Августовское солнце

Балканская война. Лондон. Среда       Блокада Софии завершена. Сербы отрезали последнее связующее звено железной дороги. Жителям Софии угрожает голод. Болгария обратилась к Румынии с просьбой открыть железную дорогу из Варны в Софию для перевозки провизии. Ожидается, что Румыния ответит согласием. Завтра в Бухаресте состоится мирная конференция. (…) Вероятно, греки и сербы откажутся подписывать «какой-либо договор о перемирии», пока Болгария не примет предложенные условия. (…) Во время Балканской войны немецкое издание «Цайт» подсчитало: сербы потеряли тридцать одну тысячу человек убитыми и ранеными, греки – восемнадцать тысяч, болгары – восемьдесят, а черногорцы – тысячу шестьсот. Газета «Казино энд Кайогл Курьер энд Норт-Кост Адвертайзер», выпуск от 02.08.1913, страница 2. … Последствия Балканской войны. Вторник, 21 августа.       Узнав, что согласно договору, подписанному в Бухаресте, город Мераникон должен перейти к болгарам, жители покинули дома, подожгли виноградники и (…) Когда все было подготовлено к эвакуации, они подожгли город. (…) Австралийская газета «Бордер Уотч» (Маунт-Гамбье), выпуск от 23.08.1913, страница 3.

***

4 января, 1914 год.       Прошло восемь дней с тех пор, как нашли женщину. Наступил новый год, и погода словно ощутила эту перемену – метели прекратились. В первые дни января жизнь решила стать добрее к усталым и замерзшим британцам.       А точнее, к одной заблудшей душе, волею случая очутившейся за тысячи километров от дома. Девушка поправлялась медленно, но верно. Она стала меньше спать – вместо шестнадцати часов в сутки двенадцать, а потом и вовсе только семь. День ото дня она свежела, и ее кожа начала терять застывший сероватый оттенок. Рассасывались темные круги вокруг глаз, хотя все еще были заметны.       Из-за них её лицо казалось пустым. Усталый взгляд отмеченного смертью человека. С каждым днем ей становилось все лучше, а через неделю она даже начала передвигаться по комнате. Первые шаги были неуверенными: казалось, что ноги Аблены сделаны изо льда, чуть не убившего её, и сломаются, едва коснувшись деревянного пола. Но она устояла.       Аблена постепенно выздоравливала. Ей становилось лучше. Но перед деревянной дверью она неизменно останавливалась. Аблена не осмеливалась выходить за пределы своего убежища. Внешний мир был другим, не похожим на эту маленькую комнатку, которая так напоминала ей дом. Здесь было безопасно. А мир снаружи был неизвестным, другим. Это убивало её. Как можно без страха встретить то, чего даже не понимаешь? − Пол, ты уверена, что он может нам помочь? – спросил Томми, когда специально приглашенный мужчина вошел в комнату.       Тетя опередила Томми на несколько шагов, но он оттащил её от двери. Его мысли лихорадочно метались. − Нет, но у нас нет другого выбора, − ответила Полли и скрылась за деревянной дверью.       В маленькой комнате уже сидели мужчина и Аблена. Он был намного старше, вероятно, ему было под семьдесят. Он был одним из первых русских эмигрантов в Смолл-Хит. Тех, которые появились в городе более пятидесяти лет назад. Теперь он казался просто одним из чудаков, живущих по соседству, – занимался своими делами и доживал остаток дней. − Простите, но я не знаю, чем смогу вам помочь, − начал мужчина, обменявшись с Абленой парой фраз. За годы его взгляд потяжелел от перенесенных страданий. − Знаю, знаю. Она, черт побери, не русская, но вы сможете хотя бы частично понять её речь. У нас и то не выходит, − перебила Полли. Сделав глубокую затяжку, она выдохнула и сменила тон: − Прошу вас, ей нужна помощь так же, как и нам.       Секунда. Еще одна затяжка. Вторая. Часы пробили час дня. Третья затяжка. − Ладно, что вы хотите узнать? − Кто она и как, мать её, оказалась на той дороге? – не теряя времени, Томми задал самый важный вопрос.       Последние дни домочадцы гадали, кто же эта женщина. Никто не знал даже, с чего начать, пока Полли не поговорила с Абленой. Они друг друга не поняли, но Полли удалось чуть-чуть прояснить картину. Она была уверена в одном – Аблена родом откуда-то с Востока. Старик глубоко вздохнул и задал несколько вопросов. Очень скоро Аблена разговорилась. Слово за слово. Ей было что сказать. Это была самая длинная речь, какую они от неё слышали. Она часто останавливалась, переводя дыхание. Слова душили её, но она не сдавалась.       Что-то было произнесено быстро и резко, будто она хотела как можно быстрее избавиться от мучительных воспоминаний. А рассказывая о чем-то другом, она выдавливала не более двадцати слов в минуту. Её речи не хватало плавности, присущей связной истории.       Правда заключалась в том, что ее рассказ не был связной историей. Просто ей впервые удалось поделиться событиями из своей жизни. В первый раз её кто-то поймет.       Очевидно, история была долгой. Сложно передать целую жизнь несколькими фразами. Старик часто кивал, иногда задавал вопросы, иногда просто молча смотрел на неё, терпеливо ожидая, что же еще она скажет. После разговора он смотрел на неё другими глазами. Товарищи по несчастью. − Итак? – спросил Томми, когда она замолчала.       Ему не терпелось выяснить, о чем речь. Не терпелось узнать, кого он спас. Он сгорал от нетерпения и любопытства. − У вас есть карта?       Томми покачал головой. На кой им карта? − Её зовут Аблена, это вы уже знаете. Ей около двадцати лет, − начал старик.       Томми нетерпеливо приподнял бровь. Короче, переливание из пустого в порожнее. Все это он мог бы без помех узнать и сам. − Вы же слышали о войне на Востоке?       Шелби явно не ожидали этого вопроса. Вероятно, раздражение на лице Томми читалось яснее, чем ему казалось. А может, старик решил сразу перейти к главному.       Разумеется, они слышали: международные колонки каждой газеты регулярно её освещали. Слышать-то они слышали, но знали мало. Да и зачем знать? В какой-то отдаленной части Европы люди воевали и умирали…       Конечно, Балканские войны были трагедией, но эта трагедия была отдаленной. Как и остальные, Шелби о ней знали, но лишь в общих чертах. К чему вникать, если их это не касается. Их жизнь не изменится из-за того, что где-то погибли тысячи незнакомых людей.       Не получив ответа, старик продолжил: − Война закончилась прошлым летом.       В его голосе не было осуждения. Он не мог винить их, ибо сам находился в том же положении. Знал о происходящем, но оставался равнодушным. − Её брат и отец сражались в Эдирне, но не вернулись, − на мгновение он умолк, затем продолжил: − Думаю, либо ее деревня стала частью другой стороны, либо жители покинули ее. Здесь я не очень хорошо понял рассказ. Она и её мать пытались нелегально бежать, но мать поймали на борту судна. Кажется… − Блядь, она говорила десять минут, а вы едва перевели четыре фразы? − Я же предупредил, что не говорю на её языке. Я понимаю контекст, а не детали, − разозлился старик.       Они нуждались в его помощи, и вот их благодарность. − У неё здесь есть семья? Друзья? Какие-нибудь знакомые? – поспешил вмешаться Томми. Сейчас, когда вопросы по-прежнему остаются без ответа, споры бесполезны.       Старик перевел. В ответ получил лишь одну фразу. − Ваша семья – её единственные знакомые.       Это был нежеланный ответ. Томми и Полли переглянулись. Блядь. Он хотел спасти замерзающего человека, а в итоге притащил в дом иностранку, ни слова не знающую по-английски. − Простите, мы выйдем. Нам с племянником надо кое-что обсудить. Вернемся через пару минут, − Полли встала и направилась к двери.       Томми поспешил за ней. Он знал, что скажет Пол – то же, что твердит вот уже неделю. «Видишь, что происходит, когда ты проявляешь гостеприимство?».       Едва рука Полли коснулась дверной ручки, прозвучало одно слово. Единственное слово, эхом отозвавшееся в комнате. И в этом слове были все отчаяние и страдание, которые может испытывать человек. − Что она сказала? – спросил Томми. − «Помогите», она просит помощи.       Дверь закрылась. Пока её судьба решалась менее чем в пяти метрах, Аблена плакала, безмолвно проклиная свою жизнь. − Томми, я знаю, о чем ты думаешь. Ты не можешь оставить её здесь.       Ну начинается. Она приводила этот аргумент уже, наверное, раз пять. Томми сбился со счета. − Почему не могу? Полли, ты же её видела. Ты слышала, что он сказал. Она никого не знает, мы не можем просто её выгнать! − Если ты разрешишь ей остаться, как вы будете общаться? − Научим.       Это факт. В доме живут пять человек, по крайней мере, у одного из них найдется на это время. Ей пригодится любое взаимодействие с языком – даже если она просто будет слушать, как говорят они. Тетя раскрыла было рот, чтобы возразить, но Томми перебил: − Пол, ты христианка. Что говорит Бог о милосердии?       На её памяти он впервые воззвал к христианству. Полли чертовски разозлилась. Бог милостив, но она не Бог.