Верни меня домой

      На том и порешили, что эльфийская палата полностью на мне. Ладно, в помощь мне дали пацана по имени Рудвирг. Очаровательный мальчик лет десяти с огромными карими глазами и курчавыми вихрами, торчащими в разные стороны. В первые дни он то и дело прятался за моей широкой юбкой или за спинкой стула, на котором я сидела, прятал глаза от эльфов и старался не находится с ними в одной комнате в мое отсутствие. Пару раз его одернув, я плюнула на это дело – со своими обязанностями он справлялся, а остальное мелочи жизни. Да и через несколько дней он освоился и перестал шарахаться от остроухих, и на том спасибо.       Тот эльф, которого я так старательно спасала, кстати, выжил. Что помогло мне завоевать малую толику уважения среди этих остроухих верзил. Как и мальчишка, поначалу они не особо приветливо отнеслись к моему постоянному присутствию, но делали это столь высокомерно и властно, что я этого и не заметила. Но и они скоро к нам привыкли, несколько раз я видела, как один из раненных трепал Рудвирга по кудрявым волосам в знак благодарности за поднесенную воду.       Ко мне относились отстраненно вежливо, даже галантно. Всеобщий язык из них знали всего несколько, да и то со скрипом. А про рохеррик я вообще молчу (как выяснилось, его я тоже понимала, видимо, настоящая Этельвин говорила на нем просто превосходно). Языковой барьер не давал нам вести беседы, но кое-какие слова они выучили на моем, а я могла вякнуть на синдарине. Ну только в крайнем случае. Например, когда я наорала на их замкомандира за то, что кроме их целителя у них никто и пальцем не шевелит, чтобы поставить на ноги своих друзей, да и вообще, дурака валяют вместо того, чтобы делом заниматься. Надо сказать, тут я перегнула палку – каждую ночь эльфы выходили в дозор, чем очень выручали утомившихся рохерримов, которые днем отстраивали крепость. Но меня было не остановить, нечего прохлаждаться.       Надо отметить, эльф выслушал меня с достоинством. И меры принял. Неужто меня сюда закинули, чтоб я средиземским мужикам пендаля давала? А то, как дети, ей Богу, все скажи, укажи. Зато теперь зашевелились. Замкомандира, кажется его звали Орофин, собрал небольшой отряд и отправился куда-то в горы. Вернулись они на рассвете следующего дня с полными котомками каких-то трав и ягод. Не знаю, где они нашли все это добро в марте, но это сильно помогло оставшимся раненым эльфам. Вот чего раньше не пошевелились? Хотя, надо отметить, в госпитале их скончалось всего двое, в отличие от людей. У остальных туго затягивались раны, что не характерно для эльфов, и только один лежал в беспамятстве. Замкомандира мне сказал, что это сам командир и зовут его Халдир. При упоминании этого имени что-то зашевелилось на просторах моей памяти, но я так и не смогла вспомнить судьбу этого персонажа. Он был, это я помнила, а что он делал в книжке – нет. «Значит был неважной птицей», - решила я. – «Жалко, что их цветочки-ягодки на людей не действуют, видимо органически мы отличаемся сильнее, чем внешне», - повздыхала я и оставила эти мысли.       Так прошли две недели. Потихоньку пустели палаты, кого-то хоронили, кого-то провожали, кого-то даже свадебными колоколами! Несколько девиц, из тех женщин, что вызвались помогать раненным, умудрились выскочить замуж за своих подопечных. Фимвин, возглавлявшая нашу женскую братию, была довольна, даже плакала от радости.       Присутствие эльфов придавало этим свадьбам особого колорита, тем более что именно они раздобыли где-то для невест ранние цветы для букетов и наплели венков для всей местной детворы. От таких милостей даже строгая и осторожная Фимвин в эти дни не косилась на них своим обычным чуть подозрительным взглядом.       Все было бы прекрасно, если бы не болела голова, а в мои сны снова не вернулась Тьма и Огонь. А вместе с ними явился сам Саурон. Теперь он говорил со мной на всеобщем языке, то зазывая в свои ряды, то пугая уничтожением всего живого в Средиземье, то обещая несметные богатства и даже власть. Голос его был страшен, а смех вызывал ужас, пронизывающий до кончиков ногтей. Все чаще я просыпалась по утрам в поту и крови, раздирая во сне ладони. И все чаще мне начало казаться, что однажды я просто не проснусь, а так и останусь там, в этой пылающей Тьме. Чего он добивался я наконец поняла. По каким-то неведомым причинам, он мог влезать в мою голову, портить мне сны, издеваться надо мной, но к памяти моей у него не было доступа. К памяти, где хранились все ответы на его вопросы. К памяти, которая могла помочь ему победить. И почему-то мне казалось, что мое прямое попадание в Средиземье как-то связано с хозяином Мордора.       – Не смей туда заходить, - передо мной выросла широкая грудь замкомандира, а его глаза недобро блеснули с высоты его роста.       – Что не так? – удивленно поинтересовалась я, когда однажды утром я направлялась в вверенную мне эльфийскую палату.       – От тебя несет тьмой, - процедил он, оттесняя меня от входа. – Я чувствую ее в твоей голове, - он медленно вытащил из ножен клинок и наставил его на меня. – Кто ты такая?       Я недоверчиво переводила взгляд со стали на лицо остроухого. Голова нещадно раскалывалась, думать было сложно. Сегодня Саурон вдоволь насладился моей слабостью, швыряя меня то в Огонь, то во Тьму. И как бы ни был сон сном, было больно, а на утро я нашла на себе синяки и даже пару ссадин.       О том, что эльфы почувствовали мое состояние, я догадывалась. Они стали пристальнее меня разглядывать, меньше подпускали к своим раненным, взяв часть обязанность на себя, даже разговаривать в моем присутствии перестали. Тьма губительна для этих детей Света, но и меня она скоро поглотит.       «И чего я так рано встала?», - лениво подумала я и перевела взгляд с клинка, маячившего перед моим носом, на узкое окно слева от меня. Иногда я встречала здесь рассветы. Вот и сейчас солнце должно окрасить своими лучами эти серые стены, но его не было. Солнце не взошло, Тьма Саурона заслонила его. А значит в ближайшие дни она сожрет меня.       Эльф ждал ответа, а его клинок все ближе придвигался к моему горлу. Решив, что хуже мне быть уже не может, я тихо сказала ему:       – Я просила помощи у Гэндальфа, бросалась в ноги королю, но тщетно, мне никто не поверил и не помог, - я смотрела замкомандиру прямо в его серебристые глаза, а самой мне захотелось плакать от боли, усталости и жалости к себе. – Почти два месяца назад моя деревня сгорела, всех жителей убили орки. Я и моя тетка с сыном выжили лишь чудом, хотя они боялась, что я откинусь еще на пути в столицу – орки разбили мне голову. Тетка думает, я потеряла память, так и есть, но это не все. С тех пор я слышу Его, Саурона. Он зовет меня, угрожает, издевается, будто я игрушка для него, - слезы все-так прыснули из глаз, я размазывала их по щекам, чувствуя себя как на эшафоте.       Эльф смотрел внимательно, на лице его ни один мускул не дрогнул. Затем он опустил клинок, переложил его в другую руку и протянул ладонь к моей голове:       – Покажи рану, - глухо произнес он.       Голова разламывалась, в висках стучали молоточки. Я послушно склонила голову, нащупала пальцами уродливый шрам и раздвинула пряди волос. Руки эльфа были прохладными и очень осторожными. Он легонько пробежался кончиками пальцев по всей отметине, молнией раскинувшейся по моему затылку, а затем велел идти к себе. В конвой он приставил ко мне двух сородичей. Я не противилась, если рухну по дороге – будет кому донести до кровати.       Пришло время эльфов дежурить у моей постели. И хотя ради приличия, рядом со мной всегда сидели Эорла с Руфтой, возились со мной в основном остроухие. Поначалу мои тетушки возмущались, о чем-то шептались с Фимвин, но потом замкомандира показал им мой шрам. Такой реакции я не ожидала. Трое женщин, завидев мои отметины, где стояли, там и сели. Под двоих шустрые эльфы успели подсунуть стулья, а Эорлу подхватили под руки. Что же у меня на голове, раз они так отреагировали? Пугаться сильнее я не умела, так что особого впечатления на меня их поведение не произвело. Факт один – меня лечили эльфы.       Да и это терялось на фоне разрастающейся на востоке Тьмы и силой Саурона в моем сознании. Поначалу я держалась и вырывалась из его оков хоть на пару часиков, и неизменно видела перед собой светлые лица эльфов и тетушек. Они мазали мою голову какими-то мазями, которые поначалу приносили просто райское облегчение, но чем сильнее становился Саурон, тем меньше мне что-то помогало. Меня обтирали холодными тряпками, поили ледяной водой, втирали в разгоряченную кожу какие-то отвары и притирки, но все было без толку – я пылала внутри и через несколько дней провалилась в беспамятство.