Холодный расчёт

Джейн Фостер растерянно смотрела на закрытую дверь, словно та могла ей объяснить, что сейчас, собственно, произошло. Однако резная ручка молчала, игнорируя человека, впрочем, как и большинство иных жителей Асгарда. Девушка сама не знала, чего ожидает, и неловко топталась на месте, неспособная решить то ли ей уйти, то ли остаться ждать окончания разговора царицы с сыном. И в коридоре не было никого, кто бы смог ей подсказать правильный ответ на очередную задачку о традициях высшего из миров. Джейн отошла от двери, подивившись абсолютному отсутствию стражников в коридоре, и прислонилась к стене напротив покоев Тора, приготовившись ждать окончания беседы. Покрытая золотом или – Джейн не была уверена – похожим на него металлом, стена неприятно холодила спину. Золотой чертог был огромным, сверкающим, но холодным и давящим на психику. За все три месяца пребывания в Асгарде девушка так и не смогла привыкнуть к варварскому очарованию огромных, искусно украшенных помещений, к вечным патрулям стражи, к отсутствию элементарных, привычных ей удобств. Фостер скучала по Земле, по своей маленькой квартирке в Чикаго, где были кофе, электричество, интернет, и где никто не смотрел на неё как на пустое место. Джейн решительно не нравился Асгард, и Асгард отвечал ей полной взаимностью. Закостенелые традиции в виде неудобных платьев, архаичного языка, отдающих формалином правил общения, почти фанатичного поклонения и безмерной приверженности королевской семье и незримой кастовости общества раздражали, смущали и были откровенно непонятными. Высший из миров по праву мог называться страннейшим из миров, где сам Чеширский Кот свои зубы подрастеряет, пока разберётся в культурных хитросплетениях Асгарда. Среди асов процветал сексизм, но во время сна Одина Фригг церемониально почитали как главу Золотого чертога. Женщины не участвовали в войнах, но Сиф слыла одним из самых умелых солдат асгардской армии. Асы считали себя обязанными защищать родную планету Джейн, но к людям они относились с таким презрением, какого не каждый преступник заслуживал. Это был мир шиворот-навыворот. Тот, кого Фостер считала психопатом и убийцей, оказался здесь героем. Тот, кому Джейн так поспешно заехала кулаком по лицу, стал единственным, кто протянул ей руку помощи. А тот, на кого девушка рассчитывала, кого ждала, не удосужился не то, чтобы помочь – он даже не сообщил, что находится на Земле! Не раз Джейн желала подойти к Тору и спросить, какого дьявола он её забрал в Асгард, раз всё равно она с ним практически не общается? Ни о какой романтике речь уже не шла: не было ни свиданий, ни положенных дешёвыми любовными романами прогулок под двумя лунами, ни сакраментальных бесед об эмоциях – не было ни-че-го. Если смотреть на всё через призму романтических комедий, то свидания у Джейн были. Только не с Тором, а с Локи. Здесь были и душевные беседы о чёрных дырах и Большом взрыве, и экскурсионные прогулки по городу под злобный шёпот толпы, и даже ужины при свечах в библиотеке! Мифический бойфренд тренировался с кем-то из воинов, забыв про Джейн, Локи же сидел с ней рядом и чертил схематичную инструкцию по эксплуатации Бифрёста. - Если вдруг надумаешь сбежать от моего братца, – полушутливо бросил как-то младший принц Асгарда, схватил чистый лист пергамента и быстро расчертил небольшую схему, объясняя зависимость направления движения в космосе от угла, под которым проворачивался меч Стража по отношению к радужной оси. Тот лист Джейн бережно хранила, подозревая, что когда-нибудь ей придётся им воспользоваться. Даже у настырного учёного были свои лимиты упорства. В попытках достучаться до Тора Фостер иногда казалось, что она голыми руками пытается сдвинуть с места Великую Китайскую стену, – громовержец всерьёз её не воспринимал, считая её просьбы провести время наедине с «намёками» пустой женской блажью. Ни разу за всю свою жизнь девушке настолько не хотелось схватить молот бойфренда и раскурочить ему его смазливое лицо, как в те моменты, когда полуголый, мокрый от пота после тренировки Тор весело смеялся ей в лицо, не понимая на что столь тонко намекает Джейн. Остальные же асы… Девушка горько вздохнула, сползая по стенке вниз и садясь на холодный, каменный пол. Через некоторое время она полностью осознала тщетность своих попыток «вписаться» в уродливое асгардское сообщество и проклинала свою врождённую настырность, которая не позволяла ей просто сдаться, проиграть застрявшим в Средневековье существам, а заставляла продолжать гнуть свою линию и делать вид, что ничего её не задевает. Задевало и ещё как! А Тор этого не видел. Он не замечал, что служанки мелко пакостят, мгновенно обретают слоновью грацию, когда рядом находятся бесценные записи учёной о местном парадоксе под пафосным названием Бездна. Сколько раз Джейн приходилось переписывать свои заметки, обнаруживая их заляпанными неизвестно чем. Сколько раз она с боем пыталась отвоевать нормальную, привычную ей одежду. Асы не стеснялись при ней обсуждать людей, говорить о них снисходительно-высокомерным тоном, будто разговор шёл о каких-то насекомых, а не о достаточно развитой расе. У них нет даже электричества, они не имеют права судить землян! Что хуже, сама царская семья и её приближённые не видели в этих разговорах ничего оскорбительного или унизительного. Погружённая в свои мысли, Джейн закрыла лицо ладонями, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от досады. После нападения на Золотой чертог она даже добровольно пошла в госпиталь, под командование маразматика лекаря. Девушка надеялась стать полезной, верила, что её оценят. Абсолютно зря. Раудсон, хоть и поумерил свою спесь, но разговаривал с ней сквозь зубы, явно ожидая, что Фостер всё вскоре надоест. Раненные воины игнорировали её, наплевав на то, что в теории она невеста их престолонаследника. «Невеста – не жена», – слышала Джейн их разговоры. Они верили, что Тор «одумается» и найдёт себе кого-то более подобающего. Лишь Огун, один из приближённых громовержца, с трудом оправляющийся от ранения, иногда вежливо интересовался делами девушки. Фостер улыбалась и отвечала ничего не значащими фразами. Жалость и наигранная заинтересованность ей не была нужна. Внезапно Джейн резко подняли с пола. Вскрикнув от испуга, девушка с ужасом уставилась на Огуна, которого только сегодня Ормульв наконец выпустил из-под своей опеки. Воин всё ещё был бледен – яд, которым был смазан клинок альва, так просто не выводился из тела. Однако Хеймдаль, раненный куда серьёзнее тем же клинком, оправился на следующий день. Причин подобной коллизии Джейн не понимала, только однажды краем уха она услышала, как лекарь желчно выплюнул что-то про испоганенную кровь, которая не несёт никаких полезных свойств. - Ты что творишь?! – возмущённо пискнула Джейн, упираясь ногами в пол, пока Огун практически тащил её за руку прочь от спальни принца. Но сопротивление девушки ничего не меняло: ас был в разы сильнее, а попытки противостоять он попросту не замечал. - Спасаю твои крохи репутации в Асгарде, – шикнул Огун. – Прекрати сопротивляться, иначе что-нибудь себе сломаешь! - Угрожаешь?! – девушка из принципа попыталась вывернуться из стальной хватки воина, но всё было тщетно. Что-то хрустнуло в плече, и Фостер вскрикнула от боли. - Ну, я же предупреждал! – яростно выплюнул Огун, отпуская руку Джейн, чтобы осмотреть травмированное место. Но невеста Тора продолжала скулить, испуганно отступая от воина. – Вы слаб… хрупкие, – поправил сам себя он. – Люди хрупкие. Слёзы ярости и боли стояли в глазах Джейн. Закусив губу, она с ненавистью смотрела на товарища Тора, ожидая от него ещё какой-нибудь подлянки. Выбитое ненароком – хотя Фостер в этом и сомневалась – из сустава плечо горело словно объятое адским пламенем. Перспектива свалить подальше из этого ублюдочного мира представлялась сейчас заманчивее некуда. «Люди – твари, люди – слабаки, достойные презрения, люди – то, люди – это, – раздражённо думала Джейн, держась за плечо. – А сами-то! Сами!» - Давай, я хотя бы провожу тебя к Ормульву, раз ты мне не доверяешь, – Огун нервно косился в сторону, где находились покои Тора, и говорил практически шёпотом, будто опасаясь, что их услышат. Джейн скривилась. Конечно же, она человек! Огун опасается, что его увидят в её компании и подумают, что он расшаркивается перед животными, опускается до их уровня. Чёртов Асгард! И ведь никому нельзя пожаловаться, иначе могут осмеять. - Я сама дойду! – с вызовом бросила Фостер. Не хватало ещё, чтобы этот лицемер строил из себя порядочного человека. – Что ты хотел? Воин скрестил руки на груди, свысока взглянув на обиженную девушку. И почему Тор не может найти себе никого нормального? Человек откровенно его взбесил. Джейн словно намеренно раздражала Огуна ещё больше, отказываясь принять помощь. Но раз это было желание леди, то кто такой воин, чтобы мешать Фостер выражать смертельную обиду всему Асгарду в лице товарища Тора? - Ты изучала Бездну, – Огун говорил сухо, строго по делу. Даже намётки на сочувствие к потерявшейся в дебрях чужого мира девушке испарились из-за её неадекватной реакции. Воин никогда не заставлял себя любить и уважать насильно. – Есть ли возможность вытащить оттуда Локи? - Локи мёртв, – процедила сквозь зубы Джейн. На лице воина не дрогнул ни единый мускул, он по-прежнему пытливо разглядывал человека, дожидаясь ответа. Фостер раздражённо топнула ногой: – Я говорю тебе: он мёртв! - Ты не знаешь Локи. Джейн Фостер истерически рассмеялась: - Я не знаю?! Это я не знаю? Позволь мне тебе сказать, что он был моим другом! О том, что он пережил в Бездне, я знаю побольше вашего! Да даже если он ещё жив, то вероятность, что его вновь зашвырнёт в нашу реальность катастрофически мала! Локи может быть в любом из миров! В любом из миров. - Спасибо, это всё, что я хотел знать, – кивнул Огун, понимая слова девушки по-своему. О новостях стоит сообщить остальным. Возможно, совместно удастся уговорить Тора отправить отряды на поиски младшего принца. Воин развернулся, намереваясь уходить, но всё же задержался, бросив Джейн через плечо: – Если не хочешь ещё больше опозориться, то уходи отсюда, не встревай в семейные разборки. Ни Тор, ни Фригг не оценят твоего чрезмерного любопытства. Ты ещё не часть этой семьи! Злобно глядя на спину уходящего Огуна, Джейн думала лишь о том, насколько же Асгард оказался в реальности сучьим из миров. Фригг молчала, внимательно рассматривая лицо старшего сына. Да, она не являлась его настоящей матерью, как не являлась и матерью Локи, но царица искренне любила обоих своих сыновей. Пусть не в равной степени. Один тяготел больше к своему наследнику, а Фригг не могла забыть, что Локи её спас. Однако она была готова умереть за каждого из них. Прохладный, несущий запах цветущих деревьев, ветер дул из раскрытого настежь окна, играясь с тонкими занавесками. Тор слегка испуганно смотрел на лицо своей матери, готовый принять всё, что она скажет. Вспотевшие ладони неприятно липли к кожаной обивке подлокотников кресла, а сердце бешено колотилось в груди. Шрам на прекрасном лице царицы заставлял стыдиться, хотелось повернуть время вспять, ворваться в покои Фригг и не допустить её встречи с кондотьерами. Но ещё больше хотелось вернуться в тот миг, когда младший брат только принял решение отстраивать мост, чтобы запереть Локи поостыть где-нибудь в темницах. Или поговорить с собой перед тем, как отправиться к Джейн, объяснить всё себе, чтобы избежать ошибок. К сожалению, вернуться во времени хоть и было возможно, но небезопасно. В итоге для такого путешественника всё заканчивалось даже не смертью, а просто исчезновением. Ни могилы, ни почестей, ни Валгаллы – только безбрежное ничто до скончания времён. - Тор, я плохая мать? – тихо спросила Фригг, бережено пробежавшись пальцами по скуле престолонаследника. Громовержец расширенными глазами уставился на царицу. - Не смей даже думать так! – шокировано ответил Тор. - Тогда почему вы меня никогда не слушали? – асинья не повышала голос, продолжая говорить обманчиво-спокойным тоном. – Почему вы решили мне не доверять? Почему ты не пришёл ко мне, когда между вами с Локи произошёл разлад? Объясни мне, Тор, почему я узнаю последняя о том, что ты угрожал раскрыть правду о происхождении Локи, подставив нас всех под удар? - Мама, я не думал… – принц замялся, растерянно посмотрев в сторону, собираясь с мыслями. Царица осторожно присела на подлокотник кресла и нежно гладила Тора по голове, побуждая продолжать. – Я даже не собирался… Я просто был в горячке боя! Престолонаследник вскочил с кресла и принялся расхаживать из стороны в сторону, объясняя матери всю подоплеку той роковой ночи, когда Локи ушёл из Асгарда. Фригг чинно сложила руки на коленях, внимательно вслушиваясь в речи так и не повзрослевшего сына. Один был не прав, отправив Тора в Мидгард. Старший сын уверился, что стал мудрее, когда на самом деле он так и остался маленьким, вспыльчивым, опрометчивым ребёнком. Тор не готов к власти. Ещё нет. Запустив ладонь в волосы, Тор сбивчиво пересказывал свой разговор с Локи и постоянно посматривал на Фригг, надеясь на вспышку гнева. Однако царица слушала его абсолютно спокойно, изредка кивая его словам. Громовержца подобная реакция пугала. Лучше бы мать кричала, закатила истерику или скандал – для обоих детей никогда ничего не было страшнее, чем подобное, напускное спокойствие. Это означало, что Фригг в бешенстве. Крик не был страшен – царица могла покричать и забыть, но ледяное безразличие било гораздо сильнее. Тор встал на колени перед матерью и осторожно взял её руки в свои: - Ты во мне разочарована? Фригг молчала, рассматривая их сцепленные ладони. - Я в себе разочарована, – призналась она. – Тор… Я… Я не смогла донести до тебя наши традиции… Асы не сдаются, понимаешь? Мы никогда не сдаёмся. Это не просто бравада, созданная для устрашения наших противников. Мы действительно не сдаёмся. Ни в чём. Если мы берём на себя обязанности, мы их исполняем, чего бы это ни стоило. Это касается не только воинского дела, а всего, – царица задумчиво нахмурилась, взглянув поверх головы Тора, но тут же вновь посмотрела сыну в глаза и улыбнулась. – Царская семья – это не просто статус. Мы отражение этого мира, его представители. Отречение – это проигрыш, добровольное признание, что мы не справились… Показав асам, кто Локи на самом деле, ты бы расписался в проигрыше. И Асгард бы этого нам не простил. Не то, что Локи – наполовину ётун, а то, что мы отреклись от него. Отречение – это нонсенс! Самое ценное, что есть у нас, – это не гордость, не звание Высшего из миров… это семья, Тор. Семья стоит на первом месте. - Но Локи – ётун, – престолонаследник нервно стиснул ладони матери сильнее. – Они же… они же монстры. И вы обманули всех, представив Локи, как вашего сына… - Он и есть мой сын! – жёстко прервала Фригг Тора. – Да, я его не родила, как я не родила и тебя, но я вас воспитала! Это значит больше, нежели просто произвести на свет! Ваши просчёты – это мои просчёты, а не просчёты ваших родительниц, которых вы и не знали. Локи не виноват в том, что родился ётуном. Как и ты не виноват в том, что, прости, сын, никакой маг. А что касается обмана… Локи предан Асгарду побольше многих асов, как бы он не возмущался подобному описанию. Зачастую поболей твоего. Ты не воспринял всерьёз угрозу Малекита, хотя тебя предупреждали! И допустил ту же ошибку, что и первоначально твой брат, когда сел на трон. Ты рассчитывал на свою исключительность, позабыв о том, что советники существуют не просто так! Около тебя была я, Ормульв… да даже Хеймдаль, чтобы я не думала об этом недопёске! Но ты ни с кем не посоветовался! И что мне делать? Сказать тебе «нет», чтобы ты нырнул в Бездну? Увы, но у меня нет оправдания, подобно сну у твоего отца! - Оправдания? – престолонаследник нахмурился. Фригг едва слышно хмыкнула. После падения Локи Один перед разъярённой царицей оправдывался именно своим сном. Говорил, что так торопился успеть спасти двух глупцов, что так перепугался, завидев обоих над Бездной, и в итоге не сумел придумать ничего лучше, чем бросить младшему сыну «нет». Всеотец имел в виду, что не гоже царю рассчитывать во всём только на себя, подставляя под удар других, но Локи услышал иное. Один был хорошим царём. Лучшим, чем Бор или Бури, но отец из него вышел крайне опрометчивый, Фригг это признавала. Он, как и многие, ошибочно думал, что знает Локи. Когда младший сын узнал правду о своём происхождении, Один решил, что ребёнку приятнее будет верить в то, что его взяли, чтобы вырастить из него царя иного мира, а не чтобы спасти Фригг. Царь Асгарда надеялся, что, потешив болезненное самолюбие младшего принца, сможет исправить урон, нанесённый многовековой ложью, но ошибся и поплатился за это, потеряв сына и оставив надежду вернуть Локи обратно в семью. Один всегда мерил всех по себе, забывая, насколько его дети отличаются от него. Правда, и сам отец, и его сыновья были чрезвычайно похожи в одном: свои ошибки они списывали на других. Локи – на Тора, Тор – на Локи, а Один – на состояние перед и после своего знаменитого сна. Редко кто из мужей царской семьи находил в себе смелость взять на себя ответственность за происходящие события, а не валить вину на обстоятельства. - Это сейчас не важно. Мы говорим не о твоём отце и внезапно разобравшем его косноязычии, – царица натянуто улыбнулась сквозь слёзы. – Мы говорим о традициях, устраняем твои пробелы в знаниях и мои пробелы в твоём воспитании… Никто бы не осудил нас, что Один забрал дитя Лафея. Мы не альвы. Мы не убиваем детей своих врагов, а принимаем их, воспитываем их… Да, у нас были причины взять Локи в свою семью, но неужели ты и вправду думаешь, что Один, уже ставший отцом, позволил бы другому ребёнку замёрзнуть в храме? Возможно, Локи бы не стал твоим братом. Но он бы всё равно остался в Асгарде. С Ормульвом ли, с иной семьёй… Никто бы не позволил ему умереть! Но так уж распорядились норны, что ему суждено было стать твоим братом. Огуна, невзирая на то, что его отец был человеком, взяли в семью и растили как равного. Одда забрали из Мидгарда, потому что он наполовину, но всё же ас. Да, Огун вполне вероятно никогда не сможет создать семью, потому что асы… немного высокомерны, – Фригг и Тор абсолютно одинаково, с явственной горечью усмехнулись. Гордость, переходящая в чванство, была бичом Асгарда. Даже несмотря на то, что отец Огуна стал впоследствии асом, пройдя испытание, сами асы так никогда и не стали считать гунна равным, в конце концов сведя того в могилу. – Но ему его мать и отчим дали всё, что могли. Его приёмный отец и просил за него у Одина, зная, что для Огуна не будет лучшей судьбы. Твоего друга, если и не считают за равного, то хотя бы к нему прислушиваются. Некоторое время Фригг молчала, думая о чём-то своём. - Расскажи мне о Локи, – неуверенно, будто сомневаясь, попросил Тор. – Почему вы выдали его за моего брата? - Он и есть твой брат! – рявкнула царица, резко вырывая свои ладони из рук престолонаследника. – Усвой это, в конце концов! Глаза Фригг метали молнии. Царевич тут же пояснил: - Я помню, что ты была беременна. Я помню, что вы говорили про проклятье Гулльвейг моему деду… - Я потеряла дитя из-за Гулльвейг. Ей не нужно было продолжение рода Бури, который изгнал её из Асгарда. Бор убил бы меня, узнав о проблемах. Он был… гораздо жёстче твоего отца, а разводы в царской семье неприемлемы. Я бы погибла. Локи просто был найден вовремя. Иначе у тебя была бы другая мачеха. - Ты моя мать! – возмущённо воскликнул Тор, вскакивая на ноги. - Если Локи тебе не брат, то и я тебе не мать, – поджала губы царица, недовольно барабаня пальцами по своему бедру. Престолонаследник виновато опустил глаза. – И если ты считаешь, что проклятье этой старой суки ограничилось лишь мной, ты глубоко заблуждаешься! Царевич удивлённо взглянул на Фригг. Сколько он себя помнил, мать никогда не позволяла себе даже намёка на бранную речь. Но стоило признать, что у неё был повод и не один ненавидеть мёртвую старуху. - Ты болел… Тяжело болел. Твой отец не знал, потому что шла война, а Бор… он считал, что не нужно отвлекать Одина такими «мелочами», – Фригг скривилась, вспоминая о тех далёких временах, когда ещё отец Одина сидел на престоле Асгарда. Проклятье Гулльвейг касалось всех возможных отпрысков царской семьи. После «представления» Локи Бору детей от Фригг никто больше не требовал, потому что в этом не было смысла: родить Одину его жена не могла. Бор верил, что всю себя ворожея отдала, когда носила под сердцем столь сильного мага. Его даже не смущало, что у его старшего и единственного сына, несмотря на все старания, так и не появилось ни одного бастарда: все дети появлялись на свет мертворождёнными. И царь Асгарда не сомневался, что асинья прекратила колдовать, потому что сражалась с проклятьем старухи, стремясь защитить дитя. Никто даже не думал, что причина неиспользования магии была в ином. За некоторое время до беременности Фригг Тор, единственный сын ещё будущего на тот момент царя Асгарда, слёг в лихорадке. Никакие лекари, никакая простая ворожба не могла спасти дитя Геи и Одина, столь ненавидящего свою мачеху. У Фригг просто не было иного выбора – она всегда очень сильно любила детей и не могла позволить, чтобы маленькое, вредное и капризное существо зачахло из-за ошибок своего прадеда. Тор забрал у неё многое, пока его приёмная мать возвращала престолонаследника с троп, ведущих в Хельхайм. После выздоровления принца долгие века у Фригг, несмотря на все её старания, не получалось ничего в магии. Во всяком случае, раз после всего Тор смог вызывать молнии и возвращать к себе молот, значит оно того стоило. - Ты же знаешь, что маг может отдавать другому часть своей магии, брать на себя болезнь, чтобы вылечить… Я такое проделывала с Локи, когда он болел после нескольких часов на ётунхаймском морозе, но нужно было срочно представить его Бору. И как объяснить, что ребёнок, которого ты родила пару недель назад в тёплом Асгарде, задыхается от кашля?.. Но Локи поправился бы и без моей помощи… – Фригг умолкла, не желая продолжать. - А я – нет, – закончил за царицей фразу царевич. У Тора будто разом подкосились ноги. Он тяжело опустился в кресло, и мать приобняла его за плечи, прижимая к себе и успокаивая. Престолонаследник знал о подобном «лечении», прекрасно помнил, как Локи тренировался на нём, получив от матери сведения об этой способности. Тор глубоко вздохнул, улыбаясь краешком губ сквозь стоящие в глазах слёзы. Младший брат настолько упорно пытался заставить принца заболеть, что ведро ледяной воды, выливаемой на голову, стало чем-то вроде обыденности, как и купание в холодных водах Гопула. Однако Тор никогда не видел никого более счастливого, чем Локи, яростно чихающий и с температурой, зато довольный донельзя, что у него вновь получилось нечто из ряда вон выходящее. Ещё долго после этого случая престолонаследник отвешивал младшему брату подзатыльники, вбивая в дурную темноволосую голову, что болеть вместо Тора – чушь несусветная. Всего лишь одна руна, устанавливающая связь, но сколько от неё было проблем. Жертвовать здоровьем брата в угоду себе – в этом царевич никогда не видел смысла. - Нет, не выжил бы, – покачала Фригг головой. – Я ещё не была беременна, когда это случилось. И я хочу, чтобы об этом твой отец никогда не узнал. Ни к чему ворошить прах мёртвых. - То есть ты потеряла ребёнка… - Не бери на себя слишком много, Тор. Не из-за тебя. Это Гулльвейг, – отрезала царица. – Ты ни в чём тут не виноват… Нам повезло, что у нас появился Локи. Сын Лафея, а ётуны избирают своего предводителя по силе, и мидгардской колдуньи… Да, Тор, были и существуют такие. Лафей знал… с кем спать. К счастью для нас, человеческая кровь, как это обычно и бывает, превозмогла над всем – Локи удалось выдать за аса перед Бором. Зелёные глаза человеческой женщины превратились в глаза Бури, а сила Лафея окончательно убедила Бора, что Локи – его внук. И Фригг, и Один оба планировали рассказать приёмышу о его происхождении, не хотели врать, подспудно подозревая, чем эта ложь может обернуться для них в будущем. Но виниться перед младшим сыном они хотели только тогда, когда уже Бор ни на что не сможет повлиять. Ворожея была одной из немногих, кто встретил смерть отца своего мужа с облегчением. Но стоя около погребального костра рядом с мужем и подростками-сыновьями, которые искренне скорбели о Боре, Фригг смотрела не на объятое пламенем тело старика-самодура, а на мужчин своей семьи. «Мы справимся, – услышала царица тихий шёпот Тора, который подбадривал Локи. – Мы же братья… и асы. Мы всегда со всем справляемся». Младший принц тонко улыбнулся брату, прощаясь с тем, кого он считал дедом. И лишь один взгляд на мужа дал понять Фригг, что и Один слышал фразу Тора. Скрепя сердце, царская чета приняла решение не рушить иллюзию Локи, только не сейчас, когда им необходимо было оставаться единой семьёй. Позже, они расскажут правду позже. И это «позже» наступило гораздо ранее, чем они думали. - То есть глупость – это у меня наследственное, – горько рассмеялся Тор. Фригг открыла рот, но царевич её перебил: – Мама, Гери охраняет Гунгнир в Тронном зале. Я не хочу… да и не могу его взять. Я хочу начать поиски Локи. Хочу извиниться, он ведь ушёл из-за меня… - Меня радует, что ты берёшь на себя ответственность за свои поступки, но Локи всё равно пришлось бы уйти, – мягко возразила царица. – Бездна не оставила бы его здесь в покое. И неужели ты думаешь, что мы с твоим отцом не ищем твоего брата? Хугин и Мунин отправились в Мидгард и Ётунхайм. Громовержец нахмурился. Он сомневался, что Локи с его ненавистью к миру людей отправился в Мидгард, но Ётунхайм был хорошей идеей. - Я отправлю кого-нибудь в остальные миры, – сказал царевич, намеренно больше не вовлекая тему Гулльвейг в разговор. Он услышал достаточно. – Мало ли, а вдруг? Логика Локи – это что-то необъяснимое… Кто знает, что творится у него в голове? - Сын, я… – Фригг выдохнула, подымаясь на ноги. – Я сомневаюсь в успехе твоего плана. Я могу чувствовать вас обоих, знать, где вы и живы ли вы… Но Локи я не ощущаю. Либо он спрятался слишком хорошо, и тогда только вороны или Хеймдаль смогут его найти, да и то! – голос царицы сорвался. – Да и то не обязательно. Либо… - Либо я пойду к норнам! – перебил мать Тор, не желая слушать второй, невозможный вариант. – Они уж точно смогут сказать, где мой брат. - Даже не смей думать об этом! – в мгновение ока асинья вновь превратилась в разъярённую фурию. – А какова цена будет твоим знаниям? Ты её знаешь?! Они могут убить тебя просто так, потому что будут в настроении! И как ты туда собираешься идти? Через Альфахайм?! О да… – Фригг мрачно усмехнулась. – Вёлунд после твоей «демонстрации силы» за милую душу пустит тебя на свою землю! Или ты собираешься переходить через горы? А потом сквозь земли, кишащие демонами? Позволь мне напомнить тебе, что прошлый раз вас было шестеро, и этот поход едва не стоил жизни твоему брату! И до норн вы так и не добрались!.. Но, разумеется, есть ещё два варианта, равноценных по самоубийственности. Сквозь Муспельхайм, где выжить практически невозможно, или сквозь Ванахайм и море Страха… Тор, теперь у нас нет тебе замены на престоле. Будь добр вести себя осмотрительно, пока мы с твоим отцом не найдём Локи! Скрестив руки на груди, царица хмуро смотрела на растерянного сына. Тор не желал сдаваться. Для престолонаследника простое ожидание было хуже смерти. Оставалось слишком много времени, чтобы думать, чтобы навоображать себе невероятных мучений брата, который уверен, что дома его не ждёт ничего хорошего. - И что же мне делать? – развёл руками Тор. – Просто ждать? - Кажется, Одд звал тебя к нему, – Фригг слегка расслабилась, увидев, что старший сын бросил глупую затею самому наведаться к непредсказуемым норнам. – Вот и поезжай, развейся… Не допусти там бунта, или что ещё там эта Ринд, – на этом имени лицо царицы слегка скривилось, – планирует. Громовержец помрачнел. Бывшую ванахаймскую любовницу отца он ненавидел до безумия. Ему было неудивительно, что обиженная на Одина ванка возглавила тщедушное и пустоголовое сопротивление против сына Эйлева. Показать строптивой девице, что асы своих не бросают, – хороший способ отвлечься от мыслей о Локи. Тор кивнул словам матери и поднялся из кресла, чтобы проводить Фригг до её комнат. Он обязательно отправится к Одду, только сначала отдаст распоряжение своим воинам о начале поисков младшего брата. Добровольно или нет, но Локи обязан вернуться домой и выслушать извинения Тора. Наташа Романофф широко зевнула и показала камере, находящейся рядом с входом в базу, отставленный средний палец, лелея смутную надежду, что неуставной жест всё же увидит тот, кому он и предназначался. Девушка прокрутилась вокруг своей оси, рассматривая стоящие на парковке перед зданием машины. Белая пафосная Ауди обнаружилась практически сразу, что несказанно радовало. За разбудившую агента смску от Фьюри получит отмщение Старк. Наташа довольно усмехнулась, перехватывая поудобнее пакет с закупленной по просьбе директора мазью против ожогов. Заключённого, конечно, надо было умасливать, чтобы вытащить из него информацию и оправдать перед Советом его баснословное содержание, но и у русской девушки, несмотря на нервную работу, должны быть свои, простые радости. Например, подсветить одному гению его гениальный глаз за то, что он, гениальная такая задница, решил обойтись своими и халканутыми, но гениальными мозгами, начисто проигнорировав инопланетного гения. «Слишком много гениев на одну базу, – сонно моргнула Наташа, проходя проверку на входе. – Глядишь, и меня просто до статуса умной понизят. Это плохо». - Я в лифчике ничего не прячу, Джонс, и не надейся, – фыркнула Романофф, пока агент, ответственный за «не пущать врагов на базу», преувеличенно внимательно пытался нащупать в области груди девушки оружие, на которое у неё не было бы разрешения. - Простите, агент Романофф, – деланно смущённо усмехнулся Джонс. – Правила. - Простите, агент Джонс, – в тон ему ответила Романофф. – Сексуальное домогательство и отстранение от должности охладят вашего дружка. Я передам Фьюри. И под аккомпанемент мрачного мужского «сука» девушка, мурлыкая популярный мотивчик, направилась к лифту, ведущему на нижний этаж базы. Утро определённо прекращало казаться таким уж унылым. А уж кофе, отданное ассистентом Фьюри в обмен на папку с новыми выкладками о пленнике, определённо пришлось кстати. Пока Ник дрался с Советом за возможность оставить Локи на базе для дальнейшего изучения и воспитания, Наташа старалась помогать ему по мере своих сил. Эти толстые, скупые задницы не понимали, к чему стремится Щ.И.Т. Пока опасность не начнёт бодать их своими рогами, они предпочитали сидеть на своих мешках с золотом и пересчитывать денежки, крутя носом при просьбах выделить бюджет побольше. «Обозвались Советом, вот и получаем мы советскую справедливость, – хмуро подумалось Наташе, ожидающей лифта. – Коммунизм по Оруэллу и партии: забрать у всех, чтобы отдать верховным хрякам». Раздался немелодичный «брям-с», и лифт практически неслышно открыл свои двери. Внутри, развязно облокачиваясь на стенку, стоял показательно-равнодушный Старк, который, очевидно, вызвал подъёмник этажом или несколькими выше. В руке мужчина держал знакомую кожаную тетрадь и планшет. Хмуро кивнув Тони, Наташа зашла в кабину и поставила чашку с кофе и пакет с мазью на пол. - Доброе утро, агент, – широко улыбнулся Старк, кивнув на тетрадь и планшет. – Вот работаю данайцем… - Ну, данайцем, положим, ты был с Пеппер, – Наташа демонстративно потянулась, разминая пальцы. Тони с подозрением покосился на Романофф. – Какой дар ей принёс! Прямо душа радуется! Едва ли не убил… - Не убил же, – улыбка мужчины превратилась в натянутую. Кажется, его глупо загнали в ловушку. Старк посмотрел вверх, на люк лифта, позволяющий выбраться к тросам. Но предоставлять бой-бабе отличный доступ к незащищённому ничем тылу было сплошным безумием. А Тони себя психом не считал. - Правда, это занимательно? – усмехнулся Бартон в наблюдательной, указывая карандашом на экран, транслирующий события прямиком из подъёмника номер семь. – Спорю на десятку, она ему вмажет! Женская солидарность… - Я, может, и провёл во льдах десятилетия, но я далеко не так туп, – возразил Стив Роджерс. – Двадцатка, и это будет хук справа. - Тридцать, заедет в пах, – Фьюри и Роджерс пожали друг другу руки. Недовольный Клинт, которого столь легко вышибли из выигрышного пари, скучающе разбил рукопожатие, согласившись на роль судьи. Тем временем, обстановка в лифте накалялась. Трое мужчин в наблюдательской, затаив дыхание, следили за развязкой событий. Мило сверкнув оскалом, Наташа размахнулась и со всей силы ударила Старка в челюсть. По инерции голова Тони откинулась назад: гений весьма ощутимо приложился затылком к стенке лифта, сполз на пол, не зная за что хвататься, и только исподлобья смотрел на счастливо вздохнувшую девушку, поднимающую с пола свою чашку. Наташа сделала победный глоток кофе и подмигнула в объектив камеры. - Апперкот, – довольно протянул Бартон. – И чьим же будет банк? - Кто выиграл, Бартон? – раздался из динамика голос Романофф. – Вот только не надо строить из себя невинность, я знаю, что сегодня дежуришь ты. А где ты, там и спор. Клинт нажал на кнопку, включая микрофон: - Никто. Роджерс ставил на хук, Фьюри – на кастрацию. Я – судья. Тихий дребезжащий звук возвестил об окончании пути подъёмника. - Значит, банк – мой. Деньги отдадите на выходе, – Наташа отсалютовала чашкой кофе в объектив и, подхватив с пола пакет с мазью, вышла из лифта. Встав на ноги, Старк потрогал свою челюсть, убедился, что планшет не разбился и челюсть цела, и последовал за стремительно продвигающейся по коридорам Романофф, которая изредка приветствовала знакомых солдат кивком головы. Нагнать девушку Тони смог уже около камеры, где заключённый, как выяснилось из тетрадки, выдолбил в полу рунный круг. К несчастью, почерк у кретина, писавшего заметки, был ни к чёрту, и как ни сканировал Джарвис, и как ни пытался разобрать белиберду сам Старк, для чего нужна эта наскальная резьба никто так и не смог понять. Наташа сидела на корточках около койки и бодро смазывала мазью из пакета ожоги на ладони и щеке Локи. Сам заключённый ошарашенно уставился на Тони. Растрёпанный, явно только что проснувшийся маг с отпечатком подушки на здоровой щеке явно не осознавал, что происходит. - Я ещё сплю, – постановил Локи, думая, что только в состоянии сна он может позволить допустить такое отношение к собственной шкуре. Рыжая зараза закатила глаза и продолжила наносить холодную мазь на покрытую волдырями, красную кожу. - Не туда смотришь, – усмехнулась Наташа, легонько шлёпая ладонью с остатками мази по ожогу Локи. Инопланетянин самодовольно и сонно улыбнулся, но смотреть на всё богатство, подаренное Романофф природой и генами, не прекратил. - Ты как будто против, – протянул он, зевая. – Ты что-то хотел, Железный человек? - Я Тони Старк, – скривился мужчина. – Это моё имя, запомни, в конце концов. - Даже не думай его лечить! – шикнула на ухо Локи рыжая девица, бесцеремонно усаживаясь на кровать рядом с заключённым. – Он наказан, а ты даже себя лечить не можешь. - Ты подозреваешь, что я альтруист? – хихикнул Локи. Он определённо спал. Не мог же он и в самом деле сидеть рядом с этой лисой и совместно, словно они были хорошими друзьями, издеваться над Старком. - Я подозреваю, что тебе не хватает хорошей порки. - У-у, агент Романофф, да вы кокетничаете! Со мной? Я польщён. Тони чувствовал себя абсолютно лишним, наблюдая, как два иностранца в американской державе дружелюбно скалятся друг другу, глядя своему собеседнику в глаза. Старк прокашлялся, привлекая к себе внимание. В конце концов, это он звезда сцены. Но ни Романофф, ни Локи даже бровью не повели, продолжая вести тихую беседу, больше напоминающую воркование. У Бартона там кулаки не чешутся? - Я принёс тебе тетрадь! – Старк прошёлся по камере и сунул заметки под нос заключённому. Маг равнодушно скользнул взглядом по тетради, но потом вздрогнул и тут же вцепился в неё, вырывая драгоценные записи из лап Железного человека. Тони издевательски протянул, подражая разговорам ненормальных мамаш с их кричащими отпрысками: – Ну, надо же. Наша сонная лапочка меня заметила? Локи хмурился, ожесточённо листая тетрадь, и вчитывался в написанное. - Тварь! – воскликнул он. – Да разобрать же невозможно! - Я рад, что не только я столкнулся с этими проблемами, но и наш мудрейший козёл, – скрестив руки на груди, Старк с видимым удовольствием смотрел на пленника сверху вниз. Наташа откинулась назад, упираясь лопатками в стену. Она никогда не понимала страсть мужчин к «сравнению своих размеров», даже если это сравнение заключалось в тупой расшифровке тетради. - Ты надоел, Старк, – прошипел Локи, с ненавистью взглянув на мужчину. – Это парадный шлем. Понимает это твоя пустая голова или нет? Парадный! У Тора – крылья, у меня – рога, у нашего отца – крылья и рога! Символизирует преемственность, если ты вообще знаешь значение этого слова! Наташа и Фьюри мгновенно подобрались и одновременно усмехнулись. Кажется, у них появился ещё один аргумент, чтобы надавить на Совет. Чтобы проверить сведения Локи, нужен телескоп с орбиты, а это стоит многих и многих денег. Пора заставить толстосумов раскошелиться.