Августовское солнце

24 июня 1914 года. − Ада, просыпайся, − разрезал тишину тихий шепот. – Просыпайся, пора. Ада, вставай!       Аблена слегка встряхнула Аду, но, сообразив, что та крепко спит, удвоила усилия. Ада Шелби спала беспробудным сном и поначалу не поняла, что происходит. Землетрясение? Или ей снится, что она на корабле в открытом море? А может, она не спит и действительно находится на попавшем в шторм судне? Или…       Один щипок за щеку, и Ада окончательно проснулась. − Ай, неужели было обязательно так делать? – нет, она не спала, и воды вокруг тоже не было.       В этой части Смолл-Хит все осталось без изменений. Затхлый запах комнаты и непроглядная ночная тьма. Даже летом смог висел здесь так низко, что луна и звезды оставались невидимыми.       Честно говоря, Ада не помнила, когда в последний раз видела звезды. Лишь удушливый серый туман. Едва садилось солнце, кругом становилось темнее, серее и бесконечно печальнее.       Таково было проклятие Смолл-Хит. Забытое место – всё тут умирало. Надежды. Мечты. Жизни.       У людей не было надежды на будущее. Каждый день в точности повторял предыдущий. И всё же Смолл-Хит приютил еще одну незнакомку. Стал домом, дал жизнь. Отчаявшаяся девушка в богом забытом месте. − Одевайся. Солнце взойдет через пару часов, − прошептала Аблена.       Она уже полностью оделась и заплела длинные волосы в косу. Даже в полусонном состоянии Ада задалась вопросом, сколько Аблена уже не спит.       Не прошло и десяти минут, как она была готова и шагала к конюшне, где они условились встретиться накануне вечером. Придя туда, она обнаружила Аблену рядом с двумя лошадьми. Та уже всё приготовила и ждала лишь Аду. − Куда мы поедем? – поинтересовалась Ада. Вопросов у неё было множество, и, хотя Аблена пыталась объяснить, Ада мало что поняла. Она была озадачена, но заинтересована. − За город! Следуй за мной.       Аблена освоила большую часть Бирмингема всего за пять месяцев. Смолл-Хит, как лучшие районы, так и те, куда соваться ей явно не следовало. И вскоре Бирмингем стал для нее слишком мал.       Она выросла не в городе. Её домом была маленькая деревушка, где жили всего несколько сотен человек. Естественно, все друг друга знали. Бирмингем был другим. Люди проходили мимо, не здороваясь и даже не кивая. Одно она подметила – большинство даже не смотрели друг другу в глаза. Только под ноги. Словно их дух был сломлен.       Аблена не хотела становиться одной из них. Отказываться смотреть на других и молча проходить мимо было ненормально. И поначалу она пыталась быть вежливой – здоровалась с каждым человеком, чье лицо узнавала на улице.       Но вскоре перестала, поскольку никто ей не отвечал. Один старик даже плюнул в лицо. Отвратительно. Мерзко. Она поняла, сколь холодны эти люди. Почти бессердечны.       Сделав это открытие, она захотела уехать. Но куда? Она обрела дом. Тот самый, где её приютили. Семью, которая приняла её. Семью, которая заботилась о ней, а она – о них. Она не могла их бросить.       Крохотный домик во враждебно настроенном городе.       Аблена уверенно скакала сквозь кромешную тьму и пустые улицы. Фабрики. Маленькие, заброшенные на вид домики. Нищета. Она спешила убежать от всего этого, вернуться на родину. Туда, где она выросла.       Едва девушки миновали последний дом на окраине Бирмингема, Аблена пришпорила лошадь. И тут даже выросшая в седле Ада с трудом поспевала за ней.       Маленькие грунтовые дороги, ведущие, скорее всего, в никуда. Поля, окруженные лесами. Желтое и зеленое уходило к бесконечному горизонту. Сейчас, когда солнце еще не взошло, время, казалось, застыло. В мире были лишь они сами да сотни воспоминаний, роившихся в голове Аблены.       Они душили. Они топили. Каждый вздох давался с большим трудом, нежели предыдущий. В этот миг она была не одинока. С ней были бабушка, семья, девочки, с которыми она выросла. Она могла поклясться, что слышит их голоса. Ветер нес их слова сквозь тысячи километров. Из могил.       С детства она знала, что если заблудится, то домой приведет тропинка посреди поля. Таково было неписаное правило. Иди по тропинке.       Проклятье, она исходила все тропы в Бирмингеме, но все они вели в одно место – в новый дом. И она с этим смирилась. Ее домом было узкое двухэтажное здание в Смолл-Хит. Ее домом были четыре брата и одна сестра. Ее домом было самое чужое место, какое только можно вообразить. Ее домом был он. − Скажи, что мы здесь делаем? – спросила Ада, когда Аблена, наконец, приостановила лошадь. − Сегодня особенный день. − Ты это уже говорила, объясни толком. − Сегодня праздник, мы дома зовем его Еньовден. Он… − некоторое время Аблена молчала, не зная, как подобрать слова, чтобы объяснить традицию. В этот миг языковой барьер из барьера стал стеной. – До восхода солнца надо собрать травы и цветы. − Но почему именно до восхода солнца? – недоумевала Ада, спрыгнув с лошади. − До восхода они обладают наибольшей силой. Хранят здоровье. Надежно. Пошли, научу.       Аблена взяла Аду за руку и повела ее. Так же, как много лет назад её вела бабушка. Это было знание, передающееся из поколения в поколение. От матери к дочери.       Несмотря на молодость, Аблене пришлось примерить роль старшей, более опытной женщины.       Слово за слово. Знаниями делились. Традиции передавали.       От сестры к сестре. *** − Что они делают? – спросил Томми.       Он вернулся как раз к уроку английского Аблены. Это было обычным делом. Каждый день с девушкой кто-нибудь занимался по несколько часов. Чаще всего это был Томми. Потому, что от Артура и Джона она научилась только ругаться, как матрос. − Понятия не имею. Они там с утра сидят, − ответил Джон, выкуривая пятую сигарету за день.       Почти полчаса он наблюдал в окно за Абленой и своей сестрой, сидящими в маленьком дворике. Они брали разные растения и что-то с ними делали. Почти в состоянии транса он смотрел, как иностранка напевает песню, изредка прерываясь, чтобы что-то сказать или поправить активно помогающую ей Аду.       Вернулись девушки после семи утра. Сейчас было около четырех часов вечера, а они все еще сидели на заднем дворе. Над ними светило теплое июньское солнце. − Финн, что там происходит? – спросил Томми младшего брата, выбежавшего из комнаты. − Они плетут венки! – восторженно воскликнул мальчишка, собираясь присоединиться к старшей сестре. − Нет, Финн. Это не венки, − поправила Ада, хотя поделка из цветов у нее в руках подозрительно походила именно на венок. − Тогда что это? Сперва вы исчезаете с утра пораньше, теперь это, − Томми вышел вслед за братом.       Места у стола не хватало, и ему пришлось поставить стул около стены дома. − Можно я объясню, я же, кажется, все правильно поняла на этот раз? – спросила Ада у подруги. Та лишь коротко кивнула, и Ада продолжила: − Сегодня день летнего солнцестояния! − И? − Сегодня цветы и растения обладают особенной силой. Прежде, чем ты спросишь, скажу сразу: я не знаю, почему и как, но они верят, что зелень, собранная до восхода солнца, убережет домочадцев, если я правильно поняла, от болезней и злых духов. − И как же? − Я покажу, − Аблена встала и жестом попросила Томми последовать её примеру.       В руке у неё был так называемый венок. Их разделяло всего несколько сантиметров. Лицом к лицу. Томми возвышался над ней. Аблена протянула руки и, не говоря ни слова, надела венок ему на голову. «Что бы она ни говорила, это венок», − подумал Томми.       Тут же, не прерывая зрительного контакта, касаясь руками его макушки, Аблена вновь запела песню. Медленно и тихо. С каждым словом все громче. Сильнее. Незнакомые слова из неведомой страны.       Глаза в глаза. Почти не моргая. Шеей он ощущал её теплое дыхание. Время не то помчалось вперед, не то остановилось. Трудно было сказать наверняка. В их крохотном коконе времени словно не существовало. − Значит, теперь я защищен от злых духов? – пробормотал Томми, когда песня смолкла. − Да. Ты будешь жить.       Это было личное, интимное. Что-то неуловимо изменилось, когда Томми вновь уселся на стул. Он не верил ни во что потустороннее, но защищенным себя ощутил.       Даже когда Аблена проделала тот же ритуал с его братьями и сестрой, он почувствовал разницу. Хотя действия были теми же. Как и песня. Но во время этого странного ритуала она закрывала глаза.       Глаза, говорившие столь о многом.       Каким бы странным ни был вечер, он стал еще более причудливым. Когда Аблена, словно из ниоткуда, выволокла полное ведро воды.       На этот раз удивилась даже Ада. Ладно, венки имели какой-то смысл, но это было нечто новенькое. − Итак, − начала Аблена. – Это тихая вода. Её надо настаивать ночью, под звездами. Мы её используем в особые дни.       Ада выглядела такой растерянной, что Томми едва сдержал смех. − И для чего же она нужна? − Помнишь, вчера я попросила у тебя кольцо? – Аблена кивнула на ведро.       Подойдя ближе, Ада увидела в ведре свое кольцо, рядом лежали растения, немного овса и кулон Аблены. − Это делается для брака. С человеком, которого ты любишь. Возьми кольцо и овес. Положи под подушку. Тот, кто тебе приснится, станет твоим мужем.       При этих словах Ада просияла. Кандидат у неё имелся, и Аблена это знала. Фредди Торн. Мужчина, с которым она проводила много времени. Единственный, на кого Ада положила глаз. И причина происходящего. Аблене было известно, как много он значит для Ады, поэтому она решила показать ей еще один ритуал.       Когда Аблена вынимала кольцо, она не смогла не вспомнить те глаза, которые видела во сне несколько лет назад. До боли знакомые глаза. Те самые глаза, которые она увидела, когда очнулась и началась её новая жизнь.