от передозировки. Это будут слезы не горести, а сожаления, что она сразу не поняла, что это за человек. А Арс будет глупо улыбаться за спиной у матери, обнимая ее.***
Трель будильника начинает давить на ушные перепонки Антона, заставляя его сдавленно промычать в подушку и начать утро с проклинаний всего существующего. Шасту очень лень его выключать, поэтому, не думая, он кидает в телефон подушку, которую пару минут назад подминал под себя. Будильнику как бы похуй, поэтому устройство продолжает надоедливо резать слух . — Да ты заебал. — ворчит Антон, поворачиваясь к тумбе, на которой лежал телефон. — Твою мать, ещё и проспал — часы показывали уже 7:00, следовательно, у Антона есть 20 минут, чтобы собраться и не опоздать на уроки. Мальчишка устало протирает глаза и устремляет взгляд на младшего брата, который неожиданно появился возле кровати Шаста. — И тебе доброе утро, Тоня. — Матвей ставит поднос с едой на тумбу и усаживается на край кровати. — Я тебе завтрак приготовил. Сырники с вареньем, как ты любишь. Антон глупо улыбается и притягивает младшего к себе, крепко-крепко обнимая. — Я правильно понимаю, что ты не отпустишь меня вершить вселенские дела, пока я не поем? — Матвей самодовольно кивает. — Ну, шеф-повар, сейчас посетитель оценит ваше блюдо. Антон берет рядом лежащую вилку и пробует сырники. Еда приятно тает во рту, заставляя Шаста чуть ли не урчать. Он впервые нормально поел за последние несколько дней. Только вот Матвею этого лучше не знать. — Спасибо большое, Веюш. — Антон доедает последний кусочек завтрака и запивает теплым чаем. — У тебя прям талант. Шаст ерошит волосы Матвея и невесомо целует в висок. Младший забирает всю посуду и уходит на кухню. Тем временем Антон, как в жопу ужаленный, бегает по комнате и рандомно закидывает тетради и учебники в рюкзак. Наспех одевшись и взяв из холодильника то самое черничное варенье, Шастун наконец-то покидает квартиру. — Шпала, твой зад касторовым маслом может натереть? — негодует Позов, здороваясь с другом. — Как улитка передвигаешься. — Вообще-то, мог бы мне и поклониться, я первые позавтракал. — О великий царь, неужели вы изволили послушаться моего совета и начать нормально питаться? — Дима еле сдерживается, чтобы не начать смеяться. — Или есть подвох? — Матвей взял в заложники: вместо наручников использовал вилку, а вместо кляпа - сырники. — Все ясно. Семейка с БДСМ наклонностями. — хмыкает Поз, поправляя очки. — Ладно, пошли. Ребята настолько быстро шли, что когда оказались у школы и взглянули на время, поняли, что у них до первого урока ещё больше двадцати минут. Не зная, чем себя занять, друзья сошлись на мнении покурить во дворах, рядом с учебным заведением. — А если спалят? — Очкарик, нам не десять лет уже. — Антон протягивает Диме пачку. — Да и кто сюда сунется? Позову остаётся лишь согласиться и поджечь сигарету. Антон затягивается, держит никотин пару секунд в лёгких и медленно выдыхает. *Все таки, порция табака с утра - лучшее начало дня*. Ребята спокойно курят, увлечённо болтая на различные темы. — Кстати, Тох. — Дима тушит сигарету. — Может, зайдешь сегодня ко мне? — Я сначала к соседу заскочу, а то он уже заждался меня. — Антон вытаскивает вторую сигарету, зажимая фильтр между губ. — Могу даже с ночёвкой, потому что родителей не будет дома до следующего утра. — Дима открыто улыбается и жмурится, когда дым от табака попадает прямо в глаза. — К слову, а какой первый урок? — Поз открывает галерею, пытаясь найти расписание. — Математика. Голос, звучащий за спиной у друзей, заставляет их резко повернуть головы. — Доброе утро, Арсений Сергеевич. — отчеканивает Дима. — А мы тут это... — Поз пытается отчитаться за двоих, хоть и понимает, что это бессмысленно. А Антон просто стоит как вкопанный и держит тлеющую сигарету между пальцами. Арсений подходит к Антону, мимолётно осматривая его. Шастун замечает: учитель выглядит каким-то уставшим, что подтверждают большие синяки под глазами и нечёткая координация движений. Тем временем литератор, аккуратно обхватив рукой запястье подростка, подтягивает никотиновую палочку к себе и затягивается, выдыхая сигаретный дым прямо в лицо Шаста. — Так, ну во-первых, курение убивает. — Арсений едва улыбается. — Во-вторых, не дай бог Шеминову попадетесь, я вам устрою. — Попов хмурится, видя как мальчишка пропускает мимо ушей все его нотации, продолжая докуривать сигарету. — Да, мы все поняли, Арсений Сергеевич. — Дима хлопает Антона по спине, заставляя хоть немного обратить внимание на учителя. — В конце концов, нам же не пять лет. Попов ухмыляется и, развернувшись на пятках, направляется в учебное заведение. В воздухе чувствуются нотки мяты и кофе. Странное сочетание, не находите? А Антону безумно нравится такой микс — он дурманит. *** — Онисимова, блять, пригнись! — Дима орет на весь класс, пытаясь увидеть, что написано на доске. — А ты хуем обернись, очкарик. — Таня хохочет, и кабинет наполняется смехом, который так и провоцирует как минимум на лёгкую улыбку. Антон уселся на самую последнюю парту, раскинув свои длинные конечности. В наушниках Каспийсккий груз, а в сердце — штиль. — Ребята, всем доброе утро! — Павел Алексеевич плавной походкой заходит в класс. — Надеюсь, вы помните, что мы изучали в прошлом году. — Конечно. — Антон бубнит себе под нос. — Каждый день, не отрываясь, учил эти ваши функции. Для Антона алгебра — урок сна. Он собирается поставить на повтор небольшой плейлист, уткнуться лицом в стол и досыпать ещё около получаса. План надёжный, как швейцарские часы, если бы не… — Шастун, давай к доске. Антон поднимается и, состроив недовольное лицо, направляется к доске. Беспроводной наушник все ещё надёжно сидит в ухе, и проигрываются знакомые строчки: "Господи, благослови мою трепчину, Господи помилуй...", а Шаст только и думает: " Господи, благослови тупой матан, Господи помилуй, чтобы я не налажал." Благо, это первый урок и у них повторение. Антон не всей душой и сердцем любил алгебру, но твёрдая четвёрка всегда присутствовала в журнале. Мужественно решив несколько примеров, Шастун добирается до своего места. *** Арсений опаздывает. Впервые в жизни. Он почему-то решил, что именно с утра в магазине меньше всего народу, и он успеет и закупиться к чаепитию, и добраться до учебного заведения вовремя. Конечно, неожиданная встреча с Антоном и Димой подкашивает его, но весь план окончательно рушится, когда на часах пробивает восемь утра, а Арс стоит в очереди и слушает впереди стоящую женщину, которая жалуется на то, как же подорожали продукты. — Уважаемая, вы бы не могли быстрее расплатится за покупку? — Попов говорит спокойным голосом, одновременно борясь с нарастающей злостью. — Да кто ты мне такой? — женщина отвечает язвительным тоном. — Для вас — никто, а для своих учеников — преподаватель литературы. — Да тебе от силы лет двадцать. Ну-ка, скажи мне что-нибудь на литературном? — А вы знали, что сука — это не только литературное слово, но и ваша сущность? — Арсению уже плевать на галантность . — Ну вот, теперь узнали. Мужчина кидает пару купюр кассирше и буквально вылетает из магазина. В одной руке кожаный портфель, наполненный различными учебниками, в другой — пакет со вкусностями. Первый урок у 10 "Б". Попову несказанно везёт – когда он входит в кабинет, в нём наблюдается абсолютная тишина. Быстро поприветствовав класс, литератор тут же начинает записывать новую тему на доске. Даже не смотря на взъерошенные волосы и пару капелек пота на лбу, Попов выглядит сногсшибательно. Брюнет одет в тёмно-синий костюм. Пуговицы на пиджаке расстёгнуты, что открывает вид на идеально выглаженную рубашку молочного цвета. Черные туфли блестят так, что вполне могут заменить солнечные блики. Урок проходит быстро и интенсивно, что заставляет Арсения блаженно выдохнуть, как только звенит звонок. *** Антон искренне не понимал людей, которые любили химию. Ладно физика, биология или даже география, но химия — сплошное извращение. Шаст нервно щелкает ручкой, тем самым привлекая внимание половины класса. Он уже готов встать вниз головой, лишь бы понять тему, но ничего не выходит. — Антон, я тебе эту ручку в одно место засуну сейчас. — Дима старается говорить как можно тише, чтобы учитель не услышал. — Лучше на, эксперимент сделай за меня. Поз ставит перед Шастом несколько колбочек с различными жидкостями. *Ну, Дима, зря ты мне доверился, очень <i>зря. Все-таки, это не водку с пивом мешать.*</i> Немного поспорив, ребята решают сделать эксперимент вместе. В раствор щелочи или же гидроксида натрия Антон добавляет немого фенолфталеина. Малиновый цвет индикатора говорит о наличии щелочной среды. Дальше Поз выливает в полученную жидкость разбавленную соляную кислоту, и раствор обесцвечивается. Реакция нейтрализации завершается. Дима начинает улыбаться, что заставляет Антон приподнять уголки губ. Как только звенит звонок, друзья показывают свою работу и, получив отличные оценки, выходят из класса. Сейчас длинная перемена, поэтому большинство учеников находятся в столовой. По классике жанра у Антона отсутствует какой-либо аппетит, поэтому мальчишка просто нарезает круги по школе в ожидании урока истории. — Антон! — Шаст поворачивает голову и замечает Павла Алексеевича. — Пожалуйста, отдай Сене журнал по технике безопасности.— математик передает журнал и слегка ударяет себя по лбу. — Ой, Арсению Сергеевичу. *Сеня. Необычно. Созвучно со словом сено.* Антон едва не налетает на маленькую девочку и, еле сохраняя координацию, заходит в кабинет. В классе темновато, поскольку окна закрыты плотными шторами. Единственный источник освещения — настольная лампа, находящаяся на учительском столе. В воздухе вновь чувствуются нотки морозной мяты. Антон и дальше бы залипал на кабинет, который теперь больше походил на вип-комнату в какой-нибудь кальянной, но перед ним неожиданно появляется Арсений Сергеевич собственной персоной. — Ну А-а-антон. — брюнет тянет имя ученика, аккуратно выталкивая его за дверь. — Тебя вообще стучаться учили? — Арсений Сергеевич, ну чего я там не видел? — Шастун всё-таки оказывается за дверью класса, которую брюнет тут же закрывает. — Тем более, я успел даже рассмотреть. — Даже пару плеток? — Попов не сдерживает смеха, увидев испуганный взгляд мальчишки. — Невнимательно значит смотрел. — брюнет галантно язвит. — Шучу я, успокойся. Так, это, наверное, мне, а ты давай, шуруй. Потом все увидишь. — литератор забирает журнал и, мимолётно улыбнувшись, заходит обратно в класс. Антон, находящийся все ещё в шоковом состоянии, направляется обратно, к кабинету истории. Нет, он уже не маленький мальчик и прекрасно знает, что такое плётки, и в каких целях они используются. Его лишь интересует: почему первая ассоциация, которая пришла учителю в голову — плётки. Почему не бомбы, не другое любое оружие, а плётки. Есть два предположения: либо Арсений имеет пару скелетов в шкафу, либо у Антона недотрах. В принципе, одно другому не мешает. На удивление, урок истории проходит очень быстро и не менее интересно. Тема Первой мировой войны вовсе не интересна Позу, поэтому Шпале приходится отдуваться за двоих. Шаст даже умудряется получить пятерку, ответив на пару вопросов. — Антох. — Дима тихо зовёт друга, намекая на то, что бы тот, подвинулся к нему ближе. — Ты к чаепитию что взял? — Черничное варенье. — Позов изгибает бровь, намереваясь что-то уточнить, но Антон его опережает. — Ну а что? Оригинально, недорого, вкусно. А ты что принёс? — Тирамису. — с гордостью заявляет Поз, будто он его лично приготовил. — Мама до трёх ночи над ним возилась, поэтому сегодня ужин на мне. Точнее, на нас. Антон лишь ухмыляется, зная, что ничем хорошим это не кончится. В прошлый раз они спалили духовку. Благо, она уже была старой, поэтому ребятам не влетело. До конца урока ещё пятнадцать минут. Фактически, урок уже окончен, каждый занят своим делом. — Ляйсан Альбертовна, здравствуйте. — Павел Алексеевич настолько тихо прошмыгнул в класс, что если бы он и дальше молчал, никто бы его и не заметил. — Там Арсений Сергеевич хочет с ними воспитательную беседу провести, не могли бы вы их сейчас отпустить? Весь класс еле сдерживает смешок, но когда математик нахмуривает лицо, показывая, что если так продолжится, никуда их не пустят, тут же состраивают провинившиеся лица. — Конечно, конечно. — Ляйсан миловидно улыбается. — Только тихо. Класс быстро собирается, все ещё строя из себя актеров тысячелетия, и, попрощавшись, направляются в кабинет литературы. — Пиздец. — срывается мат с губ нескольких учеников. В классе максимально темно, поскольку в этот раз шторы задвинуты вплотную. Около пяти парт соединены вместе, образуя большой стол. На нем есть всё: напитки, фрукты, выпечка, даже электрический чайник. В середине находится пару зажжённых свечей, но их диапазон свечения довольно мал. В воздухе веет нотками мяты. — Ну во-первых, не пиздец, а как минимум, удивительно. — литератор усмехается. — Чего вы встали как вкопанные? Не нравится? — Очень нравится. — хором отвечают ученики, проходя в глубь класса. Пока все рассаживаются Антон мимолётно наблюдает за учителем. Арсений закрывает дверь на замок, проворачивая ключ. Удостоверившись, что все надёжно закрыто, он проходит к своему столу, попутно снимая пиджак. Завернув рукава рубашки по локоть, литератор сонно потягивается. Ткань изделия облегает тело, просвечивая довольно заметный пресс. Дышит ли Антон? По-моему, нет. Отводит взгляд? Даже не пытался. Вовремя вспомнив, что сейчас чаепитие, а не урок залипания на педагога, Шаст тянется к рюкзаку и достает варенье. — Так, — поскольку Арсений садится самый последний, ему достается место между Димой и Таней. — Сначала поедим, а потом уже и тему для разговора нажуем. — учитель отправляет в рот пару виноградин и млеет от гастрономического удовольствия. — Антон, а ты чего не ешь? — интересуется литератор. — А у меня глаза разбегаются от такого количества еды. — честно признаётся Шаст. — Да и к тому же, не всё из этого люблю. — мальчишка указывает на эклеры, поглядывая на них с явным отвращением. — А что любишь? — учитель все никак не отстаёт, продолжая уминать виноград за обе щеки. — Да не важно. — отмахивается Антон и утыкается в телефон, показывая, что допрос с пристрастием ему вообще не интересен. — Какая ты собака, Тох. — встревает Поз. Литератор вновь осуждающе смотрит на Диму, мол: "Где же твоя культурность, мать вашу?" Ладно, вряд ли с "мать вашу", но все же... — Арсений Сергеевич, ну мы же не на уроке. — попытка оправдаться оказалась провальной, но Диме по барабану. — Шпала любит вафли, а если точнее, то венские. Арсений ничего не отвечает, встаёт и уже через минуту у него в руках одноразовая тарелка, до верху наполненная вафлями. Он садится на своё место, слегка наклоняется и ставит тарелку прямо перед Антоном. — Держи. Я думал, их никто не любит, поэтому решил не ставить на стол. — Спасибо, я не... — Огромное спасибо, Арсений Сергеевич, он сейчас все съест как миленький. — Поз перебивает Антона и, состроив милую мордашку, поворачивается к другу. — В тебе есть хоть капля уважения? — Ага, целый океан. — Шаст дерзит, но все же с мнимым удовольствием вафли ест. По крайней мере, показывая это учителю. На самом деле, ему безумно нравится вкус выпечки, его бы воля, ел до конца жизни, но ожирения не хочется, да и от гастрита недалеко. Антон съедает всего лишь одну вафлю, на что Арсений недовольно хмыкает. Как оказалось, пока мальчишка ел, среди класса уже успевает завязаться разговор. Похоже, разговаривают про любимые книги. — А я очень люблю Гарри Поттера. — довольно громко произносит Таня. — И книги много раз перечитывала, и фильмы пересматривала. — помолчав несколько секунд, девчонка аккуратно добавляет: — А вам что нравится, Арсений Сергеевич? Попов увлеченно рассказывает о своей любви к русской классике, особенно выделяя Гоголя и Достоевского. Когда он говорит, что ему понравилось произведение "Мертвые души", по классу разносится гул недовольства и лёгкого пренебрежения. — Ну, на вкус и цвет товарищей нет. — к чему приплелось это высказывание Антон толком не понял, но, видимо, все литераторы такие, с прибабахом. — К слову, Шастун, твоя очередь. — А что я? — недовольно фыркает ученик. — Ну, зарубежную литературу люблю. Стивена Кинга, Артура Конан Дойла. — Случаем, не "Записки о Шерлоке Холмсе"? — уточняет Арсений, на что получает одобрительный кивок. — Не люблю романтику от слова совсем. — продолжает Антон. — Но писать стихи, короткие рассказы о различных чувствах мне нравится. — Пишешь стихи? *Нет блять, дрочу на них.* — Ага. Благо, на этом моменте от Шаста окончательно отстают. Одноклассники болтают ещё около часа, а затем все начинают потихоньку собираться. Кто на дополнительные, кто гулять, а кто-то просто домой. Антон, как обычно, покидает класс самым последним, и, когда он уже переступает через порог, его плеча касается чужая рука, заставляя обернуться. — Антош? "В смысле «Антош»? Может ещё Тошенькой назовёте, Арсений Сергеевич?" — Да? — Антон старается отвечать более убедительно. — Через месяц будет конкурс, не хочешь сочинить стихотворение к нему? — Арсений все ещё не убирает руку, что заставляет Антона задуматься. О чем? А хуй знает. — Я знаю, ты можешь. — Я то могу, а если не хочу? — Ты единственный, кто сочиняет не только в прозе, но и в стихах. Я уверен, что очень даже хорошо. Антон шумно вздыхает, но предложение принимает. — Отлично. — литератор наконец-то убирает руку и довольно улыбается. — Тогда пойду внесу тебя в списки. — Угу. До свидания, Арсений Сергеевич. — Антон прощается и почти закрывает дверь класса, когда в ответ ему прилетает: — Пока, звёздноотпадный. — Арсений это говорит так буднично, будто он всегда так называл своих учеников. — Я, вообще-то, не прилагательное. — возражает Шаст. — Глагол? — Дополнение, блять. — когда он осознает, что мат явно лишний, а Арсений уже готовится подойти к ученику и устроить воспитательную беседу, Антон лишь ойкает и выбегает из класса. *Ну, зато русский язык повторили, что немало важно.* Оправдание сопливее некуда, но главное — самовнушение. *** У Валерия Ивановича уютно. Не смотря на то, что квартира находится в новостройке, обстановка советская. Небольшой ковер на стене располагается прямо над кроватью, немного ветхие шкафы, собранные ещё до государственного переворота 1991 года. В воздухе аромат теплого молока и свежеиспечённых блинов. Антону нравилось проводить время вместе с дедушкой. Да, именно с дедушкой, а не с соседом. Своих Шаст никогда не видел, причин этого он особо и не знал. Родители почему-то не любили о них рассказывать. Антон аккуратно снимает обувь и проходит на небольшую кухню, садясь на табурет. Валерий Иванович почему то считал, что на таких стульях никогда не заработаешь искривление позвоночника. Что ж, для мальчишки это вызов с заявкой на победу. — Как первый день в школе, внучок? — интересуется дедушка, заваривая чай с мелиссой. Шаст рассказывает ему абсолютно все, даже не забыв упомянуть неудачную шутку Арсения Сергеевича про плётки. — Что, прям так и пошутил? — Ага. — подтверждает Антон и отпивает немного чая. С дедушкой разговаривать легко, словно вы находитесь в одной октаве фортепиано: он — нота до, а Антон — нота ми. Вроде бы разные, но вместе звучат в унисон. Валерий Иванович никогда не докучал, не осуждал, лишь загадочно улыбался, оголял пару золотых зубов и слушал дальше. — А как в личной-то жизни, Антош? — мальчишка лишь пожимает плечами, на что дедушка вопросительно изгибает бровь. — Даже не нравится никто? — Может и нравится, но шансы там один к десяти. — Один, да есть же. — Валерий Иванович не сдерживает лёгкой ухмылки. — Так что, как говорится, быка за рога и вперёд. "Было бы все так просто, дедуль". Проходит ещё около часа, прежде чем они расходятся. Антон крепко обнимает дедушку и, пообещав прийти ещё раз на днях, выходит из квартиры. *** — Яйца, сахар, курица, приправы... Я что-то ещё забыл. — Дима скользит взглядом по списку, пытаясь найти то, что ещё не лежит в его корзине. — Взбитые сливки, точно! — Поз, да подожди ты, я не успеваю. Управлять до верху заполненной тележкой – работа не из лёгких. Особенно, когда ты Антон, и создаётся ощущение, что не он ею управляет, а она им, в силу своего перевеса. Шаст на протяжении всего похода в магазин то и дело бубнит себе под нос, мол: "Мы как будто на Третью Мировую закупаемся, а не на один вечер". А Димка лишь ржет, пожимает плечами и закидывает ещё пару упаковок чипсов. Шпала, если честно, уже в замешательстве. Ну куда столько! Ему так и хочется напомнить другу, что от такого количества еды его скрутит ещё до начала ужина. Выходят ребята с тремя пакетами, доверху наполненными всем, чем только можно и нельзя. Пока друзья доходят до квартиры Поза, у Антона успевают онеметь пальцы, заболеть спина и плечи. Вот она, настоящая физическая подготовка. — А что готовить-то будем? — интересуется Шаст, вытаскивая продукты из пакета и раскладывая их на столе. — Запечённую курицу. — Дима потирает виски. — Ну в принципе, всё. А так, ещё клубника со сливками. Начинить курицу приправой оказывается довольно легко, как и почистить картошку к ней. Ребята немного перебарщивают с приправами, ну и черт с ним, они же в шеф-повары не записывались. Когда друзья ставят в духовку блюдо, они перекрещивают его три раза со словами: "Хоть бы духовка жила, а то если взорвется, нам пизда". Пока готовится ужин, Антон увлечённо болтает с папой Димы, а Поз уходит встречать маму с работы. За семейным ужином курица вдоволь получает комплиментов и быстрыми темпами съедается. Родители Поза решают не мешать ребятам, поэтому уходят к себе в спальню. Идея оставить двоих пацанов на кухне оказывается не самой лучшей, так как уже через десять минут по всей комнате летают сливки, отпечатываясь то на шкафу, то на холодильнике. Кажется, уборка кухни заняла гораздо больше времени, нежели ее загрязнение. Умывшись и переодевшись, Шаст заваливается на кровать Димы, блаженно выдыхая. — Что посмотрим? — Поз листает список с фильмами, вышедших в этом году. — Боевик или что-то романтическое? — А может, Полицейского с Рублевки? — предлагает Антон. — А давай. Друзья поудобней усаживаются на кровать. Телевизор достаточно большой, поэтому хоть в самый дальний угол сядь, все равно будет идеальная локация для просмотра. Проходит около трёх серий, прежде чем ребят начинает клонить в сон. Они уже собираются на боковую, но внезапно звонит телефон Антона. — Сука, двенадцать ночи, куда это годно. — Шаст негодует и уже собирается отклонить вызов, но увидев наименование контакта, его решение кардинально меняется. — Алло?