Когда она вернется

      Я не помню, как долго не спал и думал о своей жизни. Усталость сморила меня где-то под утро и я наконец смог немного отдохнуть от своих переживаний. Утром мы с Ричи как обычно пошли на прогулку. Точнее, для него это была прогулка, а я решил в сотый раз заняться своим телом и, надев спортивные штаны и байку, взял низкий старт и побежал вокруг дома. Свежий холодный воздух отрезвил меня и я снова начал анализировать то, что у меня есть. Про Ричи, бизнес, машины, маму и сестру я рассказал. Но есть еще кое-что, о чем мне трудно говорить и думать.       Это моя семья. Семья, которую я создал 8 лет назад и которая уже не моя. Наверно, правильно сказать "моя бывшая жена, моя бывшая семья". Но так сказать не правильно. Бывших семей не бывает. Как и бывших детей.       Косте будет 7 лет в этом году и я его люблю. Больше всего и всех.       Когда мне было 24 года, я познакомился с Олей. Она была моей ровесницей и понравилась мне не сразу. Её нельзя было назвать писаной красавицей, но она была симпатичной. Первый раз мы встретились на тусовке общего друга. Она сразу начала проявлять ко мне интерес, но мне понравилась ее сестра. У Алеси был парень и она сразу дала понять, что мне ничего не светит. С тусовки я свалил, а на следующий день мне ВК написала Оля и нашла очень глупый повод встретиться. Я согласился по непонятным для меня причинам. Собственно, по ним же и проснулся на следующее утро у Оли дома.       Если честно, мне было не принципиально, чем заниматься и с кем. Время от времени я подрабатывал инженером-строителем (благо, руки из того места росли) и жить мне было за что. При этом всем, кто называл меня лентяем, я рассказывал про свой будущий бизнес так, как будто он у меня есть. Все смеялись и иногда даже крутили пальцем у виска. Тогда друзья и дали мне погоняло "Бизнесмен" (добавляя при этом слово "херов", но это не важно).       И вот таким самостоятельным и успешным я предстал перед Олей. Она говорила, что я ей сильно понравился и она "запала на меня сразу". Мы даже не встречались, так, проводили ночи вместе.       Тогда я не думал о семье и, тем более, о детях. Но настал день, когда Оля сообщила о своей беременности. Я тогда сразу не понял (да я и потом не очень понял), что с этим делать. Зато Оля и её родители догадались сразу. Они твердо решили затащить меня в ЗАГС. Я бы не пошел, но подключились и мои родители со словами о бедной девочке и о необходимости строить семью ("тебе же уже целых 24"). Вот так я проснулся однажды с кольцом на пальце и глубоко беременной женой под боком.       Надо сказать, Оля была прекрасной хозяйкой, а в последствии, замечательной мамой. Только женой для меня она не была. Ну, только если в паспорте. Я мог не приходить ночевать домой, зависая у друзей (а часто и у подруг), я мог беременной Оле трепать нервы по любым поводам и не обращать внимания на то, что она плачет. Тогда моей жене очень хотелось, чтобы я ее поддержал, был рядом и хотя бы изредка хвалил.       Но я этого не видел и даже не хотел. Меня очень тяготило общество Оли и я предпочитал более интересные компании. Когда у нас родился Костя, я стал пропадать все чаще и все на дольше. Мне казалось, что Оля занята ребенком и ей не до меня. Я ошибался и понял это лишь тогда, когда спустя полтора года жена не выдержала и подала на развод.       Стоит отметить, что сначала я обрадовался и даже дико упился от такой хорошей новости. Но потом, когда я пришел собирать вещи, чтобы переехать к маме, я наконец-то увидел, как я жил и что я потерял.       Как сейчас помню тот день. Это было лето, жаркое и очень солнечное. Я поднялся на 4 этаж квартиры, которую подарили нам на свадьбу Олины родители, позвонил в дверь, зашел внутрь.       Там было все по-другому. Там было все чужое. Там пахло счастьем. Там больше не было меня.       Мои вещи стояли около двери и Оля даже не дала мне увидеть ребенка, аргументируя это тем, что от меня дико несет перегаром.       Нет, она не выставила меня за дверь, не ругалась и не кричала. Она просто попросила меня уйти. Уйти из её жизни. И я ушёл. В запой.       Через три недели во дворе дома моей матери стояла скорая. Врачи откачивали меня. А я не хотел. Не хотел откачиваться, не хотел жить. У меня не было ничего хорошего, у меня не было НИЧЕГО.       Но (к сожалению или к счастью), меня привели в чувства, и маме удалось вернуть меня к жизни своими словами, уговорами и просьбами. Тогда меня спасали все: друзья, близкие, знакомые, родные. Мы даже съездили с мамой и сестрой на море. Вот только возвращаться было страшно. Я боялся, что я сорвусь и просто снова захочу умереть. Но на помощь опять пришла мама и заставила меня вспомнить о том, чего я хотел до всей этой истории. И я вспомнил.       С того момента я начал поднимать с нуля не только себя, но и бизнес. Чем бесчувственнее я становился, тем лучше у меня шли дела, тем больше было денег и тем меньше я вспоминал про что-то действительно важное.       Оля позвонила мне через год после развода. Конечно, я посылал деньги и поздравлял сына с днем рождения и даже приехал на его праздник один раз. Так что я был не таким уж и плохим папой. Но с Олей мы общались сухо и предпочитали о прошлом не вспоминать. Её звонок остановил мой, с таким усердием построенный, мир.       Она сказала, что Костя в больнице и ему очень плохо. У меня не билось сердце, я забыл, как дышать. Мой сын мог умереть. МОЙ. Он МОЙ. Я любил его как-то по-особенному, не отдавая себе отчета в этой любви, но сейчас, когда он, такой маленький и совсем ни в чем не виноватый, лежал один в больнице, во мне проснулись такие чувства, которых раньше не было. Ни к кому.       Я полетел в больницу, узнал в чем дело и понял, что один раз я его уже потерял, и, если будет второй, я точно этого не переживу. В моей голове была тысяча вариантов, что делать и как быть, как спасти моего единственного сына. Как сделать так, чтобы ему не было больно, чтобы у него все было хорошо?       Косте помогали все. Все делали то, что они могли, все старались помочь и спасти сына. Но помогла ему моя любовь. Да, то, что отсутствовало в его жизни, спасло его.       В тот день я понял, что лучшее, что есть во мне-это Костя. И я пошел в церковь. Да, я пошел к Богу, которого обвинял в бездействии, в том, что Он меня не видит и делает меня несчастным. Я пошел. Я молился так, как не делал этого никогда, я плакал, моя душа разрывалась от беспомощности и от того, что я не мог сделать больше ничего для своего сына. Косте становилось все хуже и даже самые лучшие врачи в самой дорогой клинике не знали, в чем дело. А Бог знал. И я знал.       Дело в его отце. В отце этого маленького чуда. В том, что его нет. Я обещал, что если Косте станет лучше и он выздоровеет, я никогда его не брошу и буду для него самым лучшим папой в мире.       Когда я приехал в больницу к сыну опустошенным и сломленным, мне сказали, что, кажется, нашли причину Костиной болезни. Его нужно долго лечить, но, самое главное, известен диагноз, а значит мы на полпути к здоровью.       Костя еще 2 месяца лежал в больнице. Я приходил к нему каждый день и не забывал ставить свечки за его здоровье. Мы вместе читали, смотрели мультики, играли, слушали врачей и смеялись над шутками наших медсестер. На какое-то время я и сам стал ребенком. Я был самым счастливым человеком на этом свете и даже не думал о том, что будет дальше.       А дальше Костя совсем поправился, мой бизнес стал расти и мне самому стало намного легче. Все устаканилось. Все стало хорошо.