Холодный расчёт

Локи в достаточно юном возрасте усвоил, что за все радости жизни рано или поздно приходится расплачиваться. Как в тот раз, когда он уговорил Тора отправиться в Альфахайм, чтобы послушать, как играет Грендель, а если повезёт, то и выучить от кого-то из светлых альвов хоть что-то из их волшебного мастерства. Заблудиться в лесах Альфахайма достаточно легко. Особенно, если нежданные гости не придутся по нраву Вёлунду, местному царьку тех земель. Тогда им просто повезло – они повстречали проводника, да и Вёлунд то ли был в благодушном настроении, то ли не пожелал ссориться с великим Одином. Тора и Локи, двух малолетних царевичей, которых ещё даже в шуточные походы в соседние горы совместно со старшими не брали, провели вплоть до озёрного домика, где и проживал альв Грендель. Впрочем, Гренделя на месте не оказалось, зато Бейла, юный альв, постоянно хихикая и жеманно улыбаясь краснеющему Тору, живо согласилась обучить младшего принца одному из трюков. Пожалуй, Хеймдаля едва паралич не разобрал, когда вокруг него принялись носиться два абсолютно одинаковых Локи. Но никакое удовольствие от нового умения не смогло сравниться с тем стыдом, когда Всеотец наказал двоих детей, забрав у Тора детскую версию Мьёльнира. Локи пытался объяснить всё, как было, но Один не слушал. И стыд перед братом, которого наказали за каприз младшего царевича, ещё долго мешал ему спать по ночам. Но гораздо более жгучей была обида на Тора, который даже не подумал разозлиться на младшего брата. Вместо этого, взъерошив тёмные волосы, маленький наследник лучезарно улыбался и просил не бузить. Он же старше и должен защищать маленьких. Локи скрипнул зубами от досады и отшвырнул от себя очередную книгу, которую ему притащил настойчиво пытающийся извиниться брат. Младший царевич любил книги, любил читать, но не до такой степени. Да и подбор литературы для больного, которого Ормульв своим лекарским повелением уложил в постель на целую неделю в отместку за прекрасно проведённое время на пиру, оставлял желать лучшего. Особенно порадовала «Сага о Лафее». Локи не понимал, то ли Тор прощение вымаливает, то ли издевается, то ли занимается и тем, и другим одновременно. Раздался стук в дверь, и Локи быстро укрылся одеялом с головой. О чём говорить с посыпающим голову пеплом Тором, он не знал. Поэтому выбрал самую дурацкую тактику из всех возможных – просто притворялся спящим, измотанным и жалостливым больным. Невозможность выйти из покоев злила. А вид из окна только раздразнивал едва успокоившиеся нервы. Троица воинов явно что-то замышляла, постоянно шастая к отстраивающемуся заново Радужному мосту. Даже мать с её извечной заботой начала раздражать. В конце концов, он не виноват, что Ормульв – старый параноик, а совместно с Фригг они могут кого угодно довести до белого каления. Локи чудилось, что от постоянной улыбки у него скоро сведёт челюсть. Оставляли его одного только тогда, когда он зевал, потягивался и желал поспать. Мозг лихорадочно подбрасывал идеи о способах скорейшего возращения себе магии, начиная от почти полностью бесполезного для Локи Каскета и заканчивая хождением на поклон к альвам. С магией младший принц был сильнее многих асов, но без неё его, полукровку, любой мог размазать по каменистой дороге в Валгаллу. Тор передвигался тихо, осторожно обступая разбросанные по полу книги. Брат спал или хотел, чтобы наследник так думал. Тяжело вздохнув, Тор присел на край кровати и аккуратно коснулся скрытого под одеялом Локи. Последние несколько дней прошли для старшего царевича в крайнем напряжении. Вырвавшееся изо рта оскорбление не давало покоя. Раз за разом Тор прокручивал в своей голове постыдное высказывание и костерил себя за вспышку гнева. И самым ужасным во всей ситуации было то, что Локи не давал старшему брату ни единого шанса извиниться, постоянно притворяясь больным, сонным или усталым. Тор решительно скинул с ног сапоги и, пододвинув застывшего от шока под одеялом Локи на другую половину кровати, лёг на спину рядом с ним, закинув руки за голову. Некоторое время наследник молчал, прислушиваясь к тихому дыханию брата. - Я знаю, что ты не спишь, – сообщил потолку Тор, хмурясь. Локи закатил глаза под одеялом, но притворяться не бросил. Переведя взгляд на стену, наследник добродушно улыбнулся: – Неужто?! Сколько веков я просил снять этот дурацкий гобелен! И, наконец, сбылось! Чудо. - О, великий Рататоск Одинсон, никто не забудет твоего величия, – фыркнул Локи, вылезая из-под одеяла и разворачиваясь лицом к брату. – Чего ты хочешь? - Рататоск хочет орехов… или чем там эта тварь питается? – Тор повторил манёвр младшего принца. – А я хочу извиниться. Локи впился внимательным взглядом в глаза наследника. - Зачем? – спросил он. – Извиняйся или нет, это правда. Я – ётунхаймский ублюдок. - Ты мой брат, в первую очередь, а потом уже… – Тор осёкся на полуслове. - Ётун, – Локи грустно усмехнулся и, отвернувшись от наследника, сел на постели, устремив взгляд на чистую от гобелена стену. Снять убожество со стены было прекрасной идеей. И даже немного смешно, что Тор, столь ненавидевший этот позор ткачих, заметил отсутствие своего раздражителя только на третий день. У старшего брата всегда было чересчур развито чувство вины по отношению к Локи. И этим всегда было удобно пользоваться. Младший принц опёрся на спинку постели и задумчиво побарабанил пальцами по собственному бедру. А ведь сначала он даже не понимал, насколько выгодно ему такое качество в характере брата, вечно готового его защищать. Хотел быть похожим на Тора и наравне с ним получать от Одина наказания. Наивная простота. Просто в те времена Локи ещё не знал: как бы он не пытался изворачиваться, ётун равным асу не будет никогда. - Ну, должно же и у них хоть что-то получаться, – пробурчал Тор, садясь на кровати плечом к плечу с младшим братом. – Вот и получился ты. - Недоразвитый ётун, которого оставили подыхать, – Локи истерично хихикнул. – Даже им не пригодился. С каждым витком беседа всё больше и больше начинала нравиться младшему царевичу. Тор явно чувствовал себя не в своей тарелке и уже был готов съесть всё, что приготовит ему младший брат. Приправить получившееся блюдо чуточкой правды – и наследник даже добавки попросит, окончательно уверившись, что сам во всём виноват. У старших братьев всё же есть свои, особенные достоинства, которые приходятся по нраву младшим. - Нашёл на чьё мнение ссылаться, – Тор недовольно поджал губы. Брат пусть и улыбался, но казался донельзя расстроенным. На реплику Локи лишь хмыкнул и неопределённо повёл плечами, ничего не ответив. Некоторое время оба принца молчали, рассматривая голую стену. Тор не знал, о чём ещё можно поговорить с братом. И это было внове для него. Казалось, с Локи он не виделся более года, им нужно множество обсудить: читаури, Джейн, Нью-Йорк, Бездну, да что угодно! Но заставить выдавить из себя хоть слово наследник не мог. Любой вопрос звучал глупо, а действовать с Локи нахрапом – себе дороже. Опять замкнётся или, что хуже, драться полезет. А ведь раньше два брата могли болтать часами, обсуждая что угодно, начиная от боя, в котором оба принимали непосредственное участие, и заканчивая обсуждением очередной гулянки с воинами и осмеиванием поведения некоторых слуг таверн, которые от удивления из-за столь высоких гостей едва в стенки не врезались, сворачивая себе головы. Локи даже не пытался упростить Тору задачу по поддержанию разговора. Словно ему нравилось сидеть в неуютной тишине, рассматривая дурацкую стену. Как будто его самого не интересовало, что происходит за дверьми спальни. Ага, как же! Тор отчётливо помнил наставления лекаря – не тормошить Локи серьёзными разговорами и не заставлять нервничать. Наследник хохотнул, представляя о чём с братом говорила в этом случае их мать. Локи недоумённо воззрился на него. - Я ведь тоже могу посплетничать о собственной свадьбе, – пояснил свой смешок Тор. – Что там сейчас мама планирует? Локи закатил глаза и тяжело вздохнул: - Выпытывала о традициях Мидгарда, чтобы уважить твою невесту. Ей мой план с волочением за волосы по улицам по нраву не пришёлся. Считает это варварством. А я о большем и не читал. - За волосы, говоришь, – Тор скуксился в отвращении пополам с ужасом, Локи кивнул. Наследник презрительно выплюнул: – Люди… - И оно тебе надо? - Локи, я люблю её, – тихо признался старший принц. - Да-а, – глумливо протянул младший. – Как до этого любил Уну, а до этого Фрейю, а до этого Раннвейд, Стейнмунн, Ярнсаксу, Герд, Боргхильду и кто его ещё помнит кого! - Не-е-ет, Локи, это по-настоящему. - Ну, с безумцами не спорят, – вздохнул младший принц. Тор и Локи переглянулись и одновременно расхохотались. Оба хохотали до слёз. Старший царевич практически физически ощущал, как в этом хохоте тает напряжение, царившее между братьями с той самой попытки коронации, когда младший провёл во дворец ётунов. Тор резко прикусил собственную губу и прекратил смеяться. Утирая выступившие от смеха слёзы, Локи вопросительно глянул на брата. Наследник улыбнулся младшему принцу. Отец просил оставить прошлое в прошлом и попытаться вновь сойтись с братом. И как бы Тору не хотелось всё для себя прояснить, он не пойдёт против воли отца, да и подобный разговор может разрушить шаткое перемирие. - Да, не спорят, – повторил Тор последнюю фразу и грустно улыбнулся брату. Локи скрестил руки на груди, исподлобья взглянув на наследника. - Ты меня жалеть собрался? – с вызовом осведомился он. – Оставь это. - Но, Локи… - Что «Локи»? Что?! Да, я спятил тогда… Ты это хочешь услышать? Я же был такой весь несчастный и забитый, а потом упал в Бездну, схлестнулся с читаури и пошёл Мидгард громить, – саркастично цедил каждое слово Локи. – А всё почему? Потому что меня никто не любил. Так ты думаешь? Тор – воин. И если бы сейчас младший брат начал оправдываться, ныть или, что ещё хуже, вынуждать себя жалеть, то наследник бы развернулся и ушёл. Потому что огрызаться и быть расстроенным после поражения – вполне естественно, но играть из себя жертву дольше Тор бы не позволил. В конце концов, не такой уж он и глупец. - Тор, может, О… отец и прав, – Локи запнулся, едва не назвав своего отца по имени. – Может, я и был под Тессерактом. Я так не думаю. Я действительно хотел захватить Мидгард. И я до сих пор считаю, что был прав в своих намерениях. Наследник скрипнул зубами: - Зато я тебя видел. И даже не взирая на Бездну, ты был… - Безумцем? – на лице Локи расцвела полусумасшедшая ухмылка. Он пододвинулся ближе к брату и проникновенно прошептал тому в лицо: – Тор, ты хоть раз там был? Ты хоть раз был в Бездне, чтобы не взирать на Неё? Вот что я скажу тебе, любимый мой брат, Нифльхайм – ничто по сравнению с ней. Я даже не ведаю, сколько я там был. День, год, столетие, вечность… Я не знаю. Но я умолял о Рагнарёке. Я молил, чтобы Она меня прикончила. Я видел, как зародился Хвельгельмир, как появился Бури, твой прадед, как создавался Мидгард, как Один потерял глаз… Я был там, когда меня бросили умирать в храме. И потом, когда Один меня унёс, я убил Лафея, – в глазах Локи разгоралось безумие, а речь становилась всё более быстрой и непонятной, противоречащей для Тора всякому здравому смыслу. – Там, прямо около этого проклятого храма. И это было так… хо-ро-шо… Я сражался с тварями, которых ты никогда не видел. Я породил таких чудовищ, которые уничтожат все девять миров в самом конце… И это было ве-се-ло. И каждый раз, когда Она забрасывала меня куда-то, я всё начинал сначала. В один из таких раз я даже убил тебя. И, знаешь, мне стало скучно. Скучно без твоей унылой бравады, непрошибаемого идиотизма… Асгард был моим. Недолго. Фенрир, о, да, Тор, в тех мирах он был моим сыном, достаточно успешно уничтожил его… Просто так. Потому что мне так захотелось… Но Бездна не давала мне только развлекаться, как я хотел. Ей нравилось и бесить меня. Она запирала меня в темницах Бури, зашивала мне рот, сковывала цепями и напоминала каждое проклятое мгновение об этом паршивом «нет»! И Она предлагала, показывала, как бы всё пошло, не отпусти я Гунгнир… Это было страшно… - он умолк ненадолго, словно собираясь с мыслями. – А потом меня вышвырнуло к читаури. Я даже сначала не осознал, что я вновь… здесь… Танос. Знаешь, ётуны – ничто по сравнению с этим титаном. Так… муравьи. Забавные, мелкие муравьи… И я муравей. Маленький, безумный муравьишка, который заключил с ним сделку. Ему – Тессеракт и девять миров, мне – Мидгард… Видишь? – Локи расхохотался. – Ты видишь? Бог обмана не усёк, что девять миров подразумевают и Мидгард. Сделка – впустую. Но понял я это уже среди людишек, когда пришёл ты, мой дорогой братец. Так что… не говори о том, чего не знаешь. Никогда. Локи умолк и отодвинулся от брата, проводя обеими ладонями по лицу, как будто снимая налипшую на него паутину. Тор расширенными глазами смотрел на брата, силясь сказать хоть что-то. Убил его? Разрушил Асгард? Наследник сглотнул и помотал головой. Это была Бездна. Кто знает, что за видения Она насылает? - Что он тебе сделал? – хрипло осведомился Тор. Младший принц рассеянно обводил взглядом свою комнату. - Танос? – безразлично переспросил он, глядя на угол кровати. – Ничего. Мы просто заключили сделку. Я его никогда раньше не видел, подумал: «Хоть что-то новенькое». Тор не поверил. Во всяком случае, не полностью. Иногда Локи забывается, что он – его брат. Наследник прекрасно знает все уловки младшего. О Бездне Локи говорил правду, но далеко не всю. О Таносе – и того меньше. Но расспрашивать дальше было чревато последствиями. - Я всё равно на твоей стороне, – тихо бросил Локи Тор, подымаясь с кровати. – А когда нашу больную принцессу освободят из заточения дракона, мы пойдём в поход. Как раньше. - Как того пожелает Рататоск, – едко улыбнулся Локи, глядя прямо в глаза наследнику. – Иди, а то сюда сейчас седой дракон заявится. Тор обернулся на мгновение, словно ожидая в ту же секунду увидеть разъярённого Ормульва или, что ещё хуже, мать за своей спиной. По этому поводу младшего брата даже было немного жаль: Фригг просто так никогда не успокоится. Тор это не раз чувствовал на своей шкуре. Пока дитя полностью не оправится, не сойдёт с ума в четырёх стенах и не начнёт от безысходности грызть собственную мебель, больной не будет считаться выздоровевшим. Раудсона, как, впрочем, и матери, за спиной не оказалось. Тор облегчённо выдохнул. Локи сидел на кровати, поджав под себя ноги, и безучастно изучал собственную дверь. Наследник некоторое время потоптался на месте, обдумывая весь разговор с братом. «В чём-то соврал, в чём-то сказал правду, – думал Тор. – И явно сказал больше правды, чем сам того ожидал. Очень уж рассеянный сейчас». Для себя же наследник решил не допытываться у Локи о мотивах его поступков. Если расскажет сам – хорошо, если же нет – не беда. Главное, показать этому маленькому негоднику, что никто не собирается задвигать его в тень. В этом Всеотец абсолютно прав. Запирать или наказывать Локи – не выход. Младший брат всё равно вывернется, и Асгарду вполне может не поздоровиться, если принц, знающий дворец и прилегающие территории как свои пять пальцев, вдруг решит отомстить, проведя сюда врагов или тех тварей, что он повстречал в Бездне. Тор открыто улыбнулся Локи. Тот несмело ответил тем же. Тор – будущий правитель Асгарда. И ему надо привыкать поступать не по совести, а исходя из безопасности собственного мира, а не каких-то там далёких от его реалий людей. Люди быстро мрут, а Локи – практически бессмертен. И явно жизнь горстки людей и отмщение за них не стоит жизни целого мира и врага длинною в бесконечность. Едва за Тором захлопнулась дверь, Локи разъярённо впечатал свой кулак в подушку. Проклятый язык. Собственное красноречие в этот раз дало осечку. Принц сам не ожидал от себя, что вдруг начнёт разбалтывать правду о Бездне. Во всяком случае, определённо была часть, которую ему хотелось опустить. Тор уж точно не должен был знать о своём убийстве. Локи сжал пальцами виски. Упоительное ощущение от смерти брата длилось недолго. Там, сидя на троне в Асгарде и изредка наведываясь к запертому в камерах Бури Одину, он смеялся над узколобостью и бессилием Всеотца, но, сам того не замечая, начал разговаривать с мёртвым братом, рассказывая ему о своих планах и глумясь над ним. Из публики там был только Фенрир. И он был крайне доволен, когда Локи, прежде чем вновь сигануть в Бездну с Радужного моста, дозволил своему сыну – монстру, как и он сам – уничтожить всё в Асгарде. Хугин хрипло каркнул, привлекая к себе внимание Одина, и недовольно захлопал крыльями, заставляя разбросанные по столу бумаги подниматься в воздух. Мрачный Всеотец взмахом руки прогнал птицу из кабинета, отсылая её обратно к окнам покоев Локи. Рассказ младшего сына оказался занимательным. Пожалуй, ради такого срыва и стоило заставить Локи вариться неделю в собственном соку в комнатах. Навязчивость Ормульва и вошедшая в поговорки опека Фригг пригодились здесь как нельзя кстати. Отсечённый от сплетен, слухов и течения жизни, царевич ничего не мог сделать, кроме как заново переживать произошедшее за год, проведённый вдали от дома. - Хотя это ещё вопрос – был ли это действительно год, – задумчиво сообщил деревянной фигурке Один. Ворон с треснутым глазом, демонстративно работающий пресс-папье на одной из многих книг о Бездне, остался абсолютно равнодушен к словам правителя. – Похоже, мой дед был прав. Бездна – живое существо… То, о чём говорит Локи… Видимо, сама Она убить его не смогла, поэтому и забросила к читаури в тот момент, когда Таносу стал нужен Тессеракт. Или читаури, или Танос, или осколок Вселенной – что-то из этого непременно должно было его убить. А он выкрутился… Впрочем, как и всегда. Всеотец замолчал, задумавшись. Его радовало, что Тору уже, похоже, ничего не грозит. Локи без идейного врага быстро зачахнет, и младший царевич это сам прекрасно понимает. Дать ему иллюзию власти и найти нового противника – и Асгард, как и сам Один, могут продолжить своё безмятежное существование. Может, ваны? Да, ваны подойдут. Однако это только временная мера. Перемирие в любом случае будет установлено и придётся искать кого-нибудь другого. Хеймдаль? Но жертвовать единственным видящим Всеотец был ещё не готов. Возможно, позже. Когда появится хоть кто-то на замену. Один вздохнул и вернулся к донесениям шпионов из Ванахайма. Кажется, Ньёрд окончательно спятил, раз вообразил, что Асгард отдаст ему обратно во власть хоть пядь своих земель. Младший царевич к концу пятнадцатого дня собственного заточения уже едва не бросался на стены. На лице, как и на всём теле, уже не осталось ни единой ссадины. По-прежнему отсутствовала магия, но она так и не вернётся, если Ормульв и мать будут продолжать держать его взаперти. Локи нужно проверить Тессеракт или Каскет, сходить к норнам, в конце концов, но «спокойный отдых», как обозвали этот жестокий плен в четырёх стенах два дракона, явно не способствовал укреплению добродушия. Он не мог даже со слугами переговорить! Тор же больше не приходил, а Один словно совсем забыл о его существовании. Однако, судя по лицам двух мучителей, к отсутствию посетителей они оба приложили своё непосредственное участие. От безысходности Локи начал даже с вороном, объявившимся пару дней назад и восседающим на перилах соседнего балкона, разговаривать. - Это безумие, – пожаловался Локи ворону Одина, стоя поздно ночью около раскрытого окна и высунувшись из него наполовину. – Так отцу и передай. Хугин склонил свою голову влево, прислушиваясь к голосу принца, который вот уже час ныл птице о несправедливостях собственной судьбы. Один хмыкнул. Ворон хрипло каркнул и перелетел на подоконник окна покоев Локи. Царевич задумчиво провёл пальцами по голове ворона. Хугин терпел, не улетая. Приказ есть приказ. - Я даже твоей компании рад, ворох с перьями, – улыбнулся Локи Хугину. Ворох с перьями обиженно цапнул принца за палец и, взмахнув крыльями, перелетел подальше от проклинающего его царевича. Приказ – приказом, но субординацию всё же стоит соблюдать. – Дрянная птица! Локи показалось, что в ночной тиши Асгарда раздался хриплый вороний смех. Он испуганно тряхнул головой и отступил от окна… - Ох, ётун меня раздери… – недовольно прошептала одна фигура, сверху донизу закутанная в плащ, другим таким же тёмным фигурам, прячущимся в саду. – Напомните мне, зачем мы вообще это делаем? - Вольштагг, это уже перешло все границы! – яростно зашипела на говорящего другая фигура, повыше. – Они удерживают его уже две недели! Это отвратительно! - Да хоть бы дольше, – заявила обеспокоенно женщина. – Всё же не думаю, что Тор прав. Ормульв – врач и не стал бы просто так держать его взаперти. - Молчи, Сиф! – вновь зашипел второй. – Лучше всего для здоровья – это прогулка! - В горы? – скептично осведомилась Сиф, проскальзывая через кусты в сторону конюшен. – На охоту? У него магии – нет, а я нянчиться с ним не собираюсь! - Тебе по статусу положено, – пробормотал доселе молчащий ас и в ту же секунду резко ушёл вниз, спасаясь от удара мечом. - Мы ещё посмотрим, кому по статусу положено, Огун, – воительница опёрлась на меч. – Если что, я быстро тебя в женщину переделаю – только свистни! - Да умолкните вы! – вновь вступил в перепалку Вольштагг. – Вы как хотите, а я с конюхами в схватку вступать не хочу! Не по чести это… Итак, нас – четверо, Тор пытается украсть сокровище из пещеры, поэтому… Фандрал берёт на себя лошадь Тора и мою, Огун – Локи и Сиф, а мы с Леди отвлекаем стражников и конюхов. Ясно? - И как, по-твоему, я должна их отвлекать?! – разъярилась Леди. - Хоть раз включи своё бабское обаяние, – отрезал Фандрал, потягиваясь на руках, чтобы через окно влезть в конюшню. Огун вздохнул и посмотрел на сияющие на небосводе две луны. Сиф легко ткнула перелезающего через раму красавца-воина остриём меча и с довольной улыбкой удалилась, слушая ругань и ойканье хлопнувшегося прямо в лошадиные отходы Фандрала. Мунин крепко держал свой клюв на замке. Если дети хотят сходить с ума, то ему приказали им не мешать. - Надеюсь, что всё получится, – пробормотал Один Ормульву, недоумённо почёсывая лоб. - Придумай план получше, если сможешь, – огрызнулся Ормульв. – Сам сказал, что дитяткам твоим дружбу возвращать надо. Ну, и Локи – магию. Лучше, увы, я придумать не смог. Я и так до сих пор боюсь по Чертогу один передвигаться, вечно в тенях твой старшенький с молотом своим мерещится. Сам бы ему и сообщил, что с Локи видеться нельзя. - Ну, я же не лекарь. Как я могу режим рекомендовать? – хохотнул Один, созерцая резко скривившееся, как от кислятины, лицо Раудсона. Хугин тихо сидел на ветке дерева, что находилось неподалёку от окон покоев Локи, и, склонив голову на бок, пристально рассматривал мужчину, находящегося на балконе. Сам же младший царевич прекрасно виднелся птице из своего окна. Хугин посмотрел на ошарашенно трущего своё лицо принца и вновь перевёл взгляд на незнакомца в плаще. В повадках мужчины было что-то до боли знакомое. Мужчина легко перелез через парапет балкона и, аккуратно цепляясь за стену, перебирался по внешней лепнине на стенах дворца поближе к окнам Локи. Ворон перелетел повыше и предоставил Одину лучший обзор на старшего сына, что решил вспомнить детство и похитить своего младшего брата прямиком из спальни. Всеотец провёл рукой по вспотевшему лбу, вспомнив, что успокаивать Фригг придётся ему. Сперва Локи не поверил своим глазам. Прямо из окна на него таращилось до ужаса довольное лицо Тора. Младший принц недоверчиво хлопнул себя пару раз по щекам и протёр глаза, однако наследник никуда не убрался, а вместо этого вполне бодро перелазил через подоконник, путаясь в полах огромного тёмного плаща. Тор приложил палец к губам, приказывая брату молчать, и осторожно прошёл к дверям, толкая в их сторону кресло. Подперев спинкой ручки, наследник развернулся и, пошарив в сумке, достал точно такой же, как и у него, плащ, протягивая его брату. Всё происходило в полнейшей тишине. Локи взял вещь и быстро натянул её на себя, вопросительно кивнув головой в сторону окна. Тор закивал и жестом указал брату следовать за ним. Ворон перелетел на ветку чуть поближе к перебирающимся по барельефам к балкону принцам. - Не ступай на цветок! – шикнул Тор. – Отвалится! - Ты толще, чем я, и он под тобой не развалился! – в тон наследнику отозвался Локи. - Я на него уже стал, чуть не рухнул, – Тор вовремя схватил брата за плащ, не давая ему соскользнуть с барельефа. Иной несчастной твари, чьё ухо было раскрошено во время первой баталии наследника с силой гравитации, в этот раз расквасили нос. – Всё равно я эту кикимору не выносил! Тор перемахнул через парапет балкона и дождался брата, у которого то ли от азарта, то ли от свежего воздуха, то ли от свободы ярко засверкали глаза. Наследник резко накинул капюшон, скрывая собственное лицо. Локи поступил также. Вновь приказав младшему молчать, похититель царских кровей выглянул в коридор, чтобы оценить обстановку. Младший принц разочарованно вздохнул и постучал брату кончиками пальцев по голове. - Ну, чего? – тихо спросил Тор. – Нам ещё стражников обойти надо! Локи ядовито усмехнулся и подошёл к украшенной мозаикой стене, проводя ладонью над рисунком. В стене что-то щёлкнуло и открылся проход. - Нет, а ты раньше сказать мне не мог? – возмутился наследник, когда оба заговорщика шли согнувшись по одному из тайных переходов Золотого чертога. – Я бы хоть из себя неизвестно что не изображал в попытках до тебя добраться. Локи молча шёл впереди, освещая себе путь факелом. - Или это ваши девичьи секреты? – продолжал допытываться Тор. - Сейчас тут одну златокудрую принцессу замуруют, – пробурчал Локи, – и её никто не спасёт. Принцы-то перевелись. - Эта принцесса сама кого хочешь спасёт, – наследник угрюмо шагал за младшим братом, пытаясь не дать себе чихнуть. Очевидно, что переходом давно не пользовались: повсюду была пыль и пахло затхлостью. Но Тор никак не мог заставить себя не думать о том, сколько ещё во дворце таких переходов и которым из них Локи провёл на коронацию ётунов. Наследник закусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не сорваться и не задать волнующие его вопросы. Он утешал себя тем, что это необходимо. Добившись расположения Локи, Тор сможет узнать все потайные ходы во дворец и обезопасить семью и Асгард. Выход из потайного хода располагался недалеко от конюшен. И только там Тор понял, почему в конце пути Локи пропустил его вперёд. Очищать древний механизм от корней, каких-то растений и земли было очень неприятно. Выбравшись, наследник ещё долго пытался очистить себя от грязи. Локи деловито вытащил из волос брата вьюнок и вопросительно приподнял бровь, осматриваясь по сторонам. Младший из принцев вдохнул прохладный ночной воздух, подставив лицо лёгкому ветерку. Чуть в стороне, он заслышал тихое лошадиное ржание. - Твои друзья тоже идут с нами? – спросил Локи больше из вежливости. Тем не менее, Тор напрягся: - Тебя что-то не устраивает? - М-м, – протянул младший принц, направляясь прямиком на звук. – С чего ты это взял? Забавно будет. Да и я практически бесполезен, так что тот факт, что со мной в качестве стражи будут пять лучших воинов Асгарда, безусловно, тешит моё самолюбие. Наследник пробурчал нечто нечленораздельное, возмущаясь про себя братом и его манерой изъясняться. То ли поиздевался, то ли комплимент сделал. Поэтому встречу с друзьями, державшими под узды лошадей, Тор отпраздновал облегчённым вздохом. - Чем несёт? – скривился Локи. Наследник принюхался. - Фандрал, ты забыл, что ванна не просто для держания зеркал существует? – поддержал брата Тор. - Кто бы говорил! – хмыкнул Фандрал, разглядывая в свете лун перемазанного в грязи старшего принца. – Вы через какие камины продирались? Рад тебя видеть, герой. - По дороге будет река, – безразлично зевнул Локи, не реагируя на реплику воина, – предлагаю их обоих туда скинуть. - Поддерживаю, – пробасил Вольштагг. Огун просто кивнул и вскочил на лошадь. Его примеру последовали и остальные. Настороженная Сиф держала свою лошадь поближе к Локи. Впрочем, принц не замечал или делал вид, что не замечает пасов воительницы. Также молча, опасаясь хоть каким-то неосторожным звуком привлечь к себе абсолютно ненужное сейчас внимание стражи или кого-то из асов, все шесть путников пустили своих лошадей галопом, устремляясь вперёд по дороге сквозь равнину Иды, что вела прямиком к Асгардским горам. Хугин хрипло каркнул в ночи и полетел обратно во дворец, предоставляя путников самим себе.