The illusion of power. / Обладая ничем.

Им достаточно одного приказа, и мир, столь огромный, необъятный, уже теряет свою прежнюю форму, преобразовываясь в маленький хрустальный шар, помещающийся в ладони. Кто они? Боги этого мира? Крестные отцы человечества? Веками их называют по-разному, но правда остается правдой. Повелевая временем, тринадцать семей властвуют над каждой вещью. Великие умы, гениальные реформаторы, носители безумных идей, открыватели и новаторы. Вместе они — сила, которой нет равных. Сила, способная владеть целым обществом. Сила, котороя открывает все двери, кроме одной. Люди — прагматичные звери. Они не меняются. Биологический вид, расположенный генетически следовать за авторитетом. Не Бог, так царь, не царь, так гуру, не гуру, так звезда с глянцевых обложек или же просто священник в рясе, отпускающий грехи за монеты. Общество из поколения в поколение звучит громким лозунгом: «Освободите нас от свободы!» Оно привыкло платить даже там, где ему не предъявили счёт. Кто-то должен указывать путь. Кто-то должен давать веру в завтра, которого нет. Если бы каждый осознавал всю правду, смысл всей жизни был бы развеян по ветру, канув в небытье. Именно это, для большинства, страшнее смерти. Именно этого боится человек, засыпающий в заботах о завтрашнем дне в своей тёплой кроватке. Мир хочет мира! Ему плевать на правду! Ему плевать на выбор! Забрав у человека ложь, ему смело можно подписать смертный приговор, ибо смерть легче жизни. Менять себя необходимо, но мир не меняют в одиночку. Тринадцать династий, корни которых идут из Древнего Египта, заключили договор хранить и передавать знания истинных вещей избранным, дабы человечество продолжало верить в иллюзию спокойного, мирного неба, в мир счастья, добра, гармонии, любви. Вед так они хотят жить. Именно так они видят жизнь из самой колыбели, срывая с потолка звёзды. В детстве маленький Шеадай Эллуар Рим ІІІ мечтал спасать жизни. Однако же получалось у него все наоборот. Сначала его руки коснулись домашнего кролика Чичи. После он стал убивать садовых зверушек и насекомых просто из любопытства. К двенадцати годам его первой человеческой жертвой стала учитель истории Мисс Харпер. Позже её семилетняя дочь, с которой он играл ещё несколько дней, пока зловонный запах гниющей плоти не услышали придворная прислуга, а позже и сам герцог Эллуар Салман ІІ. Отец с сочувствием смотрел на своего наследника не понимал его пристрастий к убийствам. Однажды летним днём, любуясь столь невинным созданием, играющим со своим псом Кобальтом, Салмон не понимал, где именно и когда совершил непоправимую ошибку в воспитании своего собственного дитя. Среди семей было немало чудовищ, но неужели некому остановить это тайное мировое общество избранных? Рим родился под звездой Давида в весеннее солнцестояние ровно в обед, когда солнце достигает своего апогея, возвещая каждого жителя планеты Земля о предстоящем вселенском урожае. Неужели пророчество лживо? Если не его сын, то кто ещё? Какую деталь упустил Жрец Саав в пророчестве? Заглядывая в сущность своего ребенка, он видел лишь кровожадного зверя, который пока не сознает свою силу. Взрослея, юноша проявлял большой талант и неутолимое рвение к знаниям. Получались разные наравления: оккультизм, психология, гипноз, языки, точные науки, астрономия, медицина… С детства отличался индуктивным мышлением и обожал шахматы, каждый раз обыгрывая других наследников семейств. Больше всего ему нравились уроки медицины такого ума, как Томаса Лаче Альтербальта. Два гения успешно находили общие темы для разговоров, вскоре обмениваясь историями убийств. Они втайне от Салмона выезжали в города и придумывали целый квест, задачей которого была довести жертву и прикончить её. Лаче был одним из изобретателей спида, эболы, лекарства от рака и мутации стволовых клеток. Томас обожал Рима и, несмотря на разницу в возрасте, места в иерархии, всегда оставался верным мальчику, как собственному сыну. — Как вы считаете, каково быть Богом? — спрашивал Шеадая Томас. — Полагаю, обладание абсолютным правом на всё? — ковыряясь в лягушке отвечал тот. — Скажите, Док… — продолжал любимчик, — вы хотели бы поставить надо мной опыты? — Никогда! Лаче отвечал уверенно, ибо знал, что жизнь — самый лучший эксперемент человека. — Я настолько вам неинтересен? — Вы настолько мне интересны, что предпочёл бы вас пережить! Оба улыбнулись друг другу, понимая о чем речь. Серые, проницательные глаза ученика были похожи на мрачное небо. На небо, которое, как зеркало, видит всё что снизу, между и сверху. «Каким он будет в будущем?» — любопытствовал в мыслях учитель, запоминая каждый момент, каждый день, проведённый с юным дарованием. — Не могу вам этого обещать, Док. Герцог улыбнулся без особого интереса к беседе и лягушке, внезапно переменившись. Выйдя из-за стола, Рим направился в южный сад белых роз. — Именно так ускользает молодость, — прошептал вслед профессор.