За что?

      После уроков Линка уговорила меня помочь прорешать с ней контрольную по математике, которая была на прошлой неделе. Девушка получила неуд в отличии от меня. А математичка всегда дает шанс исправить оценку.       Мы расположились за нашим любимым столиком в столовой. Кирилл пошел с нами, хотя четверки Марья Васильевна не разрешает исправлять.  — Этот Нечаев такой болван, — не могла успокоиться девушка, — Как он вообще мог подумать, что это ты с Артемом? Он точно был в дрова. На этих фотках вообще ничего не понятно. Кстати, на дискотеке я видела его.  — Мы зачем сюда пришли? — начал уже подкипать Кирилл.  — Я Лешу попросила мне помочь, а ты что здесь забыл, я не знаю.  — От твоей болтовни Леха не может начать объяснять решение чертовой задачи. Ты тянешь наше время!  — Тебя здесь вообще никто не держит, — гаркнула девушка.  — У нас свои дела, а ты их задерживаешь, — цокнул парень.  — Погоди, — отвлекаясь с прочтения условия задачи, поворачиваюсь к Алине, — ты утверждаешь, что видела Нечаева в тот день?  — Да, когда Маше стало плохо, мы пошли в туалет. По пути я видела целующуюся парочку у лестницы. Девушку я не узнала, а вот Нечаева — да. Он вел себя очень развязно по отношению к ней: лапал где только можно, даже лез под юбку. Бее, — я прикусил язык, тем самым сдержав позыв, рассказать, что тоже видел этих двоих.  — Интересно, их засекли учителя?! — то ли спросил, то ли утвердительно произнес я.  — Без понятия, — пожала плечами Алина.  — Привет, — три пары глаз подняли свои головы, чтобы посмотреть, кто нарушил диалог.  — Тёма, — улыбнулась девушка, — с выздоровлением!  — Спасибо, — улыбнулся парень в ответ. — Решил купить что-нибудь перекусить, прежде чем идти домой, а тут вы. Рад всех видеть.  — Привет, — я не знал как себя вести: сделать вид, что мы впервые встретились за сегодня или нет. Но выдержав не долгую паузу, добавил, — еще раз! — и глянул на Кирилла. Он заметно напрягся и явно не хотел здороваться.  — Мне нужно отлить, — проговорил Кир вместо приветствия, которого от него все ожидали.  — Фу, можно было не сообщать всем о своей нужде, — высказала свое недовольство Алина. Кирилл проигнорировал замечание, поднялся со стула и направился к выходу из столовой. Когда мы проводили его взглядом, Артем сказал:  — Надеюсь, что не помешал вам.  — Нет, конечно. Леша помогает мне делать работу над ошибками. Кстати, вы же уже писали контрольную по математике?  — Да, но я отсутствовал в тот день. Договорился с математичкой, что завтра после уроков останусь и напишу ее.  — О, тогда это твой шанс подглядеть решение типовых задач.       Артем сел слева от меня, где пару минут назад сидел Кирилл. Мы находились слишком близко друг к другу. Раньше такая короткая дистанция не заставляла мое сердце трепетать, а ладони предательски потеть. Я максимально старался не выдавать свое волнение, но это выходило не очень хорошо: то и дело заикался, хотя до этого даже не знал о такой причуде своего организма.       Артем же наоборот был максимально расслаблен. Даже вступал со мной в конфронтацию о правильности решения. В этот момент я старался не смотреть ему в глаза, поскольку был уверен, что не выдержу этого зрительного контакта и мое тело выдаст еще какую-нибудь постыдную для меня реакцию. И тогда Алина всё поймет. А это один из последних людей в моем списке, которые должны быть осведомлены о моей ориентации и то, что те слухи — чистая правда. Зная о ее симпатии ко мне, я не могу позволить, чтобы она узнала. Это травмирует ее.       Когда Кирилл вернулся, то демонстративно перетащил свободный стул, стоящий у соседнего стола, и сел немного поодаль от нас. Все то время, пока мы решали задачи, он залипал в телефоне, изредка поглядывая на нас. Я не хочу гадать, по какой причине испортилось его настроение, но когда мы закончили, он с остервенением произнес: «Ну наконец-то!»       Как только наша компашка вышла из здания школы, я увидел знакомый автомобиль, припаркованный у обочины.  — Лёша, — окликнул отец, выходя из машины.  — Я пойду, если что звони, — произнёс Кирилл, показывая жестом руки трубку телефона у уха.  — Да, — кивнул я.       Артем тоже быстро смекнул что пора сваливать, попрощался, и вместе с Алинкой направился дальше по тротуару, проходя мимо машины. Я мысленно был благодарен ребятам за то, что мгновенно разбрелись кто-куда, оставив меня одного. Лучше без свидетелей выслушивать речь, которую подготовил отец. Моя репутация была бы запятнала, если бы он закинул меня в авто как щенка на глазах у друзей. Я сам ринулся к машине и сел на переднее пассажирское.       Отец вернулся на свое место. Он не завёл мотор и не двинулся с места, а просто молча смотрел в неизвестную мне точку. И эта тишина давила мне на нервы. Скажи хоть что-нибудь, ибо я не выдержу. Накричи на меня, как мама, отругай всеми матерными эпитетами, но не молчи!       Я мог поверить чему угодно, но не этому. Когда он все же повернулся, чтобы посмотреть на меня, его глаза были влажными. Он вытер скатывающуюся по щеке слезу, а затем проговорил:  — Примерно в твоем возрасте у меня были похожие отношения с моей матерью. Она не могла принять того, что я взрослею, что помимо учёбы и дома у меня есть хобби, друзья. Она не позволяла мне иметь личную жизнь, аргументируя это тем, что так я заброшу учёбу, буду неучем и мое ближайшее будущее — это тяжёлая работа на стройке. Иногда конфликты доходили до абсурда, но в то время мне казалось, что так и должно быть. Я не мог противостоять ее напору. Я много раз думал о побеге. Но ни разу так и не решился на этот поступок. — Я сидел, затаив дыхание, будто если издам хоть один звук, то отец перестанет вести свой монолог. — И сейчас, наблюдая похожую ситуацию, то, чего я не позволял делать себе, я вижу, что ты позволяешь, — мне показалось, что на этом моменте он поднимет на меня руку, но нет. — Я никогда не думал, что женюсь на женщине похожей на мою мать. Но это каким-то образом произошло. Я не сразу заметил эти схожие черты характера, — на этом моменте отец вздохнул с неким сожалением. — Но, что я хочу тебе сказать, Леша: «Что бы мама тебе не говорила: самые неприятные, отвратительные слова, трогающие за сокровенное, знай, что она тебя все равно любит. Ты можешь этого не признавать, но это действительно так. Просто прими тот факт, что она действует на основе своих установок, которые скорее всего ей привили в детстве, своего жизненного опыта, и считает, что так правильно. Но это не означает, что это истинно для тебя. У тебя есть свои причины поступать так, а не иначе.»       Я впервые видел отца таким разговорчивым: будто за все годы молчания ему наконец разрешили говорить. Нескончаемым потоком из его уст лилась важная для меня информация. Я не думал, что когда-либо услышу что-то подобное от него. Мне хотелось разрыдаться, позволить себя обнять. Но мой отец не из тех людей, которые приемлют тактильный контакт. То, что он открыл перед своим сыном душу — это в миллион раз больше, чем постоянные объятия мамы.  — Спасибо, пап, — тихо произнес я, опустив голову, смотря на свои руки. Они дрожали, хотя я не замечал этого.  — Да, — кивнул он. — И что хотел сказать: «Как бы далеко не заходили конфликты между тобой и мамой, между мной и тобой, ты всегда можешь и должен вернуться домой, потому что это твой дом», — последнее слово он специально выделил тоном своего голоса.  — Да, — в ответ согласился я, после чего отец крутанул ключ в замке зажигания.  — Я отвезу тебя, после чего вернусь на работу, — сообщил он о своих действиях.  — Как ты понял, что я в школе? — спросил я первое, что пришло мне в голову, чтобы не томить себя тишиной.  — Никак, я был уверен, что ты не прогуляешь. Ты ведь мой сын!  — Да, — согласился я, понимая суть последней фразы.

***

***       Войдя в квартиру, я с облегчением выдохнул, так как не обнаружил маминых ботинок на полке для обуви, хотя в это время она все равно должна быть на работе. Я не был готов увидеться с ней, даже после разговора с отцом, от которого один из многочисленных тяготящих камней упал с моей души.       Откровение отца повергло меня в шок. Я пытался переварить эту информацию, пока занимался обыденными делами: разогревом обеда, закидыванием спортивного костюма в стирку (его нужно вернуть Дэну). Моя схожесть с отцом ментально сблизила нас. Теперь он не кажется таким чужим, безразличным. Получается, что это он вернул меня домой, в то время как мама только писала сообщения негативного содержания. Осознав это, я глубоко вздохнул, достал телефон из кармана куртки, зашел в свою комнату и упал на кровать.       Накопившаяся за последние дни слабость одолевала, но прежде, чем заснуть, я проверил входящие сообщения. Среди спама от магазинов, в которых я когда-либо бывал и по случаю оформил скидочные, накопительные карты, было сообщение от Артема: «Ты в порядке?» На автомате я напечатал: «Да», — но сразу же стер ответ.       Артем Савельев — это последний человек, которому мне хотелось лгать. Но то, что было между мной и его братом, нужно держать в секрете, если конечно я хочу быть Артему другом или кем-то еще. А я хочу? Я признался ему в симпатии и получил взаимный отклик. Но официально никто из нас не предложил встречаться.       Успех здоровых отношений начинается с уважения и честности к партнеру. По одному параметру я уже провалился. Могу ли я дать себе второй шанс и пообещать, что подобного в моей жизни не повторится?       Определенно Савельев интересовался как прошел разговор с отцом, а не о том, о чем я начал размышлять. Я хочу быть максимально честным с ним, поэтому напечатал, что беседа с папой помогла мне понять некоторые вещи в моих отношениях с родителями. Юноша не заставил долго ждать ответное сообщение, оно пришло чуть ли не мгновенно. Это может значить, что Артем ждал, когда же я появлюсь в сети? Или его мобильный просто находился рядом в этот момент? Я лишь на пару секунд задумался об этом, после чего прочитал сообщение, смысл которого заключался лишь в том, что он рад за меня, что отец подошел ко мне с понимающей стороны, а не с позиции карающего родителя. Я снова ощутил неимоверную поддержку от Артема, ощущая приятное тепло в сердце.       Я проснулся от звука проворота ключа входной двери. По суете в коридоре и мягким шагам я понял, что это мама. Я миллион раз слышал, как она возвращается домой от чего запомнил все эти звуковые нюансы: вот она снимает пальто, вешает на плечики, далее кладет ботинки на полку, берет свою сумку, проходит мимо моей комнаты, приоткрывает дверь и сообщает, что вернулась. Но сегодня мама нарушила последнюю часть ритуала. Я лежал с закрытыми глазами, притворяясь спящим, чтобы, если она все же войдет, не беспокоила меня. Хотя это не всегда срабатывало. Я был безмерно рад, что мама не пошла по обычному сценарию, и мы таким образом оттянули встречу друг с другом, ибо я не знаю, чтобы со мной случилось, если бы она все же вошла. Лишь от этой мимолетной мысли мне стало не по себе.       Мама уже хозяйничала на кухне, когда я проходил мимо по коридору в уборную. Она меня не окликнула: может не заметила. Я решил проверить свою догадку и после того, как помыл руки направился на кухню, чтобы попить воды. Превозмогая себя, произнес тихое: «Привет», — но ответа не последовало. Мама продолжала заниматься своими делами, будто в комнате находилась только она. В горле застрял ком, а сердце начало биться с неимоверной скоростью. Залпом осушил налитый стакан, но легче не становилось: отвратное, стопорящее чувство вместе с выпитой жидкостью спустились по пищеводу в желудок.       Поставив емкость на место, я вернулся в свою комнату. Меня начало крыть. Я нацепил джинсы, толстовку, вышел в коридор, увидел разувающегося отца. Он лишь спросил: «Куда собрался?» — на что я торопливо ответил: «Проветриться».       «В душе опять кошки срутся», — подумал я и болезненно улыбнулся. Достал сигарету, чтобы хоть чем-то наполнить свой прогнивший внутренний мир. Меня обволакивал гнев и в то же время обида. Почему все не может быть просто нормально? Обязательно какие-нибудь выкидоны. В этом вся суть мамы? И к этому я должен отнестись с принятием? Мне дико хотелось сломать что-нибудь или ударить, одним словом, выплеснуть эмоции. Но вместо этого я тупо шагал по району с сигаретой в зубах. Понимаю, что это выглядит по-детски. Но на данный момент это единственный доступный для меня способ снять стресс. Хотя нет, не единственный. В голове возник светлый образ все понимающего Артема. Он же говорил, что я могу поделиться с ним. Мне нужна его поддержка. Имею ли я право просить его об этом?       Подойдя к дому Савельевых, я начал думать о том, подняться наверх или позвонить Артему, чтобы он сам вышел. Если Марк дома, то мне там делать нечего. От одного возникшего образа старшего Савельева в голове, меня передернуло.       Да, нужно сначала позвонить, вдруг Артема вообще дома нет. Достаю мобильный, ищу номер в записной книжке. Мимо проезжает знакомая машина и припарковывается неподалеку. Меня охватывает паника: из авто выходит Марк. Пиликает сигналка, парень разворачивается и идет в мою сторону. На нем черная косуха на распашку. Ему безумно идет этот вид одежды. Я же стою у подъезда, мне не удастся быть незамеченным. Бежать некуда, хочу провалиться под землю. От бессилия начинаю изображать сильную заинтересованность в своем телефоне. Может он пройдет мимо? Сделает вид, что не знает меня.  — Привет, — что-то оборвалось внутри и болезненным спазмом отозвалось во всем теле лишь от звука его спокойного голоса. Я боюсь поднять голову, посмотреть в его глаза. Тяжелый вздох.  — О, — делаю максимально удивленное лицо на сколько позволяет мне мое тело в данный момент, — привет, — да что такое? Мои ладони мгновенно потеют от испытываемого стресса, сердце стучит в бешенном ритме. Губы Марка растягиваются в легкой улыбке. Почему-то делаю на этом сильный акцент. Мой взгляд блуждает по его лицу, максимально избегая контакта с глазами. Мне нужно что-то сказать, чтобы заполнить неловкую тишину, — Артем дома? Блин, ты же сам только что вернулся и не можешь знать, где он сейчас, — что за бред я несу? — Я собирался ему позвонить и тут ты…  — Понятно, — отвратительное чувство хлестнуло меня, когда парень произнес это сухое «понятно», — неважно выглядишь. У тебя все хорошо?  — Да.  — Врешь?  — Да, — я наконец осмелился все же посмотреть в глаза своему страху. Меня выносит. — Мама сказала, что ненавидит меня и теперь игнорирует, — мои губы вытягивают слова вопреки желаниям моего мозга.       Не выдержав его пристального взгляда, я сдвинулся с места, сел на лавочку рядом, после чего облокотился на колени, накрыв руками лицо. Зачем я выпалил это? Болезненные эмоции накрывают с головой. Я не в силах сдерживать их. Не хочу, чтобы он видел мои слезы.       А Марк даже не думает свалить. Он садится рядом. Ногой ощущаю тепло от его бедра. Невыносимая близость заставляет колыхать все тело. Мне так хреново: слезы бесконтрольно валятся, вытираю их руками. Тихо всхлипываю, не могу успокоиться. Чувствую, как его ладонь гладит меня по волосам. Не в силах смахнуть ее. Далее Марк приобнимает, притягивает меня ближе. Утыкаюсь головой в его грудь. Парень продолжает успокоительно гладить меня по голове. Чувствую, как тревога потихоньку отступает. Концентрируюсь на запахе его духов, тела, которые мне уже знакомы. Мы сидим так некоторое время. Отстраняюсь.  — Спасибо, — тихо проговариваю себе под нос. — Когда в воскресенье я приехал домой, мама была в ярости. Кричала, что я опозорил нашу семью. Она хотела меня ударить. До этого она никогда не позволяла себе распускать руки. Нет, она не ударила, Антон не позволил, — казалось, что я успокоился, но вспомнив о брате, снова стало тошно. Глубокий вдох должен помочь пересилить этот позыв. После непродолжительной паузы я продолжил выговариваться.       Я не признался, что Антон спрашивал о нем, что он вел себя странно. Почему? Мне было омерзительно прокручивать, тем самым переживать это заново. Поведал лишь о том, что и в воскресенье не ночевал дома. Рассказал об отце, плавно перейдя на молчание матери.  — Она любит тебя, — произнес Марк, когда я закончил.  — Наверно, — выдохнул я.  — Не буду оправдывать поступки этой женщины или давать советы. Не в моей это компетенции.  — Да, — кивнул я.  — Леша? — от неожиданности у меня душа в пятки ушла, когда услышал свое имя. Артем стоял в дверях подъезда с мусорным пакетом в руках. На лице его читалось недоумение: какого хрена я сижу на лавке с его братом?