Верни меня домой

      Шаг за шагом наш небольшой отряд месил весеннюю грязь на пути в Лотлориэн.       Холодные майские ветра не приносили никакого удовольствия, когда забирались под тонкие эльфийские плащи и трепали наши волосы. Черно-коричневая земля хлюпала под ногами, отчетливо напоминая о литрах зловонной орочей крови, что год назад была пролита на полях Пеленора. Легкие эльфийские ножки даже на дюйм не погружалась в эту мерзкую жижу, тогда как я иногда проваливалась по самую щиколотку. И когда эта гадость попадала в сапог, я материлась. Про себя и вслух. И меня не останавливала даже Таун.       Пять дней назад, как только на небе зажглись первые звезды, а город начал постепенно дремать, мы покинули Гондор. Оперативно, быстро и без шума. Сумларад известил старейшину за полчаса до нашего отхода. Больше никого в известность не поставили. Мы сбежали из Белого Города так быстро, словно минута промедления могла грозить нам смертью.       Ладно, возможно, не всем. При должном везении, возможно, только мне. А оно у меня феноменальное, занесло же меня в Средиземье.       Примерно через неделю после возвращения Сумларада и его отряда в нашем общественном дворике произошло несчастье. Поздней ночью на нашем пороге зарезали мужчину. Нашла его Таун, по устоявшейся привычке спустившаяся вниз отворить дверь для ранних посетителей – такие приходили, если не успевали заглянуть вечером после работы. Несчастный упал ей прямо под ноги: неизвестные убийцы оставили его тело сидящим привалившись к двери.       Примчавшийся на крик Сумларад, который по старой памяти вновь поселился в каморке у нас за стенкой, увел Таун обратно в комнату, а сам созвал подчиненных и… Что он делал, он нам не сказал. Выражаясь привычным языком и знаниями, почерпнутыми из глубин зашкварных телевизионных передач, я бы пафосно назвала это «расследованием». В любом случае, весь этот кошмар заканчиваться не желал. Весь день мы проторчали с Таун взаперти, потому как дотошный адъютант на неожиданно громком эльфийском доступно донес до нас приказ не покидать безопасной комнаты и запереть дверь на все имеющиеся замки. В надзор за нами и за посетителями вызвался примчавшийся на суматоху Ламгват. Его заперли вместе с нами.       А вечером Сумларад вернулся с помертвевшей физиономией и приказом от самой рис Галадриэли: ни под каким видом не покидать покоев и ждать распоряжений. Новости он принес неутешительные: выяснилось, что за прошедшую зиму в городе были убиты несколько девушек, работавших в лазарете. Для меня связь этих убийств и поножовщины у нас во дворе была не очевидна, поэтому мне доступно объяснили: в город проникли южные наемники, которые открыли охоту на девушек, так или иначе связанных с эльфами. Первыми попали под раздачу несчастные из лазарета, а теперь добрались до меня. Мой закономерный вопрос, зачем это им понадобилось, и в чем провинилась именно я, был проигнорирован.       Спустя несколько дней, проведенных взаперти под неустанным надзором Ламгвата, который перебрался в каморку Сумларада, наш верный адъютант собрал отряд, отдал все распоряжения и, прихватив нас с Таун подмышки, дал деру из Белокаменного Города. Фигурально, естественно.       Еще прошлой весной уяснив простую истину, что сопротивляться эльфийским лбам дело бесполезное, я покорно хлюпала ногами в середке отряда и вот уже несколько дней ожидала хоть каких-нибудь объяснений всему происходящему. Ну, не каких-нибудь, конечно. Подробных. И красочных. Иначе повода тащиться пешком в Лориэн до окончания весенних паводков я не видела.       В конце концов мое терпение было вознаграждено, когда наш маленький отряд, в обход всех трактов, дорог и населенных пунктов, наконец скрылся под сенью Друаданского леса и расположился на ночлег. Нас было всего одиннадцать, включая меня с Таун. Наши отважные маэтор, – воины с синдарина, – закаленные вековой службой и жесткой дисциплиной обходились без шатров и даже спальников, довольствуясь собственными дорожными плащами. Для нас с Таун была припасена малюсенькая походная палатка, которую заботливые эдель ставили на каждом привале. Это путешествие разительно отличалось отсутствием той помпезности и уровня комфорта, с которым мы прибыли в Минас-Тирит. Воистину, это был не плановый поход, а экстренное бегство.       И с этим доводом я подсела у костра к замершей в предзакатной тишине Таун.       – Потому что в этом истина, – слегка дернув плечиком, она отвернулась от пылающего костра и посмотрела на меня. – Рис Галадриэль еще в Лотлориэне отдала приказ беречь вашу жизнь пуще собственной. Ни один эдель, ни одна эллет не посмели бы нарушить его, – на лице ее отразилась серьезная решительность. – Поэтому вас и вывели из людского города, как только начала грозить опасность.       Я наклонила голову, лукаво взглянув на нее из-под ресниц: за что такой почет?       Немного поерзав на своем плаще, Таун бросила осторожный взгляд в сторону наших провожатых и снова обернулась ко мне.       – Право, я не знаю, отчего вас до сих пор держат в неведенье, brennil Ethelwyn. При всем моем уважении и почтении к Ее Величеству, я никак не могу понять, зачем нужно было отдавать приказ не отвечать на ваши подобные вопросы. Brannon Sumlarad будет недоволен моим самоуправством, – она снова бросила короткий взгляд на костер отаров.       Недовольная, что информация снова ускользает сквозь пальцы, я тоже посмотрела туда, но среди ужинавших эльфов физиономии адъютанта не заметила. Как и среди дозорных.       – Таун, его здесь нет, – осмотревшись еще раз, я снова повернулась к собеседнице. – Вероятно, он отправился в разведку с еще несколькими отарами, – немного пожевав губу, я решилась: – Скажи мне, о чем не велела болтать Галадриэль? Я не выдам тебя адъютанту.       – Он теперь командир, – рефлекторно поправила Таун, а по лицу ее пробежала тень.       – Да, я помню…, – я сглотнула, стараясь расслабить вдруг сжавшееся горло. – Просто, если я назову его командиром, это будет значить… А мне бы не хотелось…       – Понимаю, – слово прозвучало резко на фоне моих лепетаний, и Таун заметно сникла. Я опустила голову. Упоминание командира все смешало в моей голове, а рациональная часть мозга вознегодовала из-за потерянного шанса на пояснения.       В кронах еще неоперившихся деревьев гулял ветер, хрустел и плевался сырыми головешками костер, в нескольких футах от нас чирикали и смеялись расслабившиеся эльфы. Еще не отогревшаяся земля неприятно холодила кожу сквозь расстеленные плащи. Походная жизнь за последний год пусть и стала привычной, но удовольствия все еще не приносила. Впрочем, как и жизнь в стылом замке из белого гранита в Гондоре, или неприветливой крепости в Хельмовой Пади. Привычно поежившись от пробежавших по спине мурашек, я крепче завернулась в одеяло и спрятала в нем нос. Плотная ткань отдалась неестественным теплом, напомнив странное ощущение теплоотражающей синтетики. Даже одеяла у эльфов колдовские, надо же.       – Прошу, только не выдавайте меня, – вдруг едва слышно произнесла Таун, посмотрев на меня многозначительным доверительным взглядом. – Я действительно считаю, что такие вещи держать в тайне дурной тон. Слишком многое поставлено на карту, а вас это касается в первую очередь.       Я подняла на нее взгляд и затаила дыхание.       – Пожалуй, мне стоит начать с начала. Когда вас привели в Карас Га́ладон, меня позвала к себе brennil Фаун, супруга brannon Орофина. Я была в услужении их семьи несколько столетий. Рис Галадриэли требовалась прислуга, владеющая всеобщим языком, и она отрекомендовала меня. Мне очень польстило, что мои скромные труды будут так высоко оценены и с готовностью отправилась в услужение. В тот же вечер меня вызвали к Ее Величеству на талан. Там наверху уже были несколько достопочтимых эдель и эллет: командир Халдир, господа Орофин и Румиль, а также их супруги, госпожи Фаун и Маллот. Не скрою, волнение мое было так велико, что я мало запомнила из ее речей.       Таун умолкла, задумчиво поджав губы. Ее рассеянный взгляд блуждал по пылающим поленьям, словно на них были высечены разрозненные воспоминания о том вечере.       – Помню, она говорила, что ее Зеркало открыло ей доброе будущее, что сам Эру Илуватар даровал первородным детям своим возможность исправить ошибки и сохранить долгую жизнь в Арде. Стоит признаться, немногие из эльфов жаждут покинуть родной дом и друзей, отправившись в опасное путешествие до благословенных чертогов Валинора. Однако всем казалось это единственным шансом продолжить дарованную Создателем вечную жизнь во благо Арды. Слова леди Галадриэли дали мне надежду сохранить свой дом и близких под привычной сенью белых древ родного Лотлориэна, – она вновь умолкла.       – Разумеется, все мы были сражены открывшимися перспективами. Нас охватило воодушевление, под действием которого мы были готовы совершить что угодно. Леди Галадрим поведала нам о деве, в чье человеческое тело Создатель вложил всю Жизнь и Свет, что мы потеряли за годы искажения Арды. О деве, отразившей посягательство самого Саурона, сильной духом, но слабой телом. Ее присутствие даровало нам шанс сохранить свои дома, семьи и даже жизни, в конце концов, свою родину. Однако, сила, сокрытая в ней, нуждалась в опеке и защите, для этого нас и собрали всех вместе. Командир Халдир сообщил, что во время операции по переправке в лоно Золотого Леса, отряд едва избежал нападения. А значит южные народы уже прознали о шансе первородных на жизнь в Средиземье. Еще бо́льшая огласка могла подвергнуть опасности всех эльфов, поэтому с нас взяли слово не посвящать в это никого, даже саму деву.       – Деву – ты имеешь в виду меня? – флегматично уточнила я. Перед глазами плясали языки пламени, а в мозгу – ошалевшие мысли. Пока я не пыталась срастить уже имеющуюся информацию с получаемой, решив сначала дослушать до конца.       – Да, Cálanhen, – она мягко улыбнулась мне. – Эру истинно благословил вас и поручил нам заботу о своем творении. Вы и есть та самая «неискаженная», что носит в себе Свет и Жизнь. Та, без которой существование перворожденных в Арде станет невозможным.       Пахло отпетой дичью.       – В тот вечер мы принесли много клятв, нарушить которые не посмели бы даже под угрозой самого Мелькора. Мы клялись оберегать, защищать, лелеять и беречь Шанс Илуватара, дарованный первым детям Его. Потому вас везде и всюду сопровождают эдель, потому рис взяла на себя обязательство обеспечить вашу безопасность, пищу и кров, поэтому сейчас мы срочно покидаем Гондор. Ведь Судьба наша теперь в ваших руках, – она опустила ладонь поверх моих продрогших пальцев. – Мне неведомо, как вам суждено уберечь нас от участи беглецов, но я верю в это. И для меня есть великая честь быть вашим другом и верной слугой, – Таун тепло улыбнулась мне и почтительно склонила голову.       Я ответила ей торопливым неуклюжим поклоном, поблагодарила за разъяснения, еще раз уверила, что ни словом не проговорюсь Сумлараду, и мы умолкли, каждая задумавшись о своем.       Честно говоря, вся ее трогательная речь смердела за километр. Этакая попаданская хрень, избранность, свалившаяся мне на бедовую голову. Уж не знаю как все устроено в местной Небесной Канцелярии, однако кому-то из них в голову пришла шикарная мысль возложить на мои вовремя подвернувшиеся плечики судьбу аж целого вымирающего народа. Ладно, не гоблины какие-нибудь. В голову лезло знакомое: «Я же Гарри, просто Гарри!», – но взрослый рационально-скептический ум давал простое определение: без козней Сулимо здесь точно не обошлось.       Теперь ясно, почему не пустили к тетке: эльфы не доверяли людям, и никак не могли доверить их, как Таун назвала, «Шанс Илуватара» каким-то смертным. Правда неясно, как моя компаньонка собиралась обеспечивать мою безопасность у тетки, раз с таким энтузиазмом тогда отреагировала на мое решение свалить к родственникам. Хотя, возможно это была одна из их эльфийских штучек, в конце концов ей же удалось меня задержать в Гондоре до прихода эльфийского отряда.       Я окинула подругу мрачным взглядом. Верить в заговор самых близких мне здесь существ не хотелось, как и приписывать им вранье, пусть и во благо. Тьфу. Все равно все сводилось к тому, что и Халдир, и Таун, и даже Сумларад были замешаны во всей неприятной истории, в которой я представлялась лишь средством для выживания эльфов.       Кстати, об этом.       – А адъютант все еще не знает, хм, обо мне?       – О, я думаю, командир Халдир рассказал ему, – не задумываясь, легко ответила Таун. – Ему стоило знать, каковы ваша ценность и его ответственность.       Я в ответ только хмыкнула. В этом ничего необычного не было. Сумларад замещал командира на заставе, пока Халдир отрабатывал свое первое предназначение в Пади. С предначертанным не вышло, зато приволок меня. Орофин остался в Лотлориэне, сменив Сумларада на посту, а адъютант отправился с нами. Все эти перестановки неслабо морочили мне голову, особенно по части запоминания лиц и имен. Они ведь все были как один: высоки, широкоплечи, воинственны и прекрасны. К такому надо привыкнуть. Это как с дорамами: сначала все герои кажутся на одно лицо, а присмотришься, привыкнешь, и помаленьку различать начинаешь. С командиром было проще, у него плащ красный был и физиономия вечно недовольная.       Этот перец вызывал во мне все больше вопросов. Рассказ Таун заставил меня заново обдумать и подвергнуть сомнению каждое слово, каждый жест или взгляд, что еще остались в моей памяти. А зачем ты меня в Валинор отправлял, дружочек? Или безразличная судьба сородичей? Или сам считал, что довольно первородные уже в Арде накуролесили, пора и честь знать. Молодым дорогу дать, людям то есть, или что? Но ответы командир унес собой... Туда, короче, куда свалил.       Тут я прервала свои размышления о тщетности всего сущего, чтобы до боли закусить губу. Нечего вспоминать этого остроухого! Мертвый или живой, а ну пшёл вон из головы, и так от натуги пухнет! Проблем выше крыши, мне только мужика для пущей драмы не хватает! Экшн, трагедия, это да, пожалуйста. Можно даже сказать трагикомедия. Слишком много маразма вокруг меня скапливается. И ведь не заканчивается, растет как снежный ком. Или навозный.       Вся эта тема с Жизнью, Светом, Силой и прочим, что якобы было во мне, казалось мне бредом сивой кобылы. Уж слишком штамповано звучало. Разумеется, какая попаданка может обойтись без вселенско-важного предназначения? Куда мне, смертной, до великих замыслов?! И бежать сломя голову спасать все остроухое племя я не торопилась. Мало ли, что этим великовозрастным в голову придет.       Хотя, собственно, что я могла с этим сделать? Бежать? Куда? Меня прирежут за первым же кустом, оглянуться не успею. Теперь желающих в списке прибавилось. Орки, гоблины, урукхаи, теперь еще и люди с юга, которых я от местных-то отличить не сумею... И это вдобавок ко всем тварям, магическим и немагическим, которые не побрезгуют мной пообедать. Да-а, воистину, с таким набором знать-забудешь, что ты из какого-то другого мира и хочешь обратно, тут бы ноги унести.       Информации как на зло катастрофически не хватало. И если допустить, что Таун рассказала все, что знала, то спросить было не у кого. Сумларада тряхнуть я не могла, не выдав при этом стыдливую компаньонку, а у них и так отношения сложные. Ламгват вряд ли что-то знал, так как он был из свиты Арвен и просто был не в курсе всей катавасии, творившейся со мной. Его отправили с нами, чтобы после он отправился в Имладрис с каким-то пакетом, я так понимаю, с распоряжениями Элронда (кто сказал, что подслушивать плохо?). А допытываться до остальных не имело смысла, их даже в известность не ставили: сказано отвести в Лориэн, вот и ведут. А что не в первый раз, так какая разница?       Пока в этом задрипанном мирке эльфы импонировали мне больше других рас. Ну еще бы: божественно красивые, статные, все из себя благородные и храбрые, мудрые, волшбой не брезгуют и меня сами приютили, одели, обули, нянькаются. Стоило бы, наверное, радоваться, что эта благословенная нация имела свой шкурный интерес в моем благополучии. Но все-таки неприятный запашок в этой истории никак не желал выветриваться. Вероятно, мне предстояло еще копать и копать, пока разберусь кого, зачем, как и почему придется спасать. А пока следовало подчиняться и не вредничать. Хотя бы ради собственного выживания.       Глаза Таун медленно закрывались, а взгляд становился все более сонным. Тронув подругу за плечо, я предложила отправиться в палатку и лечь наконец спать. Закат был сегодня алым, следующий день обещал быть холодным и дождливым.       Спрятав нос в вороте плаща и прижавшись спиной к уже дремавшей Таун, я решила отложить свои размышления. «Я подумаю об этом завтра», – проговорило во мне подсознание голосом Скарлетт О`Хара, и я провалилась в сон.       Утро не разочаровало, обрушившись на парусиновую крышу палатки проливным дождем. Как и следующее. И следующее. И еще одно. Промерзшие до самых своих многовековых костей эльфы были угрюмыми и неприветливыми, Сумларад гнал нас с удвоенной скоростью, иногда пропуская сквозь зубы ругательства на неизвестном мне языке. В такие моменты раздраженная холодом и сыростью Таун бросала на него рассерженный взгляд. Эффекта это не имело, но смотрелось со стороны комично. Увязая в грязи, пару раз даже шлепнувшись, я как могла старалась поспевать за эльфами, но куда уж мне. Усталая, грязная, мокрая и ужасно злая, я волочилась где-то в хвосте, ловя на себе досадливые и жалостливые взгляды. Гнев бурлил во мне как в кастрюльке, разве что крышка не подпрыгивала. «Шанс Илуватара», благословленная, Свет и Жизнь, как же! Из-за всей этой чуши я свирепела еще сильнее. Мне были противны мысли о моем «вещественном» положении, обременительной избранности и прочей мерзости. В душе ворочалась липкая обида на всех, кому я доверяла здесь, с кем чувствовала себя в безопасности. Все их забота, сочувствие, благородные порывы и, – о, Боже! – чувства теперь казались мне поддельными и блеклыми. А я – глупой, недалекой, ведомой гусыней, которая вляпалась в… к-хм.       Ощущать себя способом спасения жизней целого народа было бы не так ужасно, если бы не осознание, что стала предметом политических интриг. Меня снова бросили как мячик в другую зону поля, чтобы не досталась сопернику за влияние на арене Средиземья. Игрища за власть всегда казались мне забавными и интересными, но только как зрителю, не участнику. И сейчас, не имея полноты картины, давясь крупицами знаний, что я могла выжать из своих сопровождающих, было тошно сознавать, что нитки к моим рукам уже привязаны. А кто за них будет дергать, покажет время. Галадриэль, Элронд, люди с юга? Или сам Эру?       Как они себе представляли свое спасение я не знала. Может они превратят меня в знахарку или целителя, экстрасенса, медиума. Делиться светом через прикосновение или может воздушно-капельным путем? Как бациллами и вирусами? Интересно, а можно поделиться Светом, если плюнуть в кого-то? В чью-нибудь рожу, например. Наглую, политическую. Хотя вот еще, Свет и слюни тратить, самой надо.       Короче, идиотизм на идиотизме и идиотизмом погоняет. Надеюсь, вскрывать меня им в голову не придет, а то мало ли, захотят лампочку поближе рассмотреть.       Дождь поливал нещадно, давая короткие передышки по утрам. Через три дня мы вышли на опушку Друаданского леса. Уже вечерело, но оставаться здесь, на краю Восточного тракта, было небезопасно, поэтому Сумларад скомандовал двигаться дальше. В серой дымке дождливой мороси перед нами раскинулись степи Анориэна. Сейчас познать все его великолепие было сложно, туманы в низинах скрывали большую часть пейзажа. Вот что оценить было не сложно, так это состояние почвы под ногами. Чем дальше мы отходили от леса Друадан, тем сильнее увязали мои ноги, - да что я, эльфы начали проваливаться! Ни погода, ни природа никак не располагали к бегу по пересеченной местности. С препятствиями. Ночью.       Я пыхтела, как паровоз, заменяя гудки хлюпаньем носом. Сравниться с бесшумностью эльфов я не могла, но какой-то периферией мозга мне мерещилось, будто первый мой пеший переход дался мне в разы труднее, пускай и двигаться приходилось по сухой местности. Это могло быть вполне логично, если вся эльфийская теория о моем обращении была правдой. Чего я, как бы мне ни хотелось, не исключаю.       – Тиндае устала, – разнесся шепот среди моих сопровождающих.       Тьма и камуфляжные плащи, подстроившиеся под местность, скрывали от меня лица, но я знала, что их исказила жалость.       – Ищем место для привала, – с досадой в голосе приказал Сумларад.       Интересно, а скотство включается вместе с должностью? Чего так сердишься, адъютант?       Устала я конкретно, тут спорить не стала. Шутка ли третьи сутки нестись сначала через лес, а после через расквашенную дождями степь. Сырое марево перед слипающимися глазами казалось больше кошмарным сном, нежели реальностью. В сапогах хлюпала грязь, волосы и одежду можно было выжимать, с плаща текло ручьем, а заплечный мешок казался каменным. Его у меня забрали первым, в надежде, что это ускорит мой ход. Потом меня угостили пряной жижей, приятно согревшей внутренности и прояснившей голову. Эффекта хватило часа на три, и к глубокой ночи отдало в затылок неплохим откатом. Один из отаров, с которым нас объединяло приключение с сонным мхом, наконец сжалился над едва не плачущей мной, сунул свою поклажу собрату и поднял меня на руки, заодно укрыв от непогоды своим плащом. Весь насквозь промокший эльф не мог меня согреть, ведь сам, бедолага, дрожал от холода. Искренне прошептав благодарность куда-то ему в плечо, я постаралась хоть как-то отплатить за доброту и сострадание, поделившись крохами тепла, что еще теплились во мне. Это отняло последние силы, и я, скрежеща от холода зубами, таки отключилась.       В себя я пришла, когда над головой раздался едва слышный переливчатый шепот.       – Уложи ее в палатку, Маегил.       – Она промокла насквозь, может заболеть, – ответил над головой мой носильщик. – Ее стоит накормить.       – Поест, когда проснется. Детям нужно много спать, – почему-то мне мерещился голос Ламгвата.       – Заболеет ведь, – настаивал Маегил.       – Нам негде ее обсушить, и ужин еще не готов. Не тревожь пока, сон для нее сейчас важнее. Вот, заверни ее и уложи возле костра. Там теплее, чем в палатке.       Я почувствовала, как меня укладывают на что-то жесткое, носа коснулась отсыревшая ткань, а правую щеку опалил жар костра. На лоб опустилась ладонь, будто проверяя температуру, потом легонько коснулась носа. Я поморщилась.       – Спи, беззащитное создание, – мне заботливо подоткнули… то, чем накрыли.       Улыбнувшись сквозь дрему, я повернулась в сторону теплого огня, пригрелась и снова провалилась в сон.