За что?

      В ступоре сижу и не могу разорвать зрительный контакт с Артемом. Сердце болезненно отбивает ритм.  — Что с тобой? Ты плакал? — слышны нотки беспокойства в его голосе. Парень подходит ближе. — Что произошло? — мои глаза снова начали увлажняться. — Ты же писал, что все хорошо?!       Не могу и слова произнести. Истерика охватывает мое тело. Рядом сидящий Марк поднимается, забирает пакет из рук брата и направляется в сторону мусорных баков.  — Дома хлеба нет.  — Хорошо, я куплю.       Когда Марк пропал из поля зрения, Артем сел на присядки передо мной, взял мое лицо в свои ладони и внимательно посмотрел на меня. Я не мог отвести взгляд, поэтому просто закрыл глаза. Юноша молча обнял меня.       Сложно остановить поток слез, льющихся по щекам и оставляющих мокрый след на парке Артема. Мне так больно. Невыносимо больно. Это чувство так отчетливо с каждой секундой пронзало мое тело, что уже не понимал причину его возникновения. Я сконцентрировался на теплых, успокаивающих объятиях. Мне хотелось находиться в них вечно. Создавалось ощущение безграничной безопасности.       Артем перестал обнимать меня только когда понял, что я уже не плачу, после чего мы поднялись в квартиру. На столе остывал ужин: картофельная запеканка с мясом и овощной салат. Парень достал три столовых набора, один поставил возле меня, начал раскладывать еду по тарелкам. Я тяжело вздохнул:  — Все было действительно хорошо до момента, пока не вернулась мама, — не в силах больше таить причину прихода, начал свой рассказ. — Она не проявляла агрессию, как это обычно происходит. Мама просто начала игнорировать. Какой нормальный родитель будет игнорировать своего ребенка?! — вопрос звучал больше риторическим. — Почему меня это так задевает? Я веду себя как девчонка, Артем. Когда я пришел, то собирался позвонить тебе, но тут появляется твой брат, знакомое мне лицо, и я прямо перед ним разрыдался. Я такой жалкий, — слезы опять наворачиваются, но сделав большой вдох, я сумел побороть это накатывающее чувство.  — Ты не жалкий, Леша. Все будет хорошо! Я уверен в этом! При мне тебе не нужно скрывать свои эмоции: если хочешь плакать, я не против.  — Меня с детства учили, что мужчина не должен никому показывать свои эмоции, слезы.  — А меня учили, что в любой ситуации нужно быть собой! — я хотел было возразить, но тут стукнула входная дверь и через пару секунд на кухне нас уже трое.       Марк безразлично положил на стол хлеб, а после вернулся в коридор, чтобы снять куртку. Я же еще раз глубоко вдохнул, чтобы спрятать все эмоции, что блуждали на моем лице. Артем вновь заметил мое напряжение и пока старшего Савельева не было с нами (он мыл руки в ванной), тихонечко произнес: «Все будет хорошо. Мой брат тебя не съест».       Я сидел с противоположной стороны стола от братьев и пытался максимально сконцентрировать свое внимание на еде, а не вновь приходящих мыслях, заставляющих колотиться сердце как у гипертоника.       Запеканка была очень вкусной: картошка хрустящая, но в то же время мягкая внутри, а мясо таяло во рту Я бы так точно не приготовил. Мой максимум — это сварить или пожарить яйца и то с переменным успехом. Всегда не доварю или глазунья получается резиновой. Я искренне наслаждался ужином, но это все равно не спасало меня от мысли, что два брата, сидящие напротив, в разное время, при разных ситуациях держали мой член во рту. Осознав это, я подавился куском хлеба и начал обильно кашлять, что весь мгновенно покраснел и слезы выступили из глаз. Артем сразу же пришел мне на помощь: стал бить по спине. Никогда не понимал, зачем так делают, когда человек давится. Но через пару тройку секунд я откашлялся, мне стало легче, и мы продолжили ужинать.       Братья вели непринужденную беседу: Марк рассказывал забавную ситуацию, случившуюся на работе. Я не особо вдумывался в смысл истории, больше отмечал, как Артем взаимодействует с родным братом. Он знает как зовут его друзей, коллег, начальство. В то время как я даже не в курсе кем конкретно работает Антон. Кажется, он помогает будущему тестю в бизнесе? А в чем заключается конкретно его работа? В душе не представляю.       Но вернемся к Артему. Сейчас он смеется с историй, которыми делится Марк. Я наблюдаю за ним будто нахожусь в зале кинотеатра, и на экране идет сцена с замедленной съемкой. Рассматриваю как приподнимаются уголки его губ, слегла оголяя белые зубы. В голове возникает мысль, что Артему безумно идет улыбка. Я очаровываюсь ей. На душе становится так спокойно, приятно.       Перевожу взгляд на старшего Савельева, у того глаза светятся таким азартом, увлеченностью своей же историей. Я тупо пялюсь на него, в то время как он даже не обращает на меня внимание. А я хочу, чтобы он перенес свой взгляд с брата на меня. И что тогда? Я поплыву и точно выдам себя. А Марк оказывается тот еще артист. Зачем я здесь вообще? Мне нет места в их маленькой компании.       Телефон Артема завибрировал:  — Это мама, — снимает трубку, включается видеосвязь, — Привет, — еще шире улыбается юноша, держа телефон так, чтобы было видно лицо на экране.  — Привет, солнышко, — слышу приятный женский голос.  — А мы тут ужинам, — поворачивает камеру на Марка, а затем на меня, — у нас в гостях мой друг, Леша Севастьянов.  — Здравствуйте, — в рамках приличия машу рукой  — Привет-привет, — улыбается женщина и Артем снова поворачивает фронталку на себя. — Как у вас дела?  — Хорошо, в рамках понедельника можно считать, что отлично, — произносит Артем все так же улыбаясь. — Я договорился с математичкой, чтобы завтра написать контрольную, которую пропустил на прошлой неделе. Я уже даже подготовился, Леша помог, он в матане шарит, — я почувствовал легкое смущение, когда Савельев упомянул меня. И как у тебя получается так легко общаться с мамой?  — Тогда жду только пятерки, — поддержала боевой настрой женщина. — У нас с отцом тоже все нормально, только устаем сейчас сильно: сложно совмещать работу и подготовку к переезду. Думаю, что с новой квартирой точно не будет проблем. Оформили аренду сразу на два года. На выходных въезжаем. А пока в свободную минуту то и делаю, что складываю все подряд в картонные коробки.       По беседе я понял, что родители Артема работают в офтальмологической клинике в Чикаго. Они — приглашенные врачи-специалисты. Я так далек от медицины и зарубежья, что предки Савельева в моем представлении — пришельцы из другой планеты. С интересом слушал их разговор. Артем так просто общался с матерью: никаких упреков, рамок, наставлений, а полное принятие и понимание. Мне такое даже и не снилось.       Артем поставил чайник на плиту, когда очередность поговорить с мамой взял на себя Марк. Парень сразу покинул кухню, уйдя в свою комнату.  — Тебе черный или зеленый? — поинтересовался Тема, доставая кружки.  — Да мне без разницы.  — Тогда черный. Я сегодня кулинар, даже печенье испек, — хвалится юноша и ставит на стол имбирные печеньки разной геометрической формы: овалы, квадраты, звездочки. Из общей кучи достает выпечку в форме сердечка и без всякого на то разрешения пихает мне в рот. Я от неожиданности чуть не давлюсь, сразу откусываю половину.  — Вкусно, — пережевав, произношу я. — Ты как будто знал, что у тебя сегодня будут гости.  — Нет, не знал, — снова улыбается Тема, — просто хотел тебя завтра позвать на чай после школы. Но чай перенесся на более ранний период, — снова садится за стол и берет очередную печеньку и тянет мне к моим губам.       На этот раз я готов принять угощение и во время открываю рот. Когда остается маленький кусочек, Артем полностью заталкивает его и получается так, что пальцы касаются моих губ. Меня будто бьет разрядом электрического тока лишь от этого маленького контакта. Артем видит мою реакцию, руку не убирает, а наоборот касается ладонью моего подбородка и притягивает к себе, что мне приходится подняться с места.       Поцелуй получается невинным, нежным, таким приятным. Всем телом ощущаю, как мне это было нужно. Юноша уже обеими руками обнимает мою шею, но тянуться друг к другу через обеденный стол совсем неудобно. И этот чертов Марк может зайти в любую минуту. Разлепляю поцелуй, на что Савельев смотрит на меня с явным недовольством:  — Твой брат в любую минуту может войти, — констатирую факт. Не знаю почему этот момент меня волнует. Но волнует.  — Марк — гей, расслабься, — вот так, с ходу с лету кидает Артем. — Тем более он нас видел.       На моем лице неподдельное удивление. Скорее всего Артем читает его так, будто я шокирован данным фактом. Но на самом деле, я в шоке от того, в какой манере он преподносит эту информацию.  — И это дает нам разрешение вести себя открыто при нем?  — Конечно, — снова улыбается Тема. — Перед Марком нам не нужно скрывать наши отношения. — Погодите, отношения? Я слишком буду дебилом, если спрошу у Артема — пара мы или нет? Чувствую, как начинают полыхать мои щеки. — Он мой старший брат, моя поддержка и опора в данный момент! Когда он увидел нас тогда, то спросил о тебе, отметил, что ты — симпатичный, — теперь уже и на лице юноши появился румянец. Он на мгновение отвернулся, выдержав небольшую паузу продолжил. — В общем, Марк в какой-то мере одобрил твою кандидатуру, чему я естественно рад.       Одобрил, поэтому предварительно сам решил опробовать каков избранник в постели, чтобы не волноваться за интимную жизнь брата. Я молчал, активно пытаясь подавить эту гнетущую мысль. Какой подонок я. Какой подонок Марк.       Артем разлил чай по кружкам, и я обильно начал запивать, возникший ком в горле.  — Тогда какой день будем считать началом отсчета наших отношений? — спрашиваю я, понимая, что падаю в болото тревоги и болезненной лжи. Почему ты мне так нравишься, Артем?  — Не знаю. Для парней это важно? — юноша задумчиво приложил указательный палец к губам.  — Девушки любят считать дни, месяцы, круглые даты, чтобы отмечать это событие, — брякнул я. — В нашей паре женщин нет, но мне хотелось бы, чтобы у нас была точка начала.  — Как на счет дня, когда все случилось? — Меня аж передернуло, кружка затряслась в руке от мысли об эпизоде, произошедшем на школьной дискотеке. Артем моментально забрал чашку, а дрожащую руку взял в свою. Его ладонь такая теплая.  — Я не думал, что для тебя это неприятные воспоминания, — вздохнул он. — Для меня тоже, это было двоякое событие. Но когда ты пришел и признался мне… Теперь это начало НАС для меня. Я не жалею, что произошло в тот день.  — Правда? — не могу представить, какими бы были мои ощущения, если бы в тот день на месте Артема был я.       На часах было около десяти, когда Артем проводил меня. Мне не хотелось возвращаться в родные стены квартиры, видеть маму. По приходу домой, я наткнулся на отца. Он лишь спросил: голоден ли я, на что получил ответ, что был у друга, и меня покормили. Мама не выходила из спальни, пока я находился вне своей комнаты.       Выполнив все требуемые гигиенические процедуры перед сном, я лег в постель, прихватив телефон. Артем прислал сообщение с вопросами о том, как я добрался, как обстановка в доме.  — Мама игнорит, но это даже хорошо. Я уже скупался и лег, — напечатал я.  — А я только пойду купаться, — тут же прилетает сообщение, а через пару секунду загружается фотография, на которой Савельев стоит по пояс обнаженный перед зеркалом у раковины в ванной комнате.       Тут же сглатываю, увеличив фото в самом низу. Члена не видно, но резинка трусов приспущена, акцентируя стройный рельеф бедер.  — А дальше? — на автомате жму отправить.  — Хорошего понемногу, — и подмигивающий смайлик.  — Вредина! — а в ответ куча смайлов с высунутым языком.  — Всё, я ушел.  — Вредина! — повторяю прошлое сообщение, а на лице улыбка до ушей, хоть за завязочки пришей.